| Форма входа |
|
 |
| Меню сайта |
|
|
| Поиск |
|
|
| Мини-чат |
|
|
|
|
|
может вам, друзья, это будет интересно...
| |
| papyura | Дата: Воскресенье, 27.05.2012, 08:37 | Сообщение # 46 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1549
Статус: Offline
| А ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ...
Двигатель автомобиля начали заводить ключом в 1949 году.
Дельфины спят, закрыв только один глаз.
Для защиты от песчаных бурь у верблюдов целых три века.
Для производства сыра рокфор используется козье молоко.
Домашняя пыль на 70% состоит из сброшенной человеком кожаной шелухи.
Древние греки полагали, что мальчики растут в правой стороне живота, а девочки — в левой.
Древние египтяне учили бабуинов прислуживать им за столом.
Единственная страна, где за 1983 год не зарегистрировано ни одного рождения, — Ватикан.
Единственные животные, занимающиеся сексом ради удовольствия, — люди и дельфины.
Если все люди на Земле заплатят все свои долги, то деньги просто исчезнут...
Есть мнение, что общее количество людей, населяющих нашу планету сейчас, к 2080 году вырастет до 15 миллиардов.
Женщина моргает почти в два раза больше, чем мужчина.
Животное с самым большим мозгом по отношению к телу — муравей.
Животное, которое дольше всех может не пить, — крыса.
Жираф может почистить себе глаза с помощь 21-дюймового языка
Жуки на вкус как яблоки, осы - как кедровые орехи, а черви похожи на жареный бекон
За последние 4000 лет не было одомашнено ни одно новое животное.
За свою жизнь человек вырабатывает столько слюны, что ее хватило бы на 2 больших бассейна.
Записные книжки Пьера и Мари Кюри были проданы на аукционе в 1984 г. после того как была замерена их радиоактивность.
Зоопарк в Токио каждый год закрывается на 2 месяца, чтобы звери могли отдохнуть от посетителей.
Зуб — единственная часть человека, лишенная способности самовосстанавливаться.
Испания значит «земля кроликов».
|
| |
| |
| papyura | Дата: Вторник, 29.05.2012, 06:02 | Сообщение # 47 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1549
Статус: Offline
| 175 лет - и четыре месяца! - назад закончилась земная жизнь Пушкина, русского поэта, драматурга и прозаика
«Почему-то никто в России не знает, отчего умер Пушкин, — а как очищается политура — это всякий знает».
Насчет политуры — вопрос спорный, но в отношении Пушкина герой поэмы «Москва—Петушки» несомненно прав.
Почему все же это случилось, действительно не знает никто, хотя версий больше чем достаточно.
По дням, а то и по часам расписаны события, происходившие между 4 ноября 1836 года (в девятом часу утра городская почта доставила Пушкину «диплом ордена рогоносцев») и 29 января, когда в 2 часа 45 минут пополудни поэт ушел из жизни.
Названо множество виновников — Дантес, Геккерн, Уваров, графиня Нессельроде, светские шалопаи (а то и весь столичный бомонд), Наталья Николаевна, ее сестры, император Николай I, граф Бенкендорф, темное международное закулисье, петербургские журналисты, что почем зря бранили «Современник», читатели, не удостаивавшие внимания пушкинский журнал, алчные кредиторы, друзья, «не понимавшие» и не сумевшие остановить поэта (в их числе Жуковский, Вяземский, Александр Тургенев, лицеисты, и особенно исполнивший обязанности секунданта Данзас), друзья, несвоевременно оказавшиеся в отлучке (Соболевский)...
Наши гнев и грусть застят глаза, господствующие (понятно, что многажды менявшиеся за 175 лет) политические и идеологические установки надиктовывают очередные «совершенно точные» решения, факты, противоречащие удобным (здесь и сейчас!) гипотезам, смело отбрасываются в сторону.
И всякий вердикт оказывается приблизительным, «холодным» и в конечном итоге оскорбительным для Александра Сергеевича...
Как правило — невольно.
О пакостных забавниках, что для красного словца не пощадят родного отца, и толковать не стоит. Но поверить в затравленного мелкими мерзавцами Пушкина, в Пушкина, ищущего смерти, в Пушкина, испытывающего судьбу, в Пушкина, расчетливо готовящегося застрелить Дантеса и уверенного, что государь его непременно помилует, в Пушкина, вовсе не думающего о последствиях дуэли — воля ваша, невозможно.
Любой вариант, если обмыслить его медленно и детально, превращает Пушкина в скверно придуманного литературного персонажа.
Напряженные религиозные чувства Пушкина его последних лет не подлежат сомнению. Тут нет надобности в поздних свидетельствах Плетнева (вспоминавшего о Пушкине искренне, но по-своему) или увлекательных «богословских» толкованиях «каменноостровского цикла» (скорее всего, являющего собой плод бурной исследовательской фантазии, упершейся в римские цифры на нескольких автографах и игнорирующей, к примеру, список стихотворений, давних и новых, составленный поэтом осенью 1836-го) — достаточно просто стихов, прозы, статей, писем.
Достаточно, чтобы понять: Пушкин искал «спасенья верный путь и тесные врата» («Странник»), но отнюдь не чувствовал себя их обретшим.
Меж тем для того, чтобы следовать заповеди «не убий», вовсе не нужно восхождение на Сионские высоты.
Тут нам напомнят о дворянской чести, а также о том, что дуэли были в порядке вещей. (Не были. Никогда. Кроме как в романах Дюма.) Но восстановление чести не предполагает ни смерти обидчика (Пушкин еще при первом вызове Дантесу требовал «кровавых» условий, а будучи раненным, ответил и обрадовался меткому выстрелу), ни отказа от верности слову. Тем более данному императору, которому поэт был обязан возвращением из ссылки и прекращением крайне опасного дела о «Гавриилиаде».
Пушкин благодарно помнил об этом — на смертном одре он не зря просил у государя прощения. Для того чтобы расслышать сарказм в словах умирающего «был бы весь его», надо обладать весьма специфическим слухом.
Человек, жаждущий смерти (что противоречит как религиозному настрою, так и принципу защиты своей и семейной чести), не отдается работе с той энергией, которая не оставляла Пушкина три его последних месяца.
Забота о добром имени жены плохо рифмуется с той новой волной сплетен, которая непременно последовала бы за дуэлью при любом ее исходе, кроме смерти поэта. Противоречия можно множить долго.
С ужасом понимая, как они — не хуже «однозначных» трактовок — темнят лицо Пушкина.
Остается одно — соглашаться с Веничкой. Печалиться.
И не судить — ни великого поэта, ни тех (многих), кто тщетно пытался его спасти.
И еще о неведении.
Мы не знаем и никогда не узнаем, что случилось бы, если б дуэль расстроилась, Дантес промахнулся, доктора перебороли недуг...
Сколь угодно остроумные домыслы о «другой» жизни поэта, в которой он, отправленный в деревню, сочинил бы историю Петра (повесть из римской жизни, пьесу о женщине на папском престоле, «Мертвые души»...), загодя спародированы самим Пушкиным в «Воображаемом разговоре с Александром I» (1825): «...я бы (император. — А.Н.) рассердился и сослал его в Сибирь, где бы он написал поэму «Ермак» или «Кочум», разными размерами с рифмами»..
=*=*=*=*=*=*=*=
и два стиха от Наума Сагаловского, посвящённых Поэту:
СМЕРТЬ ПОЭТА
Умирает бедный Пушкин, тяжко раненный в живот,
он лежит, укрытый пледом, на продавленном диване,
а на Мойке, у подъезда - дети, барышни, крестьяне,
филера, студенты, бляди - трудовой, простой народ.
Между тем, в своей квартире арестован Жорж Дантес,
он уже часов шестнадцать не вылазит из кутузки
и барону Геккерену пишет письма по-французски -
мол, давай, спасай, папаша, раз я в это дело влез.
У барона Геккерена тоже мутно на душе -
знает, сука, что придётся уезжать к себе в Гаагу,
снимут с должности посольской, отберут камзол и шпагу
и зашлют куда подальше второсортным атташе.
А Наталья Николавна от забот едва жива -
в доме денег ни копейки, только брошки да серёжки,
благоверному всё хуже - где б достать ему морошки?
Боже мой, ещё немного - и она уже вдова.
Николай по кличке Первый, Государь всея Руси,
генералу Бенкендорфу говорит, что третий - лишний.
Впрочем, жаль невинных деток, - сжалься, Господи Всевышний,
душу бедного пиита упокой и вознеси.
"Пал поэт, невольник чести, оклеветанный молвой!" -
плачет горькими слезами некий гвардии поручик,
молодой певец печали, в тёмном царстве - света лучик,
сам убитый на дуэли, но тогда ещё - живой...
Вот и умер бедный Пушкин. Время знай себе течёт.
Где кому какая слава - не дано нам знать заране.
Но навеки остаются дети, барышни, крестьяне,
филера, студенты, бляди - трудовой, простой народ.
* * *
Пушкин
Александр Сергеевич – он непростой человек,
у него под окном специально приставленный пристав.
В Петербурге зима. Мостовые укутаны в снег.
Девятнадцатый век. Угоняют в Сибирь декабристов.
А поэт — как поэт, у него легкомысленный нрав.
Написать ли стихи или грогу принять с непогоды?..
И пекутся о нём, как родной, их сиятельство граф,
генерал Бенкендорф — вроде нашего с вами Ягоды.
Ненаглядная Русь! Нипочем ей ни дни, ни века –
стукачи, прохоря, разговоры насчёт провианта.
Нам, холопам ее, все одно – что цари, что ЦК,
упаси нас, Господь, на Руси от ума и таланта!..
Лучше пулю в живот, чем томиться и жить под ярмом!
Долго будешь народу любезен — и взрослым, и детям,
и погибнешь, любезный, как многие – в тридцать седьмом,
сам не зная о том, что судьба ошибётся столетьем…
А живи он сейчас, в наше время борьбы и труда,
своенравный поэт, дуэлянт, небожитель, гуляка —
наш большой идеолог, стоящий у власти Балда
прописал бы ему благотворные воды ГУЛАГа!
А быть может – не так, а быть может — российский кумир,
член Союза СП, но не ставший ни завом, ни замом,
наплевал бы на все и пошел бы, как люди, в ОВИР,
чтобы там доказать, что прадедушку звали Абрамом…
Поселился бы он на двенадцатой брайтонской стрит,
выходил на бульвар и гулял бы со взором печальным,
и сидел бы с друзьями на кухне, курчав и небрит,
и Довлатов Сергей называл бы его гениальным…
Александр Сергеевич, рок эмигрантский таков:
к программисту уйдет от тебя Натали Гончарова,
и не станет печатать твоих вдохновенных стихов
вечный жид из газеты «Тоскливое русское слово»,
сдашь на лайсенс и будешь ночами работать в такси…
Все еще образуется, друг мой, любимый, чего там!
Я устрою тебе выступленье у нас в JCC,
может, сотню дадут и оплатят проезд самолетом…
Умирая, живем, и живем, умирая – в стихах,
а вокруг суета, этот мир и жесток, и неистов.
В Петербурге зима. Белый пух превращается в прах.
Кандалы на ногах – угоняют в Сибирь декабристов.
Но покуда в бокалах – волшебные струи Аи,
но покуда зима и метелит, и кружит впридачу,
но покуда звучат незабвенные строки твои —
я и сам еще жив,
и надеюсь,
и мыслю,
и плачу…
-----
Лайсенс – license – здесь: водительские права (англ.).
JCC – Jewish Community Center – еврейский общественный центр (англ.)
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Вторник, 05.06.2012, 06:20 | Сообщение # 48 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
| 64 года назад ЦАХАЛ создавали "русские" евреи
Командиром первого танкового подразделения ЦАХАЛа, сформированного в июне 1948 года, являлся выпускник Ленинградской Краснознаменной ордена Ленина высшей офицерской бронетанковой школы им. Молотова, Феликс Беатус, еще почти не владевший ивритом. Со своими подчиненными и непосредственным начальником он общался по-русски, а начальником Генштаба тогда был уроженец Одессы...
Имя его теперь почти позабыто, но именно он, используя боевой опыт, обретенный в рядах Красной Армии и Войска Польского, сыграл заметную роль в создании израильских танковых войск...
Беатус происходил из семьи ассимилированных польских евреев. В сентябре 1939 года, после вторжения вермахта в Польшу, он вместе с супругой бежал в советскую зону оккупации этой страны, где вскоре получил работу водителем грузовика. В июне 1941 года, с началом Великой Отечественной войны, Беатуса призвали в Красную Армию именно в качестве водителя. Во время массового отступления, когда советские танковые войска несли огромные потери, командиры обратили внимание на технические способности этого "поляка".
В результате ему было поручено заниматься починкой вышедших из строя бронемашин. Еще через некоторое время Беатуса направили на курсы водителей танка Т-28. По окончании подготовки он принимал участие в боях на украинском фронте, где получил ранение.
После госпиталя Беатуса зачислили в 1-ю польскую пехотную дивизию им. Костюшко, формирование которой началось под Рязанью в мае 1943 года.
Там он был направлен на курсы командиров экипажей танка Т-34, а в октябре того же года, в составе польской дивизии Беатус принимал участие в боях уже на территории Польши. В июле 1944 года он стал одним из освободителей Люблина, в сентябре участвовал в Варшавской операции 1-й армии Войска Польского (которое контролировалось советским командованием).
Той же осенью Беатус был направлен в упоминавшуюся выше Ленинградскую высшую офицерскую бронетанковую школу им. Молотова. После полугодового срока учебы он уже в звании майора Красной Армии возвратился в Войско Польское. Войну он окончил в мае 1945 года на чешско-германской границе...
Летом 1945 года Беатус занял один из руководящих постов в формировавшейся польской администрации прибалтийского немецкого города Штеттин (Щецин), который был передан Советским Союзом Польше. Беатус сыграл одну из ключевых ролей в полонизации Штеттина и депортации оттуда немецкого населения, численность которого составляла около 85 тысяч человек.
Там же он впервые повстречался с эмиссарами секретной организации "Моссад ле-алия Бэт", которая занималась нелегальной иммиграцией выживших в Катастрофе евреев в подмандатную Палестину. Под их влиянием в мае 1947 года Беатус с семьей прибыл на историческую родину.
С началом войны за независимость, еще толком не овладев ивритом, бывший майор Красной Армии пошел на фронт добровольцем. В июне 1948 года он был назначен первым командиром на тот момент единственного танкового батальона формировавшейся Армии обороны Израиля, входившего в состав 8-ой бронетанковой бригады, спецназ которой, передвигавшийся на джипах, возглавлял тогда еще малоизвестный Моше Даян.
82-ой танковый батальон Беатуса состоял из шести рот. Лишь две из них действительно имели на вооружении танки - легкие французские боевые машины Hotchkiss образца 1935 года. Обе роты были укомплектованы ветеранами Второй мировой войны. Одна - бывшими военнослужащими британской армии, вторая – "русскими", которые еще недавно служили танкистами в Красной Армии и Войске Польском. С этими подчиненными Беатус общался на русском и польском, а с остальными через переводчика.
