Спасибо вам, Shutnik! Весьма оригинальное начало вашего материала сподвигнуло меня на некоторые уточнения и добавления к рассказу о нашей молдавской "принцессе оперетты"(уж извините!), надеюсь всем будут интересны некоторые подробности её жизни, рассказанные самой певицей...
Дата: Понедельник, 09.04.2012, 13:25 | Сообщение # 47
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
Вчера в Санкт-Петербурге ушел из жизни народный артист РСФСР, актер театра и кино Анатолий Равикович. Он полюбился зрителям по фильмам «Покровские ворота», где сыграл Льва Евгеньевича Хоботова, а также по последним экранизациям романов Дюма о мушкетерах, где он исполнил роль кардинала Мазарини.
Анатолий Равикович серьезно болел и скончался в одной из больниц города. У него было серьезное онкологическое заболевание в последней стадии, актеру было 75 лет. «Счет в последнее время шел на дни...», - цитирует BaltInfo свой источник в Театре им. Акимова. Точные дата и место похорон пока не назначены.
По словам коллег артиста, Равикович отыграл свой последний спектакль в феврале. «Уже тогда ему было трудно играть, ведь у него было больное сердце. Он и сам не питал особых надежд по поводу своего будущего», - рассказали его соратники.
Анатолий Равикович родился в 1936 году в Ленинграде. Несколько лет работал в различных провинциальных театрах в Комсомольске-на-Амуре, Волгограде. С 1962 года служил в Театре им. Ленсовета, где был одним из лидеров труппы Игоря Владимирова. Среди его наиболее значимых ролей - Карлсон, Мармеладов, Санчо Панса, Фирс.
В 1988 году актер перешел в Академический театр комедии им. Акимова. В этом же году он был удостоен звания «Народный артист России». Периодически Анатолий Равикович играл и в Московском театре им. Антона Чехова. Всего Равикович снялся более чем в 40 фильмах, в числе которых: "Мушкетеры двадцать лет спустя", "Прохиндиада, или Бег на месте", "Блондинка за углом" и многие другие. Всенародную известность и любовь к нему пришли после исполнения роли Хоботова в фильме "Покровские ворота". Конечно, я всю свою жизнь после «Покровских ворот» хожу в тени Хоботова в разных его вариантах. Я сначала дергался. А потом подумал: «Значит, такая судьба». В этом, если иначе взглянуть, есть и хорошая сторона. Мой ныне покойный друг Александр Демьяненко сокрушался, что из многочисленных сыгранных им ролей помнят только Шурика из «Кавказской пленницы». Я ему говорил: «Саша, твой Шурик любим всеми. А очень многие артисты снимались в ста картинах, и никто, к сожалению, толком их работ не помнит. Тебе повезло попасть в легендарный фильм, который на века и в котором ты играешь главную роль. И играешь хорошо». Так я пытался его утешить», – рассказывал журналистам о своем Хоботове Равикович.
Живя в Ленинграде, где и прошло его детство маленький Толя даже не помышлял о том, чтобы стать актером, хотя и ходил в школьный драматический кружок. Низкая успеваемость в школе навела его на мысли о том, чтобы поступать в театральный институт. После артист не раз рассказывал о том, как чудом не провалился на вступительных экзаменах: «Я деревянным голосом читал Маяковского, в басне «Волк на псарне» изображал Кутузова, для наглядности закрывая один глаз рукой. Из прозы выбрал отрывок, в котором Тарас Бульба убивал сына. Представляю, как это выглядело со стороны, когда худенький еврейский мальчик сурово вопрошал: «Ну что, сынок, помогли тебе твои ляхи?» Ну а для пения выбрал «По долинам и по взгорьям» – тоже героическую, но нудную песню с бесконечным числом куплетов, в которых описывается взятие всех городов на пути Красной армии до Владивостока. С первого же куплета влез не в ту тональность. Пианистка подстроилась, а я опять ровно настолько же стал петь выше. В районе взятия Николаевска-на-Амуре забрался уже на такие высоты, что от напряжения закатил глаза к потолку. Наконец, когда пал Владивосток, опустил глаза, но комиссии не увидел - она каталась под столом от смеха. Оказывается, там давно кричали: «Пусть он замолчит! Уведите его!», но я не слышал... В институт меня приняли. Когда наш мастер собрал поступивших и каждого охарактеризовал, обо мне высказался, что, мол, взял только потому, что давно не видел такого идиота. Я показался забавным, и он предположил, может, действительно, из меня что-то получится?» И получилось! Сам актер настаивал на том, что театральная карьера ему важнее и дороже ролей в кино. "Плевал я на это кино. Я всегда любил театр. Вот это настоящая работа. А снимался ради денег и для того, чтоб "светить" в магазине лицом. Пойдешь к мяснику, он тебя узнает и хорошего мяса дает. Я и сейчас пользуюсь этим. В больнице лежал, тоже узнавали по "Покровским воротам", и отношение было другое", - говорил он в интервью "Московскому комсомольцу". Удачной работой считается книга воспоминаний Равиковича - мемуарный роман актера "Негероический герой", где он рассказывал о своей жизни и карьере, в том числе о работе в театре Ленсовета. Многое в ней посвящено и работе на съемках "Покровских ворот". В частности, актер писал, что сам был крайне недовлен образом Хоботова. "Хоботов у меня получался какой-то одномерный, как карикатура. Все у него падает, ничего он не может… Ну не бывает таких. Это придурок, и любить его не за что. Съемки шли дни за днями, я устал отчаиваться и перестал надеяться, что эта картина что-то изменит в моей жизни", - писал он, говоря, что лишь позднее, по реакции зрителей, в числе которых был Эльдар Рязанов, он понял, что роль удалась. "Мне остается только одно: снять шляпу перед Михаилом Казаковым и покаяться, признав, что все мои личные страдания и муки уязвленного самолюбия ничего не стоят по сравнению с успехом этого фильма у публики, которой абсолютно наплевать, как достигался конечный результат и что переживал тот или иной участник картины под названием "Покровские ворота", - отмечал Равикович. Артист был женат на Ирине Мазуркевич, которая также работает в Театре комедии...
Последнее интервью сценариста легендарных комедийЯкова Костюковского: “Про нас говорили, что евреи делают фильмы, подмяв под себя Гайдая”
Он лёгкий, весёлый, молодой, мудрый. Ему почти 90, и он говорит: “Можно просто — Яша”. “Вот бы все старики были такими”, — думаю я и слушаю, не могу наслушаться его рассказов — про кино, про людей, про время. А шутки его, тонкость которых подобна изящным штучкам-шпилькам... Он профессионал высшей пробы. Яков Костюковский — драматург, авторов сценариев легендарного режиссёра Гайдая. Их сценарии давно разлетелись на цитаты, и никому не надо объяснять, что значит “жить хорошо, а хорошо жить ещё лучше”. Когда пару месяцев назад мы встречались, я, да и он, я думаю, сам не предполагал, что эта встреча будет последней. Яков Аронович умер внезапно. Господь послал ему смерть не мучительную. Это интервью — последнее в жизни этого светлого и талантливого человека...
В Кремле Кастро звали Федей
— Яков Аронович, как вы объясняете универсальность фраз ваших знаменитых комедий, которые до сих пор живут в народе? — Это единственное, чего я сам не понимаю, — говорю искренне. Я не понимаю этого интереса. — Как вы думаете, если бы Шурика играл не Александр Демьяненко, а другой артист, какая судьба была бы у гайдаевских комедий? — Не знаю. Я только счастлив, что Шурика играл Демьяненко. Я с ним дружил, и у меня с ним много чего связано. В моей жизни было много разных артистов, но Демьяненко, Вицин и Мордюкова для меня — вершина человеческого духа и порядочности. Гайдай утвердил Демьяненко на роль Шурика сразу, хотя претендентов было огромное количество. Например, один из них — артист Петров, ныне известный как Петросян. Вы можете себе представить его в роли Шурика? Вот и я не могу. Ещё, удивитесь, — пробовался Высоцкий, Носик, хотя Носик потом играл в “Операции” небольшую роль. Но всех заслонил Демьяненко... ...Когда мы подали в комедийное объединение сценарий, Пырьев помог и дельными советами. Например, по замыслу верзилу Федю должен был играть Михаил Пуговкин, но Пырьев подсказал, что для нас обаятельный Алексей Смирнов лучше, потому что при всей своей грубости и хамстве он должен нравиться зрителям. И наоборот, внешность Пуговкина очень соответствовала современному демагогу. Он был вылитый секретарь райкома по идеологии. В результате этой умной подмены каждый нашёл себе маску. А для нас появилось благодатное поле для фантазий: тут мы порезвились и про Большой театр, и про балет, и про Парижскую Богоматерь… Ходит много выдуманных историй, будто Леонид Гайдай долго выбирал артиста, похожего на себя. Это неправда, Гайдай искал очкарика, интеллигента, который мог постоять за себя. А началось все с идеи, которая называлась Очкарик... В начале 1960-х появилась целая прослойка студентов, которым папа и мама не могли обеспечить учёбу, да и стипендия не давала тот самый пресловутый прожиточный минимум. В стране началась стадия приработков. Одни зарабатывали репетиторством, другие днём сдавали теорию Эйнштейна, а ночью разгружали вагоны. Мы много чего напридумывали и все свои замыслы объединили в один персонаж. Решили, что это будет студент Владик Арьков, который сохраняет все внешние качества интеллигента-очкарика, но, пройдя школу разгрузки вагонов и работы на стройке, уже умеет за себя постоять... Бдительные люди сказали, что ни о каком Владике не может идти и речи. Владиками звали Владленов, а Владлен - это Владимир Ленин. Тут мы, конечно, не упирались. Потом возникла легенда, что мы назвали героя Шуриком из-за Демьяненко. Это не так. Поверьте мне, Демьяненко никто никогда Шуриком не называл, его все звали Сашей... Вот я вам расскажу два случая, с ним связанных, и они показывают, что такое был Демьяненко. Когда-то на телевидении руководил "великий" Сергей Лапин — любимец Кремля, и он это знал и этим пользовался. Первое, что он сделал, — изрезал все наши фильмы. И наиболее болезненно это было с “Операцией “Ы”. — Извините, Яков Аронович, но ведь это был продукт не ТВ, а Госкино. — Извините, Лапин — он был всесилен. Его не интересовало, что фильм прошел все инстанции, что уже шёл на экранах. Например, когда он резал “Бриллиантовую руку”, её к тому времени посмотрели 92 миллиона зрителей. Но его это совсем не волновало. Вернёмся же к “Операции “Ы” — здесь придирки были нелепые, немыслимые, непонятные. Гениальная придумка Гайдая (а это именно он придумал) — трюк, когда алкоголик Федя в непревзойдённом исполнении артиста Смирнова прыгал через костёр белым человеком, а выходил чёрным с белыми бусами. Почему-то Лапин решил, что это издёвка над народами Центральной Африки. Когда Шурик, помните, бил Федю розгами: “Надо Федя, надо!” — оказывается, мы оскорбляли вождя кубинской революции Фиделя Кастро. Откуда мы могли знать, что Кастро в Кремле между собой называли Федей... И, наконец, возникла такая вещь — ленинградская организация старых большевиков написало письмо в ЦК партии. — Их возмущало то, что “наши люди за хлебом на такси не ездят”? — Нет, круче. Они писали, что допущена идеологическая диверсия — евреи делают фильмы, подмяв под себя Гайдая. Были приложены списки сценаристов, артистов, других работников с фамилиями евреев и даже полукровок. Видно было, что поработали основательно. И это письмо имело огромные последствия — было приказано разобраться. Так вот, об этом узнал Демьяненко — и он это воспринял как личное оскорбление. Он бросил всё, он разыскал это общество, и тут выяснилось, что от имени общества такого письма никто в ЦК не писал. Что акцию инициировала какая-то мелкая группка. В общем, он поднял такой скандал, понимая, кстати, чем ему это грозит. Он везде громко говорил, что Лапин инициировал антисемитскую кампанию. Его предупредили, что за это Лапин больше не пустит его на ТВ. “Плевать, обойдусь без телевидения!” — сказал Демьяненко. — Какой смелый человек! А так не скажешь. — А какой благородный! Рядом с ним может только Нонна встать. О ней я ещё скажу. Тем не менее Лапин выполнил своё обещание — и на много лет для Саши Демьяненко телевидение было закрыто: его просто туда не пускали. Слава богу, у него оставались театр и эстрада. Чтобы прожить и кормить семью, надо было работать. И он работал, он, знаете ли, был великим тружеником. И я очень скептически отношусь к разговорам, что Демьяненко пил.
