Игорь Свинаренко: понять, что делать

Это я цитирую Сергея Шаргунова.
Прежде чем начинать войну за (теперешней) границей РФ.
А не поздно ли сейчас начинать пытаться понять? Может и поздно.
Слегка напоминает Афган, где некоторые местные пошли воевать за СССР (где он кстати?) а потом их кинули. Теперь те, кого не повесили на родине, размышляют: а на черта мы тогда вот это все?
Мне, кстати, нравится Шаргунов и прочая задорная молодежь. Но у юношей есть одно слабое место, я точно знаю, по себе: они думают, что все изобретают заново, что раньше, до них, не было ничего! Я сам был такой…
И удивлялся, отчего ж старики такие тупые.
Я, кстати, в юности собирал вещички в Афган, паковал уже их. Но не воевать там, не как ДНР, где в партизаны берут всех желающих.
Моя военная специальность – работа против бундесвера – там, в горах, как-то «не катила». Да и не рвался я, признаюсь, никого убивать под красным знаменем за дело Ленина и какая там еще была пропагандистская надстройка. Собирался я туда журналистом. Зарубили же в последний момент без объяснения причин...
К чему же я про Афганистан, начав с Донбасса?
К тому, что к какому-то юбилею – то ли 20-летию ввода войск, то ли 10-летию вывода – я прошел по «афганской» Москве, посмотрел на бывших союзников СССР, которые – самые везучие из них – устроились торговать на оптовом рынке. И написал некий текст. Название его было, пардон, такое:«Афганцы жалеют, что с нами связались»
Ну, начало вполне актуальное, типа наводит на мысли о будущем.
Донецких, к примеру, повстанцев.
«Люди из чужой страны воевали у себя на родине на стороне России. Правы они или виноваты - сейчас поздно обсуждать… Если они и ошибались, то вместе с нами и вслед за нами, по нашему приказу.
А потом они бежали с родины… в Россию. И что же?
Самым счастливым удалось устроиться грузчиками на рынке.
Большинство из них живет тут нелегально, их детей не берут в школу. Они удивляются, что никому здесь не нужны. Они еще удивляются!»
Кстати, мне и сейчас непонятно: отчего их не пригрели, не приголубили тогда. Соблазнили, наобещали – и вот так кинули. Они сами виноваты, что купились, поверили, ну смешно же, в коммунизм и марксизм и в столоверчение небось тоже, да, - но тем не менее. Что ж, смеяться что ли над ними, что они такие наивные и не шибко умные?
Замечательная беседа случилась у меня с бывшим афганским полковником. Не жук нагадил - кончил в Москве бронетанковую академию...
Уж всяко не коммивояжером МММ служил, как некоторые. И вот он сбежал в Россию. А семью там оставил, в надежде что не тронут семью. Дальше он жалуется мне:
- Мы пришли к братьям по оружию, братьям по крови, но никому не нужны!
- Это русские вам братья по крови? – уточняю я, ну вот как сейчас самые близкие русским братья – это Рамзан и его команда.
Полковник мне разъясняет, он кстати по-русски говорит лучше, чем наши чеченцы:
- Ну, в том смысле, что кровь вместе проливали.
И вот еще признание того полковника, прямо как про Юго-Восток, про Гиркина:
- Мы разрушили свои крепости, дома и деревья. Думали, что будет хорошо.
Понимаете, да? Если в своей стране разрушить, то будет хорошо, - интересная логика. Она, как видите, не новая.
И дальше. А что будет хорошо после того как в стране проведут войну? Какие надежды, какие планы? Вот вопросы почти как у коллеги и собутыльника Шаргунова.
Полковник сделал такое признание:
- Мы надеялись, что в Афганистане будет социализм, общество.
Чем кончилось? Я не вас спрашиваю про Афган, а того полковника, Абдулла, кстати, его звали:
- Вместо этого я сейчас тут какие-то тряпки продаю, вот еще ножницы, щетка еще сапожная...
