| Форма входа |
|
 |
| Меню сайта |
|
|
| Поиск |
|
|
| Мини-чат |
|
|
|
|
|
от архивариуса
| |
| REALIST | Дата: Суббота, 19.05.2018, 13:30 | Сообщение # 301 |
 добрый друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 217
Статус: Offline
| Эли Авиви - это тоже история:
https://www.vesty.co.il/articles/0,7340,L-5263191,00.html
|
| |
| |
| Kiwa | Дата: Пятница, 25.05.2018, 16:52 | Сообщение # 302 |
 настоящий друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 674
Статус: Offline
| предан забвению...
Сегодня о выдающемся математике и биологе Вито Вольтерре говорят как о гордости Италии.
Ещё бы – основатель математической биологии, разработчик дирижаблей и активный общественно-политический деятель. Однако в 1940 году его смерть в Италии осталась незамеченной и всё потому, что помимо уникальных научных идей, Вольтерра стремился распространять в обществе идеи антифашистские.
Родился Вито Вольтерра в мае 1860 года в итальянском городке Анкона.
Эта удобная гавань в Адриатическом море веками привлекала к себе различных завоевателей. Только в XIX веке город находился поочередно под властью Франции, Австрии, Папского государства и вновь австрийцев.
Под канонаду разрывающихся снарядов провёл первые месяцы своей жизни и Вито.
В 1860-м в город входили итальянские войска и, как рассказывала мать Вольтерры, при бомбардировке города один из снарядов разорвался рядом с колыбелью, в которой спал четырехмесячный Вито.
Волна выбросила ребенка из колыбели, но он чудом остался жив.
С тех пор родители верили, что судьба уготовила для Вито особое предназначение.
Он был единственным ребёнком в еврейской семье торговца тканями Абрама и его жены Анжелики.
Отец умер, когда мальчику было всего два года, и Вито с мамой остались практически без средств к существованию и заботиться о них стал родной брат матери Альфонсо Альмалья. Вслед за ним они переехали в Турин, а затем и во Флоренцию.
По окончании школы Вито был определён в училище при Технологическом институте «Галилео Галилей»: склонности к математике и механике обнаружились у него очень рано:
к 12 годам он самостоятельно изучил популярную тогда «Арифметику» Бертрана и «Геометрию» Лежандра, а в 14 лет – тоже самостоятельно – освоил начала математического анализа по книге Бертрана «Дифференциальное исчисление».
В те же годы, прочитав роман Жюля Верна «Путешествие на Луну», он попытался произвести расчёт траектории, по которой должны были лететь герои этого романа.
Много позже он признается своим слушателям на лекции в Сорбонне, что одно из изложенных им решений задачи трёх тел было навеяно именно этой его юношеской работой...
Таланты подростка были очевидны, но плата за обучение - слишком высокой, а мать и дядя считали полученное в училище образование более чем достаточным для работы в банке, где работал дядя, горевший желанием пристроить туда же и племянника...
Вито же планировал посвятить себя науке.
В семье эта тема вызывала жаркие споры, в которых Вито никто не поддерживал. Непонятно, что бы в итоге из этого вышло, если бы не профессор института «Галилей» Антонио Роити, обративший внимание на талантливого юношу и познакомил его с инженером путей сообщения Эдоардо Альмалья – однофамильцем матери Вито. Эдоардо устроил юношу на работу по расчёту строительных сооружений.
С работой Вито справлялся великолепно и это позволило ему скопить нужную сумму для дальнейшего обучения.
В будущем Эдоардо Альмалья станет тестем Вито.
Тогда же, в 1878 году Волтерра с помощью Эдоардо поехал в Пизу и поступил на физико-математический факультет местного университета. Через год он поступил и в Высшую нормальную школу в Пизе – на вступительных экзаменах занял первое место, и это позволило ему получать стипендию.
В стенах этой школы знаменитый итальянский математик и физик Энрико Бетти предложил Вольтерре тему диссертации по гидродинамике – молодой человек успешно защитил её в 1882 году, после чего был назначен ассистентом Бетти, но уже через год и сам стал профессором классической механики.
Всё потому, что заинтересовавшись прикладными направлениями, Вольтерра развил теорию упругости, дал методы решения волновых уравнений и разработал теорию дислокаций.
Позже Вито увлёкся численными изменениями в биологии популяций и вскоре создал новое научное направление – математическую биологию.
В этой области Вольтерра разработал математические модели, объясняющие такие общебиологические понятия, как популяционное давление, естественный отбор и борьба за существование.
Вито с математической ясностью изложил взаимозависимость животных в модели «хищник-жертва».
В 1893-м Вольтерра стал профессором механики Туринского университета, а в 1900-м – профессором математической физики в Римском университете.
В 1905 году началась политическая карьера Вольтерры – его выбрали в сенаторы Королевства Италии.
«Сенатор из народа и для народа» – так отзывались о нём даже оппоненты.
К тому времени Вольтерра уже пять лет, как был женат на Вирджинии Альмалья, подарившей ему впоследствии шестерых детей и ставшей настоящей подругой жизни и всегда помогавшей мужу в работе.
Она переписала и перепечатала на машинке такое количество листов его работ, что учёный шутил: «Подпись В. Волтерра в моих статьях означает не Вито Вольтерра, а Вирджиния Вольтерра».
Она же неизменно сопровождала его во всех путешествиях, будь то встреча с коллегами из других стран или очередная лекция в престижном университете.
О Вито отзывались как о человеке исключительной скромности и доброжелательности.
Но при мягкости характера он всегда был твёрд в своих убеждениях.
В 1915 году, после вступления Италии в Первую мировую войну, 55-летний учёный с мировым именем добился отправки на фронт.
В чине лейтенанта его зачислили в одну из авиационных частей – Вольтерра участвовал в десятках воздушных боёв, был награжден высшей военной наградой Италии...
При этом ни на миг не забывал о науке: проводил интенсивные исследования по аэронавтике, совершенствовал бортовую артиллерию летальных аппаратов. Утверждают, что Вольтерра был первым, кто модернизировал дирижабли – заменил взрывоопасный водород на гелий.
После войны Вольтерру назначили вице-президентом Итальянской академии наук, а в 1923 году он стал её президентом.
В стране тем временем наступала эпоха чернорубашечников. Вольтерра был одним из первых, кто понял, какую опасность таит в себе фашизм.
Он неустанно повторял это в сенате, даже когда к власти пришел Муссолини Вольтерра был во главе сенаторов-оппозиционеров, противившихся всем фашистским нововведениям.
Всё это моментально отразилось на его карьере.
Сначала ему пришлось уйти с поста президента академии, а через пять лет – после того как он отказался присягнуть на верность фашистскому режиму – Вольтерру и вовсе исключили из академии.
Мало того, его лишили кафедры в Римском университете, которую он возглавлял более 30 лет. Впрочем, ввиду авторитета Вольтерры ему сделали «одолжение» – обещали восстановить на всех постах, если он всё-таки примет присягу.
Вольтерра на это так никогда и не пошёл.
Он выпустил ряд до этого неопубликованных научных работ, увлёкся археологией и начал проводить раскопки в Египте.
Но здоровье, подорванное ещё в годы Первой мировой, всё чаще давало о себе знать, появилась сильнейшая депрессия, вызванная распространением фашизма по Европе.
Особенно тяжёлым для него стало известие об оккупации нацистами Парижа в мае 1940-го и в октябре того же года Вито Вольтерра скончался.
Об этом не написал никто.
Лишь римский полицейский зафиксировал в протоколе: «Сегодня утром, в 4 ч. 30 мин., в своей квартире по улице Лучина, 14 скончался сенатор Вито Вольтерра, сын Абрама, еврейской расы».
Этому протоколу через три года очень удивится офицер CC, который приедет, чтобы арестовать Вольтерру и отправить его в концлагерь.
Ещё через три года на заседании первого послевоенного собрания Итальянской академии наук Вито Вольтерру назовут «великим сыном Италии и гордостью мировой науки».
Алексей Викторов
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Суббота, 02.06.2018, 11:29 | Сообщение # 303 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
| В начале февраля 2018 года, в связи с семьдесят пятой годовщиной разгрома немецких войск под Сталинградом, государственный немецкий телевизионный канал АРД показал кадры этого эпохального события, которое немцы называют национальной катастрофой.
Кадры кинохроники из немецких и советских киноархивов перемежались интервью с остававшимися ещё в живых дряхлыми стариками - офицерами и солдатами разгромленных немецких войск - попавшими под Сталинградом в советский плен.
И после каждого интервью на экране телевизора показывали обгоревшие автомашины, перевёрнутые артиллерийские орудия, подбитые танки и руины сталинградских домов, мимо которых брели толпы немецких солдат.
Они шли сдаваться в плен.
Вид немцев был ужасен: закутанные в одеяла, женские платки, в мешки и в какие-то тряпки, голодные, небритые, с чёрными обмороженными лицами, они шли, потеряв не только воинский, но и человеческий облик.
И тут же, под закопчёнными руинами разрушенных домов, на грудах кирпичей или на перевёрнутых снарядных ящиках сидели советские бойцы. Одни хлебали из котелков суп, другие, поев, дымили махорочными самокрутками и, оживлённо беседуя о вчерашних боях или о павших товарищах, не обращали внимания на бредущих мимо них немцев.
Стоял зимний солнечный день. И в тишине этого ослепительного морозного дня, после грохота ожесточенных боёв, слышен был лишь хруст снега под ногами нескончаемого немецкого шествия...
А потом на экране телевизора появились сборные пункты, где немцы, построившись в колоны, под конвоем советских бойцов брели уже куда-то за Волгу, в лагеря для военнопленных.
Из всех бывших немецких военнопленных, у которых брали интервью, моё внимание привлёк глубокий старик - Вальтер Кох. Ему было 96 лет.
За годы, проведённые в плену, он выучил русский язык и перемежал свою речь то немецкими, то русскими словами...
В памятные дни февраля 1943 года, когда весь мир облетела весть о разгроме фашистских войск под Сталинградом, он, раненный, обмороженный, попав в плен, нуждался в срочном переливании крови.
А кровь у него была какой-то редкой группы с отрицательным резусом.
И умер бы он в лагерном лазарете, если бы не начальница этого лазарета, капитан медицинской службы Советской армии Эсфирь Григорьевна Левина.
Именно у неё оказалась нужная для умирающего гитлеровского солдата группа крови.
Рассказывая об этой женщине, Вальтер Кох сказал, что она свободно говорила по-немецки и относилась к лежавшим в лазарете раненым и обмороженным солдатам и офицерам не как к врагам, а как к обычным больным, которым была необходима её помощь: «...Была улыбчива, добра и, несмотря на то, что мы принесли её народу неимоверные страдания, спасала нам жизни».
«Но были среди нас и те, — продолжал Кох свой рассказ, — для кого она была просто «юде» — еврейка.
Даже после сталинградского кошмара, попав в плен, видя, к какому краху привёл их Гитлер, они не могли сбросить с себя груз фашистской идеологии. Это были те, кто с приходом нацистов к власти громили еврейские магазины и жгли синагоги.
Отравленные нацистской пропагандой, они и в плену, видя, что никто не собирается их расстреливать, ненавидели всё, что не укладывалось в их пропитанных нацизмом мозгах.
Когда она к ним подходила, они демонстративно отворачивались или отводили её руку, когда она пыталась сделать им спасительный укол.
Что это?
Следствие коллективного помутнения разума или результат воспитания в духе беззаветного верноподданства, слепого патриотизма или ложное понимаемое чувство долга?
Эти вопросы я задаю себе и сейчас, — говорил Вальтер Кох. — Приверженцев гитлеровских идей у нас в Германии хватает.
Так же, как и в сегодняшней России хватает приверженцев Сталина.
Что касается Эсфири Григорьевны, от неё исходило какое-то особое очарование. Она могла лечить одной улыбкой.
