| Форма входа |
|
 |
| Меню сайта |
|
|
| Поиск |
|
|
| Мини-чат |
|
|
|
|
|
Поговорим за жизнь...
| |
| papyura | Дата: Воскресенье, 25.03.2012, 07:15 | Сообщение # 61 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
| Рассказ сей написан сорок два года назад и публикуется на нашем сайте с разрешения человека коему был посвящён:
Красивая девочка Жизнь
Александр Сойфер, з"л
Посвящаю З. Вейцману
Я часто думал об этом названии. Конечно же, предполагал, что оно должно принадлежать рассказу, в котором просто была бы обыкновенная жизнь, происходили бы обыкновенные вещи и чтобы действительно чувствовалось, что по земле бегает такая красивая девочка Жизнь и даже иногда забегает к тебе на минутку, а то и на часок.
Ведь жизнь действительно чудесна, красива в самых различных проявлениях. Когда идет дождь и когда светит солнце. Когда ваше сердце переполняется радостью или когда из него исторгаются звуки плача. Когда ты только что изобрел вечный двигатель или потерял самое дорогое, что есть на свете. В общем, всегда есть жизнь и ее специфические приметы и запахи, что бы ты о ней иногда ни думал.
В ту пору мне не о чем было писать. Жизнь моя была скроена из серых, как мне казалось, неинтересных полос. Я шел по этим серым будням, и было мне тоскливо и одиноко.
Всё же я ждал заветной минуты, чтобы вывести на бумаге этот заголовок и начать легко и радостно писать: "Красивая девочка Жизнь".
Я всё равно дождусь этого момента, твердил я себе, когда вдруг она явится ко мне, эта Красивая девочка Жизнь. Придет в ярком, словно сказочная птица, оперении, со своей скрытой, загадочной улыбкой. А может, без оперения, все равно. Главное, чтобы она явилась.
И вот совсем недавно я встретил ее. Правда, всего лишь на короткий миг, но все же, думаю, стоит написать об этом.
Дело обстояло так. Мы с товарищем пошли навестить его больного отца.
Слишком ранняя весна стояла кругом. Чересчур ранняя, как мне казалось. Возможно, потому что совсем недавно я находился во власти совсем иных ощущений. Судите сами, что может испытывать человек, потерявший одного из близких людей. Мне тогда казалось, что жизнь есть сплошная предыстория к смерти. Все люди, казалось, выглядели кандидатами в иной мир. Вот тогда-то я и встретил красивую девочку Жизнь.
Все началось с солнца. Оно неожиданно показалось в конце февраля. И хотя я знал, что это все временно и в природе могут случиться неожиданные повороты, все равно хотелось верить, что это настоящая весна.
Признаюсь, я не был готов встречать лучшее время года после недавних потрясений. Не готов по причине, что даже мысленно взвесив то, что есть, и перекинув мостик к тому, что будет, в силу своего депрессивного и унылого характера чувствовал, что ничего хорошего не предвидится. Единственное, что мне сейчас требуется, так это крепче слиться с природой и отсюда черпать все радости жизни.
Солнце, когда оно есть, почти всегда прогревает меня насквозь. Для меня настоящее утешение вовсе и не в том, что, может быть, оставишь после себя книги и еще какие-то дела, а то, что всегда, даже после ухода в вечность, с тобой будут и горячее солнце, и беспокойный ветер. Мысль об этом меня всегда почему - то успокаивает.
Больница была расположена в глубине большого парка, рощи или сада, называйте, как хотите, в корпусах зданий, которых уже давно не строят. Кстати, современные здания прескверно вписываются в пейзаж нашего города, они очень геометричны, и эта геометричность отнимает у них жизнь - вид у современных зданий тоскливый и скучный. Двадцатый век словно их выхолостил, отнял у них душу, отнял эту извечную связь между природой и архитектурой.
Мы подошли к высокому зданию, хотя на самом деле оно было всего-навсего двухэтажным. Меня поразила не только его строгая торжественность, но какая-то приподнятость, отличающая эту старинную постройку.
Высокие застекленные двери вели в просторную приемную, широкие лестничные марши поднимались на второй этаж - туда, где лежал больной отец.
Как всегда в таких случаях, посетители, пришедшие в больницу, ищут путь попасть к больному. То же самое и в той же последовательности сделал мой товарищ, потому что часы в это время были неприемные. Товарищ искал общения с отцом, мы вышли из корпуса и завернули за угол.
Двухэтажный корпус - теперь он был бы, наверное, трех- или четырехэтажным сооружением, - такой высоты он казался, особенно когда мы стояли внизу, задрав головы вверх. Мы стояли возле стены этого старого здания, и товарищ, напрягая голос, словно он обратился в голубое небесное пространство, несколько раз прокричал: "Па-па! Па-па!".
И покуда он кричал, с крыши по всей линии фронтона срывались веселые весенние капли. Это происходило на фоне яркого солнца.
Не сразу, а лишь после того, как показалась чья-то физиономия, может быть, медсестры или соседа по палате, в окне открылась большая форточка и высунулась голова отца. Я увидел еще не очень старое, но почти бесформенное лицо, измученное лекарствами и процедурами, почти утратившее черты пола. Возможно, оттого, что лысая голова отца была покрыта полотенцем.
И сын особенным голосом, каким разговаривают выросшие дети с родителями, стал спрашивать про его здоровье. В этом голосе была и теплота, и некоторая доля снисходительности и превосходства, с каким выросшие и прочно укрепившиеся в жизни дети разговаривают со своими ослабевшими и уже теряющими прочные связи с жизнью родителями, видя их немощность и слабость. И была еще в голосе сына радость и жажда еще не выпитой до дна жизни.
О чем говорили они? В основном, про здоровье и еще о самых прозаических вещах. Сын спрашивал больного отца, а отец ему отвечал.
А с крыши всё капало, и звонкая весна стояла кругом, и все это солнечное великолепие не вязалось ни с моим настроением, ни с грустной встречей моего товарища с больным родителем.
И я понял, что этот сюжет мог бы лечь в основу небольшого рассказа о том, как вместе с солнцем и большими прозрачными каплями, летящими откуда-то сверху, ко мне неожиданно пришла та самая красивая девочка Жизнь...
Бельцы, 1970 год
|
| |
| |
| sINNA | Дата: Понедельник, 02.04.2012, 08:30 | Сообщение # 62 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| Большое спасибо MIXAILУ за добрые и нужные советы.
ОРАНЖЕВЫЙ ПРАЗДНИК
Ранним субботним утром я вышла на прогулку с собакой. Хотелось спать..
Но такова участь всех собачников - в любой день недели, будний ли, выходной - нужно проснуться рано. И идти!
Было прохладно.Только редкие, ещё почти неощутимые струйки тепла проникали в воздух и слегка касались лица, вызывая какое-то неясно-приятное ощущение. А может быть это было предчувствие чего-то хорошего..
Я шла за собакой, было безлюдно. Только чуть поодаль ,за низким забором какой-то человек мыл машину. Мы приблизились. Мой пёс остановился у кустика, обнюхивая его.
Остановилась и я. Взгляд мой упал на машину. Она блестела под струями воды, в её оранжевых боках отсвечивало поднявшееся только что раннее солнце. И искрящиеся оранжевые брызги летели во все стороны…
Какой-то отзвук прошлого слабо зазвучал в моей памяти. Какой-то далёкий, приятный, но забытый.
Я силилась вспомнить. Вновь посмотрела на машину. Она была такая яркая, оранжевая, праздничная. ..
Праздничная! Да! Праздничная!! И я вспомнила.
… Мне было тогда лет тринадцать. Я училась в школе. И ещё ходила во Дворец Пионеров в кружок художественного чтения. Вела его Мария Матвеевна Горлевская. Она заставляла нас всё читать с выражением. А ещё мы учили наизусть, а потом декламировали ей стихи своих любимых поэтов.
Я очень любила ходить туда, мне нравилось подниматься по старой деревянной лестнице, а потом сидеть
и слушать, как читают другие. И нравилось, боясь и замирая, ждать своей очереди..
Только одно обстоятельство немного портило мне настроение. Уж очень я была просто одета.
У меня была обыкновенная школьная форма. Из магазина. Обыкновенные – оттуда же -штапельные фартуки (гладь - не гладь, а вид убогий и помятый).
