УБИЙСТВО НЕМЦОВА — КТО ВИНОВАТ И ЧТО БУДЕТ?

Дм. Быков

"Собеседник"
Писатель Быков вспоминает убитого политика Бориса Немцова и рассуждает о том, кто его «заказал» и к чему это приведет.
Что случилось
О том, кто убил Бориса Немцова, говорить бессмысленно. Это почерк хорошо организованной, законспирированной радикально-националистической команды, с которой, возможно, и работал поначалу кто-то из кремлевских кураторов, но у джинна с бутылкой довольно сложные отношения. Он может ею воспользоваться как временной крышей, но патриотических чувств к ней не питает.

Перед нами вырвавшийся из-под контроля террор. Политический террор. Попытки остановить его сверху — равно как и разоблачить при помощи силовых структур — заведомо бессмысленны. Ну, накроете вы одну такую организацию. Ну, две — хотя сейчас явно не то время, когда следователям позволили раскрыть и арестовать Тихонова и Хасис, убийц Маркелова и Бабуровой. Корни-то остались. Осталась атмосфера, в которой такие организации процветают, потому что чувствуют себя востребованными. Это не значит, что они пропутинские.

Они — послепутинские. Так им по крайней мере кажется. Они те самые молодые волки, которых нынешняя российская власть позвала на собак. Это обычная ее тактика — на окраинах она устанавливает власть Рамзана Кадырова, против бандеровцев растит Моторол, против интеллигенции — вооруженных фашистов.

Разумеется, она не сама убирает своих оппонентов и противников. Она рассовывает по бутылкам разнообразных джиннов, называя их то «антимайданами», то контртеррористами, то вежливыми людьми — в день вежливого человека и был убит Немцов.

Все эти бутылки рванут одновременно и довольно скоро, и произойдет то самое, от чего Немцов предостерегал.

Что будет
Есть закон деградирующих империй — в них всегда побеждает худшее, и только худшее является авангардом.

Россия начала необратимо деградировать, когда вместо роста выбрала консервацию, то есть примерно при Александре III. После этого Победоносцев сменился Лениным, Ленин — Сталиным, советское — братковским, братков победили выходцы из КГБ, а их опрокинут выращенные ими адепты сетевого террора и другие ставленнички, на которых история данной империи имеет все шансы закончиться. Потому что продолжением этой тактики будет только уничтожение друг друга — больше они ничего не умеют.

Сейчас с легкой руки Антона Носика многие цитируют мои стихи трехлетней давности: «Мы все, священные коровы, твоею жертвой стать готовы, но лишь с тобою во главе». Что примерно так оно все и пойдет.

А вот способно ли население России, одурманенное телевизором и развращенное нефтью, восстановить страну из образовавшихся руин — пока вопрос, но я, как известно, оптимист. И поэтому отвечаю: нет, неспособно. Чай, не двадцатый век. Здесь начнется что-то совсем другое. Может быть, лучшее, потому что хуже будет некуда.

Кто виноват
О сходствах двух убийств — политика Немцова и адвоката Маркелова — не написали только те, кто уверен, искренне или за деньги, что оппозиция убивает себя сама, лишь бы нагадить Путину. Ведь других способов нагадить Путину у оппозиции нет — она, по формулировке Владимира Познера, совершенно ничтожна. Не будем спорить с Владимиром Познером — он всегда говорит то, что ему нужно сказать, предлог неважен, — но тенденция налицо: смерть Немцова многие попытались — и еще попытаются — обернуть против его единомышленников.

Все это плохо согласуется с кампанией травли Немцова по телевизору — заметьте, «Анатомию протеста-3» сняли с эфира.

Оказалось достаточно быть убитым, чтобы на тебя перестали клеветать, а то наивные люди еще спрашивают, как остановить вал кремлевской пропаганды. Уничтожить Америку, Украину и русскую оппозицию — и дело с концом. Я бы еще Барселону прихватил, а то там тоже не хотят нести цветы к консульству страны, убивающей своих лучших граждан.

Конечно, разговоры о заинтересованности оппозиции в гибели Немцова — убьем лидера, чтобы побольше народу вышло на марш — характеризуют лучше всего самих конспирологов: им чужая жизнь — копейка, им виртуального мальчика распять — милое дело, а сколько народу из-за этого потеряют разум и пойдут убивать реальных мальчиков — дело третье.

У российской оппозиции сегодня каждый человек на счету, особенно человек с именем. Опровергать и, следовательно, тиражировать мнения безумцев — занятие не столько безнадежное, сколько унизительное. Лучше вспомним Немцова, каким он был.

Каким он был
Немцов был таким, какие тут долго не живут: для него абсолютно неважно было всегда оказываться правым, он часто и сознательно подставлялся, не слишком считался с общественным мнением и не старался понравиться ему — и именно поэтому нравился.