С ней работал немецкий врач. Тоже пленный. Когда он подходил ко мне, от одного его нахмуренного лица становилось не по себе.
Но когда подходила она...
Помогали ей две медсестры. Пожилые женщины. Одна из них была из Киева и сказала мне, что в Киеве, в Бабьем Яру, была расстреляна вся семья Эсфири Григорьевны.
Я был потрясён!
Я не участвовал в том страшном преступлении. Но как солдат гитлеровской армии считал и себя причастным к тому убийству!
И она, чтобы меня спасти, дала мне свою кровь!
Нас уверяли, что русский плен — это пытки и мученическая смерть. А тут — Эсфирь Григорьевна...
Когда я поправился, меня перевели в другой лагерь.
Я даже не успел с ней попрощаться. А потом вместе с другими военнопленными я отстраивал Сталинград и другие советские города, разрушенные войной.
Из плена я вернулся в 1954 году в свой родной город Росток.
Здесь на судостроительной верфи по заказу Советского Союза начали строить грузовые и рыболовные суда.
Принимать суда приезжали советские моряки, и на верфи нужны были переводчики. За годы плена я выучил русский язык и начал работать на верфи переводчиком.
Но с кем бы из советских моряков я ни заговаривал о своей спасительнице, все они уходили от этого разговора.
Боялись провокаций.
Такие были тогда в СССР порядки.
Я писал в разные советские организации, пытаясь найти адрес, чтобы написать ей благодарственное письмо, но отовсюду получал уклончивые ответы.
Советские власти были против переписки советских людей с иностранцами. Даже из социалистических стран, какой была в те годы Германская Демократическая республика.
Достаточно вспомнить Берлинскую стену...
Вернувшись из плена, я женился. У меня рос сын.
После гимназии он поступил на медицинский факультет Берлинского университета. А став врачом, сын, зная историю моего спасения, занялся изучением истории Холокоста.
Потом принял иудаизм и уехал в Израиль. Сейчас живёт в израильском городе Ашдод, где лечит еврейских детей...».
Вот такую историю рассказал по телевизору бывший гитлеровский солдат, попавший в плен под Сталинградом и спасённый от неминуемой смерти капитаном медицинской службы Советской армии Эсфирью Григорьевной Левиной.
Аркадий Хасин
|
| |
| |
| Сонечка | Дата: Понедельник, 16.07.2018, 14:16 | Сообщение # 304 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 543
Статус: Offline
| Теперь, когда трагедия с мальчишками, заточёнными в затопленной пещере на севере Таиланда, стала историей со счастливым концом, самое время написать про тренера, который оказался в пещере вместе с детьми.
Его зовут Экапол Чантавонг, молодой парень 25-ти лет.
Когда ему было 12, он, оставшись круглым сиротой - вся семья погибла в эпидемии - отправился жить в буддийский монастырь. Спустя 10 лет он вернулся в поселение, чтобы ухаживать за своей пожилой бабушкой, и устроился ассистентом тренера по футболу в клуб Wild Boars.
В конце июня сего года 12 ребят из клуба - и Экапол с ними в качестве сопровождающего - отправились в поход...
Когда команда заблудилась в пещерах и пошёл сильный дождь, который залил проходы, отрезав пути к спасению, Экапол с ребятами оказались в полной темноте, с очень маленьким запасом еды и питья и стремительно сгорающим кислородом в тесной пещере, наполовину заполненной водой.
Впереди были месяцы муссонных дождей, которые повышали уровень воды в пещерах, и весьма мизерные шансы на то, что их найдут...
В таком положении тренер и дети возрастом от 11 до 16 лет провели 9 дней!
Как им удалось выжить и не сойти с ума?
Экапол сразу грамотно разделил всю еду и воду так, чтобы хватило на максимально возможное время. Сам ел меньше всех и медики отмечают, что он был в самом истощённом состоянии.
Для того, чтобы снизить уровень стресса и предотвратить панику у детей, Экапол научил их... медитировать!
Долгая практика медитаций в буддийском монастыре не прошла даром.
Когда британские дайверы, спустя 9 дней отчаянных поисков, обнаружили команду, дети сидели на камнях и тихо медитировали. Эта картина поражала воображение - дети уже не понимали, сколько времени они провели в пещере, какое время суток и какой день недели, но никто не плакал и не паниковал, все были сконцентрированы и спокойны.
Медитация помогла сэкономить силы (для спасения детям пришлось преодолеть вплавь 4км через узкие проходы пещер с нулевой видимостью и против течения - всего 4-5 часов тяжелой физической работы), психическое здоровье в условиях жесточайшего стресса и недостатка кислорода - концентрация его в пещере на момент начала операции спасения подходила к критическим отметкам.
Экапол стал героем всего буддийского мира.
Его изображение в образе медитирующего анимэ-персонажа с дюжиной диких кабанчиков на руках (Wild Boars - дикие кабаны) стало очень популярным.
А медитация как метод борьбы с депрессиями, стрессами и паническими атаками получила очень мощную рекламу.
|
| |
| |
| BROVMAN | Дата: Вторник, 24.07.2018, 12:56 | Сообщение # 305 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 447
Статус: Offline
| Вы бывали в Гуш-Катифе?
Я - да.
Кто не бывал - много потерял. Кто бывал - помнит.
Цветущие поселки. Море зелени и цветов. Необозримые теплицы.
Дома с красными черепичными крышами, утопающие в кронах деревьев.
Приветливый весёлый народ, весь поголовно работающий.
Никаких пособий Битуах леуми.
Две еврейские промзоны.
Машиностроение и металлообрабатывающая, механическая, полиграфическая и пищевая (производство соков, печенья, специи и приправы и другие) промышленность.
Типография <Декель> ("Пальма").
Склады, конторы, мастерские.
Компания по строительству в Ацмоне, заводы "Фламикс" и "Бад-Кат" (по производству тканей).
Завод по производству эссенций и экстрактов из лекарственных растений.
Знаменитый завод "Хаса Гуш-Катиф" в Кфар-Дароме, который выращивал 4 сорта салата латук.
Гуш-Катиф — это высокоразвитое сельское хозяйство:
10% сельскохозяйственного производства Израиля и 15% сельскохозяйственного экспорта Израиля.
4000 сельскохозяйственных теплиц, в том числе 2 крупнейшие в Израиле теплицы.
65% органических овощей в Израиле, выращенных в специальных теплицах.
90% экологически чистых израильских овощей и фруктов, выращенных по технологиям без применения пестицидов.
Животноводство: Коровник "Катиф" (800 молочных коров) - был вторым по величине в Израиле.
Перец, помидоры "Черри", семена растений, специи и пряности и другие полевые сельскохозяйственные культуры, выращивание листьев и цитрусовые сады.
Морское рыбное хозяйство и пресные пруды для разведения рыб.
Общая сумма экспорта из теплиц Гуш-Катифа, которые находились в собственности 200 фермеров, составляла 200 миллионов долларов в год - 15% от экспорта сельскохозяйственной продукции из Израиля.
Совокупные финансовые активы в Гуш-Катифе составляли в 2004 году по данным ЦРУ, 23 миллиарда долларов США, ) и это всего на 8800 жителей.
Первое место в мире на душу населения!
Из общего объёма экспорта Израиля доля Гуш-Катифа составляла:
95% экологически чистых салатов-латук и зелени!
90% свежих цветов в Европу.
70% органических овощей
60% помидор сорта "Черри"
60% цветов герани в Европу...
Гуш-Катиф — это туризм:
гостиница "Хоф-а-дкалим" ("Побережье пальм"), курорт "Шират-а-Ям" ("Морская поэзия", великолепные пляжи, рыбалка, водные виды спорта, зоопарк в Неве-Дкалим с озером внутри, супермаркеты, рестораны, залы торжеств и кафе, Дом культуры "Катиф", усовершенствованный, по последнему слову техники и каньон в Неве-Дкалим(сейчас там хамасовский университет <<Эль-Акса>>).
Гуш-Катиф — это аэропорт "Гуш-Катиф" и вертолётная площадка "Неве-Дкалим", а также таксопарк Ицика Ифраха и автобусная станция.
Гуш-Катиф — это здравоохранение и образование: поликлиники, 44 детских яслей, 33 детских сада, 9 школ и Талмуд-Тора, 3 религиозных колеля для женатых мужчин, 6 мужских йешив и 4 женских йешивы.
Курсы предвоенной подготовки для религиозных.
Курсы допризывной подготовки для религиозных "Эцем" в Ацмоне (ныне в его здании находится арабская промзона).
Молодёжные движения "Ариэль" и "Бней-Акива"; молодёжный центр и клуб пенсионеров, окружная библиотека, благотворительные организации, включая отделение "Яд-Сара", полиция и пожарная станция в Неве-Дкалим; общественный центр и Научно-исследовательский центр по изучению Синайского полуострова, а также, многочисленные клубы и Центр абсорбции для репатриантов.
Гуш-Катиф — это археологические места: руины ханаанского поселения "Тель-Катифа"...
Всё это было уничтожено!
Все владельцы и работники этих благополучных хозяйств и предприятий превратились в БОМЖей, нуждающихся в психологической реабилитации и социальных пособиях!
До сих пор!
В УГОДУ КОМУ?! В УГОДУ ЧЕМУ?!...
Лиза Юдина
|
| |
| |
| papyura | Дата: Суббота, 04.08.2018, 08:44 | Сообщение # 306 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1550
Статус: Offline
| После окончания Второй мировой войны десятки тысяч евреев, переживших лагеря смерти, оказались в лагерях для перемещённых лиц. У них не было ни дома, ни семьи, ни родных, и они не могли даже подумать о том, чтобы остаться в Германии или вернуться в свои страны.
Многие хотели в Эрец-Исраэль, куда англичане их не пускали.
В октябре 1945 года Бен-Гурион впервые приехал в лагеря для перемещённых лиц в Германии. Он решил использовать их обитателей, как главный козырь в борьбе за создание независимого еврейского государства.
Бен-Гурион рассказал об увиденном и услышанном на заседании правления Сохнута, и примерно то же самое секретариат Рабочей партии узнал от посланца Сохнута в Европе.
«Тот факт, что кто-то был в концлагере, вовсе не даёт ему право автоматически попасть в Эрец-Исраэль, – сказал посланец Сохнута. – Если мы привезём все эти лагеря, нам конец».
Но Бен-Гурион от своего козыря не отказался, и с января 1948 года по июнь 1949 года в Израиль прибыли двести тысяч евреев, переживших Катастрофу.
Они составили половину всех новых репатриантов за эти полтора года.
Люди без возраста, измождённые, с желтушным цветом лица, беззубые, с синими номерами, вытатуированными на руках, они казались выходцами из ада или сбежавшими из сумасшедшего дома.
Особенно сабрам, которые не совсем точно знали, что происходило в Европе с сентября 1939 года по май 1945 года: в это время в Эрец-Исраэль хватало своих событий.//
Хватало и тех, кто теперь хвастал правотой сионистского движения и напоминал живым скелетам: «Мы же вам говорили, а вы нам не верили. Мы вас звали, а вы не приехали».
И при робкой попытке тех, кто выжил, рассказать, что с ними было «там», они услышали: «Надо было сражаться».
Пущенное с ужасающей лёгкостью в листовке командира партизанского отряда, поэта Аббы Ковнера определение «как овцы на бойню» надолго определило отношение сабров к Катастрофе.
Один из лидеров Рабочей партии Ицхак Табенкин написал: «Как же еврей, который рыл себе могилу, не схватил лопату и не проломил голову немцу?»
Для Табенкина, как и для многих других, Катастрофа европейских евреев была абстракцией: её масштаб, её ужасы были непостижимы.
Хотя члены Рабочей партии знали гораздо больше остальных граждан, но и для них события делились на происходившие «там» и происходившие «тут». Там война закончилась, тут она только началась.