Белый и чёрный.. Какие-то невыразительные одёжки..
Некоторые мои одноклассницы и подружки по Дворцу Пионеров были одеты понаряднее да и вели себя смелее.
А я временами чувствовала себя очень неуверенно и скованно. Именно по этой причине.
Но вот наступила весна. И мне купили новое пальто! Летнее. Оно вообще-то, было демисезонное, но мы говорили : «Летнее, зимнее»… Оно было оранжевое ! Прекрасное !
Нарядное! Цвет был такой яркий и в то же время мягкий. Такой добрый и такой мой !!
У пальто был высокий воротник, который можно было расстегнуть , чтобы виден был небрежно
повязанный шарфик, а можно было и поднять его и выглядеть такой модной!!
У него были широкие ( в меру) рукава - тоже модные! Оно было ни длинным, ни коротким.
Оно было моим !
Но что было в нём самым замечательным- так это пуговицы!!! Они были большие, оранжевые, с каким-то чуть заметным узором. И они светились изнутри. Таким глубоким, мягким, волшебным светом. Я так восхищалась этими пуговицами!
Я была счастлива! В моей жизни наступил праздник!
Как я уже говорила, была весна. Сняв с себя тяжёлую зимнюю одежду, неуклюжие сапоги - в
лёгких туфлях , я шла по улице. Ах, как гордо я шла по улице в своём новом оранжевом пальто! Каким необыкновенным и звонким был звук моих шагов! Только весной так радостно и гулко звучат шаги! Вы ведь тоже помните это?!
Как мне было приятно! Девчонки смотрели мне вслед. И даже, кажется, мальчики.
В моей душе играла музыка! Той весной я была смелее, умнее, и красивее. Я лучше училась. И стихи я читала с бОльшим выражением …
… Произошло какое-то движение. Подул ветерок. Стало зябко… Я подняла воротник пальто и
мягкая оранжевая ткань прикоснулась к щеке. Пальто облегало меня… А пальцы мои, вспомнив
забытое движение, машинально нащупывали пуговицы, пытаясь их застегнуть..
...Возвратившись в реальное утро, я опустила воротник своей куртки.. Увидела давешний забор,
машину за ним. И свою собаку, натянувшую поводок и стремящуюся вперёд..
Мы пошли, продолжая прогулку. Было прекрасное субботнее утро.
И те недавние, едва ощутимые струйки тепла превратились в прозрачный, ласковый поток воздуха.
Он согревал меня. И снова было счастье. Пришедшее ко мне из прошлого.
Недосягаемого и такого близкого. Где остался мой праздник - любимое оранжевое пальто..
24.03.12.
Сообщение отредактировал sINNA - Понедельник, 02.04.2012, 15:23 |
| |
| |
| papyura | Дата: Понедельник, 02.04.2012, 10:51 | Сообщение # 63 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
| Ах какие тёплые воспоминания! Они вернули меня (жаль ненадолго!) в прошлое...
Спасибо вам, Инна!
|
| |
| |
| Дед | Дата: Понедельник, 02.04.2012, 19:30 | Сообщение # 64 |
|
верный друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 114
Статус: Offline
| Инна!Такое впечатление,что мы росли с тобой вместе.Спасибо за воспоминания!
|
| |
| |
| дядяБоря | Дата: Пятница, 13.04.2012, 11:30 | Сообщение # 65 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 415
Статус: Offline
| Доброй дороги, Штефан!
Совсем недавно Россия избавилась от своей родной милиции и вместо неё завела полицию. И сразу у широких масс трудящихся возник вопрос: как теперь к ней относиться? Если раньше к блюстителю порядка обращались «товарищ милиционер» и это как бы подразумевало, что он находится с вами в приятельских отношениях, то к «господину полицейскому» на хромой козе уже не подъедешь. Примазываться к «господам», сами понимаете, не каждый сможет и не каждому по карману. С другой стороны, как фуражку ни надень – передом назад или задом наперёд – её содержимое не изменится, и всё-таки…
Что касается дорожных полицейских, то психология их наверняка не изменилась. Больно хлопотно и небезопасно что-то менять как им самим, так и окружающим. Иными словами, всё, что было раньше, так оно и осталось сегодня: добрая половина их берёт взятки, а злая отнимает права у водителей. И если раньше в органах МВД работали люди, в основном, без образования, максимум, закончившие восьмилетку, то сегодня от полицейского требуют как минимум какого-нибудь захудалого рыбного техникума. Но вне зависимости от степени образованности читать хотя бы по слогам и считать с калькулятором до десяти он - кровь из носа! - обязан. Так что от перемены названия суть вряд ли изменилась.
В своё время у нас в штетелэ Бэлц работал гаишником некий молдаванин по имени Штефан, человек хоть и малообразованный, но добрейшей души. Весь милицейский расклад он усвоил крепко и очень хотел пробиться из «злых» гаишников, отнимающих права за просто так, в «добрые», у которых была возможность поживиться червонцем-другим от автовладельцев. Он даже по простоте душевной написал заявление на имя начальника ГАИ, в котором просил перевести его на другое место работы – на Кишинёвский мост, аргументируя просьбу тяжёлым материальным положением. Место это было хлебное, так как машины шли непрерывным потоком, и всегда можно было к чему-нибудь придраться. Как ни странно, но его доводы сочли убедительными, и вскоре он уже работал на новом месте, а его материальное положение стало стремительно улучшаться.
Однажды по Кишинёвскому мосту проезжал на своём «Запорожце» (или как его у нас называли – на «еврейском броневике») журналист Самуил Кац, работавший в одной из центральных газет Молдавии. И надо же такому было случиться: его «броневик» именно на мосту стал тяжело пыхтеть и, в конце концов, заглох. Это мешало движению, и к нему тотчас направился наш доблестный блюститель Штефан, движимый благородным негодованием по поводу такого наглого и злостного нарушения правил дорожного движения.
- Почему автомобиль неисправный? Предьявите-ка свои права! – грозно потребовал он.
- Когда я выехал, было всё нормально, а сейчас уже и сам не знаю, что случилось, - принялся робко оправдываться Самуил.
- Ничего, молодой человек, не хочу знать! Ваши права я забираю, вы их получите в ГАИ. Там разберутся, что случилось…
Риск – благородное дело, подумал журналист и молча сунул в карман Штефана червонец. Тотчас лицо милиционера изменилось, а следом за ним - и окончательное решение:
- Так и быть, сейчас я кого-нибудь попрошу вам помочь, и вы можете продолжать движение по дороге… Кстати, и права свои заберите. Вам уже не нужно ехать за ними в ГАИ.
- А я ведь только оттуда, - набравшись нахальства, заявил Самуил.
При этих словах Штефан побледнел, и в его мозгу зародились страшные подозрения: кто этот нарушитель? Что он в ГАИ делал, если его туда никто не звал?
А Самуил только подливает масла в огонь:
- Я журналист, понимаете ли, и написал статью о бельцкой госавтоинспекции. Статья вскоре будет напечатана в «Советской Молдавии». В ней беседа с вашим начальником, и он давал очень хорошие отзывы о своих подчинённых…
- И обо мне там упоминается? – затаив дыхание, спросил Штефан.
- Конечно. Хотите почитать черновик статьи?
Минут пять милиционер напряжённо изучал бумаги, терпеливо выискивая знакомые буквы, потом, заметив усмешки окружающих, вернул черновик и радостно сообщил:
- Большое вам спасибо, товарищ журналист, за тёплые слова о нашей работе. Теперь обо мне через вашу газету узнает вся Молдавия!
Несколько мгновений он о чём-то напряжённо размышлял, потом полез в карман, вытащил только что полученный червонец и вернул его Самуилу. А ещё через несколько минут вокруг заглохшего «запорожца» хлопотало несколько человек, приведённых Штефаном. Когда машина, наконец, завелась, милиционер подошёл к журналисту, вытащил из кармана ещё червонец и потянул со словами:
- Это вам от меня за добрые слова в статье. А гитн вэг!
Последнюю фразу он произнёс на идиш, и означает она «доброй дороги». Видно, ему для успешной работы необходимо было знать это пожелание на всех языках. Впрочем, этим пожеланием должны были непременно владеть как «хорошие», так и «плохие» гаишники.