Со своим непосредственным начальником, командиром 8-ой бронетанковой бригады, Ицхаком Саде комбат также говорил по-русски.
Эта ситуация ярко свидетельствует о той роли, которую играли русские евреи в создании Армии обороны Израиля, как собственно и самого государства. Как раз за реорганизацию "Хаганы" в регулярную армию тогда отвечал уроженец Одессы Яков Дори (Достровский), назначенный Бен-Гурионом первым начальником Генштаба ЦАХАЛа.
12 декабря 1948 года министр иностранных дел Израиля Моше Шарет (Шерток), сам уроженец Херсона, отмечал на встрече в Париже с заместителем главы МИД СССР Андреем Вышинским: "Если Вы поглядите, кто у нас отвечает за самые важные участки, если посмотрите на состав правительства, сразу увидите, что здесь большинство принадлежит выходцам из России".
А за три месяца до того, 13 сентября 1948 года, первый военный атташе Израиля в Москве полковник Иоханан (Евгений) Ратнер, тоже уроженец Одессы, обсуждал с генерал-майором артиллерии Ильей Сараевым перспективы подготовки офицерского состава ЦАХАЛа с помощью Советского Союза.
"Многие из создателей нашей армии происходят из России, но молодое поколение русского языка уже не знает, поэтому существует опасность, что хорошая возможность развития контактов между нами иссякнет, если мы сами не возобновим их с помощью литературы, учебных курсов...", - отмечал Ратнер.
Но, как известно, военно-стратегического союза не получилось...
Израиль вскоре полностью переориентировался на США, СССР стал активно поддерживать Египет, а затем и другие арабские страны.
"Прорусские" планы и настроения в израильском руководстве и военном командовании утратили всякую популярность. И, наверное, не случайно бывшего майора Красной Армии Феликса Беатуса во главе первого танкового батальона сменил подполковник Шауль Иоффе, выступавший за "прилив израильской крови" в офицерский состав ЦАХАЛа...
izrus.co.il
|
| |
| |
| shutnik | Дата: Четверг, 07.06.2012, 07:37 | Сообщение # 49 |
 дружище
Группа: Друзья
Сообщений: 387
Статус: Offline
| Кирк Дуглас: «Мне только 95 лет!»
Корреспондент «Голоса Америки» Галина Галкина побеседовала с легендарным исполнителем роли Спартака
Легенда американского кинематографа Кирк Дуглас, в 1960 году сыгравший главную роль в фильме «Спартак», принял участие в вечере в Лос-Анджелесе, организованном телеканалом STARZ, снявшим одноименный сериал (Spartacus). На вечере в театре Leonard H. Goldenson Theater Американской академии телевизионных искусств и наук встретились два актера, сыгравших роль вождя восставших рабов – Кирк Дуглас и Лиам Макинтайр.
На съемках «Спартака» Кирк Дуглас выступил и в роли продюсера. Именно он привлек к работе над фильмом режиссера Стэнли Кубрика, впоследствии приобретшего мировую славу.
Галина Галкина: Почему история Спартака до сих пор популярна?
Кирк Дуглас: Я рад, что Спартак продолжает жить на экране в сериале Starz. Но если честно, то я не понимаю, почему меня не попросили снова сыграть главную роль?!
Фильм Кубрика, в котором я сыграл Спартака, о свободе. Он вышел в то время, когда свобода была в опасности. В Голливуде существовал так называемый «чёрный список». В него были занесены имена американских деятелей культуры и искусства, которым запрещалось заниматься профессиональной деятельностью из-за их политических убеждений. С конца 1940-х годов подобные списки составлялись владельцами голливудских студий, и в него попадали члены Компартии США, а также те, кого подозревали в коммунистических симпатиях. В результате эти люди фактически лишились возможности работать в киноиндустрии.
Однако после выхода «Спартака», сценарий к которому написал попавший в список Далтон Трамбо, значение этого самого списка сильно понизилось. Будучи исполнительным продюсером, я добился того, чтобы сценарий писал именно Трамбо.
Я уверен, что образ Спартака, который ассоциируется со свободой, актуален и в сегодняшней политической ситуации. И еще я скажу вам по секрету, что популярность Спартака высока потому, что он носил набедренную повязку, в которой выглядел очень сексуально (Дуглас смеется).
Стоит напомнить, что имя Далтона Трамбо – известного сценариста и писателя, члена Компартии США – попало в «черный список» в 1947 году после того, как он отказался давать показания Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, организованной сенатором Джозефом Маккарти. В результате Трамбо уехал в Мексику, в США продолжали выходить фильмы, снятые по его сценариям, однако Трамбо вынужденно пользовался различными псевдонимами. В 1956 году его сценарий к фильму «Отважный», подписанный именем «Роберт Рич», завоевал «Оскара». Кирк Дуглас официально объявил, что Далтон Трамбо написал сценарий для «Спартака», чем продемонстрировал нелепость «черного списка» – после этого Трамбо вновь стал получать заказы от голливудских киностудий и перестал скрывать свое авторство.
Г.Г.: Вы не боялись нанимать на работу Далтона Трамбо?
К.Д.: Еще как боялся! Люди говорили, что я сумасшедший, и что я никогда больше не получу работу в Голливуде. Но я был достаточно молод, и позволил себе игнорировать их мнение. Если бы я был намного старше, то, возможно, не стал бы рисковать.
Г.Г.: 12 июня у вас выходит книга «Я – Спартак» (I Am Spartacus! Making a Film, Breaking the Blacklist). Это воспоминания о съемках «Спартака»?
К.Д.: Да, и не только. Я писал ее о своей жизни. Но я также тщательно исследовал архивы, где нашел много редких фотографий актеров и режиссеров, которые попали в «черный список». Предисловие к этой книге написал Джордж Клуни, а мой сын Майкл озвучил аудиоверсию.
Г.Г.: Когда на экраны вышел «Спартак», вам было 44 года, и вы были в отличной физической форме. А как вы себя чувствуете сейчас?
К.Д.: А почему вы меня спрашиваете об этом? Мне только 95 лет! В колледже я считался лучшим борцом, а потом я еще какое-то время занимался борьбой на профессиональном уровне. На самом деле, я был непобедимым! Поэтому я решил самостоятельно исполнять все каскадерские трюки в фильме – на моей спине осталось много следов от них.
Г.Г.: Действительно ли ваши родители – выходцы из Российской империи?
К.Д.: Мои предки жили в Могилеве, но их уже, к сожалению, нет на свете.
В биографиях актера обычно указывается, что его настоящее имя – Иссур или Исер Даниелович, иногда встречается вариант Исер Демский (это фамилия близкого родственника его отца, которую приняли родители будущего актера после эмиграции в США). «Кирк Дуглас» – это не актерский псевдоним, Исер официально сменил имя и фамилию перед тем, как поступил на службу в ВМФ США после начала Второй Мировой войны. В качестве места рождения актера иногда упоминают Гомель, как и Могилев, находящийся на территории Беларуси.
Г.Г.: Вам бы хотелось снять фильм о своей жизни?
К.Д.: Жизнь - это как второразрядный сценарий. Если бы мне кто-то принес сценарий, основанный на моей жизни, то я, наверное, отклонил бы его.
Г.Г.: Означает ли это, что вы о чем-то сожалеете?
К.Д.: Нет, потому что у меня нет привычки оглядываться назад. Но когда ты пишешь книгу о прошлом, то это невольно происходит. И тогда полезно подумать о том, откуда ты пришел и куда идешь. Мне больше нравится смотреть в будущее, но время от времени полезно производить инвентаризацию своей жизни.
Кирк Дуглас – один из прославленных актеров Голливуда. Однако по иронии судьбы, за годы актерской карьеры он не получил ни одного «Оскара». Впрочем, в 1996 году Американская академия киноискусства наградила его специальной премией за «творческое и моральное влияние на кинематографическое сообщество».
Сообщение отредактировал shutnik - Четверг, 07.06.2012, 07:39 |
| |
| |
| BROVMAN | Дата: Среда, 13.06.2012, 06:44 | Сообщение # 50 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 447
Статус: Offline
| 1. Обыкновенный вундеркинд
Моцарт, как известно, был вундеркиндом: в четыре года малыш написал свой первый концерт для клавира, причем такой сложный,что вряд ли кто-либо из европейских виртуозов мог бы его исполнить. Когда любящий отец отнял у малыша неоконченную нотную запись, он изумленно воскликнул:
- Но этот концерт так труден, что его никто не сможет сыграть!
- Какие глупости, папа! - возразил Моцарт,- его может сыграть даже ребенок. Например я.
2. Трудное детство
Все детство Моцарта было непрерывной чередой выступлений и музыкальных занятий. На многочисленных концертах в разных уголках Европы чудо-ребенок развлекал великосветскую публику: играл на клавире с закрытыми глазами - отец закрывал ему лицо платком. Тем же платком закрывали клавиатуру, и малыш вполне справлялся с игрой.
На одном из концертов на эстраду вдруг вышла кошка... Моцарт бросил играть и со всех ног помчался к ней. Забыв о публике, юный гений стал забавляться с животным, и на сердитый окрик отца отвечал:
- Ну, папочка, еще чуть-чуть, ведь клавесин никуда не денется, а кошка уйдет...
3. Снизошел...
После выступления маленького Моцарта в императорском дворце, юная эрцгерцогиня Мария-Антуанетта решила показать ему свое роскошное жилище. В одном из залов мальчик поскользнулся на паркете и упал. Эрцгерцогиня помогла ему подняться.
- Вы так добры ко мне... - сказал юный музыкант. - Пожалуй, я на вас женюсь.
Мария-Антуанетта рассказала об этом своей матери. Императрица с улыбкой спросила маленького "жениха":
- Почему ты хочешь жениться на ее высочестве?
- Из благодарности, - ответил Моцарт.
4. Поговорили...
Как-то раз, когда семилетний Моцарт давал концерты во Франфкурте-на-Майне, после выступления к нему подошел мальчик лет четырнадцати.
- Ты так замечательно играешь! - сказал он юному музыканту. – Мне никогда так не научиться...
- Да что ты! - удивился маленький Вольфганг. - Это ведь так просто. А ты не пробовал писать ноты?.. Ну, записывать мелодии, которые приходят тебе в голову...
- Не знаю... Мне в голову приходят только стихи...
- Вот это да! - восхитился малыш. - Наверно, писать стихи очень трудно?
- Да нет, совсем легко. Ты попробуй...
Собеседником Моцарта был юный Гёте.
5. Простодушный
Как-то раз некий высокопоставленный зальцбургский сановник решил побеседовать с юным Моцартом, который к тому времени уже приобрел мировую славу. Но как обратиться к мальчику? Сказать Моцарту "ты" - неудобно, слишком велика его слава, а сказать "вы" - слишком много чести, для мальчика... После долгих размышлений этот господин наконец
нашел удобную, как ему показалось, форму обращения к юной знаменитости.
- Мы были во Франции и Англии? Мы имели большой успех? - спросил сановник.
- Я-то там бывал, сударь. Но вот вас я признаться, нигде, кроме Зальцбурга, не встречал! - ответил ему простодушный Вольфганг.
6. Желание академика
В семь лет Вольфганг написал свою первую симфонию, в двенадцать лет - первую оперу "Бастьен и Бастьена". В Болонской академии существовало правило не принимать никого в члены академии моложе двадцати шести лет. Но для вундеркинда Моцарта было сделано исключение. Он стал академиком Болонской академии в четырнадцать лет...
Когда отец поздравлял его, он сказал:
- Ну теперь, дорогой отец, когда я уже академик, можно я пойду на полчаса просто погулять?
7. Рыцарь золотой шпоры
В Ватикане всего один раз в год исполнялось гигантское девятиголосное сочинение Аллегри для двух хоров. По приказу Папы Римского партитура этого произведения тщательно охранялась и никому не показывалась. Но Моцарт, прослушав всего лишь раз это произведение, записал его на слух. Он хотел сделать подарок для своей сестры Наннеpль - преподнести ей ноты, которые имеются только у Папы Римского...
Узнав о "похищении", Папа пришел в крайнее изумление и, убедившись, что нотная запись безупречна, наградил Моцарта орденом Рыцаря золотой шпоры...
8. Чем взять аккорд?...
Как-то раз Моцарт решил подшутить над Сальери.
- Я написал такую вещицу для клавира, которую не сможет исполнить ни один человек в мире, кроме... меня! - сообщил он приятелю.
Посмотрев ноты, Сальери воскликнул:
- Увы, Моцарт, ты тоже не сумеешь сыграть это. Ведь тут обе руки должны исполнять труднейшие пассажи, причем на противоположных концах клавиатуры! И именно в этот момент необходимо взять несколько нот посередине клавиатуры! Даже если играть еще ногой, все равно исполнить написанное не удастся - слишком быстрый темп...
Моцарт, весьма довольный, рассмеялся, сел за клавир и... исполнил пьесу в точности так, как она была написана. А сложный аккорд посередине клавиатуры он взял... носом!
9. Уточнение
Однажды, составляя бумагу со сведениями о своих доходах, Моцарт указал, что как придворный композитор императора Иосифа он получает восемьсот гульденов жалованья и сделал следующую приписку: "Это слишком много за то, что я делаю, и слишком мало за то, что мог бы делать"...
10. Видите ли, в чем дело...
Как-то раз к Моцарту обратился молодой человек, желавший стать композитором.
- Как написать симфонию? - спросил он.
- Но вы еще очень молоды для симфонии, ответил Моцарт, - почему бы не начать с чего-нибудь попроще, например с баллады?
- Но сами-то вы сочинили симфонию, когда вам было девять лет...
- Да, - согласился Моцарт. - Но я ни у кого не спрашивал, как это сделать...
11. Ответная любезность
Один близкий приятель Моцарта был большим шутником. Решив разыграть Моцарта, он послал ему огромный сверток, в котором не было ничего, кроме оберточной бумаги и маленькой записки: "Дорогой Вольфганг! Я жив и здоров!"
Через несколько дней шутник получил огромный тяжелый ящик. Открыв его он обнаружил большой камень, на котором было написано: "Дорогой друг! Когда я получил твою записку, этот камень свалился у меня с сердца!"
12. Милостыня по-моцартовски
Однажды на одной из улиц Вены к композитору обратился один бедняк. Но денег при себе у композитора не оказалось, и Моцарт пригласил несчастного зайти в кафе. Сев за столик, он вынул из кармана бумагу и за несколько минут написал менуэт. Моцарт отдал это сочинение нищему, и посоветовал зайти к одному издателю. Тот взял бумагу и отправился по указанному адресу, не очень-то веря в успех. Издатель взглянул на менуэт и... дал нищему пять золотых монет, сказав, что можно приносить подобные сочинения еще.
13 Совершенно с вами согласен!...
Один из завистников Гайдна как-то в разговоре с Моцартом с пренебрежением сказал о музыке Гайдна:
- Я бы так никогда не написал.
- Я тоже, - живо отозвался Моцарт, - и знаете почему? Потому что ни вам, ни мне никогда не пришли бы в голову эти прелестные мелодии...