Поэтому Моше Шарет жаловался, что из Европы присылают «нежелательный элемент».
Министр абсорбции Моше Шапира настаивал на «селективной репатриации» и жаловался, что «присылают всяких калек, тогда как нам нужны молодые люди призывного возраста, пригодные для войны (…) Конечно, если мы решим, что можно привозить кого угодно без всякого предварительного отбора, мы набьём много кораблей, но сейчас мы отбираем только тех, кто нам подходит, а не тех, кто помешает нам вести войну».
А Бен-Гурион требовал присылать «не стариков и детей, а молодых людей в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет, способных держать в руках оружие».
Среди обитателей европейских лагерей для перемещённых лиц было немало больных, которые шли на любые ухищрения, чтобы избежать медицинских проверок представителей Сохнута.
Те, кто прошел селекцию в Освенциме, знали, что новая селекция помешает им попасть в Эрец-Исраэль.
Один из врачей написал в Израиль министру здравоохранения и Центру больничных касс: «Часть больных, перепуганная тем, что им придётся остаться на территории Германии, сумела репатриироваться без разрешения отдела репатриации Сохнута. Этот страх до того силён среди тех, кто был в лагерях смерти, что против него бессильна любая логика, и больные не желают думать о том, что могут заразить других».
По мнению Бен-Гуриона, кроме заразных болезней, тысячи бывших лагерников могли серьезно подорвать мораль молодого государства, а также повредить в деле воспитания нового еврея.
Выступая на заседании ЦК Рабочей партии в июле 1949 года, Бен-Гурион сказал, что новоприбывшие – «трудные и плохие люди, эгоисты», иначе они не вышли бы живыми из лагерей...
В том же году он планировал послать бывших узников в своего рода военный лагерь, где можно будет «избавиться от деморализующего элемента». Один из коллег Бен-Гуриона по партии сравнил переживших Катастрофу с «большим комом теста, которое надо раскатать до ровной массы». А глава поселенческого отдела Сохнута Леви Эшколь сказал, что «Эрец-Исраэль не сможет абсорбировать еврейских сумасшедших со всего мира».
Спустя годы в оправдание такого отношения к пережившим Катастрофу была создана легенда о том, что в Войне за Независимость победили только сабры, так как евреи, пережившие Катастрофу, не умели и не хотели сражаться.
Но факты опровергали эту легенду: во время Войны за Независимость выходцы из ада прямо с корабля отправлялись на фронт и сражались так же героически, как и сабры.
Не говоря о том, что добровольцы-евреи из разных стран составили треть ЦАХАЛа и хотели служить только в боевых частях.
По инструкции новые репатрианты должны были пройти необходимую военную подготовку до отправки на фронт, но на это не было времени. К ним полагалось относиться «с должным вниманием и уважением и сделать всё необходимое, чтобы они почувствовали, что вернулись домой».
В 1948 году был принят закон об освобождении единственных детей от службы в боевых частях. Он касался только тех детей, «чьи родители жили в Эрец-Исраэль», то есть только уроженцев страны. Не говоря уже о явной дискриминации новых репатриантов, закон не принимал в расчёт, что евреи, пережившие концлагеря, были не только единственными детьми, но во многих случаях – единственными оставшимися в живых продолжателями рода, сгоревшего в крематориях Освенцима.
Военкоматы и канцелярия Бен-Гуриона были завалены душераздирающими прошениями не посылать на фронт «единственного ребенка, кроме которого у меня больше нет никого в мире».
Почти все прошения остались без ответа.
В лучшем случае на них стояла резолюция «Отказать».
Неадекватное отношение к Катастрофе и полное непонимание психологического состояния переживших её новых репатриантов привели к появлению инструкции министра обороны о гебраизации фамилий всех мобилизованных солдат, и в армии была создана специальная комиссия, помогавшая солдатам выбрать новую фамилию.
В инструкции говорилось, что «желательно сменить немецкие, англосаксонские, славянские и прочие фамилии на ивритские, потому что ЦАХАЛ должен стать ивритским не только по духу, но и по всем внешним признакам».
Поэтому всем, кто хотел походить на сабров и делать военную карьеру, пришлось менять фамилии.
Даже тем, для кого она осталась единственным связующим звеном с прошлым.
Позднее Бен-Гуриона обвиняли ещё и в том, что европейские евреи были для него «пушечным мясом», которое командиры не жалели в самых безнадёжных и опасных операциях.
Бывшие лагерники, служившие и воевавшие наравне с сабрами, были лишены равенства и в палатках, и в окопах.
В январе 1949 года в газете одной из бригад ЦАХАЛа писалось о тоске по тем временам, «когда мы все были закадычными друзьями, сидели у одного костра, травили байки и кейфовали. А сегодня есть «мы» и «они», и что общего между нами?».
Если бы «они» умели читать на иврите, то узнали бы, что их называли «пыль человеческая», «эгоисты», «паразиты», а также, что «за годы пребывания в лагерях уничтожения у них выработались такие чуждые нам качества, как чрезмерная забота о куске хлеба и недоверие к ближнему».
Стоило сабрам впервые услышать, из чего в Освенциме изготавливали мыло, как «мыло» стало прозвищем евреев, переживших Катастрофу...
Другое прозвище появилось после того, как оказалось, что «мыло» сражалось в партизанах. «Парти-вус?» – спрашивали сабры.
Психологическое исследование, проведенное в ЦАХАЛе в те дни, показало, что армия не сумела решить вопроса интеграции в израильское общество новых репатриантов.
Киббуцы же выступали против мобилизации новых репатриантов в армию, потому что хотели заполучить их к себе.
Но мало кто из новых репатриантов пошёл в киббуцы: обязательный в те годы забор из колючей проволоки вокруг киббуца был слишком болезненным напоминанием о недавнем прошлом...
А те, кто всё-таки решили попробовать киббуцной жизни, поначалу были приняты очень тепло, но скоро отношение к ним изменилось: их упрекали в замкнутости, нежелании разделять заботы коллектива, участвовать в общих собраниях и в культурной жизни.
Враждебность к новым репатриантам выросла до того, что в некоторых киббуцах предложили открыть для них отдельные столовые.
В письмах к знакомым новые репатрианты жаловались, что «киббуцники с утра учатся, а потом работают. А мы работаем с самого утра. Мы живём в палатках и в бараках, а они в домах. У нас нет ни радио, ни шкафа, ни занавесок».
Новые репатрианты жаловались на равнодушие со стороны старожилов, а старожилы – на нежелание новых репатриантов учить иврит.
Кончилось тем, что половина новых репатриантов ушла из киббуцов.
В 1949 году около трети населения Израиля высказалось за то, чтобы регулировать репатриацию.
Среди переживших Катастрофу было немало образованных людей и профессиональных специалистов в разных областях, но несколько лет в лагерях для перемещённых лиц убили в них желание работать.
При своей ранимости и подозрительности они не ждали ничего хорошего от новой страны, о которой к тому же знали очень мало. Например, они были уверены, что Израиль должен им заплатить за все пережитые страдания и взять на себя их содержание.
Другой пример. Узнав, что арабы бегут из своих домов, бывшие лагерники тут же захватили их и жили там без воды и электричества, вступая порой в драки с демобилизованными солдатами, которым тоже не хватало жилья.
Дело дошло до того, что военная полиция выставила охрану у брошенных арабских домов, а в Яффо даже был введён комендантский час, и часть евреев силой выселили из захваченных домов.
Большинство населения было против газет на идише, который Бен-Гурион назвал «чужим языком, режущим слух».
Новых репатриантов с номерами на руках старожилы не приглашали к себе, а если с ними где-то и заводили разговор, то начинали с вопроса: «Как же вы остались в живых?»
Сабры могли подразумевать под этим что угодно, но пережившие Катастрофу воспринимали их вопрос, как упрёк и обвинение.
Евреи перестали понимать друг друга...
Это привело к тому, что более двадцати тысяч евреев, переживших Катастрофу, эмигрировали из Израиля.
Пережившие лагеря смерти стояли в очередях в больничных кассах, чтобы вытравить лагерные татуировки: они хотели стать такими же, как и все. Но вытравление татуировки не помогало. И пережившие Катастрофу замкнулись в себе.
В трудные 50-е годы свою лепту в общий кризис внесли репарации из Германии, которые неожиданно дали возможность новым репатриантам кое-как встать на ноги.
Теперь им завидовали и ещё больше недолюбливали.
Прошло ещё несколько лет, и в Израиле прогремело «дело Кастнера».
После немецкой оккупации Венгрии председатель комитета по спасению венгерского еврейства Исраэль Кастнер вступил в переговоры с Адольфом Эйхманом, целью которого было обменять миллион венгерских евреев на десять тысяч грузовиков для вермахта. Немцы назвали эту операцию «Кровь за товары».
По поручению Эйхмана Кастнер ездил в Швейцарию, однако союзники на эту сделку не пошли.
Однако Кастнеру удалось заключить другую сделку: Эйхман согласился утвердить его поимённый список из расчета по тысяче долларов за голову. В список вошли тысяча шестьсот восемьдесят шесть евреев, включая всех родственников Кастнера.
Этот документ до сих пор называется «список Кастнера». Вошедшие в него евреи выехали из оккупированного Будапешта в 1944 году и остались живы...
После войны Кастнер с женой и дочерью поселился в Израиле, стал активным членом правящей Рабочей партии и хотел баллотироваться в кнессет.
Но в 1953 году его обвинили в сотрудничестве с нацистами, якобы ускорившем гибель семисот тысяч венгерских евреев, от которых Кастнер утаил известный ему план «окончательного решения еврейского вопроса», да ещё и присвоил себе их деньги.
В 1954 году Кастнер подал иск о клевете в иерусалимский окружной суд, и после целого года заседаний суд признал его виновным, но он обжаловал приговор в Верховном суде.
В 1957 году в Тель-Авиве на Кастнера было совершено покушение: его тяжело ранили тремя выстрелами, и через две недели он скончался в больнице.
Преступников арестовали, и на допросе они заявили, что действовали под влиянием сложившейся в стране политической обстановки общей истерии.
А в 1958 году Верховный суд Израиля отменил решение окружного суда и посмертно реабилитировал Исраэля Кастнера.
Теперь израильские историки сходятся на том, что Исраэль Кастнер определенно не был героем, но и предателем он не был.
Но тогда «дело Кастнера» бросило тень на переживших Катастрофу. Их снова начали обвинять в том, что они не могли постоять за себя.
Израильские школьники долгое время воспитывались на единственном примере героизма евреев, проявленном уроженкой Венгрии Ханой Сенеш: в группе из тридцати двух парашютистов она была сброшена за линию фронта, и её казнили венгерские фашисты.
Один израильский историк написал, что «дополнительной причиной популяризации Ханы Сенеш было частично сознательное, частично подсознательное решение увековечить память именно тридцати двух парашютистов из Эрец-Исраэль (…)
В 50-е годы заслуги ишува в войне с нацизмом подчеркивались значительно больше, чем заслуги борцов гетто, всё теми же описаниями героических деяний всё тех же тридцати двух парашютистов, а также Еврейской бригады в составе английской армии».
С годами произошла классификация смерти: «постыдная» – в гетто и в лагерях и «героическая» – в партизанских отрядах, а тем более в боях ЦАХАЛа.
Кроме отличия между «убитыми» и «павшими», ежегодный День Катастрофы стал называться «Днём Катастрофы и героизма»: прошло много лет, прежде чем израильтяне начали понимать, что «требовалось немало героизма и для того, чтобы выжить, что все выжившие – герои и все не выжившие – герои, а не овцы, идущие на бойню».
Переломным событием для сабров стал судебный процесс над Эйхманом в 1961 году.
«Процесс помог освежить воздух. До него сабры занимали хорошо известную, примитивную, воинственную позицию: почему наши отцы не восстали, не защищались и не погибли в бою?