Интересно, нынешние полицейские помнят эти слова или придумали что-то новое...
Мендель Вейцман, Беэр-Шева
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Пятница, 20.04.2012, 06:51 | Сообщение # 66 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Online
| Приглашаю оценить новую работу нашего общего земляка
ЭШЕЛОН небольшая стихостория
стэф садовников
посвящается вечной памяти
моиx дорогиx и любимыx родителeй
1
в неизвестность
во мрак, в никуда
по транссибу
с тихой скоростью
как похоронный процесс
в этих смертных вагонах
влекомых насильно
паровозом гудящим
с портретом вождя
где смешались
как мусор слоями с навозом
на восток – навсегда
в холода уносились –
недобитые сталиным
судьбы
2
душной ночью
июльской глухой
сорок страшного года
когда город забылся
в сладчайшем из снов
в него тихо вползла
машин превеликая стая
в переулках она
залегла до утра
жертв своих ожидая
чтобы вдосыть наполнить своё
вечно голодное
черное чрево –
сотни юных бойцов
с карабинами наперевес
тихо крались к домам
обреченных
3
о, жестокость!
сорвав
от глубокого сна и постели
как зверей
брали тихо, без шума
и гона собак
даже тех, кто от боли
кричал в колыбели
брали всех
невзирая на возраст
подряд, кто попал
в эти черные списки
врагов из народа…
эти черные судьи
жизней и судеб
те, кто с честным лицом
коммуниста
исполняли с душой
всенародные чистки
4
стук приклада
в окно или дверь
или запросто в душу
вид трясущихся в страхе
почти обнаженных людей
и святая покорность
отдаться
пред силой великой
беззащитность
и смятость рубашек ночных
возбуждала мозги
кровь гоняла по жилам
предвкушая
вкрутить на погоны звезду
легкой поступью шли
фонарем тишину разрезая
победившие зло на войне
офицеры
5
вы такая-то?
да и муж ваш
такой-то сякой-то?
одевайтесь!
на сборы всего лишь пятнадцать минут
обвиняетесь в чем?
да пощады к врагам у нас нету
в списках вы
а у нас ни за что
просто так не берут
что? младенец больной?
ну, так это не наша проблема
так, кончай разговоры
и давай собирайся живей
а не то не доедешь живой
куда надо
а куда?
куда надо туда
и поедешь
6
командир -
прямо в ухо шепнул
конвоир офицеру –
баба есть
а ребенка-то в списочках нет
как же быть –
разделить мать с дитём
это хуже убийства
а в ответ: рядовой!
выполняйте приказ без раздумий!
без приказов –
победы в войне
нам вовек не видать!
наше дело телячье –
мы работаем только по списку
посмотри, там печатей
каких только нет
забирай же её
а ребенка оставь
а потом разберутся без нас
кому надо
7
заурчал грузовик
но не смог её крик
ну, никак пересилить
и каталась на досках его
задыхаясь от смертной тоски
вдруг второй конвоир
саданул что есть сил по кабине:
командир!
мы ее к эшелону, гляди
не дотянем живой!
хочешь, я поклянусь
побожусь всею властью советской
что нет сил видеть, как
убивается мать
помню сам, как моя
по отцу убивалась, да так
что ребенком остался я в полном
сиротстве
8
да хрен с ней –
прохрипел командир –
откричится да отревётся!
бабы сильные, знаешь, а я
выполняю приказ!
конвоир тут в ответ:
а душа твоя, после
чего тебе скажет?
есть ли мать у тебя?
и, наверное, сына всё ждет?
офицер вдруг, как надо
глотнув перегретого спирта
фляжку ткнул конвоиру
чтоб тоже глотнул
за баранку схватился
и крикнул водителю сухо –
повертай-ка назад
мы забыли забрать
и ребенка
9
целый месяц
вёз тот эшелон
горемычный
под маток, ненавидящих всё
конвоиров-солдат:
обреченные взгляды
старушек невинных
и младенцев грудных
недокормленных крик
и младые глаза
омертвлённые
страхом и жутью
и тягучие песни
что души до боли дерут
и стенания
стоны духом упавших –
оглашая нещадно пустыни
тайги
10
но нежданно
в таёжном углу
у поселка, забытого Богом
эшелон вдруг застрял
и сбежались мгновенно к нему
сотни женщин простых
с узелками еды и бинтами
и конвой, оттолкнув
по вагонным прорехам
протолкнули свои узелки
но увидев младенца у матери
почти неживого
слезы брызнули и заголосили они:
нам отдайте его
а не то пропадет ваш мальчонка
вот наш адрес
его выходим мы, а потом
вам его возвернём
непременно
11
исхудавшая –
кожа да кости –
ну, просто врагиня народа
вместо голоса – хрип
вместо глаз – океан немоты
видя помощи рук протянувшихся
искренних женщин
поклонилась она
но кровиночку не отдала
а из глаз покатилась слеза
и сорвавшись с ресниц
тихим звоном разбилась
на уснувшем, иссохшем
и грустном лице малыша
эшелон вдруг пошел
еще долго за ним –
кто бежал, а кто шел –
эти странные люди с добротой
вековечной
12
сквозь июльский
нещадный угар
и зной нестерпимый
без стоянок, без пищи, воды
ну, а клозет
кто куда как умел
сам придумывал каждый
и уже не стесняясь почти
и глаза опустив
за свой срам у НЕГО
он молил о прощенье
среди сотен таких же
потупленных глаз
и мечтал поскорей
о любом избавленье
даже смерти просил
её не боясь
13
а в вагоне одном
где оконце вспотев
от прокисших людских испарений
от жары и прохлады
уральской ночной
всё манило к себе
одного человека худого
и лицом
пожелтевшим от боли души
он на этом стекле
рисовал указательным пальцем
имена, человечков
и свой маленький дом
что в ту ночь
при аресте его
захватил постаревший
завистник иуда
оболгавший по злобе
согласно советам
вождя
14
человек
всё чертил
и болела душа, и страдала
ничего он не знал
ни о сыне своём и жене
а с собой при аресте
успел он схватить
лишь один чемоданчик
где лежали
одни распашонки и фото родных
но вот вздрогнул железом
вагон окаянный
и рисующий палец
воткнулся
в стекольный разлом
кровь заткнул он тряпьем
как попало
оторвав от несвежей рубашки
своей
15
день проходит
другой –
он с нарывом
лежит в лихорадке
на четвертый –
в вагон вдруг вошла медсестра
и сказала:
сейчас мы залечим ваш палец
и достав свой журнал
лишь спросила его, как зовут
всё как нужно
она аккуратно вписала
но потом вдруг спросила
странно взглянув:
а вот женщина в первом вагоне
что с ребенком, увы, умирающим
кстати
а фамилии ваши так схожи –
уж не ваша ли это
жена?
16
так и встретились
снова они
в своем горе, в одном эшелоне
знать судьбу их ОН им
для чего-то хранил
пусть в сибирь
пусть в тайгу
были властью
как звери гонимы –
освященная
Господом встреча
и в любви
разделённых насильно
всё равно состоялась
как бы «ветер»
всевластный и злой
у любви не сдирал
паруса
|
| |
| |
| sINNA | Дата: Пятница, 20.04.2012, 21:00 | Сообщение # 67 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| "Эшелон" Стефа Садовникова написан своеобразно...
Очень и, может быть, даже слишком правдиво, - описаны события тех горьких лет. Конечно, тяжело читать это произведение. И эта тяжесть оседает в наших душах. Потому что мы - поколение ещё помнящее и понимающее страдания и боль , пережитые нашими близкими людьми . Страдания и боль, задевшие и нас рикошетом..
Я думаю, что в истории каждой семьи имеется свой "эшелон" ...
Спасибо, Стэф!
Сообщение отредактировал sINNA - Пятница, 20.04.2012, 22:04 |
| |
| |
| sINNA | Дата: Четверг, 26.04.2012, 16:46 | Сообщение # 68 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| ТА ЕЩЁ ЖИЗНЬ……
Где-то в конце 80-х в нашем городе в кинотеатре имени Котовского раз в неделю стали показывать так называемые «элитные» фильмы. Видимо, какой-то чиновник из отдела культуры, решил проявить инициативу и приобщить народ к прекрасному. Кампания называлась то ли «Повторный показ», то ли « Фильмы, завоевавшие премию «Оскар» . Что-то в этом роде.