14. Некий музыкант готов поехать в Россию...
Однажды русский посол в Вене Андрей Разумовский написал Потемкину, что нашел некоего бедствующего музыканта и исполнителя по имени Вольфганг Амадей Моцарт, который готов пуститься в дальнее путешествие в Россию, так как ему нечем кормить свою семью.
Но, видно, Потемкину в ту пору было не до того, и письмо Разумовского осталось без ответа, а Моцарт без заработка...
15. У меня есть Констанция?..
Зарабатывая вполне приличные гонорары, Моцарт, тем не менее, вечно вынужден был занимать деньги. Получив за выступление на концерте тысячу гульденов (сумму баснословную!), он уже через две недели сидел без денег. Аристократический приятель Вольфганга, у которого тот
попытался занять, с удивлением заметил:
- У тебя нет ни замка, ни конюшни, ни дорогостоящей любовницы, ни кучи детей... Куда же ты деваешь деньги, мой дорогой?
- Но у меня есть жена Констанция! - весело напомнил Моцарт. - Она - мой замок, мой табун породистых лошадей, моя любовница и моя куча детей...
16. Замечательный бантик
Как-то ясным летним вечером Моцарт и его жена Констанция вышли на прогулку. На главной улице Вены у известного модного магазина им повстречалась щегольская коляска, из которой выпорхнула восхитительно одетая девушка.
- Какая нарядная! - воскликнула Констанция, - мне больше всего на свете нравится ее пояс,
а особенно красный бантик, которым он застегнут.
- Я рад, - жизнерадостно отозвался гениальный муж, - что тебе нравится
именно бантик. Потому что только на него у нас и хватит денег...
17. А знаете ли вы...
Мало кому известно, что сын Вольфганга Моцарта - Франц Ксавер Моцарт почти тридцать лет прожил во Львове. Он организовал в городе хоровое общество, учил детей игре на фортепиано, сам выступал с концертами и дирижировал оркестром.
Во Львове он написал пьесы для фортепиано на мотивы украинских народных песен. И по сей день во Львовской консерватории имени Н.Лысенко звучит музыка, созданная сыном Вольфганга Моцарта...
|
| |
| |
| shutnik | Дата: Вторник, 19.06.2012, 12:03 | Сообщение # 51 |
|
дружище
Группа: Друзья
Сообщений: 387
Статус: Offline
| Как появились зубные щетки?
28 июня считается днем изобретения китайцами зубной щетки, причем в этом году исполняется 515 годовщина. Честно говоря, я никогда не задумывалась над тем, кто придумал сей предмет личной гигиены. Поэтому, узнав о такой дате, принялась штудировать литературу и терзать родственников, друзей и знакомых на предмет познаний в данном вопросе.
Вот что нам удалось узнать и вспомнить. Оказывается, что еще древние люди прибегали к различным предметам для удаления из зубов кусков пищи. Причем делали они это скорее инстинктивно, а не с целью поддержания кислотно-щелочного баланса. Однако первые шаги были сделаны. С тех незапамятных времен прошла не одна сотня лет, пока жители Древнего Египта не усовершенствовали палочки-зубочистки. Прародительница современных зубных щеток представляла собой палочку с мини-опахалом с одного конца и заостренным стреловидным кончиком с другого.
Однако полноценной зубной щеткой это назвать еще было нельзя. Может, поэтому ее первооткрывателями не считают египтян. Прошла еще не одна сотня лет, пока началась развиваться наука стоматология, стали изучаться различные заболевания полости рта. Чего только не советовали ученые тех времен. Так, например, Эберс советовал натирать зубы луком и утверждал, что так они становятся белыми и блестящими. Вряд ли кто из современных людей воспользуется его советом.
Наконец, 515 лет назад, мудрые китайцы догадались чистить зубы палочками, расщепленными на концах в виде кисточки. Мало того, они изготавливали металлические зубочистки и скребки для языка. Это изобретение стало популярным среди других народов. Некоторые ученые даже составляли инструкции к использованию первых зубных щеток. Индийские мыслители, например, учитывали не только пользу от процесса чистки зубов, но и предлагали использовать разные породы деревьев и кустарников с вяжущим, кислым или горьким вкусами. Причем каждый вкус рекомендовался людям с определенным типом темперамента.
Другие изобретатели пошли еще дальше и стали раздумывать над составом зубной пасты.
Первыми пастами служили составы, содержащие мед, растительные масла и ряд ароматических ингредиентов. Уходу за полостью рта уделяли много времени, чистили каждый зуб отдельно. Например, арабы в соответствии с Кораном чистили зубы несколько раз в день по установленному ритуалу, а также время от времени натирали зубы и десны розовым маслом, миррой, квасцами, медом. За деснами ухаживали тоже очень внимательно. Чистили их аккуратно, избегая повреждения.
Начиная с XVI века хирург Амбруаз Паре рекомендовал тщательную гигиену полости рта, включающие полоскания различными дезинфицирующими растворами. В основном применяли слабые растворы спирта или азотной кислоты (этот же раствор кислоты применяли и для отбеливания зубов).
Сегодня человеку повезло больше и ему не надо рисковать, набирая в рот кислоту для полоскания, не надо думать, где взять зубную щетку. Этот незатейливый стоматологический предмет есть у каждого. Однако встает вопрос, как правильно ее выбрать?
Обилие и разнообразие на рынке зубных щеток просто не снилось китайцам-первооткрывателям. Можно выбрать классическую, модернизированную, электрическую и даже ионную. Проблема выбора только на первый взгляд может для кого-то показаться не сложной...
Однако не забывайте менять ее через каждые 3 месяца.
Вот такой долгий путь прошла зубная щетка в своем совершенствовании.
Спасибо китайцам.
Татьяна Ост
|
| |
| |
| shutnik | Дата: Суббота, 23.06.2012, 07:01 | Сообщение # 52 |
|
дружище
Группа: Друзья
Сообщений: 387
Статус: Offline
| По оценкам социологов, в мире наиболее известны три художника: Леонардо да Винчи, Винсент Ван Гог и Пабло Пикассо. Леонардо «отвечает» за искусство старых мастеров, Ван Гог — за импрессионистов и постимпрессионистов XIX века, а Пикассо — за абстракционистов и модернистов XX столетия. При этом если Леонардо предстает в глазах публики не столько живописцем, сколько универсальным гением, а Пикассо — модным «светским львом» и общественным деятелем — борцом за мир, то Ван Гог олицетворяет именно художника. Его считают сумасшедшим гением-одиночкой и мучеником, не думавшим о славе и деньгах. Однако этот образ, к которому все привыкли, не более чем миф, который был использован, чтобы «раскрутить» Ван Гога и с выгодой продать его картины.
В основе легенды о художнике лежит подлинный факт — он занялся живописью, будучи уже зрелым человеком, и всего за десять лет «пробежал» путь от начинающего художника до мастера, перевернувшего представление об изобразительном искусстве. Все это еще при жизни Ван Гога воспринималось как «чудо», не имеющее реальных объяснений. Биография художника не изобиловала приключениями, как, например, судьба Поля Гогена, который успел побывать и брокером на бирже, и матросом, и умер от экзотической для европейского обывателя проказы на не менее экзотическом Хива-Оа, одном из Маркизских островов. Ван Гог был «скучным трудягой», и, кроме странных психических припадков, появившихся у него незадолго до смерти, и самой этой смерти в результате попытки самоубийства, зацепиться мифотворцам было не за что. Но эти немногочисленные «козыри» были разыграны настоящими мастерами своего дела.
Главным творцом Легенды о мастере стал немецкий галерист и искусствовед Юлиус Мейер-Грефе. Он быстро понял масштаб гениальности великого голландца, а главное — рыночный потенциал его картин. В 1893 году двадцатишестилетний галерист приобрел картину «Влюбленная пара» и задумался о «рекламе» перспективного товара. Обладая бойким пером, Мейер-Грефе решил написать привлекательную для коллекционеров и любителей искусства биографию художника. Живым он его не застал и поэтому был «свободен» от личных впечатлений, которые отягощали современников мастера. Кроме того, Ван Гог родился и вырос в Голландии, а как живописец окончательно сложился во Франции. В Германии, где Мейер-Грефе стал внедрять легенду, о художнике никто ничего не знал, и галерист-искусствовед начинал с «чистого листа». Он не сразу «нащупал» образ того безумного гения-одиночки, который сейчас знают все. Сначала мейеровский Ван Гог был «здоровым человеком из народа», а его творчество — «гармонией между искусством и жизнью» и провозвестником нового Большого стиля, которым Мейер-Грефе считал модерн. Но модерн выдохся за считанные годы, и Ван Гог под пером предприимчивого немца «переквалифицировался» в бунтаря-авангардиста, который возглавил борьбу против замшелых академистов-реалистов. Ван Гог-анархист был популярен в кругах художественной богемы, но отпугивал обывателя. И только «третья редакция» легенды удовлетворила всех. В «научной монографии» 1921 года под названием «Винсент», с необычным для литературы такого рода подзаголовком «Роман о Богоискателе» Мейер-Грефе представил публике святого безумца, рукой которого водил Бог. Гвоздем этой «биографии» стала история об отрезанном ухе и творческом безумии, которое вознесло маленького, одинокого человека, вроде Акакия Акакиевича Башмачкина, до высот гениальности.
О «кривизне» прототипа
Настоящий Винсент Ван Гог имел мало общего с «Винсентом» Мейер-Грефе. Начать с того, что он окончил престижную частную гимназию, свободно говорил и писал на трех языках, много читал, чем заслужил в художественных парижских кругах кличку Спиноза. За Ван Гогом стояла большая семья, которая никогда не оставляла его без поддержки, хотя и была не в восторге от его экспериментов. Его дед был известнейшим переплетчиком старинных манускриптов, работавшим для нескольких европейских дворов, трое из его дядей успешно торговали искусством, а один был адмиралом и начальником порта в Антверпене, в его доме он жил, когда учился в этом городе. Реальный Ван Гог был довольно трезвым и прагматичным человеком.
Например, одним из центральных «богоискательских» эпизодов легенды с «хождением в народ» стал факт, что в 1879 году Ван Гог был проповедником в бельгийском шахтерском районе Боринаж. Чего только не насочиняли Мейер-Грефе и его последователи! Тут и «разрыв со средой» и «стремление пострадать вместе с убогими и нищими». Объясняется же все просто. Винсент решил пойти по стопам отца и стать священником. Для того чтобы получить сан, необходимо было пять лет учиться в семинарии. Или — пройти ускоренный курс за три года в евангельской школе по упрощенной программе, да еще бесплатно. Предварял все это обязательный полугодичный «стаж» миссионерства в глубинке. Вот Ван Гог и отправился к шахтерам. Конечно, он был гуманистом, старался помочь этим людям, но сближаться с ними и не думал, всегда оставаясь представителем среднего класса. Отбыв положенный срок в Боринаже, Ван Гог решил поступать в евангельскую школу, и тут оказалось, что правила изменились и голландцам вроде него, в отличие от фламандцев, надо платить за обучение. После этого обиженный «миссионер» оставил религию и решил стать художником.
И этот выбор тоже не случаен. Ван Гог являлся профессиональным торговцем искусством — артдилером в крупнейшей фирме «Гупиль». Партнером в ней был его дядя Винсент, в честь которого и назвали юного голландца. Он ему покровительствовал. «Гупиль» играл ведущую в Европе роль в торговле старыми мастерами и солидной современной академической живописью, но не боялся продавать и «умеренных новаторов» вроде барбизонцев. За 7 лет Ван Гог сделал карьеру в непростом, основанном на семейных традициях антикварном бизнесе. Из амстердамского филиала он перебрался сначала в Гаагу, потом в Лондон и, наконец, в штаб-квартиру фирмы в Париже. За эти годы племянник совладельца «Гупиля» прошел серьезную школу, изучил основные европейские музеи и многие закрытые частные собрания, стал настоящим экспертом в живописи не только Рембрандта и малых голландцев, но и французов — от Энгра до Делакруа. «Находясь в окружении картин, — писал он, — я воспылал к ним неистовой, доходящей до исступления любовью». Его кумиром был французский художник Жан Франсуа Милле, прославившийся в то время своими «крестьянскими» полотнами, которые «Гупиль» сбывал по ценам в десятки тысяч франков.
Вот таким преуспевающим «бытописателем низших классов», как Милле, собирался стать и Ван Гог, используя свое знание жизни шахтеров и крестьян, почерпнутое в Боринаже. Вопреки легенде артдилер Ван Гог не был гениальным дилетантом вроде таких «художников воскресного дня», как таможенник Руссо или кондуктор Пиросмани. Имея за плечами фундаментальное знакомство с историей и теорией искусства, а также с практикой торговли им, упорный голландец в двадцать семь лет приступил к систематическому изучению ремесла живописи. Начал он с рисования по новейшим специальным учебникам, которые ему со всех концов Европы присылали дяди-артдилеры. Руку Ван Гогу ставил его родственник, художник из Гааги Антон Мауве, которому позже благодарный ученик посвятил одну из своих картин. Ван Гог даже поступил сначала в брюссельскую, а затем в антверпенскую Академию художеств, где проучился три месяца, пока не отправился в Париж.
Туда новоиспеченного художника уговорил в 1886 году уехать его младший брат Теодор. Этот бывший на подъеме успешный артдилер сыграл ключевую роль в судьбе мастера. Тео посоветовал Винсенту бросить «крестьянскую» живопись, объяснив, что это уже «паханое поле». И, кроме того, «черные картины» вроде «Едоков картофеля» во все времена продавалась хуже, чем светлое и радостное искусство. Другое дело — буквально созданная для успеха «светлая живопись» импрессионистов: сплошное солнце и праздник. Публика рано или поздно ее обязательно оценит.
Тео-провидец
Так Ван Гог оказался в столице «нового искусства» — Париже и по совету Тео поступил учиться в частную студию Фернана Кормона, бывшую тогда «кузницей кадров» нового поколения художников-экспериментаторов. Там голландец близко сошелся с такими будущими столпами постимпрессионизма, как Анри Тулуз-Лотрек, Эмиль Бернар и Люсьен Писсарро. Ван Гог изучал анатомию, рисовал с гипсов и буквально впитывал все новые идеи, которыми бурлил Париж.
Тео знакомит его с ведущими художественными критиками и своими клиентами-художниками, среди которых были не только добившиеся прочного положения Клод Моне, Альфред Сислей, Камиль Писсарро, Огюст Ренуар и Эдгар Дега, но и «восходящие звезды» Синьяк и Гоген. К моменту приезда в Париж Винсента его брат был руководителем «экспериментального» отделения «Гупиля» на Монмартре. Человек с обостренным чувством нового и превосходный бизнесмен, Тео одним из первых разглядел наступление новой эры в искусстве. Он уговорил консервативное руководство «Гупиля» позволить ему рискнуть заняться торговлей «светлой живописью». В галерее Тео проводил персональные выставки Камиля Писсарро, Клода Моне и других импрессионистов, к которым Париж начал понемногу привыкать. Этажом выше, в своей собственной квартире, он устраивал «сменные экспозиции» картин дерзкой молодежи, которые «Гупиль» боялся показывать официально. Это был прообраз элитных «квартирных выставок», вошедших в моду в XX веке, и их гвоздем стали работы Винсента.