Для сабров нацистский период был не эпохой страданий и мученичества, а эпохой позора.
Но родители (…) отказывались обсуждать эти вопросы. Для них было вполне достаточно пережить то время: его нельзя было забыть, но можно и нужно было хранить молчание.
Процесс Эйхмана показал, что евреи были беззащитны против вооруженных легионов (…) но, как только обстоятельства позволяли сопротивляться, каким бы безнадежным ни было сопротивление (…) они погибали, сражаясь.
Молодые сабры также узнали, что в те дни весь мир остался равнодушным, наблюдая уничтожение невиновных миллионов, а потом заявил, что не знал об этом.
Это заявление произвело на сабров самое сильное впечатление (…) Наконец-то они поняли (…) что массовое убийство в нацистскую эпоху было еврейской трагедией, а не еврейским позором.
До них дошло, что процесс Эйхмана был позором Германии, а не позором еврейства».
Офицер израильской полиции Михаэль Гольдман-Гилад два года бессменно оставался на посту при Адольфе Эйхмане и присутствовал на его казни. Много лет спустя он об этом рассказал:
«30 мая 1962 года президент Израиля Ицхак Бен-Цви отклонил просьбу Эйхмана о помиловании, и в тот же день правительство приняло решение о его казни через повешение. Казнь была назначена на полночь следующего дня в тюрьме города Рамлы.
В 22.30 туда прибыли представители израильской прессы, один иностранный журналист, англиканский пастор и начальник Управления тюрем.
За три минуты до полуночи двое надзирателей подвели Эйхмана к виселице (…) Они связали ему руки и ноги и в последний раз проверили крепость узла на петле.
Через минуту после полуночи раздался приказ, под ногами у Эйхмана пол раскрылся, и он повис в воздухе (…) Я поставил свою подпись на заранее подготовленном протоколе, где говорилось, что нижеподписавшиеся свидетели подтверждают, что приговор Адольфу Эйхману приведен в исполнение в их присутствии (…) Труп Эйхмана лежал на носилках, прикрытый одеялом. Надзиратели сняли одеяло для последнего опознания, открыли тяжелые стальные двери зала, где уже горел огонь, и внесли туда труп. Через два часа он сгорел, и я был потрясен тем, что от него осталось так мало пепла.
Именно в эту минуту я вспомнил тот холодный ноябрский день 1943 года в Освенциме, когда меня вместе с другими подростками загнали на гору пепла рядом с крематорием. Мы должны были посыпать этим пеплом дорожки, по которым ходили эсэсовские патрули, чтобы они не поскользнулись.
Я уже тогда знал, что это гора человеческого пепла, но мне не верилось, что его было так много.
Только глядя на чёрную горстку, оставшуюся от Эйхмана, я понял, сколько же тысяч людей было сожжено в Освенциме...
Разве можно сравнить: пепел убийцы едва ли наполнил половину двухлитрового кувшина, а пепла его жертв были горы».
После процесса в Израиле, в самом деле, многое изменилось, о чём свидетельствуют слова молодой израильтянки: «Я никогда не была в Польше. Моя нога не ступала в лагерь смерти, и, насколько я знаю, никто из членов моей семьи не погиб в Треблинке, в Дахау, в Освенциме. Я не выросла на рассказах о Катастрофе, и никто из моих родных не носит на руке татуировку с синим номером. Со всех точек зрения можно сказать, что я – настоящий бело-голубой израильский продукт, типичная сабра образца 1963 года.
Поэтому я хочу попросить прощения:
Простите, что мы не понимали.
Простите, что мы не знали.
Простите нас».
Владимир Лазарис
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Воскресенье, 12.08.2018, 02:58 | Сообщение # 307 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
| ...Полковник сальвадорской армии (дослужившийся к 1936 г. до звания начальника Генерального штаба) и дипломат, 44-летний Хосе Кастельянос в 1937 г. был направлен генеральным консулом в Англию, а в 1938 г. – в Гамбург.
Видя происходящее в Германии, он обратился к своему начальству с просьбами о выдаче евреям сальвадорских виз, чтобы они могли покинуть страну, но получил отказ.
Кастельянос не сдавался и в 1939 г. обратился с письмом к министру иностранных дел Сальвадора с той же просьбой, но опять получил отказ.
Тогда он взял дело в свои руки и, вопреки приказам начальства, начал сам раздавать визы и гражданство Сальвадора немецким евреям, что спасало их от нацистских концлагерей.
С 1942 г. и до конца войны Кастельянос находился в должности генерального консула в Женеве.
Там к нему и обратился бизнесмен-еврей Георги Мандл, выходец из Трансильвании, поведавший о тяжелейшей ситуации, в которой оказались он, его семья и многочисленные единоверцы.
Консул начал действовать.
Задним числом он назначил Мандла (под итальянской фамилией Мантелло) первым секретарем консульства и приготовил для него и его семьи документы о гражданстве Сальвадора.
А затем они напечатали 13 тысяч (!) «свидетельств о гражданстве Сальвадора» для евреев из Центральной Европы.
Сальвадор считался нейтральной страной, поэтому обладатели этих документов оказывались под защитой Красного Креста, а потом и швейцарского консульства в Будапеште.
Через налаженную сеть документы рассылались евреям Франции, Венгрии, Голландии, Словакии, Румынии.
Одни такой документ мог спасти целую семью, а Кастельяносу и Мандлу удалось внушить нацистским чиновникам, что в странах Европы якобы находится огромная сальвадорская диаспора...
К счастью, с 1944 г. новый президент Сальвадора, в отличие от своего предшественника, включился в защиту евреев и оказал поддержку Кастельяносу.
По окончании войны Кастельяноса послали в Лондон, где он состоял на дипломатической службе до 1972 года, а выйдя в отставку в 79-летнем возрасте вернулся в Сальвадор.
Он жил тихой семейной жизнью и о своих делах в период войны не считал нужным рассказывать. По свидетельству его дочери, «он говорил, что любой на его месте сделал бы то же самое. Для него этот поступок не был героическим»...
В 1972 г. Кастельяноса отыскал знаменитый писатель Леон Урис, автор романа «Эксодус», и взял у него короткое интервью; за год до смерти Кастельянос дал короткое анонимное интервью для радио, НО... оба события остались незамеченными... и десятилетия спустя о спасителе тысяч людей практически никто не знал.
Лишь в 2005 г., когда в женевском подвале обнаружили чемодан с более чем тысячью сальвадорских документов, американские исследователи Холокоста стали изучать механизм спасения евреев Кастельяносом.
Ныне эти свидетельства находятся в экспозиции Музея Холокоста в Вашингтоне.
Только в 2010 г., после опросов спасенных евреев израильскими дипломатами и усилиями еврейской общины Сальвадора, Кастельяносу было присвоено звание Праведника народов мира.
В 2017 г. посольства Израиля и Сальвадора в Ватикане (Кастельянос был верующим католиком) совместно почтили память Хосе Кастельяноса, и на сайте израильских дипломатических миссий появилась надпись:«во времена, когда многие проявляли безразличие к человеческим страданиям, он был одним из нескольких героев, противостоящих абсолютному злу, в усилиях по спасению тысяч евреев».
Он наивно полагал, что каждый поступил бы на его месте точно также.
Идеалист, конечно.
И праведник...
Юрий Табак
|
| |
| |
| Бродяжка | Дата: Среда, 05.09.2018, 15:54 | Сообщение # 308 |
 настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 710
Статус: Offline
| ВДОВА ПРЕДАТЕЛЯ
Еще раз по поводу "рыцарей без страха и упрека" - глава из книги, которая готовится к публикации в издательстве "Книжники".
О стихотворении Натана Альтермана "Вдова предателя"
Принято считать, что в Израиле нет смертной казни.
Что единственным смертным приговором, оглашённым судом Израиля и приведённым в исполнение официальными представителями государства (вот ведь какой получился длинный эвфемизм простого слова «палач»…) был приговор Адольфу Эйхману, руководителю имперского проекта истребления европейского еврейства.
Но это, увы, не совсем так...
Первой казнью в новейшей истории Государства Израиля стало убийство Меира (Миши) Тувианского, офицера Хаганы и инженера Электрической компании, который был расстрелян 30 июня 1948 года по обвинению в предательстве (шпионаж в пользу британцев).
В начале лета 1948-го в Иерусалиме были разгромлены несколько принадлежавших Хагане тайных мастерских по производству оружия, и служба контрразведки начала следствие.
Подозрение пало на Тувианского – как служащий Электрической компании он неоднократно контактировал с британскими властями в период мандата и представлял на их рассмотрение чертежи энергетической инфраструктуры города.
В самом этом факте не было ничего особенного, поскольку в то время всеми вопросами городской администрации ведали именно англичане.
Кроме того, схема электросети не имела ничего общего с картой подпольных мастерских.
Но начальник контрразведки Исер Беери не стал вникать в детали – для него оказалась вполне достаточной информация о том, что «Тувианский передал документы британцам».
30 июня Меира вызвали в Тель-Авив «на совещание», арестовали и стали допрашивать.
Ошарашенному и сбитому с толку человеку, который не имел ни малейшего понятия, в чём именно его обвиняют, попросту не дали прийти в себя.
Допрос длился недолго.
Тувианский, 44-летний уроженец Ковно, совершивший алию в 1925 году, капитан Хаганы, талантливый инженер, имевший к тому времени немалые заслуги перед Страной, был совершенно подавлен происходящим.
На вопрос, передавал ли он британцам документы, Меир ответил утвердительно, что были расценено Исером Беери и тремя его подручными как признание вины.
Тувианского втолкнули в машину и привезли к заброшенному зданию арабской школы в окрестности деревни Бейт-Джиз (это строение сохранилось по сей день на территории кибуца Харэль).
Там инженера втолкнули в один из классов и поставили перед тремя уже знакомыми ему следователями, превратившимися на сей раз в судей и прокуроров.
Нечего и говорить, что защиты не было вовсе.
Тувианского признали виновным и приговорили к расстрелу.
Ему не позволили даже написать предсмертное письмо жене – просто вывели наружу, расстреляли и закопали тут же, у стены...
Жена казненного Елена забеспокоилась лишь на следующий день, когда Меир не вернулся из Тель-Авива.
Несколько суток его судьба так и оставалась неизвестной – как жене, так и сыну-подростку.
Узнав, наконец, о случившемся, Елена Тувианская немедленно начала борьбу за восстановление честного имени мужа.
Долгое время эта борьба не имела успеха, невзирая на личное знакомство с Бен-Гурионом и многими командирами Хаганы.
Помогло Тувианским лишь то, что Беери и его гвардия продолжали действовать теми же методами: несколько месяцев спустя в лесу на Кармеле было найдено нашпигованное пулями тело некого Али Касема – араба, работавшего на израильскую разведку.
Его казнили уже без всякого суда – даже «скорого», заподозрив в «двойной» агентуре.
Общественный резонанс в арабских кругах оказался достаточно весОм, чтобы вмешался Бен-Гурион.
Выслушав признание Исера Беери, он отдал того под суд.
Тут-то Елена и добилась, чтобы к новому следствию присоединили и дело Тувианского.
5 июля 1949 года – чуть больше года после расстрела – было опубликовано официальное коммюнике Министерства обороны, которое гласило: «После основательного расследования, проведенного военной прокуратурой, опроса свидетелей и изучения материалов дела, установлена невиновность Меира Тувианского».
Исера Беери разжаловали в рядовые и изгнали из ЦАХАЛа.
Срок его символического заключения составил 1 день...
Авраам Кедрон, второй участник «суда» над Тувианским, стал потом одним из ведущих израильских дипломатов, послом (в том числе и в Британии) и Гендиректором Министерства иностранных дел.
Третий, Давид Карон продолжил работать в разведке (занимаясь в основном оперативной работой, связанной с Курдистаном) и дослужился до начальника отдела в Мосаде.