Профессионал профессию не пропьёт
— Знаете, а я бы его поняла — запьёшь, когда телевидение перекрыли и травят. — Выясняется, что человек высокой профессии, в смысле высокий профессионал, даже пьющий никогда профессию не пропьёт. Простите, а Высоцкий? Это я привёл его в кино, в фильм “Штрафной удар”. Олег Ефремов был пьющий человек, но голову могу дать на отсечение, что он не испортил ни одной съёмки, репетиции или обсуждения пьесы. К сожалению, это был недуг, часто посещающий русского интеллигента. Вот другой мой великий знакомец, тоже, кстати, пьющий человек, поэт Михаил Светлов сказал однажды гениальную фразу: “Хороший человек, когда выпьет, становится лучше, а плохой — хуже”. Много раз проверял это — точно. Демьяненко был настолько мне приятен и добр, что, по теории Светлова, я должен был считать его всегда выпившим. А Гайдай… Он не только ни одной съёмки не сорвал, но ни одной репетиции не отменил. Главное — профессия, главное — ответственность. — Все ваши великие знакомцы выпивали. А вы-то как сами? — Вы знаете, было время, когда я выпивал. Ещё в редакции “МК” у меня был приятель из библиотеки, и мы с ним за обедом обязательно выпивали, что мне, как ответственному секретарю, не мешало идти дальше делать газету. Но что меня спасало? Мой внутренний голос. У меня есть договор с моим организмом. В хорошей компании я вдруг начинаю слышать голос: “Яков Аронович, вам достаточно”. Значит, всё. То же самое касается и еды, хотя моя дочка обижается на меня: “Папа, ты мало ешь”. — А когда вы пишете, сочиняете, внутренний голос тоже вас редактирует? — К сожалению, он работает в быту и творчества не касается. Он мне представляется таким маленьким существом, живущим во мне, который прошёл тысячелетия. Этот вечный человек знает, что нужно, а чего избегать. Он хороший психолог в выборе друзей. Скажем, вот мы познакомились с человеком, он мне даже очень понравился, а внутренний голос говорит: “Яков Аронович, это не ваша компания”. Я до того привык ему верить…
89 причин не врать
...А запрещать меня начали ещё в школе. В школьной стенгазете. — Что вы такое написали? Критику на Сталина? — Нет, я не позволял себе критику, просто эта газета не была похожа ни на одну стенгазету. В ней не было штампов — передовицы директора школы, рассказов про отличников, которые делились опытом, и где в конце был маленький уголок юмора. А у меня… Я позволил полное хулиганство, которое потом назвали политическим. То, что считалось уголком юмора, стало содержанием всей газеты, и только, между прочим, было про отличников. Меня долго предупреждали, объявляли выговоры и в конце концов сняли. Обида моя была только в одном — вместо меня назначили девочку, которая мне очень нравилась. Это было очень больно. Но надо сказать, всё для них кончилось плохо. — Девушка вышла за вас замуж? — Нет, но она стала делать точно такую же газету. И её тоже освободили. С тех самых пор, как я делал стенгазету в школе, я старался не врать... у меня целых 89 причин не врать. Это ровно столько, сколько мне лет, понимаете? А если у меня есть возможность не врать — это счастье. Я могу прихвастнуть, но в сути своей, поверьте, это главное, чем я доволен. Я не боюсь. Я перестал бояться. Я боялся, как все. Я цензуре подвергался, меня в своё время изгоняли из редакции “Московского комсомольца” как бездарного космополита. На меня донёс один сотрудник — у меня на столе лежал номер телефона антифашистского еврейского комитета, и этого оказалось достаточно, чтобы повесить на меня всё…
“Кавказская пленница” была самой тяжёлой
— Из трёх ваших искромётных комедий какая была самая тяжёлая? — “Кавказская пленница”. Она очень тяжело рождалась с самого начала. И как ни странно, первым тормозом, а потом главным ускорителем был Леонид Гайдай. Вам откровенно всё расскажу, так как внутренний голос мне разрешил. — Спасибо, дорогой внутренний голос. — Дело в том, что нас с Гайдаем свёл Пырьев, неоднозначный человек, крупная личность. Он немного знал нас как авторов, а Гайдая как режиссёра. У Гайдая к тому времени были неприятности из-за фильма “Жених с того света”, его грозили выгнать из партии, и он искал возможность сделать какой-нибудь патриотический фильм. И тогда Пырьева осенило: “Лёня, — сказал он ему, — это твои авторы”. Оказалось, что он прав... Начали работать, но случился конфликт. Дело в том, что, приступая к работе, мы со Слободским очень рассчитывали на гайдаевскую тройку — Никулин, Вицин, Моргунов. А Гайдай заявил, что после “Самогонщиков” и “Пёс Барбос и необыкновенный кросс” он тройку снимать не намерен. “Они исчерпали себя”, — говорил он. И мы с огромным трудом его уговорили втиснуть тройку в “Операцию “Ы”. “Хорошо, — сдался Гайдай, — но поклянитесь, что это будет в последний раз”. — Совершенно невозможно представить, чтобы в гайдаевских комедиях да не было Никулина, Вицина и Моргунова. — Представьте, что так могло быть. Я сказал: “Лёня, мы сделаем другую тройку. Она заговорит”. — “Да они не умеют разговаривать”. — “Кто? Вицин не умеет? Да он лучший драматический артист! А Никулин в цирке прекрасно репризы делает. И Моргунов уже снимался в кино”, — такие были мои доводы. “Ну давайте, попробуем”. Попробовали в “Операции “Ы”, в последней новелле, и тут, надо сказать, на нас сработал зритель — был бешеный успех. Так что, когда мы начинали “Кавказскую пленницу”, Гайдай понял, что без тройки не обойтись. — Люди вашего поколения очень много рассказывают о запретах, о цензуре, создавая ощущение беспросветной тьмы. Были ли другие случаи? — Конечно, не все были душителями. Даже на самых верхних этажах власти находились люди, которые нам помогали. Например, когда боролись с Шуриком, мне рассказывали, как в ЦК один человек (имя его не знаю) возмущался: “Нам нужен положительный герой, и вот он появился, а вы мешаете людям работать”. Или, например, мы вопреки всему до официальных премьер показывали наши фильмы без официального разрешения на фабрике “Трёхгорной мануфактуры”. Там у нас были свои, надёжные люди. А мы проверяли реакцию зрителей. Помню, как Гайдай умирал со смеху на “Операции “Ы”, хотя на своих фильмах он обычно не смеялся. это, я тогда сказал Слободскому: “Морис, мы можем спокойно теперь делать “Кавказскую пленницу”. Только теперь тройка у нас будет разговаривать, петь и танцевать”. — Интересно, кому из вашей тройки принадлежит авторство названий комедий? Например “Кавказской пленницы”? — Думаю, мне. Не потому что я был талантливее. Просто я люблю, когда чуть-чуть всё сдвигается: время, авторы. “Кавказская пленница” — и “Кавказский пленник” был у Толстого и был у Лермонтова. Ещё раз повторяю: Лёня Гайдай был истинным соавтором. — Это правда, что он чуть ли не с секундомером сверял ваши реплики по кадрам? А кадры по репликам? — Абсолютная правда. Когда мы с Морисом Слободским позволяли себе лишние фразы и даже лишние слова, он доказывал нам с секундомером, что на экране фраза лишняя — целая вечность. Помню, как он упёрся с фамилией героя, которого играл Владимир Этуш. У нас он в сценарии проходил как товарищ Ахохов, а Гайдай сказал, что это не смешно. Фамилии нет — снимать не можем, а время идёт. И вдруг Лёня приходит счастливый: “Я придумал. Есть фамилия — Саахов”. Все были счастливы, а кончилось всё грандиозным скандалом, так как Сааков — фамилия секретаря парткома “Мосфильма”. Можете себе представить, что тут началось? Нам пришили издевательство над партийным лидером. — И каким же образом фамилия Саахов осталась в картине? — Сейчас расскажу. Мы знали, что Юра Никулин — любимец богов, и мы его снарядили к министру культуры Екатерине Фурцевой. Юра ей как бы между прочим рассказал, что снят фильм, деньги потрачены, а теперь требуется переозвучание всего из-за одной фамилии. Да, такое время было — всего-то какая-то фамилия. — Знаете, Яков Аронович, мне очень жаль ваше поколение... — Спасибо. Так вот Никулин всё рассказал Фурцевой, та посмеялась, сняла трубку и позвонила директору “Мосфильма” Сурину: “Я не вмешиваюсь в ваши дела, если вы считаете нужным перезаписать, останавливайте процесс. Но знайте, что мы очень ждём эту картину. И ещё хочу предупредить, что вся работа по перезаписи — за ваш счёт”. И через три минуты вопрос был решён. И ещё раз помогла Фурцева. В сценарии у Фрунзика Мкртчяна была такая фраза: “А в соседнем ауле жених украл члена партии”. Её, естественно, запретила цензура. Что делать? Опять отправили Никулина к Фурцевой. И она в разговоре подсказала ему: “Вы, Юра, любимец публики, клоун, с вас взятки гладки. Попробуйте вы это сказать, уговорите Фрунзика отдать вам эту фразу”... Юра был уверен, как и мы все, что Фрунзик никогда на это не пойдёт, и мы бы его поняли. И вдруг ночью у меня раздаётся звонок от Фрунзика: “Яша, до меня дошла эта история. Что вы мучаетесь? Важно, чтобы фраза осталась, пусть Юра её скажет”. На меня это произвело очень сильное впечатление — чтобы артист отказался от своих слов в пользу другого артиста? Я такого не встречал. — А с “Бриллиантовой рукой” кто помог? — С одной стороны, Брежнев, которому прежде безумно понравилась “Кавказская пленница”. Но чиновники, которые боялись Брежнева, всё-таки нашли несколько зацепок. Они считали, что Трофимов играет милиционера-идиота. И самое главное, эта фраза: “Я не удивлюсь, если выяснится, что ваш муж тайно посещает синагогу”. В заключении своём чиновники написали: “Авторы поставили еврейский вопрос и не решили его”. Как бы мы могли решить его в одном фильме, если его до сих пор никто не решил? Ну бред! В общем, мы отказались переделать синагогу на любовницу. Но тогда можно было на авторов наплевать. Жутко возмутилась Нонна Мордюкова. И когда её попросили переговорить на записи “любовница”, Нонна Викторовна показала выразительную фигу крупному начальнику. Она этой фигой вертела перед его носом довольно долго. Она, казачка, могла себе это позволить. — Мордюкова отказалась, а голос-то в фильме остался? — Голос как раз не её. Нашли мужчину, пародиста, и он перезаписал синагогу на любовницу. Так что фильм вышел без всяких синагог. Но надо знать её Нонну — она взяла реванш. Когда Лапина убрали, она вспомнила историю и решила действовать. Чиновники в Госкино и в Гостелерадио соврали ей, будто кадр первой съёмки смыли. Она обратилась в архив, там — то же самое. Но нашлись добрые люди (о них я рассказывал уже) и шепнули ей, что кадр не смыт. И она добилась своего, восстановила “Бриллиантовую руку”. Она сейчас существует в двух вариантах — с синагогой и без...