Еще в 1884 году братья Ван Гоги заключили между собой соглашение. Тео в обмен на картины Винсента выплачивает ему 220 франков в месяц и обеспечивает его кистями, холстами и красками лучшего качества. Кстати, благодаря этому картины Ван Гога в отличие от работ Гогена и Тулуз-Лотрека, из-за безденежья писавших на чем попало, так хорошо сохранились. 220 франков составляли четверть месячного заработка врача или юриста. Почтальон Жозеф Рулен в Арле, которого легенда сделала кем-то вроде покровителя «нищего» Ван Гога, получал вдвое меньше и в отличие от одинокого художника кормил семью с тремя детьми. Денег Ван Гогу хватало даже на создание коллекции японских гравюр. Кроме того, Тео поставлял брату «прозодежду»: блузы и знаменитые шляпы, необходимые книги и репродукции. Он же оплачивал лечение Винсента.
Все это не было простой благотворительностью. Братья составили амбициозный план — создать рынок живописи постимпрессионистов, поколения художников, шедшего на смену Моне и его друзьям. Причем с Винсентом Ван Гогом как одним из лидеров этого поколения. Соединить, казалось бы, несоединимое — рискованное авангардное искусство мира богемы и коммерческий успех в духе респектабельного «Гупиля». Тут они почти на столетие опередили свое время: только Энди Уорхолу и другим американским попартистам удалось сразу разбогатеть на авангардном искусстве.
«Непризнанный»
В целом положение Винсента Ван Гога было уникальным. Он работал художником на договоре у артдилера, который был одной из ключевых фигур рынка «светлой живописи». И этим артдилером был его брат. О таком положении считающий каждый франк неприкаянный бродяга Гоген, например, мог только мечтать. Ко всему прочему Винсент не был простой марионеткой в руках бизнесмена Тео. Не был он и бессребреником, не желавшим продавать профанам свои картины, которые он даром раздавал «родственным душам», как писал Мейер-Грефе. Ван Гог, как и всякий нормальный человек, желал признания не у далеких потомков, а при жизни. Признания, важным знаком которого для него являлись деньги. И будучи сам в прошлом торговцем искусством, он знал, как этого добиваться.
Одна из главных тем его писем к Тео отнюдь не богоискательство, а рассуждения о том, что надо делать, чтобы выгодно сбыть картины, и какая живопись быстрее найдет путь к сердцу покупателя. Для продвижения на рынке он вывел безупречную формулу: «Ничто не поможет нам продать наши картины лучше, чем их признание хорошим украшением для домов среднего класса». Чтобы наглядно показать, как будут «смотреться» картины постимпрессионистов в буржуазном интерьере, Ван Гог сам в 1887 году устроил две выставки в кафе «Тамбурин» и ресторане «Ла Форш» в Париже и даже продал с них несколько работ. Позже легенда обыграла этот факт как акт отчаяния художника, которого никто не хотел пускать на нормальные выставки.
А между тем он постоянный участник выставок в Салоне независимых и Свободном театре — самых модных местах парижских интеллектуалов того времени. Его картины выставляют артдилеры Арсен Портье, Джордж Томас, Пьер Мартин и Танги. Великий Сезанн получил возможность показать свое творчество на персональной выставке только в возрасте 56 лет, после почти четырех десятилетий каторжного труда. Тогда как работы Винсента, художника с шестилетним стажем, можно было увидеть в любое время на «квартирной выставке» Тео, где перебывала вся художественная элита столицы мира искусства — Парижа.
Реальный Ван Гог меньше всего похож на отшельника из легенды. Он — свой в среде передовых художников эпохи, самое убедительное свидетельство чему — несколько портретов голландца, написанных Тулуз-Лотреком, Русселем, Бернаром. Люсьен Писсарро изобразил его беседующим с самым влиятельным художественным критиком тех лет Фенелоном. Камилю Писсарро Ван Гог запомнился тем, что не стеснялся остановить нужного ему человека на улице и прямо у стенки какого-нибудь дома показывать свои картины. Представить в такой ситуации настоящего отшельника Сезанна просто невозможно.
Легенда прочно утвердила представление о непризнанности Ван Гога, о том, что при жизни была продана всего одна его картина «Красные виноградники в Арле», которая сейчас висит в московском Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. На самом деле продажа этого полотна с выставки в Брюсселе в 1890 году за 400 франков была прорывом Ван Гога в мир серьезных цен. Он продавался ничуть не хуже своих современников Сера или Гогена. По документам известно, что у художника купили четырнадцать работ. Первым это сделал друг семьи голландский артдилер Терстиг в феврале 1882 года, и Винсент написал Тео: «Первая овечка прошла через мост». В реальности продаж было больше, об остальных просто не сохранилось точных свидетельств.
Что касается непризнанности, то начиная с 1888 года известные критики Гюстав Кан и Феликс Фенелон в обзорах выставок «независимых», как называли тогда авангардистов, выделяют свежие и яркие работы Ван Гога. Критик Октав Мирбо посоветовал Родену купить его картины. Они были в коллекции такого взыскательного ценителя, как Эдгар Дега. Еще при жизни Винсент прочитал в газете «Меркюр де Франс», что он великий художник, наследник Рембрандта и Халса. Это написал в своей статье, целиком посвященной творчеству «удивительного голландца», восходящая звезда «новой критики» Анри Орье. Он намеревался создать биографию Ван Гога, но, к сожалению, умер от туберкулеза вскоре после смерти самого художника.
О разуме, свободном «от оков»
Зато «биографию» издал Мейер-Грефе, и в ней он особенно расписал «интуитивный, свободный от оков разума» процесс творчества Ван Гога.
«Винсент писал картины в слепом, бессознательном упоении. Его темперамент выплескивался на холст. Деревья кричали, облака охотились друг за другом. Солнце зияло ослепительной дырой, ведущей в хаос».
Проще всего опровергнуть это представление о Ван Гоге словами самого художника: «Великое создается не одним только импульсивным действием, но и соучастием множества вещей, которые были приведены к единому целому... С искусством, как и со всем остальным: великое не является чем-то случайным, но должно быть создано упорным волевым напряжением».
Подавляющее большинство писем Ван Гога посвящено вопросам «кухни» живописи: постановка задач, материалы, техника. Случай почти беспрецедентный в истории искусства. Голландец был настоящим трудоголиком и утверждал: «В искусстве надо работать, как несколько негров, и спускать с себя кожу». В конце жизни он действительно писал очень быстро, картину мог от начала до конца сделать за два часа. Но при этом все время повторял любимое выражение американского художника Уистлера: «Я сделал это в два часа, но работал годами, чтобы сделать в эти два часа что-нибудь стоящее».
Ван Гог писал не по наитию — долго и напряженно работал над одним и тем же мотивом. В городе Арле, где он устроил свою мастерскую, уехав из Парижа, он начал серию из 30 работ, связанных общей творческой задачей «Контраст». Контраст цветовой, тематический, композиционный. Например, пандан «Кафе в Арле» и «Комната в Арле». В первой картине — мрак и напряжение, во второй — свет и гармония. В этом же ряду несколько вариантов его знаменитых «Подсолнухов». Вся серия задумывалась как пример украшения «жилища среднего класса». Перед нами от начала и до конца продуманные творческая и рыночная стратегии. Посмотрев его картины на выставке «независимых», Гоген написал: «Вы единственный думающий художник из всех».
Краеугольный камень легенды о Ван Гоге— его безумие. Якобы только оно позволило ему заглянуть в такие глубины, которые недоступны простым смертным. Но художник не был с юности полубезумцем со вспышками гениальности. Периоды депрессии, сопровождаемые припадками, похожими на эпилепсию, от которых он лечился в психиатрической клинике, начались у него только в последние полтора года жизни. Врачи видели в этом действие абсента — алкогольного напитка, настоянного на полыни, чье разрушительное действие на нервную систему стало известно только в XX веке. При этом как раз именно в период обострения болезни художник не мог писать. Так что псхическое расстройство не «помогало» гению Ван Гога, а мешало.
Очень сомнительна знаменитая история с ухом. Оказалось, что Ван Гог не мог отрезать его себе «под корень», он просто истек бы кровью, ведь помощь ему оказали только через 10 часов после инцидента. У него была отрезана только мочка, о чем сказано во врачебном заключении. И кто это сделал? Существует версия, что это произошло во время ссоры с Гогеном, которая имела место в тот день. Искушенный в матросских драках Гоген полоснул Ван Гога по уху, и у того от всего пережитого случился нервный припадок. Позже, чтобы оправдать свое поведение, Гоген сочинил историю о том, что Ван Гог в припадке безумия гонялся за ним с бритвой в руках, а потом покалечил сам себя.
Даже картина «Комната в Арле», искривленное пространство которой считали фиксацией безумного состояния Ван Гога, оказалась на удивление реалистичной. Были найдены планы дома, в котором художник жил в Арле. Стены и потолок его жилища действительно были скошенными. Никогда Ван Гог не писал картин при луне со свечами, укрепленными на шляпе. Но творцы легенды всегда вольно обращались с фактами. Зловещую картину «Пшеничное поле», с уходящей вдаль дорогой, застилаемой стаей воронов, они, например, объявили последним полотном мастера, предсказывающим его смерть. Но хорошо известно, что после нее он написал еще целый ряд работ, где злополучное поле изображено сжатым.
«Ноу-хау» главного автора мифа о Ван Гоге Юлиуса Мейер-Грефе — не просто вранье, а подача вымышленных событий вперемешку с подлинными фактами, да еще в форме безупречного научного труда. Например, подлинный факт — Ван Гог любил работать под открытым небом потому, что плохо переносил запах скипидара, которым разводят краски, — «биограф» использовал как основу для фантастической версии о причине самоубийства мастера. Якобы Ван Гог влюбился в солнце — источник его вдохновения и не позволял себе покрывать голову шляпой, стоя под его жгучими лучами. У него сгорели все волосы, солнце напекло незащищенный череп, он сошел с ума и покончил с собой. На поздних автопортретах Ван Гога и изображениях мертвого художника, сделанных его друзьми, видно, что волос на голове он не утратил до самой смерти.
«Прозрения юродивого»
Ван Гог выстрелил в себя 27 июля 1890 года, после того как, казалось, его психический кризис был преодолен. Незадолго до этого его выписали из клиники с заключением: «Выздоровел». Сам факт того, что хозяин меблированных комнат в Овере, где Ван Гог жил в последние месяцы своей жизни, доверил ему револьвер, необходимый художнику для отпугивания ворон во время работы на этюдах, говорит о том, что он вел себя абсолютно нормально. Сегодня врачи сходятся на том, что самоубийство произошло не во время припадка, а было результатом стечения внешних обстоятельств. Тео женился, у него появился ребенок, и Винсента угнетала мысль, что брат будет заниматься только своей семьей, а не их планом покорения художественного мира.
После рокового выстрела Ван Гог прожил еще два дня, был удивительно спокоен и стойко переносил страдания. Он скончался на руках у безутешного брата, который так и не смог оправиться от этой потери и умер спустя полгода. Фирма «Гупиль» за бесценок распродала все произведения импрессионистов и постимпрессионистов, которые накопил в галерее на Монмартре Тео Ван Гог, и закрыла эксперимент со «светлой живописью». Картины Винсента Ван Гога вдова Тео Иоганна Ван Гог-Бонгер увезла в Голландию. Только в начале XX столетия к великому голландцу пришла тотальная слава. Как считают специалисты, если бы не почти одновременная ранняя смерть обоих братьев, это произошло бы еще в середине 1890-х годов и Ван Гог был бы очень богатым человеком. Но судьба распорядилась иначе. Пожинать плоды трудов великого живописца Винсента и великого галериста Тео стали люди типа Мейер-Грефе.
В кого вселился Винсент?
Роман о богоискателе «Винсент» предприимчивого немца пришелся как нельзя кстати в обстановке крушения идеалов после бойни Первой мировой войны. Мученик от искусства и безумец, мистическое творчество которого предстало под пером Мейер-Грефе чем-то вроде новой религии, такой Ван Гог захватил воображение и пресыщенных интеллектуалов, и неискушенных обывателей. Легенда оттеснила на задний план не только биографию реального художника, но и извратила представление о его картинах. В них видели какое-то месиво красок, в котором угадываются пророческие «прозрения» юродивого. Мейер-Грефе превратился в главного знатока «мистического голландца» и стал не только торговать картинами Ван Гога, но и за большие деньги выдавать сертификаты о подлинности произведений, появлявшихся под именем Ван Гога на художественном рынке.
В середине 1920-х годов к нему пришел некий Отто Вакер, выступавший с эротическими танцами в берлинских кабаре под псевдонимом Олинто Ловель. Он показал несколько картин с подписью «Винсент», написанных в духе легенды. Мейер-Грефе пришел в восторг и немедленно подтвердил их подлинность. Всего Вакер, открывший свою собственную галерею в модном районе на Потсдамерплац, выбросил на рынок больше 30 «Ван Гогов», пока не поползли слухи о том, что они фальшивые. Поскольку речь шла об очень большой сумме, в дело вмешалась полиция. На суде танцор-галерист рассказывал байку-«провенанс», которой «кормил» и своих доверчивых клиентов. Картины он якобы приобрел у русского аристократа, который купил их еще в начале века, а во время революции успел вывезти из России в Швейцарию. Имя Вакер не называл, утверждая, что озлобленные потерей «национального сокровища» большевики уничтожат семью аристократа, оставшуюся в Советской России.
В битве экспертов, которая развернулась в апреле 1932 года в судебном зале берлинского района Моабит, Мейер-Грефе и его сторонники горой стояли за подлинность вакеровских «Ван Гогов». Но полиция устроила обыск в ателье брата и отца танцора, которые были художниками, и нашла 16 свеженьких «Ван Гогов». Технологическая экспертиза показала, что они идентичны проданным полотнам. К тому же химики выяснили, что при создании «картин русского аристократа» были использованы краски, появившиеся только после смерти Ван Гога. Узнав об этом, один из «экспертов», поддержавших Мейер-Грефе и Вакера, заявил ошеломленному судье: «А откуда вы знаете, что Винсент после смерти не вселился в конгениальное тело и не творит до сих пор?»
Вакер получил три года тюрьмы, а репутация Мейер-Грефе была разрушена. Вскоре он умер, но легенда, несмотря ни на что, продолжает жить до сих пор. Именно на ее основе американский писатель Ирвинг Стоун в 1934 году написал свой бестселлер «Жажда жизни», а голливудский режиссер Винсенте Миннелли в 1956 году поставил фильм о Ван Гоге. Роль художника там сыграл актер Кёрк Дуглас. Фильм заработал «Оскара» и окончательно утвердил в головах миллионов людей образ полубезумного гения, взявшего на себя все грехи мира. Затем американский период в деле канонизации Ван Гога сменился японским.