Но интересней всего судьба четвёртого «судьи» – Биньямина Джибли, не только оставшегося в отделе военной разведки (АМАН), но и занявшего вскоре пост её главы...
Именно Джибли (вместе со своим патроном Моше Даяном) стал главной движущей силой скандала, известного под именем «Эсек биш» (Грязное дело), опозорившего Израиль и стоившего карьеры нескольким ведущим государственным деятелям страны, включая Моше Шарета, Пинхаса Лавона и, в итоге, самого Давида Бен-Гуриона.
Можно сказать, что в определенном смысле «Эсек биш» стал местью невинно убиенного Меира Тувианского – местью, которой он отплатил бессовестным функционерам и покрывавшим их политикам высшего ранга.
Стихотворение Альтермана появилось в газете три дня спустя после опубликования вышеупомянутого коммюнике.
Занятая поэтом ясная моральная позиция произвела чрезвычайно сильное впечатление на общественное мнение Страны.
Не исключено, что благодаря именно этому тексту в Израиле выработалась со временем решительная нетерпимость к известному большевицкому подходу «лес рубят – щепки летят».
Хотя в первые дни государства ситуация вовсе не предполагала подобной нетерпимости…
Эта повесть про нас и про нашу Страну,
что, сражаясь с открытым забралом,
больше года вела затяжную войну
и, в итоге, её проиграла.
Проиграла могиле безвестной одной,
навещаемой солнцем убойным,
одинокой вдовой, одинокой луной
и мальчишкой с разбитой судьбою.
Мы не раз ещё вспомним об этой войне,
о её палачах и солдатах,
о неправом суде, о расстрельной стене
и о нас – и о нас, виноватых.
«Скорый суд»… – разве может быть что-то гнусней
этой тайной и подлой расправы,
отрицающей формой и сутью своей
человечность, законность и право?
Разве могут быть судьи в сужденьях быстры,
разве могут зависеть от хора?
Правосудие джипа на склоне горы,
без руля, тормозов и шофёра…
Он упал у стены – офицер и отец,
он погиб ни за что, безвинно,
с горькой мыслью о том, что его конец –
лишь начало позора сына.
Он погиб, но вдова – против всех одна –
вышла в бой, и прошла сквозь бойню,
и спасла Страну, и теперь она
самых высших наград достойна.
Против всех одна – против нас с тобой,
нашей лжи, клеветы и воя –
она билась с нами, но этот бой
был сраженьем за нас с тобою.
"Давар", 8.6.1949
(сокр. пер. с иврита Алекса Тарна)
|
| |
| |
| Kiwa | Дата: Вторник, 18.09.2018, 13:56 | Сообщение # 309 |
|
настоящий друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 674
Статус: Offline
| 45 лет назад или Йом Кипур в истории:
https://www.vesty.co.il/article....organic
|
| |
| |
| REALIST | Дата: Пятница, 26.10.2018, 11:36 | Сообщение # 310 |
|
добрый друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 217
Статус: Offline
| У этого удивительного человека было много имён. И все непростые.
Например, от отца он должен был получить фамилию Волкович…
Сегодня, в день памяти Рехавама Зеэви, израильского генерала и политика, убитого семнадцать лет назад террористами, хочу напомнить несколько фактов его жизни...
Отец Рехавама, Шломо Волкович, принёс из родного городка Здуньска-Воля, что под Лодзью, неочевидное для наших дней сочетание глубокого еврейского чувства (он происходил из дома гурских хасидов) и социалистических идей.
Городок этот, кстати, тоже непростой: прославил его замечательный уроженец этих мест, священник Максимиллиан Кольбе (если был в истории человек, которого следует считать праведником с точки зрения любой известной мнерелигии, то это о. Максимиллиан, пошедший в Освенциме на смерть вместо незнакомого ему человека).
А благодаря матери, происходившей из коренной иерусалимской семьи, мальчик родился в Емин Моше — сейчас уютном богемном квартальчике, а тогда — почти прифронтовом районе, окружённом арабами.
Однако в Иерусалиме Волковичи перевели свою «волчью» фамилию на иврит и стали называться Зеэви.
В дополнение к фамилии и имя ребёнку было дано «нагруженное» —Рехавам.
Это имя сына царя Шломо, который унаследовал от отца великое государство, но не смог удержать власть из-за жесткого, высокомерного отношения к подданным, и потому остался царем только меньшей из двух половинок — Иудеи.
Еврейские мудрецы без энтузиазма относились к этому царю, и потому его имя почти не использовалось на протяжении веков.
Но имя-то само какое красивое —буквально оно означает «давший простор народу»!
Предположу, что ... значение имени, а не библейский прототип, подтолкнуло Шломо Волковича-Зееви наречь сына именно так.
Мальчик вырос, окончил школу и вступил в отряд еврейской самообороны. Довольно скоро он оказался в отборных частях, называемых «Пальмах» (ударные отряды).
Ещё в первые годы подполья, ненадолго оказавшись в британской тюрьме, Рехавам обзавёлся ещё одним именем, под которым и вошёл в историю, — Ганди.
Легенда гласит, что в тюрьме он вышел за похлёбкой, обернувшись в простыню, и сходство тощего еврейского юноши с Махатмой Ганди, отцом индийской независимости, было столь велико, что в ту же секунду к нему прилипла эта кличка.
Пацифистом он не был (ни тогда, ни позже), и друзья его всегда подчёркивали, что кличка отражает только внешнее сходство.
Однако есть ещё что-то, что соединяет этих «тёзок». Может быть, одиночество?
Служа в «Пальмахе», Ганди отказался участвовать в «Сезоне» — печально известной операции 1944—1945 гг. по отлову и сдаче англичанам бойцов из организаций «Эцель» и ЛЕХИ, которые не подчинились Бен-Гуриону и продолжили вооружённую борьбу за независимость.
Несмотря на такую политическую неблагонадёжность, карьера Ганди в «Пальмахе» была весьма успешной, с первых лет он занимался разведкой. Он знал каждую кочку, каждый овраг в Земле Израиля и, кроме того, его отличали хорошие отношения со множеством нееврейских жителей страны — в первую очередь, с друзами и бедуинами, а также и со многими арабами. Это обстоятельство важно для правильного понимания его политических взглядов.
Что же до убеждений, то Ганди не стеснялся менять тактические взгляды по мере развития исторических процессов, сохраняя основные принципы неизменными.
Например, после Шестидневной войны в руках Израиля оказались Иудея и Самария, Голаны и Синай.
Божественное вмешательство в ход войны, чудеса танахического масштаба застали правительство врасплох, и ни у кого там не было никакого внятного представления, что со всеми этими богатствами делать...
Уже через полтора года Ганди - тогда командир Центрального военного округа - предлагает в докладе Генеральному штабу свой проект: аннексию ближайших окрестностей Иерусалима, Иорданской долины и территории к Югу от Иерусалима (Гуш-Эцион, Бейт-Лехеми район Хеврона).
На землях же от Рамаллы до Дженина он предлагает создать «государство Ишмаэль» со столицей в Шхеме — как бы младшего брата государства Израиль.
Ключевая фраза, стоящая в начале доклада, увы, оказалась пророческой: «Длительное военное управление на освобождённых территориях нежелательно, ибо приведёт к нарастанию ненависти населения к нам»...
Через десятилетие Ганди анализирует изменившуюся ситуацию и выдвигает новый проект — трансфер.
Это слово, ставшее бранным в израильском политическом лексиконе, означает ровно то, за что Фритьоф Нансен получил в 1922 году Нобелевскую премию мира: расселение беженцев из воевавших стран в соответствии с этническим характером государств, на добровольной основе и с полной денежной компенсацией за потерянные земли и имущество.
Нансен расселил сотни тысяч греков, турок и армян (последних не очень удачно — деньги кончились), Ганди же собирался расселять палестинских арабов в арабских странах, после того как еврейские беженцы из арабских стран уже расселились в Израиле.
Можно соглашаться с этой идеей или нет, но нельзя не признать, что Ганди искал решения там, где другие ждали, когда «оно всё само рассосётся».
Из двух десятилетий, проведённых Ганди в израильской политике, он в основном находился в оппозиции.
Министром он был неудобным: то назовёт президента США(Буша-старшего) антисемитом, то вызовет американского посла на кулачный поединок (тот почему-то не отозвался)...
После десятилетнего перерыва Ганди в 2001 году, в разгар интифады, вступил в коалицию Шарона, где стал министром туризма, и через несколько месяцев был застрелен в гостиничном номере террористами из Народного фронта освобождения Палестины.
Одним из свойств «одинокого волка» была нелюбовь к охране: он всегда старался сбежать от приставленных ШАБАКом охранников, зато никогда не расставался с пистолетом — перед сном клал его под подушку. А лет ему было тогда уже семьдесят пять...
Таких ярких людей — бескомпромиссных, убеждённых, готовых остаться в одиночестве со своим мнением, страстно любящих свой народ и землю Израиля — было не так мало в том поколении, которое создавало государство.
Сегодня же среди современных политиков и других структур общества (армия, раввинат, суд), как-то непросто увидеть ему равных...
...Один из памятников Ганди я вижу из окна собственного дома: за пару месяцев до его гибели, в тяжелейшие первые месяцы интифады, на голом холме в Иудейской пустыне поставили свои сборные домики два десятка молодых ребят, не принадлежавших ни к какой организации или партии, большей частью нерелигиозных, по крайней мере по формальным признакам. Прожив там несколько месяцев, проведя электричество и воду, имени новому «форпосту» они так и не придумали.
Они перебрали несколько имен, но приняли решение, узнав о гибели Ганди.
Так на карте появился Маале-Рехавам...
Меир Антопольский
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Вторник, 06.11.2018, 15:03 | Сообщение # 311 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
| увы, ничто не ново!
о давнем происшествии в Молдавии :
http://esp.md/sobytiy....hitelya
|
| |
| |
| Kiwa | Дата: Четверг, 15.11.2018, 14:37 | Сообщение # 312 |
|
настоящий друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 674
Статус: Offline
| Куда пропали сомалийские пираты
Каких-то 10 лет назад на счету сомалийских пиратов числилось около 45 судов-жертв. Корабельный бизнес просто лихорадило — кучка вооруженных ржавыми автоматами туземцев держала в страхе полмира.
Но прошло ещё несколько лет и сомалийские пираты просто ...закончились !
---
Тактика пиратов была очень проста: на лёгких лодках сомалийцы догоняли суда, открывали предупредительный огонь и поднимались на борт, потому что по морским законам команде корабля запрещено иметь оружие на борту.
За пять лет «бизнесмены» пустили в оборот более полутора сотен судов.
За пиратами гонялась коалиция судов 21 страны мира. Боевые крейсеры, беспилотники — и всё впустую - неуловимые сомалийцы продолжали атаковать корабли...
В конце-концов за это дело взялась семья Аль-Нахайам, правящая династия эмирата Абу-Даби ... нефтяным магнатам надоело терять танкеры из-за каких-то дикарей: они наняли Эрика Принца, основателя Blackwater.
Несколько тысяч профессиональных головорезов с надлежащим оборудованием (вплоть до боевых вертолётов) выдвинулись в сторону Сомали...
Всего 2 года понадобилось наёмникам чтобы сделать то, чего не смогла коалиция из 21 страны мира.
С 10 мая 2012 года ни одно судно больше захвачено не было — сомалийские пираты просто перестали существовать.
|
| |
| |
| papyura | Дата: Воскресенье, 18.11.2018, 13:11 | Сообщение # 313 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1550
Статус: Offline
| а давайте попробуем, как говорили прежде ... ликбез– предлагаю ознакомиться с историческими фактами, которых не встретите в учебниках истории или мемуарах политиков и полководцев...
Итак... жизнь Израиля начиная со времени создания государства:
год 1948-й
В 1948 году жители Иерусалима старались без особой нужды из дома не выходить.