Он был человек абсолютно естественный, а в сегодняшней России, где все неестественно, это опасно и трудно.

Он любил красивых женщин, и они его любили, и это тоже абсолютно естественная вещь — не нравится она только тем, кто никого не любит и никому даром не нужен. Немцов не самоутверждался за счет чужой любви, ему нужны были не победы и не чужое унижение, а обычная радость жизни, и потому у него было много друзей, подруг и добрых приятелей.

Врагов он тоже умел наживать. Он, думаю, был не всегда разборчив в связях. Но кто же тут разборчив в связях? Только тот, кто не имеет их вовсе. Ему важно было, что думает о себе он сам, и потому он был мало склонен к отступлениям, моральным компромиссам и выгодным трусливым поступкам.

Впервые я увидел его в ельцинские времена, когда приехал писать о восстании в Шахтах, где безработные перекрыли дорогу. Немцов прибыл от правительства разговаривать с этими шахтерами. Он спустился вместе с ними в шахту и честно сказал, что это очень страшно. Он не мог, конечно, облегчить их положение, но временно успокоить — смог, и они, встретившие его в штыки, постепенно стали с ним говорить, жаловаться, кричать на него, и обстановка разрядилась.

В нем не было ничего от сурового представителя власти, приехавшего осадить зарвавшихся подданных. Он и во время нижегородского губернаторства не воспринимался как сакральная власть. Он был политик другого типа, популярного при Ельцине, — типа свой. Но Ельцин на самом деле не был своим, вот в чем штука. А Немцов был. И потому Ельцин, уйдя из власти, молчал, хотя, возможно, и мучился.

А Немцов оказался в оппозиции. И не мучился, потому что делал то, что хотел. Такие люди могут оказаться во власти лишь в результате великих случайностей, гигантских вертикальных сдвигов, и он был в этой власти белой вороной. Благодаря этой своей отдельности он стал единственным россиянином, который, поработав в правительстве, так решительно выпал из номенклатуры (случай Касьянова все же совершенно иной, и манеры другие).

Он при всем своем обаянии рубахи-парня был интеллигент, физик — сын матери-одиночки, и последнее его интервью в «Собеседнике» было именно о матери в нашей рубрике, где о матерях рассказывают самые известные люди. Из власти, оппозиции, науки, культуры... Культ матери существует в России только у блатных, а это неправильно. Быть маменькиным сынком вообще-то хорошо, а не позорно, как думают некоторые.

Немцова очень легко было убить, он ходил без телохранителей. Он был довольно крепок физически и полагал, что от самодеятельных провокаторов сможет отбиться, а от профессионалов охрана не спасет. Он был человек храбрый и весьма надежный, и после его гибели русская оппозиция потеряла очень много.

Его боялись наверху, конечно, и боятся до сих пор — иначе не стали бы врать, что на траурный марш пришли 16 тысяч человек. «Белый счетчик» насчитал больше 50 тысяч. Но это нормально. Они — власть — тоже много потеряли. У них будут теперь другие враги, пострашней оппозиции.

Какие шансы
Немцов почему-то хорошо ко мне относился и не обижался на ядовитые стишки. Я очень его любил и никогда ему об этом не говорил.

Последняя наша встреча была 30 декабря, в день суда над Навальным, на вечерней акции в центре. Не знаю уж, как это назвать: демонстрации не было, митинга тоже, шествия не получилось, просто собирались люди. Немцов шел от Пушкинской в большой компании — и был, как всегда, уверенный и веселый. Что уж там у него в душе творилось — не знаю, а на людях он всегда держался весело. И этим очень выделялся в любой толпе — огромный рост, большая меховая шапка, запоминающееся уверенное лицо.

Таких выделяющихся легко выслеживать, провоцировать их вообще одно удовольствие. Издеваться над Немцовым тоже было очень легко, сейчас этих издевающихся полно.

Я наблюдаю какой-то дружный экстаз падения, тоже обычное свойство гибнущих систем: хуже, еще хуже! Все эти люди, которые острят насчет Немцова, его жизни и смерти, его романа с украинской моделью, его манер и взглядов, его национальности и фамилии, думают, вероятно, как-нибудь отсидеться в аду. Они думают, будто тех, кто уже в аду, не тронут. Это ошибка, происходящая от незнания истории. С них-то и начнут.
А что когда-нибудь в Москве будет улица Немцова — в этом сомневаться нельзя. Сомневаться можно только в том, что город этот к тому моменту сохранит свой размер, значение и функцию. Будь Немцов жив — шансы бы еще сохранялись. А теперь они, прямо скажем, исчезающе малы, и не в Немцове тут дело...