В Стране восходящего солнца великого голландца благодаря легенде стали считать чем-то средним между буддийским монахом и совершившим харакири самураем. В 1987 году компания «Ясуда» купила на аукционе в Лондоне «Подсолнухи» Ван Гога за 40 миллионов долларов. Три года спустя эксцентричный миллиардер Риото Сайто, который ассоциировал себя самого с Винсентом из легенды, заплатил на аукционе в Нью-Йорке 82 миллиона долларов за «Портрет доктора Гаше» кисти Ван Гога. Целое десятилетие это была самая дорогая картина в мире. По завещанию Сайто ее должны были сжечь вместе с ним после его смерти, но кредиторы разорившегося к тому времени японца не дали этого сделать.
Пока мир сотрясали скандалы вокруг имени Ван Гога, историки искусства, реставраторы, архивисты и даже врачи шаг за шагом исследовали подлинные жизнь и творчество художника. Огромную роль в этом сыграл Музей Ван Гога в Амстердаме, созданный в 1972 году на основе коллекции, которую подарил Голландии сын Тео Ван Гога, носивший имя своего великого дяди. Музей занялся проверкой всех картин Ван Гога в мире, отсеяв несколько десятков фальшивок, и проделал огромную работу по подготовке научной публикации переписки братьев.
Но, несмотря на огромные усилия как сотрудников музея, так и таких корифеев вангоговедения, как канадка Богомила Велш-Овчарова или голландец Ян Хальскер, легенда о Ван Гоге не умирает. Она живет своей жизнью, порождая очередные фильмы, книги и спектакли о «святом безумце Винсенте», не имеющем ничего общего с великим тружеником и первооткрывателем новых путей в искусстве Винсентом Ван Гогом...
Так уж устроен человек: романтическая сказка для него всегда привлекательнее «прозы жизни», какой бы великой она ни была.
Григорий Козлов
|
| |
| |
| Бродяжка | Дата: Среда, 27.06.2012, 12:12 | Сообщение # 53 |
 настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 710
Статус: Offline
| «В день его дебюта,- писали «Санкт-Петербургские ведомости»,- народу в Павловске была бездна...» Маэстро вышел на сцену красивый, вдохновенный. Его голова в черных кудрях почти лежала на скрипке. Казалось, он лишь слушал то, что рождалось внутри хрупкого дерева, а смычок двигался помимо его воли: то с дьявольским напряжением, то, успокаиваясь и ласкаясь.
Неслыханная красота и разнообразие мелодий обрушивались на слушателей лавиной. Это была сама страсть, движение, радость жизни. И публика сдалась на милость победителя радостно и благодарно:- «Добро пожаловать, господин Иван Страус!..»
Иоганн Штраус-младший родился 25 октября 1825 года. Папаша Штраус, считавшийся тогда королем вальсов, сделал все, чтобы маленький Иоганн никогда не стал музыкантом. Но мать мальчика, фрау Анна, решила по-другому...
И однажды Штраус-старший путем строгого дознания сделал сразу три пренеприятных для себя открытия.
Во-первых, жена тайком купила-таки Шани скрипку.
Во-вторых, мальчик уже играет на ней настолько уверенно, что дает уроки сыну портного.
И, в-третьих, у Анны, оказывается, в глубоком секрете хранится первый вальс ее любимчика, который тот написал в шестилетнем возрасте.
Ревниво оберегающий свою славу отец отдал подросшего Иоганна в коммерческое училище. Но занятие музыкой и сочинительство продолжались по-прежнему, что скоро и обнаружилось...забывшись, на одном из уроков Шани громко запел. Его выгнали...
Через много лет, бродя с прелестной русской девушкой по аллеям старинного парка в той самой стране, где так и не довелось побывать его отцу, Иоганн Штраус со смехом рассказывал эту историю и даже изображал, как его отроческий, неустойчивый голос спугнул бухгалтерскую тишину:- «Нари-нари-нари, па-пам!!!»
Но тогда ему было не до смеха. Тучи словно со всех сторон сбирались над крышей их дома, чтобы разразиться грозою. Отец ушел к молоденькой модистке, оставив фрау Анну с детьми без средств к существованию. Шани жалел мать и ломал голову над тем, как добыть пропитание семье...
В октябре 1844 года в одном из венских кафе состоялось его первое выступление. Он хотел начать концерт своим вальсом «Сердце матери». Но Анна Штраус отговорила его. Стоит ли разжигать страсти и искать сострадание публики к их семейной драме? Нет, в этот вечер Анна забудет о том, что она брошенная жена. Она мать композитора Штрауса.
Заключительный вальс Шани повторил девятнадцать раз...
А перед тем, как сойти со сцены на руки поющей, кричащей, зашедшейся в самозабвенном восторге толпы, он исполнил один из лучших вальсов своего отца.
Его оценили. И как композитора, и как человека.
Плакала от счастья матушка Анна. От аплодисментов распухли ладони даже у тех, кто получил задание от Штрауса-отца освистать дебютанта.
За два часа Шани покорил Вену, взяв ее голыми руками, открыв тяжелые городские ворота толчком тонкой дирижерской палочки.
Весной 1856 года российские газеты известили о прибытии знаменитого маэстро Иоганна Штрауса. Мог ли он тогда предположить, что с тех пор ни одна страна, где он станет желанным гостем, не будет его так властно манить к себе, как Россия? И, живя здесь по полгода почти десять лет подряд, он будет отказываться от выгодных гастролей, чтобы снова и снова окунуться в колдовство белых петербургских ночей, бродить тропинками маленького живописного Павловска, играть под сводами его вокзала.
Концерты на вокзале? В 1835 году петербургское начальство решило соединить железной дорогой столицу с двумя живописными местами пригорода - Царским Селом и Павловском. Это позволило выезжать на природу людям весьма скромного достатка.
Здесь за небольшую плату они могли послушать музыку, повеселиться. Специально для этого при вокзале был вместительный и удобный танцевально-концертный зал. Постепенно поездки в Павловск «за музыкой и танцами» сделались повальным увлечением во всех слоях общества: от высшей знати до швей и мастеровых. Выступать в Павловском вокзале было престижно. Он видел и слышал знаменитостей больше, чем иные дворцовые залы. Здесь можно было взлететь в зенит славы и с треском провалиться.
Что ожидало Штрауса?
«В день его дебюта,- писали «Санкт-Петербургские ведомости»,- народу в Павловске была бездна...» Маэстро вышел на сцену красивый, вдохновенный. Его голова в черных кудрях почти лежала на скрипке. Казалось, он лишь слушал то, что рождалось внутри хрупкого дерева, а смычок двигался помимо его воли: то с дьявольским напряжением, то, успокаиваясь и ласкаясь.
Неслыханная красота и разнообразие мелодий обрушивались на слушателей лавиной.
Это была сама страсть, движение, радость жизни!
И публика сдалась на милость победителя радостно и благодарно:- «Добро пожаловать, господин Иван Страус!..»
Композиторский дар Штрауса был уникален и неповторим. Он не знал мук творчества. Музыка рождалась внутри него и требовала только одного - записывай!
Когда не хватало бумаги, нотами покрывались скатерти, манишки, ночные сорочки...
Стасов, строгий критик, мнения которого как приговора боялись люди искусства, всегда считал себя принципиальным врагом развлекательной музыки.
А тут о чем говорить; вальсочки, польки, галопы? Студенты скачут, кружатся барышни. И это музыка?..
Но и он сдался:- «...К стыду своему, объявляю торжественно - я с удовольствием слушал Штрауса». И добавлял рокочущим басом, что это «лучше всего, что мы знаем в Петербурге... Павловске и других городах».
В Вену Штраус отправлял деньги для матушки Анны и восторженные письма о том, как ему живется в России. Он писал, что концерты его кончаются самым неожиданным образом - под звонок последнего уходящего в Петербург поезда. Раньше публика не отпускает.
Это был период в жизни Штрауса, познавшего нужду и умевшего считать деньги, когда он, по его собственным воспоминаниям, менее всего был купцом, а просто артистом, влюбленным в свою русскую публику. Он, за долгую жизнь изъездивший полмира, тогда, молодым, на пороге невероятной славы, словно чувствовал, что именно Россия подарит ему незабываемую любовь, и старался отплатить ей, как мог...
Однажды в артистической, после концертов превращавшейся в пеструю оранжерею, Штраус увидел букет белых роз. В нем была записка:- «Мэтру Жану в знак восхищения от незнакомки». На этот раз его сердце, привыкшее не принимать всерьез милые, но ни к чему не обязывающие знаки внимания многочисленных поклонниц, тревожно дрогнуло.
Выходя на бесчисленные поклоны, он теперь внимательно вглядывался в нарядный ералаш из шляпок, локонов и лент. Где она? Какая она?
Как-то, уединившись, он сел за рояль и нарисовал ее музыкальный портрет. Пьесу назвал «Незнакомка»:
Однажды друзья познакомили его с двумя девушками. Иоганн, взглянув на одну из них и еще не слыша имени, сказал себе: «Это она».
И понял: деньги, шумный успех, афиши с его портретами, облепившие все петербургские тумбы,- все это мелочи его артистической жизни.
Главный же подарок России - девушка с тонким бледным лицом и огромными серьезными глазами. Они потянулись друг к другу, будто ждали этой встречи всю жизнь...
Точно сказать, когда именно познакомились Ольга и Иоганн - невозможно. Ольга была не просто неотразимо хороша строгой северной красотой. Красотой природной, естественной, без женских затей и ухищрений.
Любуясь ею, Штраус начинал понимать, что не только это заставило его окончательно потерять голову.
Как же он раньше мог не обращать внимания на иное в женщине: ум и образованность, оригинальность суждений и способность понимать серьезные вещи? Все это было в Ольге. И с нею он мог быть тем, кем был: и влюбленным мужчиной, и композитором, влюбленным в гармонию, звук и ритм.
Ольга оказалась прекрасной музыкантшей. Она сочиняла сама, и один из своих романсов подарила Иоганну.
В конце сезона 1858 года Ольга попросила Штрауса исполнить ее романсы в Павловске.
Смирнитская - одна из первых русских женщин-композиторов - писала музыку на стихи Лермонтова, Пушкина, Фета.
Штраус позже аранжировал ее вещи - утерянную «Польку-мазурку» и дошедший до наших дней романс на стихи Кольцова «Так и рвется душа».
На концерты Ольга Смирницкая приезжала с подругой Полиной. Та сочувствовала влюбленным, и совместные прогулки в Павловском парке неизменно кончались тем, что Полина «теряла» их в нескончаемых аллеях.
Иногда Ольга и Иоганн убегали к речке с милым и ласковым названием Славянка. Она была невелика, но с удивительно прозрачной водою. Ольга подносила к его губам узкую ладошку, и ему казалось, что он пьет зелье, которое не отпустит его с этих берегов никогда...
Иоганн Штраус полюбил впервые. Прежние тревоги молодого сердца не в счет. Они быстро накатывали и еще быстрее исчезали. Все, что окружало его, откуда добывал он сказочной красоты мелодии, теперь в его глазах имело лишь одну цену: здесь жила Ольга.
Он создает один шедевр за другим: «Прощание с Петербургом», «Русская деревня», «Нева», «Петербургская кадриль», «В Павловском лесу», «Воспоминание о Павловске». Нет, это не музыка для танцев. Это влюбленное сердце Штрауса изобрело тайнопись и пишет ею на пяти нотных линейках гимн своей возлюбленной…
Однажды Иоганну передали нотные листки, исписанные рукой безвестного студента Петербургской консерватории. Знаменитый маэстро не сослался на занятость. Через пару дней его оркестр исполнил произведение молодого автора.
Тот слишком поздно увидел свое имя на афишах «г-на Страуса». Последний поезд уже ушел «на концерт». Так обидно получилось! «...в первый раз играли в Павловске мои «Танцы»,— писал родным «опоздавший» — студент консерватории Петр Чайковский.
К дубу, в дупло которого Иоганн и Ольга опускают записки друг для друга, уже протоптана заметная тропинка. Свидания редки. Аристократическая семья Ольги не должна ничего знать о ее романе с «каким-то музыкантом».А Ольга может довериться только Полине. Иоганн настаивает, чтобы она сказала родителям об их любви:- «Ольга, если ты не поговоришь со своими родителями со всей серьезностью, что с нами будет? Нам необходимо знать их мнение, их отношение к нашей любви... Я не хочу принести горе и раздор в твою семью, но страстно хочу, чтобы ты была моей женой».
Ольга, послушная дочь, просит Иоганна сначала «поговорить» с ее отцом. Неприязнь семьи Смирнитских - аристократов и снобов - к Штраусу была очевидна: он не дворянин, он принадлежал к «странствующему народу», а талант композитора не имеет для Смирнитских абсолютно никакого значения. Понимая безнадежность затеи, Штраус не решается на беседу с отцом любимой.
Вопреки рассудку Штраус все же надеется на то, что Ольга станет его женой. Они планируют свадьбу, клянутся в вечной любви. Штраус с упоением работает и счастлив, получая от Ольги письма.
А повод для печали был, и весьма серьезный, - мать Ольги, г-жа Смирнитская, женщина злобная и циничная. Она была способна на чудовищные поступки, если чувствовала, что кто-то из семьи готов ее ослушаться. И не стесняла себя в разговоре с претендентом на руку дочери.
После беседы с мама Штраус в ужасе:- «...Итак, моя надежда погибла! Моим единственным стремлением было обладать Тобой, но невозможно достичь моего горячо желанного счастья. Мама говорила со мной слишком долго... В момент, когда она тихо говорила, что я ни в чем не должен Тебе верить, что все, что Ты хочешь, вылетает из Твоей безрассудной головы, и обманутый не должен больше Тебя и слушать, я почувствовал непроизвольно ненависть к этой матери, которая сама умышленно, чтобы исполнить свой план, говорит гнусности о своем ребенке. ...Она называет случившееся интригой с Твоей стороны, за которую мы оба будем наказаны. Что касается ее поведения, ее выражений по отношению ко мне, она была неделикатна, - бесспорно! Потому что, когда она пожелала потребовать от меня Твои письма..., я поклялся, что Твои письма уйдут со мной в могилу, она объявила, что при моем слабом здоровье я могу умереть каждую минуту, поэтому она не может быть спокойна».
Бедные и несчастные Ольга и Иоганн все же продолжают надеяться на чудо, и перед отъездом Штрауса в Вену они встречаются, уверенные, что счастье все-таки впереди. На пути в Вену Штраус пишет одно из самых трагических писем в своей жизни.
«10 октября. Ольга, дитя мое, вот хочу открыть тебе мое сердце, что я тебя безумно люблю. Ты уже знаешь, что мне невозможно жить без Тебя. Самые Твои дорогие мне письма в силах утешить меня только в тот момент, когда я их читаю, потому что лишение возможности Тебя видеть делает меня нежизнеспособным; я могу жить, только обладая тобой, ангел, только чувствуя Твое дыхание, я могу сохранить свою жизнь. Моя боль с каждой минутой быть все дальше от тебя столь велика, что я предпочитаю умереть, чем выносить эту муку. У меня нет сил, я слишком люблю Тебя, жизнь без обладания Тобой подобна смерти для меня, - и лучше будет для нас обоих, если меня больше не будет. Я вне себя, и если даже беру в руки Твои письма, чтобы скорее немного успокоиться, то чувствую, несчастный, что все дальше пароход отдаляет меня от Тебя, так что и сами Твои письма не приносят мне боле утешения. Я не могу боле мыслить, - я близок к безумию, я чувствую это.