Он заводится, ему обидно, это все-таки оскорбительно для боевого полковника:
- Тряпки продаю, тряпки, понимаешь? Я танковый полк водил в атаку, а теперь вот что?!
Танки у него были официальные, советские, ни у кого он их не крал и не угонял, и не прятался ни от кого, а гордо носил форму и знаки различия. Марка – Т-62, если кому интересно..
- Сколько? Вот это сколько стоит? - спрашивает дама в потертой дубленке. Она хочет шнурки. Полковник смотрит на нее, сквозь нее, он ничего не слышит, думает о своем, о далеком.
- Так сколько стоит? - спрашивает дама.
Он ей не отвечает, он на других орбитах, не там, где торгуют шнурками ради куска хлеба. Я его спрашиваю про самое главное, и тогда и теперь, особенно теперь! Вопрос у меня к нему такой:
- А если б все сначала? - спрашиваю я.
Полковник по-прежнему не слышит ее, и отвечает все-таки мне:
- Если б сначала? Я по-другому бы воевал...
Ну, я не стал выпытывать подробности его нового взгляда на ту войну, не стал провоцировать. Да и не хотелось бы мне тогда услышать версию что воевал бы он на другой стороне, убивал бы «шурави». Не надо подставлять человека, особенно если ему и так тошно. Я молчал и ждал что дальше.
Он сказал:
- Я, честное, слово, если меня какая-нибудь страна примет – больше никогда не приеду в Россию. Все, кончено. Хватит России...
Рядом с Абдуллой торговал министр (бывший), член ЦК (тоже бывший) забыл, какая у них там была правящая партия. Его зовут Назар. Он плохо знает по-русски, и полковник для меня переводит:
- Я был солидный человек, у меня одних только охранников было пять, все с гранатометами! А теперь ваш милицейский сержант меня бьет и забирает у меня деньги. Что делать?
Возвращаться некуда – там скажут, что я сын Ленина, и убьют. Если вы напишете, что НДПА – это коммунисты, наших родственников там убьют. Как это больно! Мы как будто пьем свою кровь...
А я вот, кстати, предлагал этой весной устроить коридор из Донбасса в Россию, и вывести повстанцев с семьями. И дать им статус беженцев.
Но кто будет слушать нас, вменяемых?
Отродясь не слушали, незачем и начинать…
А еще там торговал шнурками и щетками аж генерал! Звали его не Чарнота, но – Самад. Командовал он, для справки, 60-й дивизией:
- Я не защищал Советский Союз, я защищал свою родину и вашу политику. Теперь мы тут... Снимаю квартиру на ВДНХ, там одна комната. И семь детей.
В школу только одного удалось устроить, остальных не берут.
Дети недовольны, что они безграмотны. Кем будут? Басмачами?!
Я несчастный человек. Жалко, что мы тогда сказали «Смерть империализму! Да здравствует Советский Союз!» Знать бы, что нас так бросят, никогда б не пошел воевать за Россию...
Ну поздно, товарищ генерал. Поздно. Прошли веселые деньки афганской весны. Без возврата!
Они еще мне рассказывали всякое.
Это уже другой офицер – Гулам мне рассказывает:
- Мы думали, что справедливость будет, что наконец-то...
Нам пропагандировали, что Советский Союз - это рай. Мы думали, что тут все сверхъестественное! Что тут нет старых машин! Одни новые! Алкоголиков, проституток - нету! Даже грунтовых дорог и деревень нету, все автоматическое! И мы думали, что немножко эта автоматизация и к нам приедет.
Это был шок.
По сравнению с Кабульским университетом лучшее ленинградское общежитие выглядело бедным кишлаком...
Ну, сказали бы, что у вас трудности - мы бы поняли. Если друг бедный, это все равно друг. Я все-таки, как патриот своей страны, хотел построить в Афганистане новую жизнь. Не рай, а хотя бы справедливое общество. Революция у нас там случилась не от плохой жизни. Это случайно произошло...
Вот ничего это вам не напоминает? Нет?