Еврейский Иерусалим простреливался насквозь, но пить-то хочется. И вот появляется в блокадном городе новая и опаснейшая профессия - водовоз. У цистерны выстраивались длиннющие очереди горожан с вёдрами и канистрами.
Не раз такую очередь накрывало иорданским снарядом...январь 48-го в Иерусалиме выдался особенно холодным. Вот отрывок из письма той поры Ципи Порат, еврейки из Америки:
"Сегодня пришлось простоять два часа в очереди за керосином. Теперь можно будет согреться.
Пока не достала керосин, бегала по друзьям, но только к тем, где топили печку.
Бегала в гости так: дождёшься перерыва между обстрелами, выскочишь из холодной комнаты на улицу - и стремглав вперед. Главное - добежать "до печки", пока не начался новый обстрел".
На месте иерусалимского кафе "Момент", которое взорвал террорист в 2002 году, в 1948-м была другая точка общепита, под названием "Рехавия", но "точка" эта была известна своей сравнительной безопасностью.
Газета пишет, что в кафе "Рехавия" сидят и фронтовики, и красивые женщины, и те, у кого в столь тревожное время была возможность сидеть за столиками. С патефонной пластинки пела Яффа Яркони.
Кофе подавали суррогатный, спиртного не было, лакомились лимонадом.
Газета сетовала, что газировка с разными наполнителями, обычными в Тель-Авиве, в осаждённый город не попадает.
Удивительное создание человек: полчища арабов вот-вот захватят еврейский город, а журналиста волнует отсутствие в Иерусалиме газировки...Дорога из Иерусалима в Тель-Авив была настоящим военным приключением. Не каждый решался покинуть фронтовой город. Было стыдно, что заподозрят в трусости, но порой обстоятельства вынуждали. И пассажир бросался в бой за место в бронированном автобусе.
Надо было ещё доказать, что ты не дезертир и не подлежишь военному призыву.
Газеты описывают забавный случай: одна девушка отказалась от поездки, так как не хотела публично признаваться, что ей больше 25 лет.
До 25-ти девушки служили в армии.Личного автотранспорта практически не было. Моторизованными средствами передвижения владела армия, причём у военных права никто не спрашивал. Умеешь крутить баранку - держи ключи. В газетах отмечалось, что после войны командиры выдавали шофёрской братии клочок бумаги с надписью: "машину водит"и по этой записочке на гражданке можно было получить водительские права.В марте, британский парламент принял закон о прекращении мандата на Палестину, но англичане покинули страну только в мае.
30 лет они правили страной. Их встречали объятиями как освободителей от турецкого ига, но со временем стали ненавидеть как захватчиков Эрец-Исраэль, оккупантов, не пускавших в страну чудом оставшихся в живых жертв Холокоста. Тем не менее, завидовали цивилизованности и культуре островитян, приглашали на торжества и гордились дружбой с британцами, но при этом убивали солдат империи из засады и грабили британские банки.За любовный роман с оккупантом еврейских девушек отлавливали и брили наголо.
В старых газетах есть любопытное сообщение о сестре бойца ПАЛМАХа Рехаваама Зеэви – спустя годы он прославится под прозвищем Ганди... Так вот, родная сестра Ганди вышла замуж за британского офицера. Она не попала в руки экстремистов, но семья прокляла бедную девушку и объявила по ней траур, как по усопшей.
Ганди порвал с сестрой отношения. Он так и не увидел её до самой своей трагической гибели от пули террориста...Страна воевала. Газета "Маарив" только начала выходить и в первых номерах появились материалы, которые смело можно назвать "Пособие для чайников".
Подробно, с картинками, рассказывалось, как пользоваться пистолетом-автоматом "стэн", как правильно вырыть окоп и построить дзот, даже как следует вести отступление силами одной роты. Рисунки, вроде комиксов: это - "верный отход на заранее подготовленные позиции", а это - неправильный.После войны Игаль Ядин лаконично и точно сформулировал характер отношений между гражданским населением и армией: "Гражданин - это солдат, отпущенный в одиннадцатимесячный отпуск".
В 1948 году отпуск этот был гораздо короче.
ПАЛМАХ - зерно, из которого вырос ЦАХАЛ. Всего несколько тысяч человек на январь 1948 года, но именно этот небольшой отряд задал тон и определил облик всей страны.
Образ жизни пальмахников, их песни, юмор стали основой израильского национального характера, если, конечно, о таком можно говорить.
В ПАЛМАХе не было командиров - одни друзья, но приказы выполнялись безоговорочно из уважения к первому среди равных.
Самое большое наказание - бойкот на 10 дней. Никто на тебя не обращал внимания, на вопросы не отвечали. Ты будто становился невидимкой. Жуть!
Высшая мера - изгнание из рядов.Моральный кодекс предписывал бойцу ПАЛМАХа не пить, не курить и случайных связей избегать. Всякое было, если верить газетам: курили в рукав, подруг постоянных заводили, но пили только пиво - как напиток простой, пролетарский.Будёновок пальмахники не носили, но буржуев терпеть не могли, а мещанскую культуру презирали. Культуру эту они понимали своеобразно.
Пришёл, например, парень, желающий стать пальмахником. Смотрят, а он в габардиновых штанах - значит, мещанин и буржуй. Значит - от ворот поворот, иди куда угодно: в ЛЕХИ, ЭЦЕЛ, только не к нам.
Танго, кстати, считалось танцем мещанским.
Газеты за март 1948-го сообщают, что Иерусалим на грани голода.
Евреи в осаде собирают хубезу - корень съедобный, хотя и дикорастущий, - варят из него суп.
Есть сообщение о некоем Мофшовиче, придумавшем способ, как одной курицей целую неделю кормить большую семью. Описываются все способы утилизации. Ничего не попишешь, большая часть рецептов еврейской кухни - от бедности.
Рынок Махане-Иегуда был совсем крошечным: половину переулка занимал, но при каждом торговце был свой зазывала. Громкий и красивый голос был способен прокормить любого бедняка.
НО... даже самый талантливый зазывала не мог уговорить хозяйку купить мясо.
Этот продукт ели только настоящие богатеи.Тем не менее, чёрный рынок существовал и тогда. У спекулянтов можно было приобрести и яйца, и молоко, даже растворимый кофе.Что дарили друг другу?
Вот одна из зарисовок из газеты. Солдат получил отпуск и принёс в подарок любимой девушке два яблока и банку растворимого кофе. А девушка своими руками сшила солдату вышитую русскую рубаху - писк тогдашней моды.
Где могли развлечься парочки в тот год?
Первое дело - в кино.
Знаменитый кинотеатр "Цион" располагался на пересечении улиц Яффо и Бен-Иегуда. Рядом со входом всегда стоял эфиоп огромного роста и продавал пакетики с арахисом. Началась блокада, кино закрыли, эфиоп исчез. В июне "Цион" вновь распахнул свои двери, но эфиоп с пакетиками арахиса так и не появился.
В мае отцы-основатели объявили о создании государства Израиль, и тут вспыхнула настоящая война. Газеты сообщали, что египетские самолёты несколько раз сбрасывали бомбы на Тель-Авив, но горожан, судя по всему, это пугало меньше, чем позднее, в 91-м году, иракские "скады".
Отважный Тель-Авив, как и положено, веселился. Самым модным местом было кафе "Штрох" на Алленби. Меню и официантов в "Штрохе" не было. Хозяин просто сообщал клиентам, чем их может порадовать его кухня.
Самым изысканным блюдом считался омлет с зелёным салатом и бутылка пива. На десерт денежного клиента могли побаловать баночкой сметаны.
Газеты пишут, что фронтовикам была положена скидка, и кредит считался делом обычным. Бойцы ЛЕХИ утверждали, что их кормят в "Штрохе" вообще бесплатно.
В кафе назначали свидания, оставляли друг другу записки - ведь телефонов в те времена почти не было.
Нормальные граждане в Израиле 1948 года спиртное не жаловали. Поэты - другое дело.
Газеты пишут, что два живых классика поэзии на иврите - Шлёнский и Альтерман - поддавали каждый божий день. Последний вел еженедельную рубрику в газете "Давар" и, как настоящий акын, откликался в рифму на всё, что видел...
Молодежь за соседними столиками почтительно внимала классикам. То был высший шик в богемной среде Тель-Авива 1948 года: привести подругу в кафе, где беседовали Шлёнский с Альтерманом.
Иорданский легион захватывает старый город. Сотни израильских бойцов попадают в плен...
большинство "бравых солдат" - дети. Это "Гадна" - молодёжная дружина.
По уставу в "Гадну" принимали с 17 лет. Как же туда попали мальчишки не старше 13?
Все просто: Шауль Тауль, школьный учитель и член "Хаганы", получил задание набрать отряд молодёжи. Задание он не только выполнил, но и перевыполнил: собрал не отряд, а целую роту. Брал всех, не спрашивая метрик.
Еврейские дети того страшного года получили право убивать... И быть убитыми.
Вот ещё одна удивительная судьба...
Сорок первый год. Наоми Тульман 13 лет, но её приводят к присяге для вступления в подпольные отряды еврейской самообороны.
Будущего командира Наоми не видит, только его тень на белой простыне. Одну руку она держит на Торе, другую - на парабеллуме.
"Я, Наоми, дочь Авраама, клянусь до последнего дня жизни хранить верность "Хагане" и выполнять все приказы командиров. Обязуюсь хранить тайны "Хаганы" и не выдавать их никому, даже самым близким людям. И если я, не дай Б-г, проговорюсь, то понесу за это заслуженную кару".
- А умереть за родину ты готова? - спрашивает тень на простыне.
И тут девочка расплакалась.
- Нет, - прошептала она. - Я хочу жить...
И все-таки в "Хагану" её взяли. В сорок восьмом году Наоми сопровождает колонну в осаждённый Иерусалим. И вот однажды майским утром она... проспала. Мать, тоже член "Хаганы", будит Наоми и, схватив такси (Бальфур уже занимался в Тель-Авиве извозом), девушка мчится на сборный пункт. В последнюю минуту занимает свое место...Через три дня мать Наоми получает известие о гибели дочери... Если бы она разбудила её на три минуты позже, сокрушается она, если бы...Но Наоми не погибла.
В бою за Гуш-Эцион девушка попала в плен к иорданцам, и её увезли в тот самый лагерь, где сидел учитель Тауль и дети его роты.С пленными иорданцы обращались сносно. В лагере было что-то вроде самоуправления.
Наоми пробыла в плену месяц.
Наверное, и сегодня она может отчеканить координаты того лагеря: "Умм эль-Джамаль, в 120 километрах на север от Аммана, на главном шоссе, ведущем к Багдаду".
Перед освобождением её заставили зазубрить адрес для передачи израильтянам.У Наоми был друг. Не любовник - друг. Его звали Эльдад Пэн. Они родились в один день - 1 апреля, и им было по 20 лет, когда началась война.Эльдад и Наоми часто говорили о смерти и дали клятву, что тот из них, кто выживет, будет в свой день рождения отмечать и день рождения другого, а когда его первенцу исполнится 20 лет - устроить в честь погибшего грандиозную гулянку...
Эльдад Пэн погиб в битве за Гуш-Эцион.Сегодня в ЦАХАЛе внимательно относятся к правилам кашрута, а в 1948 году в новоиспеченной Армии обороны Израиля кашрут не соблюдался. Ну, кто хотел, тот соблюдал заветы предков, но было это довольно сложно, так как все боевые пайки не были кошерными.
В конце войны вышел приказ, согласно которому каждой бригаде необходимо было завести своего раввина.
В бригаду "Негев" прислали сверху какого-то лейтенантика.
Чужак никому не понравился, смотрели на него косо и отправили обратно, а на должность раввина выдвинули своего человека: маленького, лопоухого репатрианта из Франции, с трудом понимавшего иврит...