Небо, дай мне умереть, - нет у меня больше радости жизни, у меня нет больше надежды, мне не остается больше ничего, кроме смерти. На корабле люди смотрят на меня, как на сумасшедшего, я замечаю, что вызываю содрогание; скоро люди будут совсем избегать меня, и меня запрут в желтый дом, где я сдохну, как зверь.
Спасибо за Твои утешительные письма, но для меня нет утешения. Моя страсть съедает меня. Прощай, ангел, я не могу больше писать. Бог знает, что со мной произойдет. Вечно Твой, Жан».
В 1860 году Штраус возвращается в Павловск и решительно просит руки Ольги, но, - увы! - Ольга, несчастная и окаменевшая от горя, все-таки... отказывает Штраусу окончательно - она не смеет противиться воле родителей.
Штраус немедленно уезжает. Он шлет бесконечные письма, полные отчаяния, предлагает бежать. Снова возвращается в Павловск, но... для Ольги он более не существует.
Не любила? Не нам судить.
Ольга Смирнитская вскоре вышла замуж за Александра Лозинского, военного юриста... и, разумеется, дворянина. Благополучно прожила с ним 60 лет, родив четырех детей.
А у Штрауса впереди было три десятка лет, из которых лишь на несколько дней он лишится способности сочинять - когда умрет мать, фрау Анна Штраус. Впереди «Голубой Дунай», «Жизнь артиста», «Сказки Венского леса» - каждая из этих мелодий могла бы сделать его бессмертным. А он написал пятьсот вальсов и полек, шестнадцать оперетт, целый поток сияющей, светлой музыки, способный смыть с земного шара всю его усталость и уныние.
В мире прочно поселились его мелодии, но непросто складывалась личная жизнь Штрауса.
Он уже достиг высочайшего мастерства в сочинении вальсов. Как раз в шестидесятые годы были написаны лучшие из них - в том числе, знаменитый вальс «На прекрасном голубом Дунае».
... этот вальс – неофициальный гимн Австрии.
Он звучит сразу после Нового года по государственному телевидению, он звучит во всех концертах.
Кстати, в самый первый раз публика приняла его довольно прохладно. Известны слова автора. Который, кажется, был вовсе не обескуражен: «Чёрт с ним, с вальсом, а вот коду мне жаль – я бы хотел её успеха» (кода – концовка произведения).
Но успех в результате случился со всем вальсом.
Тогда же композитор женился на умной и честолюбивой певице Йетти (Генриетте) Трефц, а в 1863 году стал распорядителем придворных балов. В1870 году он отказался от этой почетной и доходной должности в пользу своего брата Эдуарда и, по настоянию жены, которая так же пристально, как и он сам, следила за переменой музыкальных вкусов публики, всецело посвятил себя оперетте...
В 1878 году, после смерти Йетти, Штраус женился на молодой немецкой певице Ангелине Дитрих. Вскоре этот брак распался,а в 1882 году Штраус женится в третий и последний раз, на Адели Дойч (1856-1930), вдове сына банкира Антона Штрауса. Она была еврейкой и не хотела переходить в христианскую веру. В католической церкви их бы не стали венчать, поэтому для оформления развода и нового брака Штраус становится протестантом-евангелистом и принимает германское гражданство, став подданным герцога Саксен-Кобург-Готского. Окончательно брак с Адель был оформлен в 1887 году. Штраус посвятил жене вальс «Адель».
Их совместная жизнь сложилась удачно.
Но...несмотря на три брака, своих детей у Штрауса не было.
|
| |
| |
| papyura | Дата: Понедельник, 02.07.2012, 15:19 | Сообщение # 54 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1549
Статус: Offline
| интересненько!
спасибо вам!
|
| |
| |
| BROVMAN | Дата: Четверг, 05.07.2012, 06:50 | Сообщение # 55 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 447
Статус: Offline
| малоизвестное об евреях Финляндии - материал большой, не знаю как разместить здесь, потому и даю ссылку:
http://shaon.livejournal.com/96432.html#cutid1
|
| |
| |
| BROVMAN | Дата: Воскресенье, 08.07.2012, 11:33 | Сообщение # 56 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 447
Статус: Offline
| Я слышала об этой ленте, но как-то краем уха. И в Интернете набрела на нее практически случайно...
Конечно, фильм «Дирижер» – совсем не еврейский: ни по теме, ни по духу, ни по стилистике. Более того, сюжет «наложен» на абсолютно церковную музыку – современную ораторию «Страсти по Матфею», в основе которой, как и в знаменитой баховской, – Евангелие от Матфея. И тем не менее сказать несколько слов о новой ленте Павла Лунгина именно на страницах еврейской газеты – вполне оправданно. Хотя бы потому, что этот выдающийся режиссер – еврей по национальности, хоть и крещеный. И еще потому, что действие фильма происходит на Земле Обетованной, в Иерусалиме. Ну а о происхождении Иисуса Христа и вовсе излишне говорить: он уж точно наш, тем более – по материнской линии. И, в общем, моя ирония на этом и заканчивается...
Собственно, почему вообще нужно как бы оправдываться? Еврейский, не еврейский – какая разница, когда речь идет о проблемах общечеловеческих, вечных? О жизни и смерти, о любви и предательстве, о грехе и его искуплении, о кресте и Голгофе – для каждого своих. А еще – о необратимости, о трагедии непонимания между самыми близкими людьми, о том, что все мы ответственны за то, чем слово наше отзовется.
…«Ты не сын мне больше», – сказал в порыве гнева отец. И потерял его. Сначала – во времени и в пространстве. Потом – физически. Навсегда. «Прости меня, папа, за то, что я умер. Я больше не буду», – последнее, что сказал ему сын. Вернее, написал в предсмертной записке, ставшей своего рода признанием в любви. А накануне они говорили по телефону. И непутевый сын, неудавшийся художник, которого судьба кидала то на Гоа, то еще в какую-нибудь экзотику и наконец привела в Иерусалим, снова просил денег. И отец снова ему отказал: из принципа. И из гордыни: не должен сын такого талантливого, такого преданного своему труду человека быть неудачником, бездельником, «летуном» в свои 26... За такого сына – стыдно. Но дети рождаются не для того, чтобы ими гордиться, – они не просились на этот свет.
Их надо любить любыми.
«Боже Мой, Боже Мой!.. Для чего Ты Меня оставил?» – воскликнул в последние минуты жизни Иисус. Может, о том же мысленно спрашивал отца сын-самоубийца за минуту до рокового шага?..
Ведь тот для него был богом – далеким и недоступным... Да и сам дирижер – не богом ли себя возомнил? Ему подвластна музыка, ему подвластен оркестр, музыканты, солисты... Не будет полного подчинения – не сложится музыка. Но музыка – это не вся жизнь, а только часть ее.
Он – человек без слабостей. Жесткий, немногословный, КАРАЮЩИЙ. Его боятся – и не любят. У солиста срывается голос под его немилосердным взором. А любой фальшивый звук – смерти подобен. По крайней мере, творческой. Уже почти очевидно, что ведущую партию отдадут другому певцу. И солист восстает – восстает как слабый человек: истерично кричит, что Дирижера все ненавидят, а потом, когда тот обещает-таки ему выступление в Иерусалиме, начинает путано говорить об уважении коллектива к своему руководителю, о своей к нему любви... Но дирижеру это неинтересно; он, «хвалу и клевету приемля равнодушно», почти механически спросил: «Меня действительно все ненавидят?» – как мы потом поймем, в связи со страшным известием о смерти сына.
И, уже потом, в Израиле, встретившись с чужой смертью воочию, он – наверное, впервые за всю свою жизнь – открывается как обычный человек, со всеми своими слабостями и страхами. Неприступный и холодный в первый свой приход к друзьям сына, принимающим его в штыки, в убогое их жилье, этот «человек в себе» затем вдруг ощущает необходимость хоть кому-то высказаться, хоть перед кем-то оправдаться, а может, просто вслух произнести наконец то, что скрывалось в его душе под маской непробиваемости.
И он исступленно, торопливо исповедуется местной девушке-израильтянке из компании сына. И та отвечает ему, сменив враждебность на сочувствие, – целым потоком слов на непонятном языке. Они говорят вразнобой, не понимая слов, но чувствуя то, что за ними: она – его боль, он – ее жалость к себе...
А потом, на кладбище, он признается своей «правой руке» – вероятно, импресарио, что никогда не ходил на похороны, что боится и ненавидит мертвецов, – и это звучит так беспомощно и по-детски, словно он вернулся на много лет назад, когда был еще просто беззащитным мальчонкой...
«Покажите мне сына, я хочу видеть его!» – почти истерически кричит он, срывая покрывало с мертвого тела. «Это не он! Это не он! – заклинает обезумевший отец, словно пытаясь оспорить реальность, но потом смиряется с очевидным: – О Боже, что вы сделали с моим сыном?»
Все эти сцены настолько выразительны, настолько эмоционально точны, что никакого «резюме» уже не надо: он понял, он раскаялся, он – тот, сильный и непреклонный, – тоже умер. Родился другой человек.
И поэтому сумеречные своды Храма Гроба Господня, и рука, прикасающаяся к камню как к живой плоти, и слезы, катящиеся из-под прикрытых век, – это для меня уже излишне. Хотя как бы логично: главная святыня христианства, последний приют сына господня – средоточие всей скорби человеческой, катарсис... Но это – чисто индивидуальное восприятие. Я лично видела в том же храме и распростертые у надгробной плиты тела, и слезы, и слышала рыдания, причитания и проч. Наверное, мне не дано всё это прочувствовать, и не мне судить...
Тем не менее мне обидно читать очередные злобные обвинения в адрес Лунгина в конъюнктуре, в антихудожественности, в нарочитости – их немного, но они есть.
И это несправедливо.
Фильм может кого-то не тронуть – так и не обязан.
Как говорили в моей юности, кому-то нравятся апельсины, а кому-то – ящики из-под них.
И мне даже неинтересно выискивать «проколы», «недоделки» и проч. и проч. Потому что при желании любой «просчет» можно счесть интересной задумкой. Ну, например, то, что в этом фильме есть еще одна сюжетная линия – «помельче» (кроме самой крохотной, о которой я упомянула, – о метаниях солиста) и совершенно в другой стилистике – о крахе отношений семейной пары вокалистов. Добавляет ли она что-то к основному сюжету? На первый взгляд – ровным счетом ничего. Она (Инна Оболдина) его то ли еще любит, то ли по инерции собственницы пытается удержать; ему (Карэн Бадалов) она до чертиков надоела, он легко, прямо в самолете, пытается завязать романчик с симпатичной женщиной, мамой двух чудных мальчуганов-двойняшек, ну а, может, и впрямь влюбился: Даша Мороз прелестна в любой роли. Супруга без труда врубается в ситуацию (о, женская интуиция!), находит в Святом городе соперницу – и безо всяких интриг, в расчете на женскую солидарность (беспроигрышный ход!) просит ту оставить в покое ее мужа, не приходить на концерт, на который он успел пригласить новую знакомую, – просто исчезнуть с горизонта. Кто ж знал, что вместо концерта мама со своими мальчишками пойдет на знаменитый иерусалимский рынок Махане Йехуда, там дети оторвутся от матери, а она кинется их искать – и пути ее и террориста-смертника сойдутся в одной точке...
Героиня Инны Оболдиной, придя в больницу и узнав о смерти соотечественницы, не рвет волосы на голове, даже не изображает мимикой муки раскаяния – всё читается на ее внешне спокойном, а на самом деле – застывшем лице: ведь это она вела руку судьбы... И ей теперь с этим жить.
Значимость финала – в его отсутствии. Мы не знаем, что дальше будет с солистом, с мальчиками, которых последний раз нам показали в больничном коридоре, продолжит ли совместную жизнь семейная пара после недвусмысленного заявления супруга: «Я тебя не люблю»...
Тихо урчит самолет, в котором возвращаются домой все участники гастролей. «Всё возвращается на круги свои, только вращаются круги сии», – писал давным-давно Андрей Вознесенский. Каким будет их следующий круг, с чем и какими они теперь в него войдут? Дописать сюжетные линии мы можем сами – каждый в силу своего понимания жизни, своей веры или неверия.
Вы спросите, почему не назван исполнитель главной роли, да и вообще об актере ничего не сказано? Потому что он гений, и достойных слов для его оценки не найти.
Но широкий зритель его не знает. Представляю: Владас Багдонас, ведущий актер знаменитого театра Эймунтаса Някрошюса «Мено Фортас».
Это первая главная роль в кино 63-летнего артиста. И вся она состоит из пары десятков фраз и многих крупных планов. Вот последние и создают образ. И, пусть простит меня режиссер, заслуг которого я никак не умаляю, – именно благодаря Багдонасу фильм так глубоко западает в душу. И очень долго бередит ее.
Виктория КОЗЛОВСКАЯ
Смотреть фильм можно тут: http://www.youtube.com/watch?v=q131H0hTkf4
|
| |
| |
| shutnik | Дата: Суббота, 14.07.2012, 09:45 | Сообщение # 57 |
|
дружище
Группа: Друзья
Сообщений: 387
Статус: Offline
| Билл Гейтс назвал 11 правил для подростков
Он считает, что ежедневное обучение оптимизму и политкорректности формирует поколение далекое от реальности, а это неизбежно приводит к неудачам во взрослом мире.
Правило 1: Жизнь несправедлива, привыкните к этому!
Правило 2: Миру наплевать на вашу самооценку. Жизнь будет требовать от Вас закончить дело ДО того, как Вы почувствуете себя уверенно.
Правило 3: Вы не будет получать 60 000$ в год сразу после школы. Вы не станете вице-президентом компании со спутниковым телефоном в машине, прежде чем Вы заработаете на них.
Правило 4: Вы считаете, что учитель слишком требователен? Подождите, когда станете начальником Вы.
Правило 5: Подавать гамбургеры не ниже вашего достоинства. Ваши дедушки и бабушки использовали другое слово для раздачи котлет они называли это Возможностью.
Правило 6: Если Вы сели в лужу, это не вина ваших родителей, не хнычьте, учитесь на ошибках.
Правило 7: До вашего рождения ваши родители не были такими занудами, как сейчас. Они стали ими, оплачивая ваши счета, стирая вашу одежду, и выслушивая ваши рассуждения о себе любимом. Поэтому прежде, чем начнете спасать мир от поколения своих родителей, вычистите сортир в собственной комнате.
Правило 8: Ваша школа, может быть, и покончила с делением на лидеров и неудачников, но жизнь НЕТ. В некоторых школах не ставят плохих оценок и дают вам столько попыток, сколько вам требуется для правильного ответа. Это не имеет НИЧЕГО общего с реальной жизнью.