Ранее все эти фильмы у нас вообще не демонстрировались.
Итак, целую неделю многие, неравнодушные к кино бельчане, предвкушали очередной, нашумевший в своё время фильм, который бурно обсуждался в журналах и на телевидении..
Забегая вперёд, хочу сказать, что эта радость продлилась недолго. Увидели мы всего-то фильма четыре, от силы - пять. Видимо, т а м, н а в е р х у решили, что с нас достаточно - приобщились. А может быть, на то была другая причина, но кампания вскоре свернулась.
В тот день, о котором пойдёт речь, ожидался фильм « Кабаре».
О, « Кабаре»! О, Лайза Минелли! Я так хотела посмотреть этот фильм! Подружка, уже видевшая его где-то, прожужжала мне все уши, восторженно отзываясь о нём. Да я и сама в «Советском экране» многое почерпнула…
Я сделала всё возможное, чтобы посмотреть этот фильм. Навела дома идеальный порядок, уговорила мужа остаться с детьми, отпросилась с работы…
И вот, с приятельницей, умной, интеллигентной дамой мы отправились в кино…
Какой же это был фильм! Сильный. Переворачивающий душу. Какая музыка!
Я была потрясена историей, увиденной на экране, трагедией главных героев, их поступками… Я пыталась вобрать в себя всё, до мельчайших подробностей… А Лайза Минелли! Её глаза!.. Её игра!.. Я была ею очарована!
Выйдя из кинотеатра, по дороге к троллейбусной остановке, мы с приятельницей обсуждали фильм. Мы восторгались и спорили, даже останавливались, чтобы убедительней доказать друг другу правильность своей версии увиденного.
В троллейбусе обсуждение фильма и споры о нём продолжались… Но в чём мы с ней были совершенно единодушны - так это в том, что фильм великолепный и как здорово, что мы его посмотрели!
Мы вышли из троллейбуса вместе. На остановку раньше. Во-первых, хотелось ещё поговорить о фильме, а во-вторых, прямо у остановки стоял продовольственный магазин, который был ещё открыт. Заодно мы решили зайти посмотреть - а вдруг на что-нибудь попадём.
С продуктами в то время в магазинах было плоховато. Но иногда, неожиданно, что-то из них могло появиться в продаже. Но также неожиданно исчезнуть. И если ты вдруг оказывался в магазине в том коротком промежутке времени, когда « выбрасывали» любой долгожданный дефицит - значит можно было считать, что с тобой произошло чудо.
В дальнем углу магазина царило некоторое оживление. Мы направились туда.
И вдруг -о чудо! - Вот оно, чудо! Продавали м я с о!
Мы переглянулись и, потеряв дар речи, молча придвинулись к прилавку.
Когда подошла моя очередь, выяснилось, что у меня нет с собой ни сумки, ни какой-нибудь завалящей газеты, в которую можно было бы завернуть мясо. У продавщицы бумаги не было…
Но разве из-за такой мелочи я могла отказаться от своего счастья!
Продавщица сжалившись, положила мне на ладонь маленький листик бумаги, - как из блокнота - а может, и из блокнота - и шмякнула сверху вожделенный кусок мяса…
Наскоро попрощавшись, мы пошли по домам. С добычей.
Не буду рассказывать, как удивлённо, а может, и с завистью, смотрели на меня и мясо в моей руке, встречающиеся по дороге люди. Как счастье переполняло меня! Душа моя пела!..
Дверь открыл муж. Увидев моё сияющее лицо, он спросил: - Ну, как фильм? Как Лайза Минелли? Понравилось?
- Какой фильм?! - вскричала я - Какая Лайза Минелли ?!! Ты только посмотри, ЧТО я принесла!..
Недавно вспомнив вдруг эту историю, я решила - через столько лет! - вновь посмотреть фильм
«Кабаре»…
Ах, какой всё-таки фильм!!.. Какая Лайза Минелли!...
Неужели действительно, в то время так сильно хотелось есть?..
Сообщение отредактировал sINNA - Четверг, 26.04.2012, 16:56 |
| |
| |
| papyura | Дата: Четверг, 26.04.2012, 20:25 | Сообщение # 69 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
| прекрасный рассказ! и концовка неожиданна и грустный юмор нашего быта тех ещё времён...
действительно "та ещё жизнь".
спасибо, Инна!
|
| |
| |
| sINNA | Дата: Четверг, 26.04.2012, 20:30 | Сообщение # 70 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| И Вам большое спасибо за добрые слова, Юра.
Сообщение отредактировал sINNA - Четверг, 26.04.2012, 21:45 |
| |
| |
| papyura | Дата: Вторник, 01.05.2012, 10:53 | Сообщение # 71 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
| Серебряная ложечка
Что вам сказать, в Бельцах не было более популярного человека, чем Лазарь Моисеевич. Зимой и летом всё или почти всё взрослое население городка спешило в ту точку, где пересекались Пушкинская и Ленинградская. Именно на этом перекрестке стояла ничем не приметная палатка № 29.
У каждого была своя причина заявиться сюда. Одних мучила жажда, других любовь, третьи просто хотели поздороваться с Лазарем Моисеевичем, озариться его улыбкой и перекинуться парой слов.
Всё-таки он был мудрым человеком и для каждого находил доброе слово. А советов в его голове было больше, чем у Ротшильда денег.
И всё же главное, ради чего спешили сюда люди, – это напиток, приготовленный по его рецепту. У каждого времени свои вкусы и свои запахи. Теперь бы тот напиток назвали коктейль. Никто, правда, не знал, из чего состоит этот волшебный продукт. Мастер умел хранить тайну.
Но знатоки поговаривали, что там непременно присутствует не меньше полстакана хорошего вина, конечно, красного. Наверно, добавлял и пару ложечек сладкого лимонного или вишневого сиропа. Не обошлось и без настоя какой-то травы. Знатоки на этом не останавливались, и каждый на свое разумение или догадку добавлял еще какие-то примеси. Но напиток, надо сказать, был распрекрасный. Люди из интеллигенции называли его напитком богов, а кто попроще – «шприцем».
Скажу больше, считалось за счастье, если жених перед хупой умудрялся в заветной палатке выпить на ночь этот «шприц». Говорят, невеста была в восторге и много лет спустя вспоминала божественную ночь.
Где правда, где выдумка, теперь уже никто не знает. Но как счастлив был Лазарь Моисеевич, когда в полдень или под вечер к его палатке стекался рабочий люд, молодые дамы в открытых сарафанах, пенсионеры. Перед каждым он расплывался в улыбке. А те в ожидании прохладительного напитка зачарованно следили за его быстрыми руками. Особенно завораживал момент, когда он из белоснежного футлярчика вытаскивал заветную серебряную ложечку, описывал невероятную дугу и с нежностью опускал в стакан с живительной влагой. А рядом цвела персидская сирень, и аромат ее смешивался с запахом янтарного стакана. Лазарь Моисеевич считал себя самым счастливым человеком на свете.
Его любили. К нему тянулись и, опрокинув заветный эликсир свежести, бодрости и здоровья, с благодарностью покидали палатку № 29...
А он, волшебник и жонглер, знал, что завтра они снова придут. И мысль, что без него, без его трудов не может жить местечко, наполняла его радостью и гордостью. Он нужен людям. А что может быть выше этого?
Лазаря Моисеевича я знал с детства. Меня к нему приводили мой отец и его друг Залман. Пока они наслаждались жароутоляющим «шприцем», он совал мне крохотный кулечек с заветными подушечками. Нет, вы не ели таких подушечек и не знаете, не могли знать, как радовалось сердечко пацана, получившего сладкие-пресладкие камушки внутри с повидлом, а сверху с искристым сахаром.
Боже, сколько лет прошло с тех пор! Я давным-давно живу со своей семьей в Израиле. Скоро мои внуки будут такими, каким я впервые пришел в палатку и кудесник Лазарь вручил мне пакетик со сладостями, а я завороженно следил (ел подушечки и следил), что он вытворял со своей серебряной ложечкой, и слышал, как она позвякивала в стакане.