Арончик, будь здоров, очень надо!
— Знаете, Яков Аронович, это невозможно представить — вы родились в начале прошлого века. — Пока я на плечах груза лет не ощущаю. — Правда? — Да, да, я не жалуюсь. Знаете, один мудрец сказал: нужно быть осторожным, выбирая родителей. Я, как мне кажется, очень умно и осторожно выбрал себе родителей. Отец мой, Арон Яковлевич Костюковский, в первую мировую войну воевал, был награждён Георгиевским крестом. Эту награду зря не вручали, тем более еврею. Георгиевский крест давал различные льготы. Еврея он при поступлении в институт выводил из «процентной нормы», можно было сдавать экзамены на общих основаниях. Но папа отдал награду и льготу – это разрешалось – двоюродному брату. Тот поступил и стал хорошим врачом. А папа всю жизнь работал бухгалтером. Эту историю он никогда не рассказывал, я случайно о ней узнал. Отца очень точно назвали Ароном, он был справедлив и великодушен, как библейский Аарон. И часто страдал от этого обостренного чувства справедливости. Маму звали Соня Гилевна, но, когда выдавали паспорта, её записали Софьей Ильиничной, так как евреям при выдаче документа предлагали русифицировать своё имя, но как известно, София – мудрость, и мама была очень мудрой женщиной. С родителями и молодой женой Мои родители переходили на идиш, если хотели, чтобы я не понял, о чем разговор. Много позже, в Москве, когда мои товарищи хвастались принадлежностью к еврейству и говорили, что они полукровки, я решил принять посильное участие в разговоре и сказал: «Я тоже полукровка. У меня отец – еврей, а мать – еврейка»... Кто-то из поэтов сказал: «С возрастом, старея, прозреваю в себе еврея». Не знаю, верно ли это для всех, но о себе знаю точно: со мной именно так и происходит. Мы жили в Харькове, а Харьков — это вам не Киев. Харьков интеллектуальная, научная и культурная столица Украины, а Киев был очень заносчивый, гордый город, полный националистов. Достаточно сказать, что в Харькове первые шаги сделал Ландау, университет здесь куда сильнее по именам, чем в Киеве. Харьков остался моей судьбой, он до сих пор мне снится. Мать, отец, их друзья — всё это создавало определённую атмосферу в доме, воспитывало определённую систему ценностей. Мне никто никогда не говорил: “Иди погуляй, здесь одни взрослые”... Я, к сожалению, не знаю идиш. Наша семья не была патриархальной. Но представление о религиозных людях я получил уже в раннем детстве. Папа дружил с раввином Сандлером. Он запомнился мне своей мудростью и остроумием, такой, знаете ли, раввин-вольнодумец, открытый и весёлый человек. Мог при случае выпить, мой отец тоже любил пропустить стаканчик. Помню, как-то они сели за стол, и раввин Сандлер, обращаясь к папе, произнёс тост, который я запомнил на всю жизнь. Он сказал: «Арончик, будь здоров, очень надо!» И я пользуюсь этим тостом до сих пор...
Дата: Понедельник, 16.04.2012, 15:21 | Сообщение # 51
дружище
Группа: Друзья
Сообщений: 387
Статус: Offline
Музыка в отказе Алла ИОШПЕ и Стахан РАХИМОВ: "Мы выжили, потому что остались вместе"
В конце 70-х из народных любимцев они превратились во врагов народа. Популярнейший дуэт, Алла Иошпе и Стахан Рахимов, песни которых - "Алеша", "Соловьи" и "До свидания, мальчики" - знала наизусть вся страна, в одночасье потеряли все. Знаменитую пару лишили званий, из продажи были изъяты и уничтожены все их пластинки и кассеты, Стахана исключили из партии, их дочь, студентку-отличницу Таню, выгнали из университета с формулировкой "не соответствующая высокому званию советской студентки"...
- Да бросьте вы ее, эту предательницу, эту сионистку! - уговаривал Рахимова представитель "органов". - Из-за какой-то жидовки портите себе жизнь. Пусть она катится к чертовой матери, но вы-то...
Тогда на увещевания молодого сотрудника КГБ Стахан Рахимов ответил фразой, ставшей впоследствии их девизом по жизни:
- Даже если Иошпе поставить на один конец земного шара, а Рахимова - на другой и развернуть их спиной друг к другу, они все равно возьмут дыхание в одном месте... Мы не можем не петь вместе. Мы не можем не жить вместе. Это исключено.
В этом году исполняется 48 лет, как Алла Иошпе и Стахан Рахимов живут и поют вместе.
Узбек и еврейка - они, если честно...
Алла увидела его случайно. В выходной день под звуки вечно бубнящего телевизора она наводила порядок в своей квартире. Алла уже направлялась в другую комнату, как вдруг какая-то неведомая сила приковала ее взгляд к экрану. С полузакрытыми глазами то ли пел, то ли молился худенький нерусский мальчик. "Боже, как он поет!" - прошептала Алла.
"Боже, как она поет!" - теперь уже настал черед удивляться Стахану. Он сидел в зрительном зале, когда на сцену поднялась Алла. Худенькая, как ему показалось, страшненькая, конопатенькая. Прихрамывающая на одну ногу. "Конец концерта, - усмехнулся про себя Стахан, - зачем она вышла?.." И тут девушка начала петь. Стахан был шокирован. Он достал из кармана ручку, нашел в программке имя неизвестной певицы - Алла Иошпе - и обвел его кружочком.
Через какое-то время они встретились. В Колонном зале проходил заключительный конкурс студенческой самодеятельности. Фаворитов, по общему мнению, было двое: солистка оркестра МГУ Алла Иошпе и восходящая звезда МЭИ Стахан Рахимов. Они в итоге и поделили первое место.
Алла его не узнала. "Вот сразу видно, что вы не певец! - возмутилась она, когда Стахан присел к ней за столик и небрежно закурил. - Курите, а это вредит связкам". Стахан молча погасил сигарету и пошел на сцену...
Стахан: "Еще до концерта я сказал себе: если она останется меня слушать - все будет. И когда она осталась, я незаметно снял обручальное кольцо и положил его в карман".
Алла: "Когда услышала, как он поет, я не выдержала, подошла к нему и сказала: "Стахан, какой же вы молодец!" А потом он пошел провожать меня домой и рассказывал сказки на узбекском языке. "Боракан-йогакан" - я слушала эту странную вязь речи, светили звезды... Это было так красиво. Я немного устала, он тактично посадил меня на лавочку у Никитских ворот, и мы разговаривали, разговаривали... Но я еще ни о чем не думала: любовь - не любовь. Даже и представить себе не могла, что заведу роман на стороне, уйду от мужа... Через неделю Стахан привел меня в свою компанию. Он делал плов, завернул вот так (показывает. - Авт.) рукава рубашки. Смуглый, красивый, худой, скуластый, зараза... Как он разделывал это мясо! Тогда я подумала: "Иошпе, тебе нужно спасаться бегством". Но он меня уже не отпустил..."
В семьях Стахана и Аллы известие об их браке восприняли в штыки. Родители Аллы возмущались: ты замужем, у тебя такой прекрасный муж, он тебя так любит! А этот - узбек. Из другой семьи, из другой республики. Ты что, не знаешь, они многоженцы, они коварные... Алла умоляла родителей: "Но мы не можем, мы так поем вместе!.."
Мама Стахана поначалу тоже казалась непреклонной. Говорила: "Москвичка. Они же все испорченные, избалованные. У нас тут что, мало узбечек своих?" - "Мама, - пытался возразить Стахан, - конечно, Алла москвичка, но она не русская, она еврейка..." Как ни странно, эта фраза подействовала. Женщина вдруг на минутку задумалась, тяжело вздохнула. "Ну что ж, - говорит, - все-таки своя". "В смысле, нацменка", - поясняет Стахан.
Алла: "Мой первый муж наше расставание перенес очень тяжело. Он вез меня на очередную репетицию, когда я сказала: "Не получится у нас, прости меня ради бога". Он отпустил руль, машина чуть не скатилась в кювет, одним колесом повиснув над оврагом. "Я тебя прошу, одумайся, - сказал он мне. - Ты потом об этом всю жизнь будешь жалеть. Это не твой человек. Я знаю, я чувствую. Пускай пройдет полгода, год, но давай не будем расставаться. Я никогда не напомню тебе о том, что было..." Он был для меня настоящим рыцарем: оберегал, заботился. Интеллигентнейший, добрейший, деликатнейший человек, любящий меня несказанно. Наверное, я его любила... Конечно, я его любила. Но у нас была разная жизнь: он - инженер, я - певица. А люди сцены - они же ненормальные, и терпеть эту ненормальность может только такой же ненормальный человек".
- Жена Стахана тоже переживала?
- Страдала, страдала девочка. Никогда не забуду: она приехала в Москву, вызвала его по телефону вниз... Мне так ее было жалко!
Стахан: "Наташа была студенткой, очень хорошая девочка: мягкая, добрая. А мама меня всегда учила, что человек должен быть не столько красивый, сколько теплый. Наташа как раз была такой - с изюминкой. Но ничего не поделаешь - музыка.".
"Стахан мне сказал: "Не пойдем к Рознеру, мне не понравилось, как он на тебя посмотрел"
В начале 70-х говорили о великолепной пятерке советской эстрады. На самом деле их было шестеро: Муслим Магомаев, Иосиф Кобзон, Майя Кристалинская, Эдита Пьеха и они - Алла Иошпе и Стахан Рахимов. Ни один кремлевский концерт, ни один новогодний "Огонек" не обходился без песен интернационального дуэта. "Алеша", "Соловьи", "До свидания, мальчики", "Ночка луговая" - с этими шлягерами Иошпе и Рахимов стали звездами первой величины в Советском Союзе и объездили весь мир.
Их называли "эстрада во фраке". Мягкая, лиричная манера исполнения. Негромкие, чистые, приятные голоса, неподдельная искренность. Зрители их боготворили. А вот коллеги - недолюбливали. Многие из знаменитых артистов за спиной у Аллы и Стахана перешептывались: "Чего в них особенного - как была самодеятельность, так и осталась. У них напрочь отсутствует эстрадная подача".
Алла: "Мы же на сцене очень статичны, почти не двигаемся. Помню, как-то раз были в Юрмале, выступали на концерте Раймонда Паулса. Перед нами вышел один латвийский дуэт. Неплохо пели, даже хорошо. Но все время обнимались, показывали, как они друг друга любят. А нам всего этого не надо. Зал ловил каждый наш нюанс: как я на него посмотрю, как он меня возьмет за руку, как я на него обопрусь... Этим же очень много сказано, правда? Не зря говорят, что самый громкий крик - это шепот. Про нас говорили: когда они поют на сцене, возникает ощущение, что зрительный зал им только мешает".
Стахан: "А недолюбливали нас в основном те артисты, которым в свое время мы, студенты, перекрыли кислород своими "леваками". У нас была слаженная команда, которая называлась "семь плюс семь": мы с Аллой, пятеро наших музыкантов и семь "разговорников": Марик Розовский, Алик Аксельрод, Семен Фарада, Александр Филиппенко и другие. Все студенты-аспиранты - ни одного профессионала. И мы "левачили" - все левые, коммерческие концерты в Москве были наши. В Мосэстраде народные артисты шептались по углам: "Откуда взялись эти аспиранты?!" Нас "кадрили" знаменитые коллективы: Московский мюзик-холл, оркестры Лундстрема, Рознера..."
- Кстати, - перебивает мужа Алла, - однажды мы все-таки пришли к Эдди Рознеру домой. Уже договорились о репертуаре, но только вышли, Стахан мне сказал: "Не пойдем, мне не понравилось, как он на тебя посмотрел". И со многими известными композиторами выходила точно такая же история - Стахан снова говорил: нет.