Нынешний известный историк Меир Паиль служил офицером в этой бригаде. Он был убеждённым атеистом, но когда-то учился в религиозной школе, а потому именно Паилю и поручили проэкзаменовать "француза".
Паиль остался доволен знаниями лопоухого и назначил его главным полковым раввином, а чужаку-лейтенанту пришлось вернуться обратно в Тель-Авив.
Лейтенанта звали Гад Навон. В будущем он станет главным раввином ЦАХАЛа.
В июле бойцы ЛЕХИ взяли Лод.
Официально они уже не ЛЕХИ, а часть ЦАХАЛа, восьмой полк Армии обороны Израиля.
Атаковавшим Лод дали первые танки: старую французскую бронетехнику. Две машины.
Кто-то из бойцов говорит: "А давайте, как русская пехота", и лезет на броню. (Советские фильмы о войне с фашизмом пользовались тогда огромной популярностью.)
Притронувшись к броне, еврейский солдат сразу же отдергивает руку от раскалённого солнцем железа. Красивая затея проваливается. Израиль - не Россия.Хотя, если верить тогдашним газетам, иной раз Еврейское государство очень походит на Россию. Песни поют советские, в школе проходят Толстого и Достоевского.
Сталина многие почитают "солнцем народов". В каждом доме имеется раскладушка, точно такая же, какой до недавнего времени пользовалось население СССР.Много места пресса новорождённого государства посвящала военно-патриотическому воспитанию. Собственно, другого тогда и не было.
И в воспитании этом удивительным образом сочеталась любовь к Торе, двухтысячелетняя мечта о возвращении в Эрец-Исраэль и книга "Двадцать восемь панфиловцев".
Повесть эту читал весь Израиль. Ну, во всяком случае, первую её часть - "Волоколамское шоссе". Наиболее "продвинутая" публика знала почти наизусть "Безногого летчика", так называлась на иврите "Повесть о настоящем человеке".
Июнь 1948 года. Трагедия "Альталены".
С Ципи Порат, еврейкой из Америки, мы расстались в феврале, в начале этих исторических заметок, когда она мёрзла, бегала по друзьям и стояла в очередях за керосином.
К лету она успела пройти фельдшерские курсы, была на фронте, отличилась в бою и получила кратковременный отпуск: отдых в тель-авивской приморской гостинице.
И вот сидит она счастливая в кафе на берегу моря, попивает лимонад, и вдруг, совсем рядом, раздаются выстрелы и взрывы.
"Мое ухо привыкло к этим звукам, - пишет в одном из своих писем Ципи. - Поначалу я не придала им никакого значения. Но вижу: все вокруг застыли, как вкопанные.
Потом я вспомнила, что нахожусь не на передовой, а в Тель-Авиве, городе тыловом...
Вместе со всеми бегу на выстрелы и вижу, как на моих глазах Война за независимость превращается в гражданскую.
Евреи - солдаты и офицеры Бен-Гуриона - в упор расстреливают судно с оружием для еврейских отрядов Менахема Бегина".
К счастью, этим кровавым и постыдным эпизодом гражданская война в Эрец-Исраэль и окончилась...
Молодежь воевала. Они были солдатами, и шутки их были солдафонскими.
Но таким благородством и аристократизмом духа не могло похвастать потом ни одно поколение. Ребят сорок восьмого года назвали поколением ПАЛМАХа. А следующее за ним, послевоенное - поколением эспрессо.
Чувствуете разницу?
Солдаты Войны за независимость шли учиться в университет, но хотели овладеть лишь гуманитарными профессиями и математикой.
На юрфак не шли, презирали адвокатскую профессию как мещанскую.
Сегодня нам это кажется смешным, но тогда...
Ребята сорок восьмого года говорили так: "Нехорошо защищать любую правду любой ценой".
Война и цензура - понятия совместные.
В августе газеты сообщают, что создана Комиссия по критике, цензуре и кино. Комиссия даром хлеб свой не ест: первым делом запрещает английский фильм "Оливер Твист" - как антисемитский. В фильме этом, как и в романе Диккенса, еврей Феджин выглядел мерзко.
В тот год возникло новое понятие: "австрийское кино". Немецкие фильмы цензура не пропускала, и кинопрокатчики стали выдавать немецкие ленты за австрийские. Ну, в крайнем случае, ссылались на совместное производство.
Израиль гордится новым, прекрасным терминалом аэропорта им.Бен-Гуриона, а первая израильская авиакомпания "Эль-Аль" появилась в ноябре 1948-го.
Пассажир первого рейса - Хаим Вейцман, будущий президент Израиля.
Газеты публикуют запись, которую сделал Вейцман в книге пассажиров: "Большая честь проехать впервые в израильском аэроплане в сопровождении хороших людей".
Хорошие люди - это министр Моше Черток (Шарет). Кстати, под неусыпной заботой Бен-Гуриона именно с 1948 года "ивритизация" фамилий станет не просто модой в среде государственных чиновников, а "обязаловкой"...
Завершился год сорок восьмой.
В огне страшной, самой кровопролитной войны за всю историю страны родилось Еврейское государство, но при этом не стоит забывать о главной цене за независимость Израиля: о шести миллионах евреев, сгоревших в огне Холокоста.
|
| |
| |
| Сонечка | Дата: Четверг, 22.11.2018, 03:30 | Сообщение # 314 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 543
Статус: Offline
|
На днях, среди оставшихся после А.П. Чехова бумаг, нашли небольшой листок, на котором был список более половины произведений покойного писателя.
И самое интересное в этом списке то, что он составлен в виде стихотворения. Кем он составлен – пока неясно..
вот он:
«Иванов». Чайка. Дядя Ваня.
Муж. Три сестры. Архиерей.
Вишневый сад. Сирена. В бане.
Медведь. Три года. Юбилей.
Агафья. Свадьба. Орден. Горе.
Оратор. Ночь перед судом.
Анюта. Бабы. Ванька. В море.
В потемках. Верочка. Альбом.
Кривое зеркало. Ворона.
Злой мальчик. То была она!
Талант. Мечты. Дочь Альбиона.
Налим. Пари. Кошмар. Жена.
Припадок. Пьяные. Задача.
Студент. Супруга. Тиф. Враги.
Страдальцы. Старость. Неудача.
Святою ночью . Сапоги.
***
Актёрская гибель. Ненастье.
Беда. Белолобый. Отец.
Красавицы, Устрицы. Счастье.
Несчастье. Хороший конец.
Роман с контрабасом. Мыслитель.
Хористка. Экзамен на чин.
Художество. Нищий. Учитель.
Письмо. Печенег. Сахалин.
Каштанка. Княгиня, Крыжовник.
Нахлебники. Певчие. Страх.
Ну, публика! Первый любовник.
Аптекарша. Чёрный монах.
Беглец. Беззаконие. Дамы.
Ионыч. Мороз. Клевета.
НА святках. Приданое. Драма.
В суде. Накануне поста.
Заблудшие. Мёртвое тело.
Весной. В номерах. Канитель.
В усадьбе. Недоброе дело.
В цирюльне. Счастливчик. Свирель.
Событие. Много бумаги.
Володя. В сарае. Тоска.
Вист. Женское счастье. В овраге.
Дуэль. О вреде табака.
( «Г-К,)
Волжское слово, 07.02.1910 года
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Суббота, 24.11.2018, 08:10 | Сообщение # 315 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
| продолжим ликбез
год 1949-й
В январе впервые начали раздачу удостоверений личности (теудат зеутов).
Иерусалимцам удостоверения почему-то вручались в школах, а в Тель-Авиве занималось этим, как и положено, МВД.
В газетах - подробное описание документа. В этой маленькой синей книжечке последняя страница предназначалась для печатей, которые ставились на выборах.
Тогда власти считали крайне важной 100-процентную посещаемость избирательных участков.
Описывается небольшой скандал в связи с выдачей удостоверения личности. Одна кибуцница в этот день работала на кухне. Её и записали как повара. Женщина обиделась и потребовала изменить запись на "хаклаит" - "сельскохозяйственная рабочая".
И добилась своего.
В тот год случился первый прецедент пресловутого "обмена земли на мир". Египет согласился пойти на переговоры о перемирии, а ЦАХАЛ под давлением Британии и Франции покинул Синай.
Британцам израильтяне отомстили: сбили на границе с Египтом 5 их "Спитфайтеров". Самолёты проникли на территорию Израиля, чтобы проконтролировать порядок отступления из Синая. Пилоты попали в плен к израильтянам...
Пленных, конечно, кормили неплохо, а вскоре отправили на родину.
Сами же жители Еврейского государства в тот год отоваривались по карточкам.
В газетах сообщалось, что вторая неделя января будет отмечена распределением мяса цыплят и филе мороженой рыбы.
Продукты выдавались в скромных количествах по талонам продовольственной книжки. Тринадцатый талон был "мясным".
А в Кнессете велись жаркие споры: следует ли отоваривать "чертову дюжину" мясом из-за границы? Ведь поставщики не гарантировали его кошерность.
Кстати, во время споров о кошерном мясе в Государственном совете министр по делам религии раввин Фишман обратился к министру внутренних дел, члену рабочей партии Гринбойму: "К чему нам ссориться? Разве мы не давнишние друзья и вместе не сидели в окопах и, дай Б-г, будем вместе сидеть в раю?".
"Если в раю будут настаивать на исключительной кошерности мяса, я немедленно переведусь в ад", - парировал Гринбойм.
Впрочем, только после выборов парламент Израиля стал именоваться Кнессетом. А те выборы состоялись в Учредительное собрание и были, похоже, самыми бурными за всю историю государства.
На фоне всеобщего энтузиазма, грандиозных замыслов и предвыборной борьбы карточная система распределения казалась сущим пустяком.
Министр снабжения и распределения Дов Йосеф сообщил, что Израиль собирается поселить в Негеве 300 тысяч репатриантов, и эта программа обойдется стране в 200млн. долларов.
Расскажем о выборах.
Активисты 12 партий ходили по домам с утра до ночи. Двери тогда никто не закрывал, и за несколько дней до выборов начинался настоящий цирк: каждые полчаса к одной и той же семье приходили агитаторы из разных партий и продавали свой "товар".
Все методы были хороши.
- Подвезем до избирательного участка на автомобиле, если проголосуешь за нашу партию...
- Как насчет бутылочки лимонада? А пивка?..
Вспомним, что автомобиль тогда был роскошью, а не только средством передвижения.
Тем не менее, машины с мегафонами носились по улицам, призывая голосовать за ту или иную партию. Кандидаты доводили себя до изнеможения, мотаясь по стране, встречаясь с избирателями. Чемпионом в этом деле признали Менахема Бегина. Как-то за один день он побывал в пяти населенных пунктах.
Строений под крышей в стране катастрофически не хватало. Во многих местах выборы проходили в синагогах, что поначалу вызвало бурный протест религиозной части населения, но деваться было некуда.
Раввины нашли галахическое решение проблемы, и конфликт был исчерпан.
Газеты писали, что габаи в религиозных районах обходили дома, стучали в дверь, как в дни молитвы "Слихот", которую читают перед Судным днем. "Евреи! - кричали они. - Вставайте на выборы!".
Длинные очереди выстроились у избирательных участков в день выборов. В газетах описывается несколько случаев, когда граждане ровно в шесть часов были готовы отдать свои голоса, но...
избирательные участки всё ещё были закрыты.
Выборы состоялись и были признаны демократическими. Британия признает Еврейское государство де-факто, США - де-юре, но при условии, что Израиль предоставит письменную информацию о ходе выборов.
В тот год ещё не было понятно, к какому лагерю примкнёт новорожденное государство.
Впрочем, Сталин первым понял, что евреи его одурачили, но американцы никак не могли поверить, что страна, где победу на выборах одержали рабочие партии, станет врагом тоталитарного режима Кремля.
Но - хватит политики.