И вдруг эта неожиданная встреча с ним на свадебном торжестве на Земле Обетованной! Конечно, старик меня не узнал. А я, захлебываясь, рассказывал ему, как впервые с отцом и его другом Залманом пришел к нему в палатку. Он был в восторге от моего рассказа.
– Это правда? Неужели помните? А я думал, что все забыли меня.
– Лазарь Моисеевич, приготовьте мне, пожалуйста, стакан «шприца», – попросил я его.
Он встал, выпрямился, поправил галстук, и на его лице засияла улыбка. На мгновенье он стал прежним Лазарем, каким я помнил его по Бельцам. Взял со стола рюмку, налил в нее немного колы, сухого вина, газированной содовой воды.
– Рива, где моя ложечка? – обратился он к жене.
– Лазарь, она же у нас дома в серванте, ты что, забыл?
Тогда, взяв со стола вилку, он быстро размешал содержимое и, как в былые годы, молниеносно преподнес мне рюмку «шприца».
– Тринк гезынтэ рэйт и лоз дэр войл бакимэн (пей на здоровье и чтобы тебе было в пользу), – сказал он, улыбаясь.
Я пил приготовленный моим старым знакомым коктейль, но почему-то не испытывал прежних ощущений. Что-то не сработало. Или коктейль был не тот, или я изменился за прожитые годы?
А может, потому, что у Лазаря Моисеевича не оказалось под рукой той серебряной ложечки из моего детства?..
Мендель Вейцман
|
| |
| |
| sINNA | Дата: Среда, 02.05.2012, 20:53 | Сообщение # 72 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| И ТАК БЫВАЕТ....
А ещё и так бывает: только-только расслабишься, осмотришься кругом - вроде не так уж и плохо… Начнёшь понемногу радоваться жизни. Вдыхать полной грудью..
И вдруг. Тихий такой, поначалу ненавязчивый - стук. Прислушиваешься: - Что это?
А стук всё громче. И перерастает в какое-то противное бряцанье… - Что же это?!
- Это я - раздаётся глухой голос - помнишь ?..
- Ах! Да, да! Как же это я… Разве такое забывается…
Это же скелет. В шкафу.
Или в душе...
Сообщение отредактировал sINNA - Пятница, 04.05.2012, 12:11 |
| |
| |
| papyura | Дата: Четверг, 03.05.2012, 08:46 | Сообщение # 73 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
| скелет в шкафу... чисто по-англицки.
а вот в душе... оригинально, Инна!
Да, многое "поиногдам" вспоминается из прошлого, что сидит в памяти или душе...(кто его знает)
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Воскресенье, 06.05.2012, 09:59 | Сообщение # 74 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Online
| из давних воспоминаний, автора коего уже нет с нами...
И я, и дочка –- мы выросли в небольшом городке Бельцы в Бессарабии. Мать вывезла меня еще маленькую в местечко Чинишеуцы в 1940 году, когда Бессарабию от Румынии отобрали и присоединили к России по какому-то там соглашению, о чем я тогда, конечно, не знала и не подозревала. Но не в этом дело...
В 1944, как только Бессарабию освободили, мы туда вернулись из эвакуации.
Но теперь уже в городок Бельцы, тоже на севере Бессарабии.
Бельцы -- небольшой еврейский городок, о котором поют песню сестры Бэрри – «Майн штэйталэ Бэлц» - так звучит его название на румынском и идиш.
Население трехязычное: домашние языки – русский и идиш, официальный – при румынах – румынский...
Потом война, эвакуация, а в 44-м обратно. Школа русская, а молдавский как второй иностранный в школе, в жизни он требовался только на базаре.
Это все присказка, а сказка впереди.
Одноэтажный дом, в котором мы жили, окнами выходил на центральную улицу, которая, как вы сами можете догадаться, называлась улицей Ленина. Двор – каре из таких же бывших частных домов.
Соседи по коридору – мадам Векслер (бабушка) и мадам Нейман с детьми Борей и Ритой. Во дворе – мадам Лесник, мадам Барышник, мадам… (забыла), аааа! Мадам Богомольник! И их дочка, Адэла и их зять Фима, рыжий такой (жили особняком, в глубине двора). Глава семьи Богомольник был известный дамский портной, шил пальто всему бельцкому бомонду.
-- Кто вам шил пальто? Богомольник? – спрашивала какая-нибудь дама свою знакомую. Это был комплимент, который означал, что пальто сшито очень хорошо.
А напротив -- просто Бетя Львовна и Броня – эти не мадам, потому что они были приезжие, «советские» и их называть «мадам» не полагалось. Они считались евреями второго сорта, так как были заражены вирусом советскости, скандалили между собой, а сын и внук -- Ника -- мог оборвать чужое дерево с абрикосами или просунуть палку в дырку сарая и перебить все баночки, припасенные для «закруток».
Этого Нику они били, а в еврейских семьях бить детей совершенно неприемлемо... они как-то умеют воспитывать детей без наказаний и битья, и дети у них раскованные, свободомыслящие, с чувством юмора, родителей любят и почитают. Может, им и делают внушения и выговоры – да наверняка! — но так, чтобы посторонние не слышали: нельзя унижать детей.
В еврейских семьях мужчина – молчаливый кормилец, добытчик, к нему со всем почтением, но всем остальным заправляют женщины и всякими пустяками его не отягощают. Он молчалив, но слово его весомо и обжалованию не подлежит. И вот посему во всех эпизодах у меня действующие лица в основном женщины.
Одно из моих окон выходит на центральную улицу. Я еще сплю или только просыпаюсь -- стук в окно. Не отвечаю, неохота вставать.
– Изольдочка, открой, я знаю, ты дома… Я странный сон видела, хочу тебе рассказать.. .(Молчу).
– Индюка видела, к чему бы это? Придется открыть, так как индюк по ее мнению – это к сердитому мужчине. Это моя приятельница Лиза Сирота, учительница и детская поэтесса, у нее вышло уже два сборника детских стихов в молдавском издательстве. Украинка, женщина приветливая, ласковая и незлобивая. Иногда звонит мне:
-- Какое определение мне придумать к слову паутины? Вот лето, жара и паутинки среди деревьев лица касаются… каких паутин?
-- Шершавых, - говорю, чтобы отвязаться.
-- Ой, верно! Здорово! Именно шершавых! Вешает трубку.
А теперь вот индюк приснился, надо толковать. Открываю.
Под моим окном м-м Барышник караулит молдаванок, которые идут на рынок продавать «курей» и уток. Они несут их за ноги связками вниз головой, крылья растопыренно висят, птицы в каталепсии.
-- Кыт дай? (сколько тебе дать) – спрашивает их м-м Барышник и тянет утку к себе.
-- Чинч (пять)! – отвечает та, отнимая утку. Утка: крррряяя!.
-- Доу (два)! -- Утка оглушительно крякает.
-- Патру! (4) -- отвечает хозяйка и тянет утку к себе. Кррряяя! орет утка.
-- Доу ши жумэтате! (2 с половиной)! Кррряяя!
Сходятся на трех, но я уже не сплю.
Перед Песах старая м-м Векслер-бабушка стучалась ко мне и через дверь спрашивала с неподражаемым акцентом:
- Зельда, вам мацу заказывать? И получала утвердительный ответ.
Потом стучалась м-м Лесник: - Изольда, там живые карпы, вам брать? – Да их чистить не люблю, - отвечала я…-- Ну, я вам почищу... – Тогда брать! – с готовностью соглашалась я.
Я – сова. Встаю поздно, и когда выбираюсь, м-м Векслер, окна которой выходят на солнечную сторону (+35* в тени), стонет:
-- Ой, вэйз мир, такая жара… Ну, где ваш байковый халат?
- Совсем не жарко, - отвечаю я.
- Эта ночь нашли двое замерзших…-- иронизирует соседка.
- А в Израиле еще жарче, - говорю, - вы бы поехали в Израиль?
- Поехала?! Я поползла бы по шпалам! – отвечает м-м Векслер (на дворе 1965 год).
-- Бабушка! – раздается из их квартиры голос Бори. - Рита уже час надевает чУлки!
-- Рита! – кричит не открывая дверь бабушка. - Такая старая девка не может надеть чУлки!