Со стороны могло показаться, что Алла и Стахан - эдакие баловни судьбы: молодые, талантливые, обласканные властями. На самом деле их путь к эстрадному Олимпу был усеян не только розами, но и шипами. Первый раз "по шапке" они получили за то, что во время Семидневной войны исполнили в Лужниках "вражескую" "Хаву Нагилу". Тогда, с формулировкой "за нарушение трудовой дисциплины", Аллу и Стахана не пустили на гастроли в Германию.
Дальше - больше. На концерте памяти Марка Бернеса сугубо патриотическую песню "С чего начинается Родина" Иошпе и Рахимов позволили себе исполнить в виде диалога, а в концовке еще и оставили вопрос открытым. Это уже была настоящая крамола. "Сосунки, они задают вопрос, они ставят под сомнение: с чего начинается Родина?!" - не могла скрыть возмущения "советская общественность" в лице чиновников из Министерства культуры.
Во время другого концерта Стахан на какое-то мгновение забыл слова одной из песен. Наступила неловкая пауза. Но певец не растерялся: подошел к рампе и попросил подсказки у зрительного зала. На следующий день кто-то распустил по Москве слух, что Рахимов вышел на сцену пьяным.
Но все это были цветочки - трагедия в их жизни случилась позже.
10 лет под домашним арестом
Как-то раз Иошпе и Рахимова пригласили в Министерство культуры. Тогдашний министр Демичев начал деловито: "Тут к нам поступило письмо, подписанное сотнями зрителей. Пишут: "Неужели наше великое государство не может помочь в лечении талантливой артистке Алле Иошпе?" Чем могу помочь?" "Нужна операция за границей", - ответил Стахан. "Почему за границей?! - возмутился Демичев. - Оперируйтесь здесь. У нас нет таких денег, чтобы оплачивать ваше лечение за границей".
Почти всю жизнь Алла Иошпе борется с постоянными болями в ноге. В 11 лет у нее обнаружили заражение крови. С того света девочку вытащить удалось, но проблемы со здоровьем остались. Восхищенные зрители и не догадывались, с какой чудовищной болью приходилось бороться певице. Отработав месяц, следующие два Иошпе обычно проводила в постели.
Алла: "В детстве мне мама говорила: "Ты не такая, как все. Что-то тебе не дано. Но что-то тебе дано намного больше, чем другим". Нет, я никогда не чувствовала себя ущемленной. Наоборот, меня всегда окружала масса мальчишек, которые ухаживали за мной, даже ревновали друг к другу. Я была хорошенькой девочкой, чего там говорить. И ребятам хотелось меня беречь, защищать. Все-таки слабенькая, хромаю. Например, в десятом классе у меня было сразу семь мальчиков. Чудных. Так трогательно: они приносили мне марки, книжки, цветочки, пирожки. Мама спрашивала: "Ты в кого-нибудь из них влюблена?" Отвечала: "По-моему, во всех".
Стахан: "Тогда, в конце 70-х, Аллу еще можно было вылечить. Мы нашли три клиники: в Израиле, в Нью-Йорке и в Париже. После отказа Министерства культуры мы сказали, что можем и сами оплатить лечение, готовы продать все, что есть... Ответ был тот же: не положено".
Алла: "То есть мы для них - никто. А ведь мы зарабатывали для государства большие деньги. Весь мир объездили с концертами, получали суточные по десять долларов в день, а в Госконцерт собственными ручками привозили тысячи. И были хорошими. А когда нам самим понадобилась помощь..."
И тогда Стахан решился, как посчитали многие, на безумство: подал документы на выезд на постоянное место жительства в Израиль. Реакция властей последовала незамедлительно: запретить. "Вы слишком много сделали для советского государства, чтобы вами рисковать, - сказали им на Лубянке. - Может случиться все что угодно". Как раз тогда страну потрясло известие об убийстве одного из наших музыкантов, который решил не возвращаться из Японии. "Вы нам угрожаете?" - глядя в глаза сотруднику КГБ, спросила Алла.
Уже на следующий день вчерашних любимцев объявили отщепенцами и предателями. Артистов лишили званий, уничтожили все их записи, запретили выступать с концертами. 1-й секретарь компартии Узбекистана Рашидов, когда ему доложили о ситуации, чуть не задохнулся от собственного гнева: "Рахимов?! Да он у меня скорее на Дальний Восток поедет, чем на Ближний!"
Ежедневно Алла и Стахан получали письма с угрозами, их дочка Таня вздрагивала от каждого телефонного звонка после того, как однажды услышала в трубке от незнакомца: "Приехал из Ташкента человек - убить твоего отца". Им поджигали двери, почтовый ящик, разбивали машину... И постоянно вызывали на Лубянку, где Алле предлагали отказаться от Стахана, Стахану - от Аллы, а их дочери Тане - от обоих родителей. "Пусть они едут, - говорили, - оставайся, мы же воспитываем детей-сирот".
Алла: "Для телевидения и прессы мы как будто умерли - ни одного упоминания. И лишь лекторы общества "Знание", вещавшие на различных предприятиях о международном положении, поминали нас "добрым" словом. Говорили, что некогда популярные певцы Алла Иошпе и Стахан Рахимов эмигрировали в Израиль. Что ведут там нищенский образ жизни. Что Стахан там варит плов и продает. Что просимся обратно, но Советский Союз не хочет принимать предателей".
Почти десять лет Иошпе и Рахимову не давали работать. Деньги, накопленные за долгие годы выступлений, таяли буквально на глазах. Супругам пришлось продать автомобиль. А через некоторое время стены их квартиры украшали лишь книжные полки - вся остальная мебель, а также посуда и антиквариат со временем осели в ближайшей комиссионке.
В один из дней Алла и Стахан написали ровно сто писем во все столичные издания: "Мы не уехали, мы живы, мы здесь. Нам не дают работать..." Часто из телефонов-автоматов им звонили какие-то незнакомые люди, говорили: "Ребята, мы с вами, держитесь". А знакомые - приходили в гости, приносили еду: торты, конфеты, салаты. Конечно, просили спеть. И вскоре по Москве распространились слухи: Иошпе и Рахимов устраивают домашние концерты. Действительно, каждую субботу в их доме стали собираться люди: актер Савелий Крамаров, музыкант Александр Брусиловский, пианист Владимир Фельцман, знаменитый академик Александр Лернер, нынешний министр труда Израиля Натан Щаранский - все те, кому в разное время было отказано в выезде. Свой "домашний театр" они назвали "Музыка в отказе". Его эмблемой стала картина одного запрещенного художника: две птицы, на клювы которых навешен амбарный замок.
"Здравствуйте, Алла Борисовна..."
При Горбачеве Иошпе и Рахимова уже не могли запрещать. Но и разрешать вовсе не спешили.
Стахан: "Нам дали какой-то жуткий оркестрик, разрешили гастролировать. Только без афиш. Приезжаем в один город - в зале лишь несколько человек в штатском. В другой - та же самая история. И вот для этой кучки гебешников мы пели. После серии таких "концертов" нас с Аллой вызвали в Министерство культуры, сказали: "Вот видите, люди не хотят вас слушать, родина вас не принимает".
Алла: "А чтобы отнять у нас право на сольные концерты, на Мосэстраде устроили переаттестацию всех артистов. Марк Новицкий, один из членов худсовета, подошел к нам и сказал: "Ребята, я вас так уважаю, я не могу в этом участвовать". И вышел из зала".
А они, державшись за руки, пели: "С любимыми не расставайтесь". В зале плакали. Даже кто-то из комиссии стал хлопать, но вовремя одернул себя...
Окончательно их "простили" только в 89-м. Да и то когда на заседание парткома, где решался вопрос: снимать или не снимать со Стахана Рахимова формулировку "враг родины", пришел Иосиф Кобзон. Певец, к слову которого привыкли прислушиваться на самом верху, сказал: "Отстаньте уже от них". И от них отстали.
Они и сегодня собирают полные залы. Причем не только в России. Америка, Израиль, Австралия, Германия - в этих странах Аллу и Стахана уже давно называют "народными артистами русской эмиграции". А два года назад Иошпе и Рахимову присвоили звания народных артистов России.
Алла: "Мы недавно были в Америке. Сидим в номере, вдруг раздается звонок: "Вы не читали эту беспардонную статью?" - "Нет, какую?" - "Сейчас мы вам привезем". Привезли, читаем - интервью с Аллой Пугачевой. Вроде все деликатно, никого не опуская, никого не обзывая. И вдруг натыкаемся на последнюю фразу. Вопрос журналиста: а почему вы то с одним, то с другим: то Филипп, то Галкин? Алла отвечает: ну как же, актерская судьба такая: если бы я все время была с одним, нас забыли бы точно так же, как Иошпе и Рахимова.
Так вот, уважаемая Алла Борисовна. Спасибо за то, что вы нас не забыли, упомянули всуе. Но вы забыли, что нас уничтожила советская машина. Поэтому, моя дорогая, мы сегодня не в обойме. А не потому, что я не бросила мужа или он меня. С вашей стороны подобное утверждение выглядит, мягко говоря, беспардонно. А если быть точнее - невежливо и неумно".
Их не забыли. И сегодня, когда Иошпе и Рахимов выходят на сцену, зал встает. Потому что они выжили. Потому что остались вместе. Потому что не предали друг друга. Не изменили своему стилю. Они не в обойме. Они - в сердцах людей.