Ну, может просто у вас слабая память или провалы в ней…
- А если б русские не пришли, что бы было? – спрашиваю я. Не то чтобы соль на рану, а так, чисто любопытно было.
- Ничего бы не было. Трагедии бы не было.
Разобрались бы с разногласиями, ну, погибло бы пять-шесть тысяч человек.
Но не два миллиона!
И это же еще не закончено. Русские начали войну 20 лет назад и конца этому не видно. (Ага, значит эти разговоры я разговаривал в 1999-м! -- ИС)
- А не было мыслей куда-то в другое место поехать?
- Это было невозможно. У нас была только одна страна, с которой мы дружили. Больше никто нас не хотел...
- Вы ничего не слышали о военных преступлениях, которые советские войска совершали там против мирных жителей?
- Идет советская колонна, я, как командир батальона, тоже с ними. Вдруг из кишлака стреляют. Убивают одного солдата. С одной стороны, мне понятна боль солдата, когда он видит, что мертвый его друг-солдат.
А с другой стороны, когда целый полк, когда 60 танков поворачивают и идут на этот кишлак и после ни одного дерева не остается от этого кишлака...
А что я мог? Что сказать? Кому сказать? Тогда сразу тебя ждет тюрьма, ты «зыди шурави», то есть антисоветист.
Ведь люди в кишлаке не виноваты! Это была провокация со стороны одного человека!
- А вы не думали тогда: «А уйду-ка от «шурави», пойду к моджахедам и буду сражаться против иностранных захватчиков и карателей»?
- Куда идти? Некуда. Там враг. Даже если б моджахеды меня сразу не убили, то пришлось бы с той стороны воевать против своих братьев.
Я видел, что справедливости нет ни там, ни там,- но что делать?
Все, что я мог, - это сохранить верность однажды сделанному выбору.
Но, по крайней мере, я не метался туда-сюда. И никого не предавал.
- Что самое плохое в этой истории - это то, как Россия ушла, так?
- Да! Как она обошлась со своими друзьями.
Это как в пьяной драке: утром не помнят, кого и за что били с вечера...
Что американцы! Когда французы уходили из Алжира, они тоже забрали с собой коллаборационистов.
Во Франции был замминистра обороны, который занимался только алжирцами. Им платили деньги...
А нас даже зарегистрировать отказываются, нам бумажку не могут дать!
200 афганских генералов в России! Носильщиками работают.
Тысяча человек - доктора наук! 300 журналистов!
Они страшно обижены. На каждом углу милиция останавливает и забирает деньги. На нас охотятся. Мы просим только бумажку, и все.
Так еще никто никогда никого не бросал!
Я его утешал: бросали!
Тельмановских подпольщиков наши чекисты выдали гестапо.
Да и родных русских беженцев из бывших республик мы тоже очень жестко кинули. Офицеров своих вывели из Европы и поселили в снегу с семьями.
Да вообще полно примеров!
Но он все про свое:
- Наши люди живут без регистрации, то есть нелегально. Ведь их как бы нет. С ними можно делать что угодно! Хотя бы элементарно выдать им бумажки о регистрации.
Вот наслушался этого всего, Сережа, мой юный друг, и пошел с этого рынка… Вот я сейчас скажу, где он размещался, в какой гостинице, как она называлась – и вы уж сами решайте, плакать тут, смеяться или напротив гордиться. «Севастополь» назвалась та гостиница!
Где сейчас эти генералы и полковники? Торгуют ли по прежнему шнурками в Москве? Уехали куда?
Кем стали их дети которых не брали в школу?
Что стало с «Севастополем», в кавычках?
Будут ли и русские генералы когда-нибудь чистить ботинки в Стамбуле или уж не знаю где, опять, на новом витке диалектической спирали?
Ну, про это еще рано, пока что надо быстрей понять, что делать с Юго-Востоком. И кто-то сидит размышляет, как бы на этот раз поделикатней кинуть тех, кто повелся и пошел воевать за честно говоря невнятные идеалы...
Чтоб люди и не заметили, что их кинули.