-- Бабушка, Боря кладет мне на голову селедку! – отвечает из-за двери детский голос.
-- Боря! -- кричит бабушка. -- Перестань класть Рите на голову селедку! Ой, вэйз мир, вэйз мир, эти дети сведут меня с ума! Чтоб я уже была там, где ваш дедушка… -- Боооря! Перестань купаться в моей кровИ !!!
Но это все так, без злости, нормальный мирный разговор с беззлобно балующимися детьми, с которыми живут исключительно мирно. Она даже не заглядывает в квартиру – знает, что ничего страшного там не происходит и не произойдет.
-- Вы слышали? – спрашивает меня соседка. – Утром Броня скандалила с мужем (это советские), и Бетя Львовна (теща) что-то кричала на зятя… и она разбила стекло в двери и махала рукой и кричала, что ее убивают...
-- Нет, не слышала, – отвечаю я.
-- Ой, Гот.. – вздыхает соседка.
У местных такого не бывает.
-- Соня, вин гейст? – доноситя со двора.
-- Эээ, иду искать мэциес...
Во дворе жили три кота: Солдат, Васька и Лизка, который вначале считался кошкой, а впоследствии оказался котом. Имя так и осталось. А у меня был рыженький Ицик.
Иногда я выливала перед нашим входом во дворе на асфальт валерьянки, и все дворовые коты лизали ее и потом валялись, потирая спины об облизанное место. Шатались, дрались. Пели песни, словом, вели себя как заправские пьянчуги. Кроме Ицика. Он сидел чуть поодаль и с презрением смотрел на этих плебеев. М-м Векслер однажды не вытерпела:
-- А почему вы назвали своего кота Ицик?
-- А он же непьющий, - ответила я, и подозрения о моем антисемитизме у м-м Векслер отпали.
Я работаю в школе, наш химик -- мой хороший приятель, Александр Миронович Перкис, лысоватый такой, и вдруг замечаем, что как-то лысина стала меньше.
-- Саш, - спрашиваю его, - что ты делаешь, у тебя волосы стали погуще?
-- Есть такое средство, - на полном серьезе отвечает он, - «цыгинэ бэбкес» (козьи орешки, или козьи говёшки, но это я узнала позже). -- Пойдешь не в аптеку, а в магазин медицинских товаров, что на Ленинградской, там и спроси… Ну, я и спросила…
-- Кто вам сказал?
-- Александр Миронович, говорю…
-- А-а-а! Гейт аран руз…
Сашка был очень доволен.
-- А гейт аран руз, - спрашиваю у него на другой день, - это что такое?
-- А это, - говорит, - значит «приходите завтра». И хохочет, гад…
Позже, когда он приехал к нам в гости в Ленинград, он как-то между прочим сказал, что он – прямой потомок царя Соломона.
Я опешила.
-- Откуда ты знаешь?
-- По фамилии, - спокойно ответил он... Но объяснить ничего не захотел.Не знаю - правда или иносказательно, или пошутил. Кто его знает... Все может быть -- ему виднее.
А вот мы своих предков, кроме деда да бабки, и не знаем...
ПО ГЛАВНОЙ УЛИЦЕ С ОРКЕСТРОМ проходила раньше похоронная процессия -- и дальше, дальше, с Шопеном…
Религиозно-национальные похороны, видимо, не разрешались, никогда я не видела черного покрывала с Моген Довид, перемена декораций совершалась уже там, на еврейском кладбище, а пока что по ул. Ленина нельзя было определить национальность усопшего.
М-м Векслер первая подходила к воротам и спрашивала у участника медленно идущей процессии, кого хоронят. Если кого-нибудь из еврейской семьи – все соседи долго выясняли, кем и кому приходится усопший, пусть ему земля будет пухом, хороший человек был, и медленно печально расходились по своим кухням, сокрушенно покачивая головами и скорбно вздыхая.
На церемонию похорон не-еврея - гоя реагировали короче: тут же возвращались в свои кухни чистить рыбу и начинять шейку. Это был другой мир, который их не касался.
– Что ты помнишь из эпизодов про бельцких обывателей, вообще про Бельцы? Напомни…
– подумать надо...
Ээээ... Да так, вообще-то ничего конкретного. Ну, Александр Семенович Мейлихзон - этого ты и сама помнишь... Его можно доооолго описывать... Как-то я сказала при нем что-то про А.К. Толстого, он и загремел: "Бунт в Ватикане!" (зачел полстиха) - и трубно захохотал, потом зачел "Казаки и поляки..." из «Истории государства Российского» и тоже хохотал... Любую оперу мог "напеть", языков кучу знал - несомненно знал и иврит, и в ешиве учился. Но не рассказывал. Время было не то.
Про него отдельно писать нужно. Гекзаметром… Чего только стоило, когда он что-то вспоминал из своей разнообразной жизни, и вдруг вмешивалась его жена, его дорогая Сонечка:
- Ася, ну что ты. Это же было еще до Первой мировой!
Мы просто столбенели от этого.
И очень я довольна, что успела принести ему почитать только что вышедшего тогда «Мастера и Маргариту» и приволокла магнитофон с бобиной Jesus Christ Superstar. Он оценил и то и другое вполне!
Вообще это был человек того же типа, что Тимофеев-Ресовский. Зубр. Учился он в Ясском университете, и на каком-то курсе был один! Один студент был, и ему читали лекции по полной программе…
Только советская власть ему хода не дала: чуждый элемент, 5 графа, сиди и не высовывайся. Правда, Сонечка его считала, что не советская власть, а преферанс…
А еще вот что помню: Яков Наумыч, историк, как же фамилия, еще сын у него был, дочка красавица-умница (Чара, ааааа! Ну как же, Линденбойм!) - кажется жена у него была какая-то его родственница... Агаа.....! Значит что? Значит, они были правоверные все! Иначе зачем на родственнице жениться? Значит, они хупу делали?
А они все ее делали! Мы ничего не знали! И песни пели промеж себя, аф дем припечек. Фрейлехс. Без нас... Параллельной жизнью. Имена у всех были еврейские (это я знала). Только не надо злобиться - вот мол какие обособленные. Ну и что? почему они обязаны пускать кого-то в свой еврейский мир?..
Плохого они нам не делали, это точно. А что хотели жить там, внутри, со своей Торой, ребе, хахамом и шойхетом - это их дело... Ведь надо признать, что были у них основания для эээ ...мягко говоря неудовольствия на гоев (коммуняк). И преследовали за справление религиозных ритуалов тоже огого.
А я насколько равнодушна к православным ритуалам (а официальное сексотское и зажратое Православие так просто терпеть не могу!), настолько уважаю еврейско-иудейские ритуалы и заповеди как УНИКАЛЬНОЕ (и как оказалось = действенное) средство сохранения нации в суперэкстремальных условиях в течение двух ТЫСЯЧ лет!
Так вернемся к бельцким аидам. Вот хотя б тот же Яков Наумович Линденбойм. Он был узником какого-то Бухенвальда или Аушвица. Точно не знаю. Человек такое прошел!... Его просто сжечь не успели - печи были перегружены.
И что? Может быть, ему платили пенсию повышенную и пр.? Щас. Спасибо, что не сослали...
Бабушка мне рассказывала, что он раз за разом подавал в партию (веяние времени или завучем хотел стать... это для Гоголя ситуация, да...) - и его каждый раз не принимали, говоря: а почему ты, еврей, выжил в лагере? Подозрительно!…
Подозрительно... (Хотя если уж подозрительно, то как раз и то, что не сослали наши...) Он должен был быть молодым тогда, в лагере. он, мне кажется, моложе бабушки был – сын - был мой ровесник, а Чара всего на лет 5-7 старше меня.
Меня это тогда ужасно травмировало. Жалко было Яшку Наумыча.
А говорила это на собраниях Зинаида. Директриса-змея. Помнишь ее? Бабушку третировала всяко. У нее еще сестра была, Саша-портниха, не злобная, тихая библиотекарша. Фамилию ихнюю не припомню, а отчество у них - Анфимьяновны, редкое.
– Фамилия Дитятины, а муж у Зинаиды был Маслов, наш физкультурник. Он Зинаиду бил.
Бабушка еще дома насмешливо рассуждала :
– Не понимаю, как это может быть, чтобы беспартийный бил члена партии?