Дата: Воскресенье, 22.04.2012, 07:16 | Сообщение # 52
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 415
Статус: Offline
Ровно 75 лет назад перестало биться сердце одного из соавторов знаменитых романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» Произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова вошли в золотой фонд мировой литературы. О малоизвестных фактах из жизни отца рассказывает дочь писателя Ильфа Александра Ильинична. — Когда отец умер, мне было всего два года, — рассказывает дочь Ильи Ильфа Александра Ильинична — Причиной смерти стал туберкулез, обострившийся во время поездки по Америке. Папа вернулся в Москву совершенно больным, лечился и, казалось даже, шел на поправку, но внезапно открылось кровохарканье, и спустя пять дней он умер. Ему было 39 лет. К слову, совсем недавно в киноархивах обнаружилась съемка похорон отца. Хоронили его при большом стечении народа. Я увидела маму, Евгения Петрова и его жену, Исаака Бабеля и Александра Фадеева. — На фотографии, где отец держит вас, совсем маленькую, на руках, поражает его взгляд, исполненный нежности. — Фотографий, где мы вместе, очень мало. Папа боялся заразить меня туберкулезом, поэтому старался не брать на руки. Знаю, он очень любил меня. Как вспоминал Евгений Петров, перед смертью отец сказал маме, что в память о себе оставляет ей дочь Сашеньку. — Как ваши родители познакомились? — Случилось это в Одессе. Посещали молодежные творческие объединения: он — литературное, она — художественное. Маруся Тарасенко была красивой хрупкой девушкой с золотыми волосами. Полюбив друг друга, поженились спустя два года после знакомства и вместе прожили тринадцать лет. — Отец Ильфа был банковским служащим. Откуда у Ильи Арнольдовича интерес к литературе? — В юности он много читал. Еще в Одессе вращался среди молодых литераторов, сблизился с Эдуардом Багрицким, Юрием Олешей, Валентином Катаевым. Кем только Ильф не работал в ту пору — электриком, монтером, бухгалтером. Но в начале 1920-х работы в Одессе не стало. Все стремились в Москву, и Ильф не был исключением. В Москве устроился в газету железнодорожников «Гудок», где правил письма рабкоров, а в свободное время писал рассказы, фельетоны. Подписывал свои произведения не утомительно длинной фамилией Файнзильберг, а псевдонимом — Ильф, — который впоследствии стал моей фамилией. Правда, чтобы получить право носить ее, пришлось много хлопотать. Разрешение дал лично руководитель секретариата Сталина. Роман «Двенадцать стульев», написанный Ильей Ильфом в соавторстве с Евгением Катаевым, вышел в свет в 1928 году. — Расскажите историю знакомства Ильфа и Петрова. — Младший брат Валентина Катаева Евгений (впоследствии подписывавшийся псевдонимом Петров) работал в одесском угрозыске. В Москву переехал через полгода после Ильфа и тоже устроился работать в «Гудок». Молодые люди подружились и со временем, как известно, стали соавторами. В 1928 году вышел роман «Двенадцать стульев». Ильф и Петров писали его по ночам в редакции, часто возвращались домой под утро. Второй роман «Золотой теленок» был опубликован в 1931 году в журнале «30 дней», но на книжное издание цензура наложила запрет. Ильфа и Петрова упрекали в пошлости, в том, что пишут совсем не то, что нужно с идейной точки зрения. Книга увидела свет в 1933 году благодаря содействию Максима Горького. Переводы обоих романов вышли в свет в Париже, Нью-Йорке, Вене и Варшаве. — Интересно, а как Ильф и Петров попали в Америку? — Несмотря на нападки официальной критики, с 1932 года Ильф и Петров стали сотрудниками отдела фельетонов газеты «Правда». А потом решением политбюро ЦК ВКП(б) от 22 августа 1935 года оба были направлены в США как корреспонденты этой газеты. Власти надеялись, что талантливые Ильф и Петров после поездки в Америку напишут не грубую агитку против Америки, а создадут тонкую сатиру, обличающую устои капитализма. Но книга «Одноэтажная Америка» получилась весьма неоднозначной. Что-то писателям в США не понравилось, а кое-что, чего не было в СССР, напротив, произвело сильное впечатление. — Одно описание витрин чего стоит! Манекены в чудных каракулевых шубах, в спортивных костюмах, в недорогих, «подозрительно прекрасных костюмах»… — Безусловно, не таких описаний от них ждали, поэтому книга вышла не сразу. Когда отец уехал в Америку, мне едва исполнилось полгода. Найти в советских магазинах детскую одежду было тогда невозможно. Мама просила привезти хоть какие-то вещи для ребенка. Всё было доставлено! К слову, сохранилось кимоно, которое отец привез мне из Сан-Франциско. Очень красивое — темно-синее, с яркими цветами, из тонкой шерсти. — А маме какие подарки покупал за границей? — Из Парижа, где папа был дважды, привозил шляпки, кофточки, перчатки, чулки — словом, все, что нужно молодой красивой женщине. Сумочки — одна из крокодильей кожи, другая — театральная, из черного атласа, с перламутровой застежкой. Оригинальные украшения: бусы из металлических пластинок, широкий браслет «под янтарь», брошку в виде собачки. Эти подарки сохранились. Мне очень дороги вещи, к которым прикасался отец. Их осталось не так уж много. Ведь отца уже нет 75 лет, была война, мы уезжали в эвакуацию… До сих пор помню и любимую свою игрушку, привезенную из Америки, — резинового пупса. Я звала его Вовой. — Что больше всего поразило Ильфа и Петрова в Америке? — Сервис. Это понятие, кстати, именно они ввели в обиход в нашей стране. А описание в путевых очерках того, что утро американца начинается со стакана сока, подтолкнуло советских пищевиков к рекламе томатного сока. Как сказано в книге «Одноэтажная Америка», упорная реклама приучила американцев пить полезные соки перед завтраком. «Мы быстро привыкли к этому американскому обычаю, — писали соавторы. — Сперва пили густой желтый апельсиновый сок. Потом перешли на прозрачный зеленый сок грейпфрута. Потом стали есть перед едой сам грейпфрут… По вкусу он напоминает немножко апельсин, немножко лимон, но он еще сочнее, чем эти фрукты. И, наконец, с опаской, не сразу начали пить обыкновенный помидорный сок, предварительно поперчив его. Он оказался самым вкусным и освежающим и больше всего подошел к нашим южнорусским желудкам». У нас в ту пору грейпфрут был неизвестен, поэтому пришлось объяснять, что это за фрукт. Очень поразил Ильфа и Петрова Голливуд. Несколько дней они осматривали студии. Удивило, как быстро и ловко работают в Голливуде: в среднем картина снимается за три недели, а если не уложились в сроки, это уже разорение и убыток, при этом разочаровывало содержание многих фильмов. Сталин в то время задумал строительство киногорода на юге страны — в пику Муссолини, который как раз создал в Италии знаменитую киностудию Чинечитта. Когда в своем письме руководителю Советского государства Ильф и Петров написали, что создавать такой город незачем — в Америке снимают в павильонах, при искусственном освещении, — вождь пришел в сильнейшее раздражение. — Валентин Катаев отмечал особую манеру Ильфа одеваться. Он писал, что даже самая обыкновенная рыночная кепка приобретала на его голове парижский вид. — Возможность прилично одеться появилась у Ильфа и Петрова только во время поездки в Европу в 1933 году. В записных книжках обоих есть списки того, что нужно купить и что они приобрели: от носков и кальсон до костюмов. В последние годы все-таки стали жить лучше. Счастьем было то, что наконец появилась квартира. «Одним из любимых времяпрепровождений отца были прогулки по Москве» — Чем увлекался ваш отец, кроме литературы? — Очень любил фотографировать. Сохранились совершенно уникальные кадры: друзья-писатели — Валентин Катаев, Евгений Петров, Михаил Булгаков, Юрий Олеша — на похоронах Владимира Маяковского; взрыв храма Христа Спасителя… Фотографировал не для печати — для себя. Но после возвращения из поездки в Соединенные Штаты в 1936-м ильфовские фотографии с расширенными подписями обоих авторов были опубликованы в журнале «Огонек». Этими снимками иллюстрирована и книга «Одноэтажная Америка». Одним их любимых времяпрепровождений отца были прогулки по Москве. Когда он приехал в этот город в 1923 году, не мог скрыть своего восторга. Прохаживаясь, любовался старинными зданиями, памятниками, интересовался новостройками. Недавно вышел подготовленный мною альбом «Москва и москвичи в фотографиях Ильи Ильфа». В нем есть и снимки, сделанные отцом, и те, на которых запечатлены он сам, его друзья, коллеги, семья. — Кто-то из потомков продолжил дело Ильфа? — Мой сын Илья — журналист, работает на телевидении в Израиле, а внучка поглощена высокими технологиями. Я занимаюсь творческим наследием Ильфа и Петрова более пятнадцати лет. — Правда, что вас часто называют «дочь Ильфа и Петрова»? — Да, верно. Как-то много лет назад меня даже хотели так объявить в одной телепрограмме. А собираясь в Америку на фотовыставку отцовских работ, я заказала себе юмора ради визитные карточки: «Александра Ильф. Дочь Ильфа и Петрова». Американцы-слависты были в восторге. Но самый забавный случай произошел, конечно, в Одессе. Одна одесситка спросила у моих друзей, кто я такая. В ответ услышала: «Дочь Ильфа и Петрова». Она изумилась: «Ой, а я даже не знала, что они были женаты!»...
Сообщение отредактировал дядяБоря - Воскресенье, 22.04.2012, 07:17
"Не родись красивой, и ты добьешься успеха. Никого не люби, и ты будешь нравиться всем. Посылай к черту весь мир, и тобой будут восхищаться, тебя будут копировать",- так еще недавно считала Барбра Стрейзанд... Она годами боролась за репутацию самой экстравагантной женщины Голливуда. Однако оказалось, что даже ей не всякая экстравагантность по плечу...
В дешевом бруклинском клубе "Лев" душно и грязно. От старого, украденного у матери и выкрашенного в бордовый цвет парика ужасно чешется голова. Она, стараясь не обращать внимания на нестерпимый зуд, перекидывает через плечо конец уродливого зеленого боа и выходит на сцену. Люди в зале разглядывают маленькое чудовище: тонкие, кривые ноги, устрашающая раскраска лица... Она подходит к микрофону, громко чавкает перед ним жвачкой, двумя пальцами вытаскивает ее изо рта и смачно прилепляет к микрофону. Раздаются громкие крики: "Какая гадость!", "Ну и уродина!" Она хмыкает, пошире расставляет ноги и начинает петь... Зал мгновенно затихает. Директор клуба, в котором проходило первое выступление Стрейзанд, вспоминает: "Мы подыскивали новую певицу для клуба и уже заканчивали прослушивание, как появилась она - смешная, взъерошенная. Честно говоря, я не был уверен, что ей исполнилось хотя бы восемнадцать... Она устроила потасовку с охраной, которая не хотела ее пропускать, оттолкнула от микрофона певицу и запела что-то очень сексуальное. Я тогда подумал, что с таким голосом и темпераментом действительно можно быть сколь угодно страшненькой, но все же невероятно заводить публику... Барбра заявила нам, что она чистокровная турчанка, а голос ей достался от ее бабушки - любимой жены турецкого султана". На самом деле никаких султанов среди ее предков, конечно, не было, и жила Барбра отнюдь не во дворце... Семья ютилась в крохотной квартире Бруклина, но если бы дело было только в тесноте да нищете... Отчим чуть что бил ее смертным боем, мать называла ее не иначе как "эта уродина", а одноклассники сторонились ее - носатой, косоглазой, кривоногой... Словом, в детстве Барбра получала от мира одни колотушки, и, конечно, она стала бунтовать... "Я еще покажу вам всем, кто я такая! Думаете, это вы не принимаете меня? Черта с два! Это мне плевать на всех вас и на ваши представления о красоте!" - решила Барбpa и... вымазала лицо побелкой, выкрасила волосы в зеленый цвет и так отправилась в школу. Заметьте: это были не 90-е, а 50-е годы! И с зелеными волосами по улицам еще никто не расхаживал. Барбра была первой. И чувствовала она себя при этом прекрасно. "Я представляла, что я звезда... Впрочем, тогда мне было достаточно, чтобы меня хоть кто-нибудь заметил", - вспоминает Барбра. В таком виде ее заметил прежде всего... директор школы - он отправил девочку домой с запиской родителям, чтобы они отмыли дочь. Мать не стала вникать в причины ее поведения, а просто схватила замызганное кухонное полотенце и стала остервенело тереть ее лицо, пока от побелки не осталось и следа. Зато с зелеными волосами справиться оказалось не так просто. Пришлось прибегнуть к радикальным методам, то есть обрить девочку наголо. Но голый череп привлекает еще больше внимания, чем волосы самых экзотических цветов, и Барбра с удовольствием ходила с нарисованными ручкой на лысой голове забавными картинками. "Классическая красота скучна - в мире огромное количество смазливых мордашек, быть не такой, как все, поражать