Правило 9: Жизнь не поделена на семестры. У вас не будет летних каникул и найдется немного работодателей, которые заинтересованы в том, чтобы вы НАШЛИ СЕБЯ. Ищите за свой счет!
Правило 10: Телевидение это НЕ реальная жизнь. В действительности людям обычно приходится ходить на работу, а не сидеть за столиком кафе.
Правило 11: Будьте обходительны с зубрилками и ботаниками. Не исключено, что вскоре вы будете работать на одного из них.
|
| |
| |
| papyura | Дата: Понедельник, 16.07.2012, 11:29 | Сообщение # 58 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1549
Статус: Offline
| Мистер джаз из питерских Гершовичей
А это еще кто? Знаменитый американский композитор и пианист Джордж Гершвин. Мистер Музыка и мистер Джаз. И сразу хочется напевать «Рапсодию в стиле блюз»...
Он прожил короткую, но яркую и насыщенную жизнь, в чем-то поучительную, в чем-то — безалаберную и горькую, но это настоящая жизнь человека с феерическим талантом.
Джордж (Джекоб) Гершвин родился 26 сентября 1898 года в Нью-Йорке, точнее, в Бруклине. Его отец Мойша Гершович эмигрировал в Америку в поисках счастья. Здесь он переименовал себя в Морриса и перепробовал многое: был «художником женской обуви», хозяином отеля; открывал то ресторан, то русскую, то турецкую баню, но так и не стал миллионером, хотя продолжал неистово верить в успех своего бизнеса. Женился на Розе Брускин, родившейся в Одессе. О России частенько ностальгически вздыхали: ну, если не мы, то наши мальчики, Джордж и Айра, непременно добьются чего-то, например, в коммерции. Джордж по настоянию родителей поступил в коммерческое училище с перспективой стать бухгалтером: считать чужие деньги, а потом — свои!..
Но бухгалтерия пошла прахом...
В доме появилось пианино: ну как же — у соседей Амбрамсонов есть музыкальный инструмент, а у нас — нет. Так не пойдет! И купили пианино.
Одиннадцатилетний Джордж активно стал на нем играть, и не только днем, но даже ночами, извлекая из него удивительные звуки. Мама Роза начала возмущаться: и зачем нам надо этот шум?..
Но шум в конце концов перешел в удивительные мелодии: у Джорджа оказался истинный дар сочинителя. Что касается брата, то он был равнодушен к музыке, зато проявил склонность к поэзии.
Джордж окончательно забросил коммерческое училище и благодаря счастливому случаю в 15 лет поступил на работу в престижное музыкальное издательство Джерома Ремика. На первом этаже издательства он работал в качестве тапера, наигрывая пьесы и песенки в расчете, что покупатели заинтересуются и купят ноты.
Вскоре Джордж Гершвин стал сам сочинять песни и удостоился похвалы Джерома Керна, звезды музыкального Бродвея, а затем Керн заказал ему несколько сочинений для своего мюзикла. Так Гершвин, не имея фактически музыкального образования, вступил на композиторскую тропу. Сочинял, аранжировал, вечерами подрабатывая в качестве пианиста в различных ресторанах Нью-Йорка. Бешеная богемная жизнь...
Свою первую песню-балладу «С тех пор, как я нашел тебя» Гершвин написал в 1913 году. А всего за свою жизнь он создал около 300 песен. Не довольствуясь долей самоучки, Гершвин изучал гармонию, теорию музыки и оркестровки. Первая музыкальная комедия Гершвина «Ла, ла, Люсиль» была поставлена на Бродвее в 1919 году.
А международную известность принесла Гершвину написанная в 1924 году «Рапсодия в блюзовых тонах» для фортепиано и джаз-оркестра. Именно гершвинская рапсодия распахнула перед джазом двери всех концертных залов. Крупнейший критик того времени Дамрош писал: «Многие композиторы ходили вокруг джаза, как кошка вокруг миски с горячим супом, ожидая, пока он немного остынет... Джордж Гершвин смог совершить это чудо.
Он — принц, который, взяв Золушку за руку, открыто объявил о ней перед всем миром как о принцессе к немалой ярости ее завистливых сестер».
Следует вспомнить, что на премьере «Рапсодии», прошедшей с огромным успехом, присутствовали такие музыкальные гении, как Рахманинов, Крейслер, Яша Хейфец, Леопольд Стоковский...
Rhapsody in Blue покорила всех.
Музыкой Гершвина в свое время восхищались Дебюсси и Рахманинов, Стравинский и Равель. Легкость, естественность и гармоничность дарования Гершвина сравнивали с моцартовскими. Встать рядом с Моцартом — это головокружительная высота!..
Приведем слова Дмитрия Шостаковича о Гершвине: «О чем рассказывает музыка? О простых людях, об их радостях и горестях, их любви, их жизни. Вот почему его музыка по-настоящему национальна…»
Гершвин работал много и интенсивно. За «Рапсодией» последовал мюзикл «Леди, будьте добры» (1924), «Пусть они едят кекс» (1933), Фортепианный концерт (1925), оркестровое сочинение «Американец в Париже» (1928). Кстати, во время поездки в Париж Гершвин познакомился и подружился с композиторами Равелем, Мийо, Ориком, Пуленком, с Сергеем Прокофьевым, а в Вене — с Легаром и Кальманом.
Далее появились Вторая рапсодия для фортепиано с оркестром (1931), Кубинская увертюра (1932). Гершвин удивительным образом переплавлял в своих сочинениях негритянский джаз, африканские мелодии, музыку Бродвея и кантри и почти все жанры европейской музыкальной классики. Получился коктейль под названием «музыка Гершвина».
Гершвин мечтал о серьезной, симфонической музыке, но его первые опыты в этом направлении не всем понравились. Сергей Дягилев, например, сказал о фортепианном концерте in F, что это «хороший джаз, но плохой Лист». Однако вскоре голоса критиков приумолкли, и на смену им пришли похвалы не только от Мориса Равеля, который был очарован Гершвиным, но и от авангардиста Альбана Берга.
Смущенный Гершвин сказал: «Я не понимаю, как вам может нравиться моя музыка, ведь вы пишете совсем другое...»
«Музыка есть музыка», — последовал короткий ответ Берга.
Вершина творчества Джорджа Гершвина — опера «Порги и Бесс», по существу, первая американская национальная опера.
Тексты арий к музыке Гершвина писали Дюбос Хейворд и брат композитора Айра Гершвин. Джордж Гершвин потратил одиннадцать месяцев на композицию и девять — на оркестровку. Триумфальная премьера состоялась в Бостоне 30 сентября 1935 года, через четыре дня после 37-летия Гершвина.
Публика бесновалась в восторге, а музыкальные критики пытались укусить автора: «Слабая подделка под фольклор...», «пародия на оперу...», «музыкальный брак...» и что-то еще в этом роде.
Но опере Гершвина суждено было триумфально пройти по миру, а сам автор стал первым американским композитором, которого удостоили признания в Ла Скала.
После финальных оваций на премьере «Порги и Бесс» Гершвину сказали, что его ждет великое будущее. На что он, улыбаясь, ответил: «Я тоже так думаю».
Великое будущее, но короткая жизнь...
В последние годы композитор жил в Голливуде в роскошном особняке и работал над музыкой и песнями к кинофильмам. Но все кончилось 11 июля 1937 года: Гершвин скончался в результате неудачной операции — у него был рак мозга. Он совсем немного не дожил до 39 лет.
«Я часто слышу музыку в самом сердце шума», — говорил Гершвин. Он называл Нью-Йорк огромным плавильным котлом, где бодрость борется с печалью под джазовые мелодии.
Его близкий друг Оскар Леванта как-то спросил: «Скажи, Джордж, если бы тебе пришлось начать жизнь с самого начала, ты опять влюбился бы только в себя?» Нет, он, скорее, любил не себя, а музыку.
...1998 год. Весь мир отмечает 100-летие Джорджа Гершвина.
В России давно забыты слова Максима Горького о том, что джаз — это музыка толстых. Джаз в моде.
В Петербурге прошел фестиваль «Магия Гершвина».
В Москве в Зале имени Чайковского оркестр «Молодая Россия» (дирижер — Марк Горенштейн) исполнил большую программу из произведений Джорджа Гершвина, в том числе увертюру из мюзикла «Без ума от девчонок». И, конечно, «Порги и Бесс» в исполнении Вивиан Мартин и Джона Свифта.
Будет уместным напомнить: в мае победного 1945-го опера Гершвина прозвучала в Москве, в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.
А до войны ярым пропагандистом Гершвина выступал Александр Цфасман.
Так что Гершвин — наш человек. С питерскими корнями.
Он — «без ума от девчонок», а мы — без ума от Гершвина. С маленьким преувеличением можно сказать: он подарил нам джаз. И когда возникает разговор об американской музыке, то сразу всплывают два ярких имени — Луи Армстронг и Джордж Гершвин...
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия
Иллюстрация — репродукция картины: George Gershwin.
Художник — Arthur Kaufmann, 1936. N
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Суббота, 21.07.2012, 15:15 | Сообщение # 59 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
| СЕМЬЯ ШТРАУС И ЕВРЕЙСКИЕ ШТАНЫ
Мало кто помнит сейчас, что в начале 19-ого века в маленьком баварском местечке Баттенхайм, расположенном на юге Германии жила семья торговца в разнос Герша Штрауса. Нельзя сказать, что коммерческие таланты отца были уникальны - семья была небогата. У Герша, родившегося в 1780 году, было шестеро детей и жена, Ребекка Хаас, родившаяся в 1799 году, которая, как и в каждой традиционной еврейской семье, занималась домом и воспитывала детей.
Детей звали Яков, Фейга, Липман, Мойла, Йона и Рэйзл. В пинкасим (синагогальных записях) местной синагоге зафиксировано - 26 февраля 1829 года в этой семье родился седьмой ребенок - младший сын, Лейб. Собственно это событие, кроме радости, ничего более не принесло семье. С материальной точки зрения жить стало еще труднее.
Леви Страус
Германия же в это время все еще представляла собой конгломерат тридцати шести отдельных государств, сохранивших, как пишет историк, "все тягостные особенности феодального мелкодержавия". В Баварии (что не было тогда исключением, а скорее правилом), как указывают Брокгауз и Эфрон, действовали законы, по которым размер еврейского населения каждой общины был точно установлен и без особого разрешения правительства не мог быть ни в коем случае увеличен. Так что еврей из одного города не мог жениться на еврейке из другого, а тем более рожать детей, увеличивая тем самым число членов общины. К тому же магистраты и местные власти многих городов постоянно злоупотребляли этим законом, всячески уменьшая установленные им цифры "еврейских душ" в своем упорном стремлении совершенно освободиться от евреев. По выражению баварских евреев, "путь к свадебному балдахину лежит через гроб единоверца, оставляющего вакансию в книге переписи". Баварские евреи, наподобие почти крепостных, были прикреплены к земле. В это же время во всех немецких княжествах перманентно п роисходили погромы, в которых власти часто обвиняли самих евреев как "нарушителей общественного спокойствия".
Все это делало положение баварских евреев невыносимым. Поэтому именно из Баварии, как ни из одного другого немецкого княжества, шел год от года, постоянно увеличиваясь, беспрерывный поток еврейских эмигрантов. Наконец, и семья Штраус задумалась об эмиграции. Естественно, первыми решились ехать молодые - старшие сыновья семьи Штраус решили, в конце концов, покинуть свою неприветливую родину.
А в это время в мире происходили следующие события - на британский престол взошла 18-летняя королева Виктория, ставшая родоначальницей правящего и поныне дома Виндзоров, на острове Святой Елены уже умер Наполеон, во Франции уже произошла еще одна революция, в далекой России правил Николай Первый, родился Чайковский, Лермонтов был отправлен служить на Кавказ, до гражданской войны в США оставалось еще долгих двадцать лет, а пока Америка процветала - осваивала дикий Запад, строила железные дороги и принимала поток эмигрантов из Европы. Куда же ехать? Конечно в эту "новую обетованную землю", в Америку! После долгих споров, братья отправились одни, семья Штраусов осталась в Баттенхейме. Но в 1847 году от туберкулеза умер глава семейства - Герш, и мать с сестрами и младшим 18-летним Лейбом в том же году решила отправиться за океан к сыновьям. Семья остановилась в Нью-Йорке, этой тогдашней Мекке эмигрантов со всего мира. В этом городе старшие братья Иона и Липман (теперь уже Джонас и Льюис) открыли мануфактуру, а попросту - магазинчик, торговавший в основном тканями и еще всякой всячиной. Нельзя сказать, что их бизнес особо процветал на этой новой родине, но, во всяком случае, концы с концами они сводили.
Реклама нового комбинезона, 1850 г. Первое, что сделал их младший брат, оглядевшись, это, по примеру братьев - изменил свое имя на американский манер. И действительно, каким образом эти американцы смогут выговорить - Лейба Штраус? То ли дело, когда
вместо Лейба - Леви, а вместо Штрауса - Страус! Второе, что он сделал - откликнулся на событие, которое было тогда подобно разорвавшейся бомбе - в Калифорнии нашли золото. Золотая лихорадка охватила Америку. О Калифорнии и о том, как разбогатеть за один день на найденном золоте, мечтали все - молодые, старые, больные, здоровые, добропорядочные граждане и отпетые гангстеры.
Лейб изо всех сил принялся уговаривать всю семью немедленно отправиться в Сан-Франциско. Но видимо у старших братьев в крови было меньше авантюризма. Правда, один из родственников, как гласит легенда, все же отправился в Калифорнию с самой первой волной золотоискателей. Так что Лейб собирался последовать по его стопам. Наконец, семья согласилась послать Лейба на разведку на это солнечное и тогда совершенно дикое Западное побережье.
Братья дали Лейбу с собой кучу товаров. В принципе они договорились, что Лейб попробует открыть в Калифорнии магазинчик по продаже тканей, которые ему будут посылать братья из Нью-Йорка. И Лейб (а теперь уже - Леви) отправился в путешествие.
Как пишет журналист В. Чижов: "Путешествие на другую сторону континента в те времена было сложным и рискованным предприятием: сухопутное занимало восемь месяцев, причем дорога порой проходила по довольно беспокойным и опасным районам". Стоит вспомнить к тому же, что в это время войны с индейцами не только еще не закончились, а наоборот - были в полном разгаре.
Надо было пересечь поперек почти всю Америку, а это означало - все прерии, перевалить через хребты Скалистых гор, а главное не попасть в руки сильнейшему союзу племен Дакота-сиу и их вождям - знаменитому Сидящему Медведю и Бешеной Лошади, которые на тот момент были в состоянии войны с бледнолицыми.
Желательно было также не встретить на одной тропе индейцев племен черноногих, кроу и шайеннов, хотя бы для того, чтобы не расстаться с собственным скальпом. Уже не говоря о том, что в этом путешествии надо было избежать стычек с бесконечными бандами разорившихся фермеров и ковбоев, которые представляли из себя в то время группы отчаянных головорезов, заполнивших все пространство Великой Долины и грабивших всех подряд. А ведь надо было еще сохранить свой товар, чтобы выгодно продать его в Сан-Франциско.