- Они хоть и не еврейки, но напишу: Рассказывала ли, не помню. Дело было лет уже 7 назад, мистика: гуляли мы по Одессе, и нашли букет тюльпанов, новый свежий букет. Мы его и взяли. А оказалось, что там четное число цветов, и было это в поминальное воскресенье (когда водку на кладбище жрут). Ну, то есть покойнику кто-то нес да не донес. А покойничье брать нельзя, ну да я же материалистка-атеистка несгибаемая, как рэльс.
И что ты думаешь, в тот же день являются ко мне две мойры с того света, страшнющие, древние, сморщенные - пером не описать... Кто? Та Саша Анфимьяновна и Ольга Гончарова (вот фамилия досталась карге!) - пришли бабушку помянуть!
Елы, грубо говоря, палы, я просто осатанела от них, а главное еле отбилась: немедленно хотели идти на кладбище! Сидели три часа, рассказывали мне какие-то мумийные сушеные "новости"... Одно мне понравилось: про Зинаиду, что у нее сенилия, ни черта не соображает совсем. Саша (бедная!) слезилась: ну за что ей такое, ведь такая была святая, никому зла не сделала, ни-ко-му...
Я смолчала про плакавшую от ее придирок бабушку, не стала напоминать альбом, который завела Зинаида в школе, и ей туда учителя должны были эклоги и оды писать: "Вы - эталон!"
Это Яшка Наумыч написал про эталон, но бдительность ее все равно не победил, кажется... Гоголь - нет, Гоголь не осилит... как выживал еврей.
Есть специальная молитва такая - Коль Нидрей, "Все обеты" - в Йом Кипур снимаются с еврея все обеты, данные по принуждению и для спасения жизни...
А потом, когда эти эринии ушли, и я на голову себе холодной воды полила, я поняла: это же тот покойник, сквалыга, чьи цветы, нажаловался ТАМ бабушке... И она наслала мне гарпий этих... Вот и не верь. До сих пор, как вспомню их, оторопь берет, до чего жуткие старухи...
Помню старинную кирпичную школу, где директорствовала Зинаида в пору своего расцвета. Здание осталось от румынской гимназии – мраморные полы с черной полосой посередине, высокие окна, чистота и чинность. Во время урока – тишина мертвая… Директрисы все боялись до судорог. Школа была образцово-показушная, передовая, а это значило, что там терроризировали учеников ношением формы и оголтело бросались на все модные пэдагогические веяния и методы. Которые очень скоро, конечно, оказывались пшиком. В те поры, как я училась в начальных классах, помню два сумасшествия – «комментированное письмо» (ученик пишет упражнение и читает его вслух, всего делов-то!), и увлечение «стендами». В коридорах стояли огромные стеклянные такие витрины, а в них пылилось «творчество» учеников – поделки, вышивки, рисунки.
Атмосфера в школе была почти гимназическая – банты только черные, на праздник – белые, никаких кофточек поверх форменного платья (а в мраморном здании было жутко холодно! Поэтому бабушка всовывала мне шерстяную кофту под платье, и она немилосердно кололась). Помню, как старшеклассница явилась в школу завитая и ее волокли под кран – мыть голову, смывать разврат! И бесконечные сборы, линейки навытяжку… Внести знамя! Трамтрамтрамтрррррррррррррам – барабаны, тутудутУУУУУУУ – горны (чтоб им!…) и несут навытяжку, вскидывая ноги, как фашисты на параде, знамя – роскошное, тяжелое, бархатное, с кистями. Как знамя полка.
После 4 класса меня перевели в 6-ю школу, не показушную и не образцовую. Господи, как я вздохнула, как полюбила ее! Школа-то была хорошая – учили хорошо. Я до сих пор терроризирую своих детей тем, что помню, что мы учили в каком классе! Что говорить, если в моем выпуске с золотой медалью вышло 7 (семь) учеников! А вот упоения общественной работой не было - отбывали собрания «для галочки» и все тут. Никаких методов, никаких стендов..
В связи с этим я всегда удивляюсь вот чему. Советская школа постоянно была в горячке от каких-то идей, от каких-то педагогов-самородков – одни писали книги о проникновении в детскую душу, другие изобретали чудернацкие приемы… А выходили оттуда в массе в общем-то невежды. И историю мы как следует не знаем, и языки – совсем никак. Ну разве что математику-физику еще туда-сюда... А вот как почитать про царские гимназии – хоть Кассиля, хоть Чуковского, хоть Паустовского, да много кого! – учителя гимназий все какие-то уроды да монстры. Никаких приемов, чуть что – единица! Вон из класса! И сплошная зубрежка. Никакой методики-педагогики. А выходили оттуда блестяще образованные люди: и гвельфа с гибеллином не спутают, и латынь-греческий знают, не говоря уж о 3-4 современных языках… Вот почему ж такое, а?
Да, так про евреев. Ну, про Векслер и Розу ты и сама помнишь. Мадам Лесник (толстая) и мадам Барышник (худая). У мадам Барышник еще бабка была жива -- её мать, или кто, но древняя и сушеная, как лист. Летом Барышник ее выводила, сажала в кресло возле дома во дворе. Старушка сидела в кресле молча, но, кажется, соображала. Что-то в этом было трогательное, вечное...
Мадам Барышник заботилась, разговаривала с ней. На идиш говорили. Жалко, сочный такой был язык.
Нет, не помню я ничего. Напишешь мумуар - пришли почитать.
- Когда мы впервые привезли катушку (магнитофоны тогда были катушечные) с песнями сестер Бэрри, позвали слушать всех соседей. Они слушали все молча, но с таким чувством.. Когда катушка закончилась, м-м Лесник сказала:
-- Если бы я вас не стеснялась, я бы плакала...
Изольда Фомина (1932-2006)
|
| |
| |
| дядяБоря | Дата: Вторник, 08.05.2012, 10:50 | Сообщение # 75 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 415
Статус: Offline
| Писатель Вадим ЧИРКОВ из Кишинёва живёт в Нью-Йорке и сочиняет «Рассказы дяди Миши, старого одессита»...
предлагаю один из них:
Леня З. по своей природе философ, а по возрасту – мудрец; но живет он не в древней Греции, где философов ценили и кормили (а порой и поили цикутой), а в нынешней Америке и зарабатывает на хлеб таксистом.
Философское отношение к миру он сохранил и на сиденье такси... да и вид у него – философа: лысая, сократовского размера голова, прищур мудреца, скептика и острослова, сатировы усишки и бородка, сократовский живот, выросший от 12-часовой неподвижности в сутки. Клиенты, глянув на него, сразу чувствуют к шоферу особого рода расположение: скажешь, мол, ему что-то, он ответит – и наверняка не банально. Иные и пытаются поговорить. Но движение в Лос-Анджелесе такое, что никакую тему не разовьешь, до глубин ее добраться не успеешь, только и остается на «беседу» – пробки да растопыри-прохожие, что машут руками на водителя чуть ли не из-под колес машины и пытаются после до конца высказать своё о нём мнение. Порой, впрочем, от клиента услышится хорошее слово, требующее продолжения, но оно остается в памяти лишь до следующего пассажира и до следующего растопыри.
Лене З. собеседника бы… Дома, за рюмкой коньяка… кого-то из старых друзей, проверенных на уме и юморе, и не одного, а двух-трех, чтобы было кому оценить удачно сработанное словцо. Но все они разлетелись по миру – кто в Австралии, кто в Израиле, кто в Канаде...
Я здесь приведу примеры его философической сатиры – тогда и портрет будет полнее.
Как-то, еще в Кишиневе, мы сидели с Лёнькой З. и как раз потягивали коньячок. И я, добрея и добрея, подбросил в разговор расслабленную фразу, что хотел бы так и умереть – с рюмкой коньяка в руке... а не с ложкой валокордина.
– Вадик, – ответил мне Лёнька, – ты же писатель, скажи красиво: «Лучше умереть с рюмкой коньяка в руке, чем с клизмой в заднице!»