и шокировать - только так можно добиться успеха", - объясняет Стрейзанд. Ее расчет оказался верен: голый череп, на который так легко надевать парик, понравился режиссеру передвижного театра, в котором Барбра подрабатывала уборщицей, и он доверил ей первую роль - японского крестьянина. "Дело сделано - я актриса", - подумала Стрейзанд... И, в общем, она оказалась права. Она никогда в жизни не училась актерскому мастерству: по ее мнению, "играть - это так просто, что учиться этому даже стыдно"... Для главной роли в мюзикле "Смешная девчонка" режиссер Уильям Уайлер просмотрел несколько сотен молодых актрис. Читали сцену первого поцелуя с героем Омара Шарифа - претендентки целовались, несомненно, профессионально и высокохудожественно. Но режиссер морщился: "Не то, не то..." Очередная девушка была образцом неуклюжести: споткнулась на высоких каблуках, зацепилась за занавес. Уайлер устало прикрыл глаза, у него не было сил смотреть на этот кошмар. Вдруг раздался истошный крик Шарифа: "Она меня укусила! Ты что, сумасшедшая? В жизни не целовалась, что ли?!" Режиссер открыл глаза: разъяренный актер держался за кровоточащую губу, девчонка билась в истерике, постановочная команда умирала от смеха. "Думаю, вы сработаетесь", - улыбнулся Уайлер Шарифу... "Потрясающе!", "Невероятно!", "Какой талант, как она вошла в образ, как правдива и трогательна сцена с первым поцелуем!" - захлебывались газеты. Еще бы не правдиво! Ведь тот поцелуй на просмотре был и вправду первым поцелуем в жизни Стрейзанд... Лиха беда начало... Успех придал молодой актрисе уверенности в себе, и мужчины вдруг стали виться вокруг нее... Барбра очень быстро выскочила замуж за красавца актера Эллиотта Гулда. Перед свадьбой ее мать удивлялась: "Поразительно! Как тебе удалось заполучить такого парня?! Представляю, как вы будете смотреться вместе на свадьбе... Да все же смеяться будут!" Барбра, конечно, огрызнулась в ответ, но заметно сникла... Она потребовала, чтобы на свадьбе присутствовал всего один гость - режиссер Мартин Эрлихман. С таким настроением ничего хорошего из этого брака, конечно, получиться не могло. Вместо того чтобы стать примерной женой Эллиоту и заботливой матерью их маленькому сыну Джейсону, Барбра бросилась доказывать всему миру, что это не Гулд снизошел до нее, это она сделала ему одолжение... В то время она становилась все более и более популярной, а от изнурительных съемок предпочитала отдыхать в обществе многочисленных поклонников. В конце концов Барбра бросила мужа, а сына пристроила в экспериментальную школу, где малыши учились с трех лет. И на два с лишним десятка лет просто забыла о нем... В 1973 году от подруги Барбра услышала о невероятно красивом 28-летнем владельце сети элитных парикмахерских салонов Джоне Питерсе. "Красивый, говоришь?" - задумалась Барбра и... пригласила его к себе домой под предлогом заказа на ярко-розовый парик... "Я пришел, - рассказывает Питерс, - она в прозрачном пеньюаре лежала на низком восточном диване, вокруг было зажжено много свечей, благовоний, по всей комнате разбросаны расшитые подушечки. А потом... можно сказать, что она меня изнасиловала". После чего Стрейзанд торжественно объявила Джону, что отныне он является ее... личным парикмахером и должен переехать жить к ней. Джон был женат на актрисе Лесли Энн Уоррен. Барбра названивала ей по десять раз на дню, рассказывая, что ждет от Джона ребенка. В итоге Питерс сдался. Целых восемь лет Стрейзанд держала его "на коротком поводке", не позволяя даже смотреть на других женщин. За это время из парикмахеров Питерс "вырос" в кинопродюсера и на этом поприще даже достиг больших успехов... А потом Барбра его бросила - в ее жизни появился человек, которого не нужно было удерживать: канадский премьер-министр Пьер Трюдо мечтал только о том, чтобы Барбра позволила ему быть рядом с ней. Этот серьезный человек был влюблен как мальчишка и, конечно, хотел жениться. Стрейзанд уже заказала элегантные платья для великосветских дипломатических приемов (супруге премьера не следует одеваться слишком экстравагантно), но... В последний момент она почему-то засомневалась в искренности чувств Пьера. "Никогда не выйду замуж! - заявила она тогда. - Мужчины - ничтожные обманщики! Женщины нужны им только ради тщеславия. А раз так - они просто не заслуживают ничего, кроме потребительского отношения". И Барбра начала "потреблять"... Ричард Баскин - наследник империи мороженого "Баскин и Роббинс", телеведущий Питер Дженнингсон, актеры Ричард Гир, Джон Войт и Дон Джонсон. Они сменяли друг друга в ее постели, но не в ее сердце... Очередной возлюбленный, красавчик Андре Агасси (он младше Барбры на целых 28 лет), вспоминает: "Она обращалась со мной как с мальчиком по вызову, а когда я ей надоел, просто указала на дверь... Но... Она самая потрясающая женщина из всех, кого я знал". "Вы говорите, что я некрасива?! - торжествовала Стрейзанд. - А вы посмотрите, какие мужчины были рядом со мной!" Репутация самой экстравагантной и самой сексуально раскрепощенной женщины Голливуда очень льстила ей, вчерашней никому не нужной дурнушке... Таким образом она мстила жизни, но и жизнь в конце концов отомстила ей... Событие, заставившее Барбру призадуматься о том, так ли уж хороша сексуальная раскрепощенность, произошло в 1996 году. Ее сын, с которым она виделась лишь изредка и о котором очень мало что знала, прислал ей приглашение на свадьбу. Барбра много раз перечитывала пригласительную открытку, но никак не могла взять в толк, что же это значит? Ведь там было черным по белому написано, что такого-то числа Джейсон Гулд и Дэвид Найт вступят в брак. "Найт? Знакомая фамилия, - растерянно думала Барбра. - Но дело не в фамилии, а в имени. Дэвид?! Может, это опечатка?" И тут ее наконец осенило: "Ну конечно! Дэвид Найт - спортсмен и манекенщик, рекламирующий нижнее белье. Известный борец за права гомосексуалистов! Так значит..." Барбра, конечно, всегда была не прочь эпатировать публику, но всему же есть пределы! Ее родной сын, и вдруг такое... "Я его упустила! - казнила себя Барбра. - Это я виновата во всем. Если бы я вовремя вспомнила, что у меня есть сын, с ним бы такого не случилось". На свадьбу к Джейсону она, конечно, не пошла. Как-либо комментировать это событие тоже отказалась. А главное, 54-летняя Барбра напрочь утратила вкус к собственным любовным авантюрам. Через два года она просто и скромно вышла замуж за 57-летнего актера и режиссера Джеймса Бролина, который безуспешно делал ей предложение за предложением целых два года... 1 июля 1998 года их обвенчали по всем правилам. Среди гостей были в основном родственники молодоженов... Теперь Барбра ведет себя как самая примерная жена. Она сама готовит мужу обеды, а по вечерам сидит с ним перед телевизором. И, конечно, она не позволяет себе даже самого легкого флирта на стороне. Правда, публика, привыкшая к ее выходкам, никак не может в это поверить: Стрейзанд приписывали роман с... Биллом Клинтоном, горячей защитницей которого она является. Говорят, Хиллари была вне себя от ревности... Лет пять назад подобные слухи только порадовали бы Стрейзанд. Но теперь... "Это политика! Понимаете? Политика! Я же не какая-нибудь Мэрилин Монро, чтобы крутить романы с президентами! - защищается она. - Да и о каком романе может идти речь, когда у меня есть законный муж!"
******
Мало кто из женщин владеет умением забыть о собственной внешности. «Что, говорите, что немножко лицом не вышла и нос торчит, словно у Буратино? Наплевать и растереть!» Небожительница голливудского Олимпа по имени Барбра Стрейзанд как раз такова. А может, ей вовсе не наплевать на свою некрасоту — просто она-то как раз считает себя абсолютно неотразимой
Заморыш, Крысенок, Гаденыш - такими ласковыми прозвищами награждала маленькую Барбру мама. Девочка запомнила их навсегда. Мать не раз говорила: Ты очень некрасивая, тебе нельзя иметь публичную профессию - людей распугаешь. Думаю, тебе лучше всего стать машинисткой. Будешь дома или в офисе на печатной машинке стучать.
Барбра Стрейзанд – знаменитая певица, актриса, режиссер и продюсер. Звезда Голливуда и Бродвея, активист демократической партии, борец за права сексменьшинств и против антисемитизма. До недавнего прошлого – главная сенсация и любимица таблоидов. Какая она на самом деле? Да какая хотите.
Отражение 1
Великая Фаина Раневская жаловалась, что ее нос вначале испортил ей личную жизнь, а после – карьеру. Великая Барбра Стрейзанд могла бы подписаться по крайней мере под первой частью этого горького признания.
С детства Стрейзанд страдала кучей комплексов по поводу собственной внешности. Она стеснялась своего длинного носа, кривых ног и еврейского происхождения. Чтобы как-то отвлечь внимание от многочисленных несовершенств, Барбра красила волосы в зеленый цвет, брилась наголо, носила ярко-красный парик и мазала лицо известкой. Придя на первое прослушивание в ночной клуб, Стрейзанд заявила директору, что по национальности она – чистокровная турчанка. В клуб ее приняли (взяла голосом), а на телевидении дали от ворот поворот: версия с папой-турецкоподданным не выдержала напора семитского носа. "Слишком мало нью-йоркского и слишком много еврейского", – сказали ей.
Позже, когда мир признал ее как выдающуюся актрису и певицу, мужчины по-прежнему отказывались видеть в ней Женщину. Симпатичные парни кидались ей навстречу, но стоило сердцу Барбры встрепенуться в ожидании чуда, она слышала: "Дайте, пожалуйста, автограф! Моя девушка умрет от счастья, Вы – ее любимая актриса!".
Отражение 2
"Я никогда не была красива, но всегда была чертовски мила". Этот афоризм родила не Барбра Стрейзанд (известная мастерица едких острот), а жаль: талант и сексапильность давно стали визитной карточкой "смешной леди", начисто лишенной глянцевой голливудской смазливости. Директор первого клуба, куда юная Стрейзанд отправилась на прослушивание, позже вспоминал: "Она устроила потасовку с охраной, оттолкнула от микрофона певицу и запела что-то очень сексуальное. Я тогда подумал, что с таким голосом и темпераментом действительно можно быть сколько угодно страшненькой, но все же невероятно заводить публику".
Умница Барбра всегда понимала, в чем ее сила, а потому не жаловалась на судьбу и не изнуряла бесконечными домогательствами пластических хирургов. В отличие от вечно что-то урезающей и подтягивающей Шер, единственным, что Стрейзанд позволила себе слегка подкорректировать, стало ее имя: из заурядной Барбары она превратила себя в единственную и неповторимую Барбру.
В Голливуде Стрейзанд ввела моду на чернобурку, длинный нос и интеллект. Нынешние долгоносики – Сара Джессика Паркер и Дженнифер Энистон, – периодически попадающие в число "50 самых красивых людей в мире", должны быть вечно ей благодарны. Разумеется, мужчины не могли оставаться равнодушными к такой "штучке": некрасивая Барбра всегда получала то, что хотела. Среди ее любовников были многие знаменитости и ни одному красавчику она не дала возможности разбить себе сердце – всегда бросала первой...
Не случайно лучшими фильмами Стрейзанд становились те, в которых будто бы рассказывалась ее собственная история – "Смешная девчонка" и "Ентл". Первый был ее дебютом в кино, второй – режиссерским и продюсерским дебютом. "Ентла" Барбра готовила долгих пятнадцать лет. История еврейской девушки, которая переоделась мужчиной ради того, чтобы получить образование и, вопреки всему, добилась поставленной цели, была будто специально написана для Стрейзанд, выросшей в бедной еврейской семье в Бруклине.
Как и ее героиню, Стрейзанд отличает умение переламывать любые жизненные обстоятельства в свою пользу. Узнав, что ее сын Джейсон – гомосексуалист, Барбра вначале опешила, но позже нашла в себе силы принять его выбор и сама стала активным борцом за права сексуальных меньшинств.
Смешная девчонка
Дебютная роль в кино сразу принесла Барбре Стрейзанд "Оскар" и славу лучшей трагикомической актрисы (к тому же великолепно поющей). Честно говоря, роль выдающейся комической певицы Фани Брайс не потребовала от дебютантки особого дара перевоплощения: история восхождения к славе бедной девушки, ее профессиональных взлетов и романтических разочарований была почти автобиографичной. Даже беспутный красавец-муж у актрисы имелся (в фильме им был Омар Шариф). Кстати, знаменитый актер не сразу оценил по достоинству талант будущей партнерши. Увидев девушку впервые, он назвал ее "чудом-юдом" (от английского judish).
Барбра же в отместку в сцене первого поцелуя пребольно укусила нахала в губу. Шариф долго орал и матерился, съемочная группа хохотала, а критики после выхода фильма назвали сцену с первым поцелуем очень лиричной и достоверной.