На первой странице газеты "А-олам а-зе" ("Этот мир") - жуткое фото исковерканной машины на железнодорожных путях. Пишут, что ряд аварий с летальным исходом заставил министерство транспорта принять безотлагательные меры. В прессе были опубликованы огромные объявления с изображением "предупредительных знаков". Такие знаки будут служить для обозначения мест пересечения железной дороги и шоссе там, где нет шлагбаума.
Многое тогда было впервые.
Вот и министр транспорта Давид Ремез придумал слово "рамзор" (светофор) и "тамрур" (дорожный знак).
Ремез очень любил придумывать новые слова. Кстати, это он ввёл в обиход слово "Безек".
После долгого перерыва восстановили железнодорожное движение поездов между Тель-Авивом и Иерусалимом. Первый поезд сделал остановку в столичном районе Макор-Хаим, где в вагон сели Бен-Гурион с супругой...
Итак, Израиль признал насущную необходимость дорожных правил.
Это в мае, а в июне арабские страны подписали первый мирный договор с Еврейским государством, фактически ставший актом его признания.
При этом до "мирного договора" внутри Израиля было ещё далеко.
Как и сегодня, атеисты и религиозные жители не желали понимать друг друга. Читаем: "Мэрия Иерусалима обращается к гражданам с просьбой покупать билеты на субботний сеанс в кино загодя, в пятницу, дабы не нарушать шаббат"...
Раскол наблюдался не только между религиозными жителями Израиля и атеистами. Левантийский шумный характер государства действовал на нервы репатриантам из Европы, и в июле 1949 года тогдашние скауты - "а-цофим" - разворачивают операцию "Тишина".
Дело в том, что товары по магазинам развозят на грузовых тележках, передние колёса которых поворачиваются поводьями, а тормозятся ногой или железной планкой, прибитой к тележке. Колёса скрипят, тормоза визжат, а у мирных, тихих граждан ... кулаки чешутся.
И вот скауты бегают по улицам с маслёнками и смазывают колеса у тележек.
Газета публикует лозунги операции: "Упреждение скрипа и шума уменьшают балаган на улицах!", "Дети! Играйте тихо! Взрослым нужно выспаться и набраться сил перед работой!", "Домохозяйка! Весь дом не обязан делать утреннюю гимнастику под звуки твоего орущего радио!", "Отправляя детей в магазин, не читай список продуктов из окна твоей квартиры!", "Не двигай мебель посреди ночи!" и так далее.
В тот год военная лексика всё ещё была в ходу. Любую мирную кампанию называли операцией. После операции "Тишина" предприняли операцию "Чистота".
Мэрия наняла 50 рабочих, которые в течение недели наводили порядок на рынках и в точках общепита Тель-Авива, знаменитых своими чудовищно антисанитарными условиями.
Газеты сообщают, что в лагерях репатриантов ведётся успешная борьба с крысами. Помещено интервью с самой умелой охотницей на крыс. Она недавно мобилизовалась из армии, где занималась тем же. Девушка охотно делится методами борьбы с грызунами, но свою фотографию просит не помещать, так как некоторые сочтут профессию крысолова делом не женским.
Компания "Пепси" решила построить в Тель-Авиве три завода по производству своих напитков. Арабы громко объявили о бойкоте "сатанинской отравы".
Американцы испуганно аннулировали свое решение...
Лишь в 1992 году напитки "Пепси" пришли на израильский рынок.
Демографическая угроза со стороны арабского меньшинства и тогда тревожила израильтян. Семь еврейских матерей, вскормивших 10 и более детей, были приглашены в канцелярию премьер-министра. Давид Бен-Гурион вручил каждой матери 100 лир и персональную благодарственную грамоту.
Впрочем, и в этом случае, как всегда, нашлись недовольные. Объявились отцы, у которых было 10 детей и больше, но от разных жен. Отцы спрашивали, почему не им предназначен приз за многодетную семью.
Точно известно, что считалось роскошью в середине 1949 года, когда правительство ввело "Налог на предметы роскоши", и налог этот распространялся на вещи вполне обыденные: пепельницы, настольные лампы, часы и кожаные сумки.
Оружие, впрочем, роскошью не считалось.
24 сентября 1949 года Узиэль Галь (Глас), выходец из кибуца Ягур, представил своему начальству опытный образец ПП (пистолета-пулемета), который вскоре назовут "Узи". Массовое производство автомата началось лишь в конце 1953 года.
И в тот же день, 24 сентября, состоялась премьера Камерного театра по пьесе Евгения Шварца "Тень". Режиссер Линдбер в интервью газете отметил, что не ощутил тягот "режима экономии", так как благодаря эффективному графику репетиций всё равно не успевал есть..
.
Открылся новый театр "Арена", задуманный в духе "режима экономии": вместо привычной сцены актеры играют на небольшой арене, окруженной зрителями. В труппе всего семь актеров. "Великолепная семерка" выполняла в театре все подсобные работы. Про актёра, продающего билеты перед спектаклем, газеты писали, что иногда ему везет в кассе, а иногда - на сцене.
А в ноябре состоялась медицинская "премьера": прямым рейсом из Европы прибыла сыворотка вакцины против туберкулеза.
Прививки сделали всем детям от 1 года до 18 лет.
В том же месяце правительство приняло предложение Бен-Гуриона о провозглашении Иерусалима единой и неделимой столицей Израиля, что и было сделано в декабре.
При этом половина города всё ещё принадлежала Иордании.
Тут же, на Рождество, была продемонстрирована лояльность к христианам Израиля: министерство распределения и нормирования выделило им дополнительную порцию маргарина и риса.
"Голос Израиля" транслировал на весь мир праздничные передачи из Иерусалима и Назарета.
В ноябре началась перепись населения.
Бедуины не знали о "режиме экономии" и щедро угощали переписчиков мясом. На фото в газете довольные физиономии этих самых переписчиков...
Сообщалось, что 100 тысяч репатриантов (почти 10% населения) будут вынуждены провести тяжёлую зиму в палаточных лагерях. Кстати, за год население страны выросло вдвое.
Если еще в 1948 году профессия адвоката считалась самой презренной и плохо оплачиваемой, то в 1949 году в Иерусалимском университете открылся юридический факультет.
Тогда же газеты объявили, что Хаим Вейцман создает в Реховоте под своим началом исследовательский институт.
Вейцману в тот год исполнилось 75 лет.
29 ноября учёного чествовали в Доме журналиста в Тель-Авиве. На празднике в качестве почетного гостя присутствовал посол США Макдональдс. В зале приёмов, на той же улице, отмечали 32-летие Октябрьской революции (под эгидой партии МАПАМ), а почётным гостем был посол СССР в Израиле Ершов.
Проблемы, связанные с репатриацией, всегда были неожиданными.
20 тысяч выходцев из Йемена находились в лагерях для репатриантов. Трижды в день они получали паёк и кружку кофе.
Но йемениты не привыкли ограничивать себя в кофе. Обычай предполагал негасимый костёр с вечным финджаном возле.
А это в условиях палаточного городка было чревато пожаром.
Администрация боролась с кострами: спички распределялись из расчета одна коробка на 4 палатки. Назначались ответственные за спички. "Командиры огня" расхаживали по лагерю, как большие начальники, и пользовались всеобщим уважением.
Одевались йемениты причудливо: смокинг, рваные тапочки и тирбуш (что-то наподобие турецкой фески). Традиционные пейсы мало-помалу урезались.
Йеменская алия отличалась наивностью и фанатичной преданностью молодому еврейскому государству. Бен-Гуриона они называли "Давид, царь Израиля".
Евреи из Йемена подчас не знали, что делать с непривычными продуктами, которые можно было получить по талонам...
Тут же нашлись ловкачи, которые приезжали в лагеря репатриантов и скупали у йеменитов талоны, а потом перепродавали с наваром. А репатрианты из Аравии на вырученные деньги покупали у арабов более знакомые продукты: оливки, кофе, муку.
Первый послевоенный год.
Общий тон газет можно вполне назвать весёлым. Шутили по любому поводу, особенно веселил израильтян "режим экономии". Шутили, что у "режимных" кур в одном месте бритвенное лезвие: они сразу несут половинки яиц.
Старый местечковый анекдот был в чести. Только теперь шутили о кибуцнике, который ест курицу лишь тогда, когда сам болен или курица больна. И, как обычно, в каждой шутке была лишь доля шутки: на ужин в кибуце варили яйца, но каждое резали пополам.
В неограниченных количествах были только хлеб и варенье. Причем варенье тоже "половинили", предварительно смешивая с водой.
Впрочем, делили еду в равноправном кибуце не всегда поровну. Хорошо ели те, кто был занят на тяжелой физической работе, и ночные охранники, чтобы не уснули.
Один охранник признался журналисту, что ночью он наедается до отвала, а днём читает запоем. Когда спит - непонятно.
В городах каждая семья получала книжечку с отрывными талонами, на каждом талоне было написано наименования продукта и его количество. Затем владелец талонов мог отправиться в распределительный пункт, постоять в очереди и получить то, что в этот день завозили.
Сельские жители навещали родственников в городе, при этом в автобусе сумки с продовольствием забрасывали на верхнюю полку.
"Продотряды" недозволенное съестное часто обнаруживали, но владельцы не признавались, что сумки принадлежат им.
И с одеждой было строго: как-то главного бухгалтера вызвали в одно из министерств, но ему пришлось ждать, пока председатель вернётся с какого-то съезда движения, чтобы получить единственную приличную рубашку.
Со штанами, слава Б-гу, проблем не было: весь Израиль, включая депутатов Кнессета, ходил в шортах одинакового образца.
В 1949 году "черный рынок" вёл себя робко, с оглядкой. Продавали, как правило, по знакомству и небольшими порциями. Продавцу было стыдно перед покупателем, а покупателю - перед продавцом. Участники сделки мялись в нерешительности и краснели, понимая, что поступают нечестно.
Дни рождения, семейные праздники справляли в складчину.
Нельзя было пойти в магазин и купить все необходимое. Гости скребли по сусекам и шумно и искренне радовались застолью.
С тостами тоже всё было на уровне: весь Израиль полнился духом патриотизма.
Патриотизм был в основе образовательной системы. Любой: религиозной или светской.
Но система - системой, патриотизм - патриотизмом, а мгновенно возросшему населению (в 1949 году в страну репатриировалось 270 тысяч человек) требовались учителя и школы.
Возникла острая нехватка того и другого.
Ну, с помещениями для школ как-то справились, но с учителями всё было не так просто.
Статус учителя в те годы был куда выше, чем сегодня. Учили учителей всего два года, но даже таких "экспресс-профессионалов" не хватало.
Часто учителя знали иврит хуже учеников. Тем не менее, главной целью школы было превращение репатриантов в израильтян.
Похоже, что с годами цель осталась той же.
Классы были переполнены. В каждой школе был буфет или столовая.
До июня 1949 года родители платили за обучение. Новый закон эту плату отменил, обязав при этом доучивать детей, хотя бы в начальной школе, до 14 лет. (В те годы сплошь и рядом ребятня начинала работать, достигнув 12-летнего возраста, причём полный рабочий день.)...
В стране издавались две детские газеты. Для рабочей молодежи открыли вечерние школы.
В 48-49 годах в вузы Израиля поступили 405 абитуриентов. Всего в тот год учились 1635 студентов.
Отметим, что в тот год министры и депутаты Кнессета пользовались у подрастающего поколения не меньшей популярностью, чем кинозвёзды. Детки соревновались в сборе автографов.
Подписей Бен-Гуриона было всего три, поэтому его автограф ценился наиболее дорого.
- Меняю двух Труменов на одного Бен-Гуриона! - орал мальчишка у входа в Кнессет.
Что ж, популярность политиков страны, видимо, напрямую связана с уровнем патриотизма её граждан...
Опубликовано в газете "Мост"
Продолжение следует
|
| |
| |
|