Однажды, там же еще, в Кишиневе, у меня случился удачный год – я заработал кучу денег. Посчитал – дело было в декабре – и сам удивился. Годовая зарплата в газете + по двум моим (документальным) сценариям сняли фильмы (а киностудия платит хорошо) + вышла книжка + подработал в других газетах + еще где-то – куча, куча денег! И в нашей компании, где были Лёнька и его жена, я расхвастался – что я-де нынче Крез, граф Монте-Кристо, и вообще, никто мне и в подметки не годится.
Лёнька – уже лысоват, глаза с прищуром, усишки, бородёнка, хмык-хмык – сатир... спросил, сколько же я огрёб бабла.
Я, всё еще будучи в плену несметного лавья, свалившегося на меня, горделиво назвал сумму.
Лёнька еще больше сощурился.
– Такие деньги, Вадик, – сказал он, и вся компания навострила уши, – приличные люди зарабатывают до обеда...
Там же, в Кишинёве, мы встретились как-то на улице, и Лёня, глянув на меня, объявил:
– Ты сегодня похож на графа Монте-Кристо.
– Как это? – озадачился я.
– На графа Монте-Кристо. Но до того, как он нашёл клад.
В Лос-Анджелесе, где мы с женой гостили, нам с Лёней повезло: у него вечером сломалась машина. Он оставил ее в мастерской, машину обещали привезти к нему домой к полудню. Мы сидим после завтрака в креслах у голубого бассейна и перебрасываемся недлинными фразами. Жена Лёни, Тамара, время от времени появляется в проёме дверей веранды, но, увидев мужскую беседу, не заканчивает какого-то жеста, обречённо машет рукой и исчезает. Вот снова возникла, открыла было рот… отмашка... исчезла...
– У каждого фараона, – замечает Лёня, чуть скосив глаза к веранде, – должен быть свой Иосиф, а у каждого Иосифа – своя Асенефа, в смысле жена. Она-то и будет объяснять Иосифу каждый вечер, что он на самом деле собой представляет...
Но то, что я рассказал о Лёне, к сюжету, который я собираюсь сообщить, имеет непрямое отношение. Просто я хотел, чтобы читатель представлял того, о ком идёт речь.
Семья З. – он, жена и две дочери – приехала в Лос-Анджелес из Кишинёва. У них были кое-какие деньги, они купили дом, в рассрочку, разумеется. За дом нужно было расплачиваться, и Лёня сел за баранку такси – так поступают многие наши эмигранты. Через некоторое время было куплено еще одно такси, был нанят шофёр, driver... Потом второе, третье – начался бизнес. Четвёртое... Но Лёня так и оставался за баранкой желтой машины: первое – живые деньги, второе – занятость. Было и третье, но о третьем чуть после.
12 часов в машине. Where are we going? «Куда едем?» – «Туда-то». Вперёд – влево – вправо – красный свет. Вперед – влево – вправо – желтый свет...
В конце концов – домой. Дома обед: стакан красного вина, борщ, второе, каждый раз другое – жена была изрядной кулинаркой. И – спать. Проснулся – завтрак или ланч – и за баранку. «Куда едем?» – «Туда-то». Вперед!..
Что тут можно сказать? It’s America! Уж если она запряжёт...
В отпуске (жена – культуртрегер): Лондон, Париж, Мадрид, Рим, Венеция – на каждый город 2–3 дня. Бег трусцой: Биг-Бен, адмирал Нельсон, Мона Лиза, музей Прадо, Гойя, гондолы, площадь святого Марка, голуби, Рафаэль, Микеланджело, а вон то, а вон то, а вон то... Задерживаться у Микеланджело некогда, фотоаппарат – щелк-щелк-щелк-щелк – дома рассмотрим. Таково большинство наших туристов – успеть за остаток жизни увидеть то, чего им видеть не позволяли.
Наши друзья заехали к нам, в Нью-Йорк. Мы с Лёней сидели, оставив тараторящих гостей, в моей комнате.
– Знаешь, – пожаловался он, – устал смертельно. Наверно, и умру за баранкой...
Теперь – приближаюсь к сюжету – о жене. Молдаванка, cельского происхождения, фармацевт, заведующая аптекой, высокого ранга профсоюзный деятель, оч-ч-чень энергичная женщина. Там и Здесь.
Здесь: бизнесмен («таксопарк», ведение счетов – ее затея и забота), хлопотливая, той же энергии, хозяйка, культуртрегер. Еще важно – любитель зелени (сказывается детство, проведенное в саду и в огороде). На заднем дворе размножила сад, а вокруг бассейна завела множество кадок с... там и громадный куст агавы, вокруг которого я бродил, представляя, какую бы бутылку текилы можно было произвести из одного только вот этого толстого полутораметровой длины листа; 50-килограммовый куст алоэ, за который любая аптека отвесила бы полной мерой долларов; другие, другие, другие кадки – с кактусами, шмактусами и бряктусами. Которые, нужно тут сказать, требуют ежедневного ухода – втыкания подпорок, обрезания желтеющих веток, поливки, опрыскивания, подкормки удобрениями, обирания вредителей и т. д.
Зелень – перед домом, зелень – на веранде. Хозяйка оранжереи как-то сказала, что на ее попечении что-то около 170 зеленых plants, она время от времени сбивается на английский, который, разумеется, освоила....
А Лёня то крутил баранку, разъезжая по громадному Лос-Анджелесу, то дремал в удобном кресле водителя – востребован он был не так часто, как хотелось бы. Просыпался, брался за сэлфон, звонил кому-то – рассказывал вдруг вспомнившийся анекдот, спрашивал, нет ли нового. Ему бы собеседника-годка под рюмку-другую коньяка – да где ж его взять... Да и где наскрести хотя бы полчаса в жестком круглосуточном режиме?! Чтобы хотя бы понять, что с тобой происходит...
Я спросил у Лёни в тот его визит в Нью-Йорк, что он будет делать, когда наконец оставит такси? Он оживился.
– Будь оно, жёлтое, проклято! Займусь хозяйством, буду помогать Томке с её зеленью. Кадки нужно переставлять, поливать, обрезка... Мечтаю... – примерно так он сказал, и я тогда подумал, что лучшего для него и придумать нельзя: сад, пчёлы, осторожное общение с кактусами, физическая, наконец, небольшая работа, отдых в перерывах у голубой воды бассейна в кресле-качалке, приход каких-нито гостей, где он выскажется по тому или иному поводу...
И случилось! Случилось! Лёня передал такси очередному нанятому драйверу, не пошел после завтрака на работу, а погрузился у бассейна в кресло. Увидел птицу, прилетевшую в сад... Услышал над головой жужжание шмеля... Заметил рябь на голубой воде... Желтая бабочка зависла над рябью... Какая-то смутная мысль забрезжила в голове...
– Лёня! Встань, пожалуйста, и перевесь две картины в гостиной – боюсь, упадут. Иммигрантский закон предписывает всем новым домовладельцам завешивать стены холстами – понятно, что недорогими. Мария покупала их и всякую звонкую дребедень на местном «толчке», где выставляется добро с чердаков и из сараев.
Вот она, домашняя работа, о которой он мечтал столько лет!
После картин он снова сел в кресло. И еще одна птица прилетела в сад, и другой шмель зажужжал над его головой... нет, это не шмель, а та мысль, что забрезжила полчаса назад, кажется, вернулась и кружит, кружит...
– Лёня! Под кроватью в спальне пропылесось, пожалуйста, я не достаю.
Вернулся после спальни. И только шмель зажужжж...
– Лёня, давай передвинем эту кадку, ой, нет, под ней, смотри-ка, дно уже прогнило! И вон ту нужно проверить – как насчет того, чтобы заменить досочки? Или, может, поставить пока что под ней таз?..
Та мысль, что кружила над его головой, оформилась, обратилась в картинку, и на картинке этой была... приборная доска его машины и перекрёсток за лобовым стеклом. Он сидел на своем сиденье, и никто из возможных пассажиров его не тревожил.
– А теперь, Лёня, подумай, что мы будем делать со сковородками – давно пора пошкрябать днища. Я дам тебе старый нож, а ты постелешь газеты в саду...
...Лёню З. и теперь можно увидеть на улице Лос-Анджелеса – он сидит в жёлтой машине с шашечками на боку… сократовский лоб, усишки с бороденкой, прищур возле глаз. Если к нему подойти, спросит благожелательно:
– Where are we going? Куда едем?
В. Чирков
|
| |
| |
|