Фотография для патентного бюро
После многочисленных размышлений Леви решил не рисковать. Он "выбрал морской маршрут. Он доплыл до Колона, на мулах пересек Панамский перешеек и снова сел на корабль, направлявшийся на сей раз не на юг, а на север. И вот его глазам открылось фантастическое зрелище: Золотые ворота и залив, битком набитый разношерстными посудинами искателей шального счастья.
Сан-Франциско гудел как улей. Лихие дела тут творились. Там, где много золота, всегда льется человеческая кровь. Только за первые шесть месяцев 1853 года в городе было зарегистрировано 1200 убийств". Что ему делать в этом городе золотоискателей, преступников и искателей приключений? Но Леви, казалось бы, повезло с самого начало - большую часть товаров он сумел распродать еще на пароходе. Каково же было его разочарование, когда по прибытию в Сан-Франциско, он обнаружил, что в этом городе все можно было продать гораздо дороже. Но, так или иначе, все товары уже, кроме одного, были проданы. Леви не смог реализовать только один продукт - именно тот, который, как он рассчитывал у него "оторвут с руками" - брезентовую ткань для палаток и повозок.
Оказалось, что брезента во Фриско (как называли этот город местные жители) гораздо больше чем требуется.
И тут произошло чудо или вмешательство Всевышнего. Вернее, как всегда, чудо, впрочем как и вмешательство Всевышнего, происходит только с тем, кто готов к нему.
Случайный разговор изменил всю дальнейшую судьбу Лейба, его семьи и если не повлиял на дальнейшую судьбу Соединенных Штатов, то, во всяком случае, на полторы сотни лет повлиял на массовую культуру всего мира и на имидж Америки.
Легенда (или история - впрочем, понятия эти всегда переплетены) сохранила нам даже имя случайного собеседника Лейба. Его звали - Джо О'Коннор. Он приехал продать намытое золото. Небрежно оброненная им фраза и породило некое чудо, результатами которого до сих пор привычно пользуется весь мир.
Завод Леви Страуса
Услышав, что Лейб приехал продавать брезент для палаток, Джо в ответ усмехнулся (варианты, о которых повествует легенда - расхохотался, чертыхнулся, осклабился, плюнул с досады) и сказал что-то типа - "Идиотская мысль! Умнее было бы привезти сюда штаны, их здесь не хватает и на месяц". И это была чистая правда, мытье и добыча золота - дело грубое и грязное. Штаны, впрочем, как и другая одежда, буквально "сгорали".
Что сделали бы вы, уважаемый читатель на месте Лейба? Пропустили бы это замечание мимо ушей? Расстроились бы, что не смогли продать товар, который тащили сюда издалека?..
Лейб отреагировал по-другому. Быть может этим он и отличается от большинства читающих эти строки (хотя бы потому что он уже вошел в историю, а, смеем подозревать, что большинство читающих - еще нет). Он решил сделать то, на что не решается огромное число безынициативного населения - он решил попробовать!
Мысль, пришедшая ему в голову, на первый взгляд была совершенно абсурдна - он решил попробовать сшить штаны из... брезента! Ничего более странного и сумасшедшего в те времена индивидуального покроя и дороговизны тканей нельзя было придумать. При этом он решил сшить такие штаны и с такими карманами, чтобы в них можно было класть все - от инструмента до золота.
Дальше было время действия - он нашел портного, который быстро смастерил ему такие штаны. Через неделю за его штанами выстроилась очередь из золотоискателей. И с этого момента Лейб Штраус вошел в историю как Леви Страус - производитель "Джинс" (хотя само название этих штанов возникло намного позже)!
Потом произойдет еще много изменений - брезент будет заменен парусиной, парусина саржей из Нима, коричневый цвет заменят на индиго, появится пять знаменитых карманов и, наконец, другой
еврей, только на этот раз не из Баварии, а из Риги, по имени Яков Девис предложит Леви свою идею. Все это произойдет потом. Но главное, главное случилось в этот момент - человек почувствовал, понял свои возможности, "получил свой шанс" и, несмотря на максимальный риск и негарантированный успех, совершил невозможное для многих - решил им воспользоваться!
Не каждый из нас поступает так.
Реклама джинсов, 1870 г.
Кстати о рижском портном. Яков, а впоследствии, Джейкоб Дэвис, эмигрировал из Курляндии (как тогда именовалась Латвия) и, приехав в Америку, добрался аж до далекой и "забытой богом" Невады.
Там он стал мастером на все руки - от пошива одежды до шитья конских попон. Материал он стал заказывать, в частности, в Калифорнии у Леви Страуса. Якову как раз и пришло в голову, в ответ на постоянные жалобы золотоискателей, укрепить карманы "джинсов" металлическими заклепками от конской сбруи. Идея имела успех - карманы, несмотря на тяжесть золотого песка и инструментов, больше не отрывались. Джейкоб решил запатентовать свое замечательное открытие, но патент стоил 68 долларов, которых у него, к сожалению, не было. Тогда он написал письмо своему поставщику Леви Страусу, и вместе они запатентовали это маленькое открытие, принесшее с годами каждому из них миллионы долларов.
Так в 1873 году была создана знаменитая до сих пор компания Levi Strauss Co. Туда вошли также братья Леви - Джонас и Луис (Йона и Липман), сестра Фани (Фейга) с мужем Дэвидом Штерном и Уильям, муж еще одной сестры.
Но возглавлял этот бизнес, конечно же, самый молодой и удачливый из них - Леви. Тогда собственно и была создана классическая модель "Levi's 501" (501 - это был просто номер удачной серии), которая, впрочем, почти не изменилась до настоящего времени. Кстати, тогда эти штаны назывались не "джинсы", а "waist overalls", что означает приблизительно - "комбинезон до пояса". Кстати, Саймон Дэвис, сын Джейкоба Дэвиса, в 1912 году запатентовал еще одно открытие в сфере одежды - он придумал детский комбинезон.
Свое же название "джинсы", как пишут журналисты, эти брюки приобрели следующим образом: "В Англии тогда производилась хлопковая ткань, называемая "джин" - считается, что веком ранее ее производили в итальянском городе Генуя (англичане произносили его название как "Джино"), а потом неизвестные коммерсанты перенесли технологию в Англию. Из Англии название перекочевало в Америку. Считается, что Леви Страус дал своим штанам название "джинсы", чтобы подчеркнуть, что они сшиты из хорошо известной и качественной ткани". Как пишет другая журналистка Е. Туева "о прочности штанов Леви Страуса ходили легенды. Например, рассказывали, что как-то раз машинист паровоза использовал "комбинезон" Страуса вместо порвавшейся сцепки и благополучно довел состав до станции. В 1886-м мысль о прочности и надежности джинсов Levi's решили донести до потребителя. Так на джинсах появился кожаный ярлык (которым Леви впервые в мире снабдил брюки!): две лошади тянут их в разные стороны и не могут порвать".
Как гласит легенда, именно он воскликнул однажды "Черта с два через сто лет американцы вспомнят, что лампочку изобрел Эдисон. Но они будут знать, что изобрел Леви Страус!".
Его предсказание стало почти пророческим.
Леви Страус так и не обзавелся семьей. Предоставив шить джинсы племянникам, он занялся банковским и страховым бизнесом, газом, электричеством и благотворительностью. На свои деньги он практически содержал всю только зарождающуюся в тот момент еврейскую общину Сан-Франциско. 26 сентября 1902 года, как пишут историки, он присутствовал на семейном обеде. До этого на протяжении недели он жаловался на здоровье. "В тот вечер он поднялся к себе раньше обычного. Среди ночи дежурная сиделка спросила его:
- Ну, как вы себя чувствуете сэр?
- Я чувствую себя настолько комфортно, насколько это возможно, учитывая обстоятельства".
Ему было 73 года. Он опустил голову на подушку и отошёл в мир иной...
Весь свой бизнес он оставил четырем племянникам. Как пишут о нем: "Он оставил наследникам хорошее состояние - в шесть миллионов долларов, кроме этого он завещал деньги домам для престарелых, приютам сирот и многочисленным благотворительным обществам. Но главное его наследство, джинсы, досталось всему человечеству".
В день его похорон вся торговля в Сан-Франциско была прекращена, чтобы жители могли отдать дань уважения покойному. А мэр Сан-Франциско объявил 5 мая Днем Леви Страуса.
Через четыре года землетрясение, потрясшее Сан-Франциско, смело с лица земли компанию и заводы Леви Страуса. Но это уже никак не повлияло на процветание фирмы. К концу двадцатых годов годовая прибыль "Levi Strauss & Co" уже достигла 4-ех миллионов долларов. Вообще же, по словам исполнительного директора фирмы Филиппа Марино, компания со дня ее основания, продала во всем мире 3,5 миллиарда пар своих знаменитых джинсов. На данный момент компания "Леви Страус" это фирма со штаб-квартирой все в том же Сан-Франциско и объемом продаж, достигшим, во всяком случае, к 1999 году, 7,1 миллиардов долларов.
Кстати, не так давно на аукционе пара джинсов "Леви Страус", изготовленные в 1880 году, были проданы за 46 тысяч 532 доллара, что, по-видимому, является самой высокой ценой, за которую когда-либо были проданы какие-либо штаны вообще.
Джинсы стали знаковой, или как теперь говорят "культовой" вещью. Как пишет журналист Чижов - "Современный человек практически рождается в джинсах. Во всяком случае "синие брюки с заклепками" служат ему с младенческих лет. Джинсы, может, и утратили былой мятежный дух, но символом свободы, демократичности, раскованности и естественности они, похоже, останутся навсегда".
А вот как пишет Тулеева:
"В годы Второй мировой войны джинсы добрались до Европы. Привезли их туда американские солдаты. Уходя в увольнение, солдаты надевали свои привычные Levi's. И у европейцев джинсы стали ассоциироваться со словом "свобода".
Кто в действительности только не носил джинсы: и байкеры, и битники, и хиппи, и рокеры, и панки. Джинсы давно уже стали элементом "высокой моды" и повседневной одежды миллионов и миллионов людей разных стран мира. Джинсы были (как собственно и остаются до сих пор) символом Дикого Запада, и символом "протеста против буржуазности", символом "детей цветов" и советской молодежи семидесятых годов (когда одна пара джинс стоила месячной зарплаты).
Этот еврейский юноша, Лейба Штраус, смог создать, не желая того, целый мир, ассоциирующийся у большинства людей с простотой и свободой.
Интересно, что о всемирно теперь знаменитом Леви Страусе где-то около 20 лет назад вспомнили жители того самого баварского городка Батеннхайма, где когда-то проживала его семья Штраус. Там теперь уже не действуют те антиеврейские законы, от которых бежала в Америку эта ныне знаменитая семья...
И вот уже потомки тех самых батеннхаймцев, от которых 150 лет назад спасались Штраусы, решили открыть в своем городе музей, посвященный этой семье.
Как и все пунктуальные и дисциплинированные немцы, они исследовали архивы городка, нашли синагогальные записи и даже восстановили бывший дом семьи Штраус. Теперь три тысячи баварских немцев Баттенхайма с гордостью и умилением рассказывают историю о бедном еврейском мальчике, - их земляке, ставшим таким знаменитым.
С радостью показывают они туристам достопримечательность городка - дом-музей Леви Страуса.
Могла ли предполагать семья Штраусов сто пятьдесят лет назад, покидая антисемитскую Баварию, что когда-то в далеком будущем потомки этих немцев будут хвастать своим бывшим соседством...
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Среда, 25.07.2012, 06:18 | Сообщение # 60 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
| 26 апреля 1986 года, произошла крупнейшая в истории техногенная ядерная катастрофа – авария на Чернобыльской АЭС.
Радиоактивному заражению тогда подверглись около 160 тысяч квадратных километров территории Украины, Белорусии и России, а на 30-ти километрах Украины была создана Чернобыльская зона отчуждения...
Да, эта зона радиоактивна, но там больше нет пестицидов, промышленности и дорожного движения.
А самое главное – там практически нет людей.
Стоило человеку уйти из Чернобыльской зоны отчуждения, стоило прекратить в ней вырубку леса, распашку земель, строительные и земляные работы, как спустя 23 года в Чернобыльской зоне стали жить и размножаться виды животных, которые там не встречались уже столетия. Вот вы когда-нибудь видели кабанов, бегущих по пусть и опустевшему, но городу? А лося на фоне дома? А волков, перебегающих улицу?..
В Чернобыльской зоне отчуждения возникла уникальная экосистема, где все, что не смогло жить без человека – вымерло. А вот то, чему человек жить мешал – наоборот, возродилось и процветает:
гнездятся серые журавли, белохвостый орлан, черный аист, лебеди, тетерева, орлы, утки.
Несколько видов сов (включая филина), уникальна фауна летучих мышей.
Причем многие виды летающих последний раз встречались в Украине лет 50 назад, и откуда они взялись опять – непонятно.
Зайцы, лисы, выдры, бобры, ондатры, косули, лоси, стадо лошадей Пржевальского и стадо зубров и еще несколько десятков краснокнижных животных. Впервые за сотню лет там появились медведь и рысь.Еды хватает всем, поскольку развелось огромное количество всяких насекомых, земноводных, и пресмыкающихся, да и Припять просто кишит рыбой. Откуда ни возьмись появились редкие виды растений, орхидеи даже...
В результате животные достигли предельно высокой численности: их столько, сколько может прокормить данная территория. Когда егеря отстреливают волков, то все особи очень крупные и упитанные, а желудки их всегда полны (преимущественно останками кабана и косули).
Останков котов в желудках волков не наблюдается, да и котов в Чернобыльской зоне не так уж и много. 26 лет назад кошки там однажды обнаружили, что все люди куда-то ушли. Ждали-ждали, но никто так и не появился, и тогда они стали жить... сами по себе. Поначалу, опасаясь вспышки заболевания бешенством, бродячих котов отстреливали, но когда на следующий год после аварии поля и населенные пункты закишели мышами и крысами, опомнились и прекратили...
В результате в Чернобыльской зоне выжили только самые жизнестойкие кошачьи экземпляры. Подобно своим диким предкам, чернобыльские (уже не котики, а котяры) обычно ведут одиночный образ жизни, питаясь не за счет отбросов и подачек человека, а за счет охоты на грызунов, мелких млекопитающих и птиц. Живут в заброшенных домах, людей сторонятся.
Волки этих котов не едят – ну их...
Кстати, о мутантах. В отличии от устоявшегося убеждения, Чернобыльская зона отчуждения – это не скопище мутантов различных видов. Там происходит воспроизводство особей, наиболее устойчивых к неблагоприятным воздействиям радиоактивного облучения. А мутантные особи сами «вымываются» из популяций в условиях естественного отбора.Так что флора и фауна Чернобыльской зоны отчуждения подтверждает: какой бы страшной не была катастрофа – все относительно быстро встаёт на свои места. Природа зализывает раны, и восстанавливается.
Если, конечно, поблизости нет человека, венца этой самой природы...
|
| |
| |
|