"Смешная девчонка" – классический мюзикл, поставленный в 1968 году режиссером Уильямом Уайлером по книге Изабел Леннарт – стал знаменит во всем мире, с большим успехом шел и в советском прокате. Позже многие режиссеры вставляли в свои картины прямые и косвенные цитаты из фильма Уайлера. Так поступила в свое время и Татьяна Лиознова, снявшая "Карнавал" с Ириной Муравьевой – отечественный вариант истории "смешной девчонки". Сцена, где Муравьева пытается выступать на роликах (как, впрочем, и многие другие) – "привет" советских коллег Уайлеру, Стрейзанд и их чудесному фильму.
и немного подробностей: ... Эмануэль Стрейзанд, эмигрировавший из Австрии преподаватель грамматики, умер, едва ей исполнился год. С отчимом, Лиусом Кайндом, у неё были плохие отношения, так как он постоянно её бил. В 1951 году у Стрейзанд появилась сестра Рослин Кайнд, которая впоследствии также стала певицей. В 1959 году Стрейзанд окончила среднюю школу «Эрасмас Холл», которую посещала очень редко и где в школьном хоре пела вместе с Нилом Даймондом. Там же она подружилась с будущим чемпионом мира по шахматам Бобби Фишером. Когда Стрейзанд решила начать карьеру в шоу-бизнесе, её мать, школьный секретарь Дайана Ида Роузен, была недовольна выбором дочери, так как считала её недостаточно привлекательной для этого...
Барбра Стрейзанд, знаменитая американская актриса и певица, объявила, что возвращается на сцену. Позавчера началась продажа билетов на ее благотворительные концерты, которые пройдут в октябре и ноябре в крупных городах Америки. Предыдущий (1993-1994 гг.) тур Барбры собрал $60 млн, а два концерта в Нью-Йорке 6 лет назад - $14,4 млн. За свою полувековую карьеру в шоу-бизнесе Стрейзанд выпустила 30 платиновых, 13 мультиплатиновых и 50 золотых альбомов. По результатам их продаж она занимает второе место после Элвиса Пресли, опережая Beatles и Rolling Stones. Стрейзанд ― единственная артистка, чей список наград включает двух "Оскаров", "Тони", "Эмми", "Грэмми", "Золотой глобус", "People's Choice
...Королева... Она и правда была похожа на египетскую царицу. Ослепительная улыбка, роскошные волосы, королевская осанка, длинные женственные платья, туфли на высоких каблуках. Леди с большой буквы. У нее были красота, талант, слава, деньги, поклонники, а она завидовала жене булочника, у которой был любимый муж и трое детей. Вот она, трагедия одиночества... На фотографиях Далида всегда разная: то юная парижанка в простом сарафанчике, то гордая царица, то роковая итальянская дива, а вот – восточная красавица или же простая нежная девушка. Эта редкая черта – быть все время разной. И ей это нравилось: в одной из своих песен она пела: «Я – это все женщины». Французская певица, в юности носившая титул «Мисс Египта», была итальянкой. Далида родилась в Каире. Отец итальянец, а мать француженка. Настоящее имя Далиды – Иоланда Кристина Джильотти. В детстве она перенесла серьезную болезнь глаз и две операции, последствия которых – небольшое косоглазие и головные боли. Ещё одна операция избавила от недостатка, а ее взгляд навсегда приобрел особый шарм... После победы в конкурсе красоты в 16 лет она снималась в небольших ролях, поработала манекенщицей. ...Однажды она собрала свои скромные пожитки и отправилась покорять французскую столицу. Она брала уроки пения у Ролана Берже, который видел в ней будущую звезду и повсюду рассылала резюме... многие охотно раскрывали перед ней двери. Но амбициозность не давала девушке покоя! Далида решила принять участие в конкурсе начинающих исполнителей на французской радиостанции. А среди слушателей на ее счастье оказался сам директор радиостанции Люсьен Моррис. Далида сразу подписывает контракт со студией звукозаписи. А Люсьен Моррис оставляет семью и становится ее поддержкой и верным другом, вплоть до своей трагической кончины. Они много работают, но им долго не удается достучаться до публики. Люсьен Морисс видел, что у Далиды есть особая харизма, которую окружающие пока не замечают. Но Морисс был упрям и вскоре родился «Бамбино»... Благодаря этой песне Люсьен Морисс «создал» Далиду. Настал час «Черной Орхидеи», как ее прозвали поклонники. Даже Эдит Пиаф высоко ценила талант Далиды. Успех был такой, что породил много клеветы и критики. Впрочем, это участь всех талантливых и известных людей. В 1961 году, после пяти лет помолвки, она вышла замуж за Люсьена Морисса. Но увы, к этому моменту она уже чувствовала к нему только благодарность и дружеские чувства... Через несколько месяцев после помолвки Далида встретила Жана Собески – польского художника – и влюбилась, как девчонка. Но вскоре Жан покинул Далиду. Он оказался единственным мужчиной, который ушел от нее сам и... остался в живых. Далида окунается с головой в работу, хочет что-то изменить и становится блондинкой. Если женщину что-то не устраивает, она в первую очередь меняет цвет волос. Ей так понравился новый образ, что она решила оставить его навсегда. В 1962 году Далида приобрела дом на Монмартре: историческое здание, где жил Луи-Фердинанд Селин, закончивший здесь роман «Путешествие к краю ночи». Это кажется каким -то знаком, печальным предзнаменованием: ведь и сама Далида окончит здесь свое путешествие... Ну, а пока она продолжала исполнять песни в стиле твист и рок-н-ролл. Далида – любимая певица французов: Ведь Пиаф умерла в 1963 году, Мирей Матье еще не появилась, а Глория Лассо уехала из Франции... В 1966 году Далида снова влюбилась. Ее избранником стал итальянский композитор Луиджи Тенко. В 1967 любимый убедил ее исполнить дуэтом его новую песню на фестивале в Сан-Ремо. Но дуэт провалился. Вернувшись в Париж, честолюбивый Луиджи застрелился... После самоубийства мужа Далида впала в депрессию, на этот период приходится ее попытка самоубийства. Её чудом удалось спасти. Но девяносточасовая кома оставила серьезные осложнения – приступы глухоты и провалы в памяти. Из-за некроза на руках ей потребовалось несколько операций по пересадке кожи. В тот момент ее практически спас Моррис, который не отходил от неё ни на шаг. А в 1970 он сам покончил с собой... Несколько месяцев певица почти не выступала. Все большее место в ее жизни занимал внутренний поиск. Теперь она предпочитала исполнять глубокие, философские произведения. Следующий успех приходится на 1971 год. Одна из самых известных песен Далиды той эпохи – «Чтобы не жить в одиночестве», где поднимается тема гомосексуализма. Далида пошла по следам Шарля Азнавура и его «Как они говорят». Гей-сообщество будет очень признательно ей за это и в 80-е годы сделает из нее икону. Жизнь шла своим чередом, и Далида познакомилась с графом де Сен-Жермен, чье настоящее имя – Ришар Шамфре. С ним Далида прожила несколько счастливых лет... В это же время Далида исполнила песню «Слова, слова» дуэтом с Аленом Делоном. Французская версия полностью затмила итальянскую даже в Италии!
В 1974 году блистательная певица побила все рекорды популярности и за границей. Она была на первом месте в трех странах с песней «Ему только что исполнилось 18 лет» о любви зрелой женщины к 18-летнему парню. В 1983 году снова пришла беда. Совершил самоубийство Ришар Шамфре. Это известие шокировало Далиду, ведь теперь уже трое мужчин, которых она любила, покончили с собой. Далида была подавлена и сломлена. Ее друзья начали замечать, что она уже не та, какой они знали ее прежде... В начале 1984 года, после окончания съемок шоу «Идеальная Далида», она предсказала: «Это будет мое завещание», – но этого не приняли всерьез... Певица чувствовала, что силы убывают, зрение слабеет. Она стала меньше выступать – тогда ее обвинили в чрезмерной алчности. На самом же деле ей было просто плохо, и физически и морально. Она решилась лечь на очередную операцию. Пятая операция прошла хорошо, зрение восстановилось, и Далида воспряла духом. В 1986 году вышел ее последний диск, «Лицо любви» и в это же время Далида была поглощена съемками фильма «Шестой день». Премьера прошла с триумфом, но фильм мало демонстрировался. Съемки происходили в Египте, это стало для нее возвращением к истокам. В фильме она появляется без макияжа, в образе старой женщины, пожертвовав своей роскошной шевелюрой... Далида любила повторять фразу: «Если ты хочешь быть счастливым, будь им втайне». Она очень страдает от одиночества и убеждена, что больше ничего хорошего с ней уже не случится. Бездетная, уверенная, что уже слишком поздно найти своё женское счастье, она проводила последние недели в состоянии, которое не было ей свойственно. Она много курила, страдала от бессонницы. Многие вспоминают, что Далида иногда звонила своим друзьям и умоляла не оставлять ее одну... «Я немало прожила и много достигла. Но в моей жизни что-то не сработало», — сказала как-то певица. В ночь со второго на третье мая 1987 года Далида приняла большую дозу снотворного, запив его виски. На столе осталась записка: «Жизнь для меня стала невыносимой. Простите меня». Её сердце остановилось 3 мая около 11 часов утра... А отпевание и похороны певицы ( через четыре дня на кладбище Монмартр ) приобрели поистине национальный масштаб — проститься с легендой пришёл практически весь Париж. Ей было всего 54 года... Далида стала четвертой женщиной после Эдит Пиаф, Жанны д’Арк, Сары Бернар, которой в Париже установлен памятник (в 1997 году)...
памятник певице на Монмартре
В одной из песен, которую пела Далида, есть такие строчки: Со временем все проходит. Забывается лицо, забывается голос И сердце, когда оно больше не бьется. Нет смысла отправляться на дальнейшие поиски – Пусть все идет своим чередом...
Ирина Купченко родилась в Вене, где служил ее отец. Необычность судьбы ей была задана с рождения: одна из самых красивых, обаятельных и загадочных русских актрис родилась 29 февраля. Поскольку вдали от Родины нравы были проще, то ее маме удалось уговорить чиновников записать дочке «нормальную» дату рождения - 1 марта... Обычное детство дочери военного проходило в переездах из гарнизона в гарнизон, пока семья окончательно не обосновалась в Киеве, который Ирина называет «городом детства». Там она однажды пошла во Дворец пионеров записываться в какой-нибудь кружок. И записалась сначала в театральный, а затем и в кружок кинооператоров. Кроме того, Ира занималась танцами и грезила о карьере балерины. Однако дочери военного и учительницы английского языка нечего было и мечтать об актерской профессии - разве это подходящее занятие для серьезной девушки? О том, чтобы ослушаться родителей, Ирина даже подумать не могла, и после окончания школы в 1965 поступила на Романо-германское отделение иняза Киевского университета им. Т. Шевченко. Проучившись год и окончательно убедившись в том, что система Станиславского ей гораздо симпатичнее системы спряжения английских глаголов, Ирина решила оставить университет. Началу новой жизни способствовали и семейные обстоятельства: она потеряла самого близкого человека - отца, а затем и бабушку с дедушкой. Мать переехала к родственникам в Москву. Вскоре ее примеру последовала и Ирина. В Москве Купченко подала документы в Театральное училище им. Щукина и сразу же была принята.
Странные женщины Свою первую - громкую и судьбоносную - роль в кино Ирина Купченко сыграла еще в училище: вместе с подругами из «Щуки» она пришла на «Мосфильм» подработать в массовке и случайно попалась на глаза А. Кончаловскому, который начинал работу над новым фильмом и искал актрису на одну из главных ролей... Соня в «Дяде Ване» (реж. А. Кончаловский, 1970) сыграна еще более уверенно. В экранизации «Дяди Вани» на первый план вышла тема жертвенности - она на разном уровне и в различных аспектах проигрывается у всех персонажей, но наиболее сильно звучит в исполнении И. Купченко, С. Бондарчука и И. Смоктуновского. Критика единодушно признала: «Какая замечательная чеховская актриса! Сколько душевного мужества, какой сердечной болью отзывается правда каждого взгляда, жеста, каждого психологического состояния!». Тургеневская Лиза Калитина и чеховская Соня Серебрякова были признаны зрителями единогласно... А виновница восторгов заявила, что в характерах Лизы и Сони она ни в коей мере не играла себя, потому что характеры их для нее взаимоисключающи: «В отрешенности Лизы проступила замкнутость моей натуры, а в Соне мы с режиссером искали живую смену состояний, их резкие переходы, как это бывает в жизни: мы плачем, смеемся, ненавидим, любим и презираем… Я ничего не «играю». Когда я живу в роли, то думаю о людях, которых знаю, об их отношениях, жизни… Актер - единственный художник, материалом для творчества которого служит он сам. Потому что выстроить роль можно только выстроив эмоциональную жизнь образа. В каждом хорошем человеке есть черты, которые можно осудить, так же как и в каждом злодее найдется что-то хорошее… И все-таки мне ближе и понятней героини, для которых самая большая радость - быть рядом с любимым. Даже если нет взаимности - счастлив тот, кто любит сам». Сотрудничество с А. Кончаловским продолжилось в фильме «Романс о влюбленных» (1974), который стал лирическим манифестом поколения 70-х и принес всенародную любовь Елене Кореневой и Евгению Киндинову. Купченко снова отводилась неглавная роль - Люды, жены героя Е. Киндинова, пережившего крах мира, построенного на любви. Именно любовь Люды - обыкновенной, даже утрированно обыденной женщины, раздатчицы в шоферской столовой - возвращает героя в мир живых. Пошлое на первый взгляд «семейное гнездышко», которое терпеливо вьет Люда, оказывается счастливым домом, наполненным детскими голосами. Эта странная женщина ждет Сергея с его внутренней войны, не требуя от него любви и благодарности, чтобы в ответ на его прочувствованное признание в любви ответить: «Все хорошо, Сережа… Я так тебя ждала». В исполнении Купченко образ Люды становится гимном жизни обыденной, ежедневной, но священной в простых своих истинах: любви супружеской и родительской, забот о близких и счастливом доме, в котором должны быть тепло и взаимопонимание… Следующий фильм - драма И. Авербаха «Чужие письма» - принес Ирине Купченко первую главную роль. Режиссеру без морализаторства и ложного пафоса удалось отразить суть взаимоотношений взрослых и подростков, и Купченко сыграла в этом не последнюю роль. Беззащитность, уязвимость, слабость ее героини, учительницы Веры Ивановны, неумение и нежелание нападать как раз и обеспечивают победу в моральном поединке с беспринципной Зиночкой. Но не сами по себе, а в сочетании со стойкостью, достоинством и женской силой слабости: «Что бы мы ни говорили детям, сами по себе слова не оказывают на них никакого воздействия. Для того, чтобы чему-то научить, нужно самому быть примером. Если в бессовестной Зиночке в конце концов проснулось что-то человеческое, то не потому, что ей говорили правильные слова, а потому что рядом был глубоко порядочный человек, моя героиня - молодая учительница, которая своей жизнью, своим поведением показывала, как нужно жить, кем должно быть». Кредо Купченко, проявляющееся во всех ее героинях, - непоказная, но несгибаемая сила, источник которой - спокойное осознание своего предназначения. Это знание добыто не умозрительным путем и не долгой дорогой проб и ошибок, а как бы изначально вложено в душу и надежно там укоренено. Возможно, это даже не знание, а вера - не просто в Бога, а в жизнь - в которой и начала, и концы, и средства, и цели, и страдания, и счастье. Такая вера - слепая, не требующая проверки, самодостаточная и животворная - черта специфически женская. И спасительная для человечества. Ирина Купченко пришла в кино, чтобы показать - не говорить, не доказывать, не указывать - просто и скромно показать, что, в сущности, есть женщина. Режиссеры, партнеры и обстоятельства изменятся - и Купченко изменится вместе с ними по пластичной своей актерской натуре: и смешна будет, и наивна, и некрасива, и прекрасна, и скромна, и неуступчива, и добра, и непримирима, - а все же останется неизменяемой, не изменяющей женской своей сущности, которая велика и необъяснима. Такой простой и непостижимой была ее княгиня Трубецкая из «Звезды пленительного счастья» (реж. В. Мотыль, 1975), последовавшая за мужем на каторгу... Фильм «Странная женщина» сегодня смотрится совсем по-другому, чем в 1977, когда он вышел на экраны. В начале XXI века нет ничего необычайного в том, что женщина уходит из семьи к любимому мужчине. В советском кино такой сюжет был, мягко говоря, экзотикой - с молчаливого согласия классиков, адюльтер охотно прощали героям, которые, к тому же, часто возвращались домой, вполне проникшись смыслом пословицы «В гостях хорошо, а дома - лучше». Но чтобы женщина, мать, и даже член какого-нибудь профсоюза, без сожаления расставалась с постылым браком! Героиня фильма Женя Шевелькова тогда казалась натурой романтической, (читай, «легкомысленной»), ищущей чего-то нереального, недостижимого (читай, «с придурью») - поистине «странной женщиной». Теперь же очевидно, что из всех окружающих ее мужчин и женщин именно она прочнее всех стояла на земле. И искала «не от добра добра», не сказочного идеала, а реального приложения своих нерастраченных сил. Не повышенное внимание к себе ей было нужно, а нечто прямо противоположное: ей нужна была нужда в ней. Муж, любовник, романтический влюбленный - каждый мог ей предложить и предлагал нечто свое, но никто не мог предложить того единственного, без чего эта отнюдь не странная, а вполне обыкновенная, сильная и гордая, женщина не могла жить. Если и есть в ней странность, то только в том, что другие могут жить и так, а она - нет. Следующий этап в карьере Купченко начался с романтической комедии М. Захарова «Обыкновенное чудо» (1978). Тут актрисе предстояло впервые выступить в роли комедийной, на что Купченко пошла с большим удовольствием - небольшая роль Хозяйки позволяла выйти за рамки привычного амплуа: «Мне всегда интересно было играть, я играла женщин с трудной, сложной психологически судьбой. Но где-то я как бы уже и устала. Через определенное время мне захотелось сыграть кого-то другого, но режиссеры продолжали меня использовать именно в этом амплуа, как это режиссеры обычно и делают всегда. Но несколько раз в жизни мне, правда, повезло. Я сыграла в комедиях, вот у Рязанова в «Забытой мелодии для флейты» и в «Старых клячах», потом в «Обыкновенном чуде»... Так вот именно повезло, но всего несколько раз». Само присутствие Купченко часто способно обозначить нравственный центр фильма, подчеркнуть его идею. Если даже роль у нее небольшая, если рядом другие блестящие актеры, если и ситуация вроде не в ее пользу. К примеру, снялась она в экранизации пьесы А. Вампилова «Утиная охота» («Отпуск в сентябре», реж В. Мельников, 1979). Роль жены главного героя - крохотная и по сравнению с другими маловыигрышная, притом, что «другие» - О. Даль, Е. Леонов, Н. Гундарева, Ю. Богатырев. А вдруг превратился этот эпизодический персонаж в единственный в фильме образ человека, сохранившего собственное достоинство. К сожалению, в дальнейшей карьере актрисы ярких ролей, сопоставимых с ролями, сыгранными за первое десятилетие ее карьеры в кино, не так уже много... Недооцененной осталась роль в психологической драме «Без свидетелей» (1983), и роль русской поэтессы-эмигрантки в фильме Ю. Карасика «Берега в тумане» (1985). Как очередной феминистический манифест была воспринята и роль в фильме В. Криштофовича «Одинокая женщина желает познакомиться» (1986). На первый взгляд, жизнь Клавдии Петровны вполне удачна: престижная работа, большая уютная квартира, налаженная жизнь - и всем этим она обязана исключительно себе. В минуту отчаянья она расклеивает в городе объявления с незамысловатым текстом и указывает свой адрес. Откликнувшийся на призыв алкоголик (А. Збруев) вначале вызывает отвращение и презрение, затем - сострадание, что, как известно, является синонимом любви, если речь идет о русской женщине: «Мы, женщины, долго сражались за независимость, а теперь не знаем, что с ней делать. Кроме женских забот мы взвалили на свои плечи и мужские обязанности. Вот и получается: сидишь на работе, а ребенок с ключом на шее бегает во дворе. Женщина в любом случае проигрывает: она или занимается только домом, или делает карьеру. Я иногда смотрю на других женщин и понимаю, что выгоднее быть беспомощной и слабой - такой, которая нуждается в том, чтобы ее кто-то кормил, одевал, холил и лелеял. Этим женщинам живется гораздо легче, чем нам, эмансипированным и независимым». …Таня, героиня фильма Олега Янковского «Приходи на меня посмотреть» (2000), также была одинокой, но на решительные действия отважилась только для того, чтобы скрасить последние дни «умирающей» матери. Успех этой незамысловатой рождественской комедии О. Янковский объяснил тем, что очень многие мужчины хотят ошибиться дверью, и многие женщин ждут, что в их дверь позвонит нежданный гость. Зрителям запомнились роли Купченко в фильмах «Старые клячи», «Подмосковная элегия» и сериалах «Любовь императора», «Благословите женщину», «Московская сага». Особенно важной стала для Ирины Петровны работа в документальном сериале об истории русской православной церкви «Земное и небесное» (2004), где актриса участвовала в последней серии ("Спаси и сохрани"), посвященной жизни церкви в непростые советские времена.
Театр Говорить о театре в биографии Ирины Купченко значит говорить о театре им. Вахтангова. Именно в Вахтанговский она пришла в 1970, сразу же после окончания театрального училища... Своему театру Купченко верна так же, как и людям, и прощает ему мелкие измены и большие неверности. Первый выход на сцену легендарного театра состоялся в спектакле «Антоний и Клеопатра», где партнерами Ирины Петровны стали великие Борисова и Ульянов. Из-за съемок в кино молодая актриса пропустила первую репетицию, после чего администрация театра поставила вопрос о ее увольнении из труппы. К счастью, все обошлось, но эти несколько дней отчаянья и неопределенности Купченко не забудет никогда. Неполная занятость в родном театре позволяет Ирине Петровне принимать интересные предложения «со стороны». В основном, со стороны альтернативной режиссуры: пластичная актерская сущность Купченко располагает к экспериментам, вызывая желание наполнить эту традиционную форму нетрадиционным содержанием. Так состоялась сотрудничество с П. Штейном («Гамлет») и Ю. Грымовым («Дали»), А. Житинкиным («Свободная любовь»). В 2001 году В. Мирзоев поставил на сцене театра Вахтангова героическую комедию Э. Ростана «Сирано де Бержерак». В его трактовке пьеса Ростана превратилась почти в античную трагедию, полную иррациональной, поистине убийственной иронии и эксцентрического, клоунского трагизма. В роли Роксаны режиссер видел только Ирину Петровну, и с некоторым опасением она все же согласилась на этот эксперимент. И не ошиблась. Свою жизнь, и личную, и творческую, Ирина Купченко считает удачной - она замужем за Василием Лановым, также актером театра Вахтангова. У них два взрослых сына - Сергей и Александр.
Постскриптум «Если бы мне предложили выполнить любые три желания, я ответила бы так. Первое - чтобы были здоровы мои близкие. Второе - чтобы я всегда занималась любимым делом, и третье… Очень хочу когда-нибудь неторопливо, с удовольствием перечитать «Илиаду» и древнегреческих историков. А пока свободного времени - ни минуты»...
