Дата: Воскресенье, 29.01.2017, 14:58 | Сообщение # 227
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1549
Статус: Offline
- Гриша, я смотрю у вас вчера-таки гостей было... Праздновали с шиком! - Немножко было. Моя Ляля отмечала десятилетие своего сорокалетия...
Спрашиваю жениха: - Ну как? Видел невесту? Что скажешь? - Мне в ней не понравились три вещи. - Какие же? - Её подбородок...
Беседа двух женщин: - Он мне говорил, что его пузо является продолжением груди. - Они все так говорят. - Не верь! Это оказался холм над усопшим героем!..
Перед смертью Кац обращается к жене: - Выполнишь ли ты мою последнюю просьбу? - Конечно, Изя. - Я хочу, чтобы через шесть месяцев после моей смерти ты вышла замуж за Зильбермана... - Но я полагала, что ты его ненавидишь? - Ещё как!..
Дата: Воскресенье, 05.02.2017, 08:40 | Сообщение # 228
настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 710
Статус: Offline
к воросу "что и где носить?!"..
Недавно на страницах одной всем известной российской газеты разгорелась нешуточная дискуссия на старую тему "Можно ли дома ходить в трениках или следует перед своей половиной всегда выглядеть красиво?". Народ, как водится, быстро разделился на два радикально противоположных лагеря - сторонников треников и расслабленности, в основном, как ни странно, женщины (с лейтмотивом "буду я ещё дома перед ним в чулках и на каблуках уборку производить, много чести"), и немногочисленных сторонников постоянного парада, среди которых было много мужчин, сетующих, что их подруги не очень-то заботятся о своём внешнем виде дома. Я в этот спор влезать не стала - во-первых, знаю по опыту, что на подобных обсуждениях можно запросто получить большую порцию личных оскорблений из-за сущего пустяка, во-вторых, на мой взгляд, внешний вид в дому - дело вкуса каждого, кому-то нравится видеть свою половину всегда при параде, а кому-то это мешает расслабиться и раздражает. А в-третьих - я в этом вопросе перебежчик. Из лагеря "расслабленных" в лагерь "домашних модников". По сугубо личным причинам... Несколько лет назад познакомилась я в песочнице с одной очень милой женщиной, сербкой по имени Мария. У нас там в песочнице целый микро-социум образовался из мамаш, выпасающих свою малышню - со своими политикой, интригами, сплетнями, смертельной враждой и крепкой дружбой. С Марией мы сразу сблизились - обе из Восточной Европы, обе православные, у обеих дочки, и так далее. Ну так вот Мария треники носила не только дома, но и вообще везде - в магазин, к врачу, в парк с ребёнком, и так далее. Чистые, не рваные треники, и даже не слишком вытянутые на коленях. Но - всегда и везде. Довершали образ полное отсутствие макияжа и небрежный хвостик на затылке. В другом виде её никто никогда не видел, и все так к этому привыкли, что даже самые ядовитые гарпии и сколопендры из нашей песочницы больше не делали по этому поводу никаких замечаний. Это было попросту бесполезно... И вот однажды выбралась я в кои-то веки в центр города пошататься по магазинам, и замечаю шествующую посередине улицы роскошную красавицу-блондинку, высокую, стройную, элегантную. Вернее, сначала я заметила сворачивающих шеи в одном и том же направлении мужчин, а уж потом причину ажиотажа. Я тоже на "девушку с обложки" залюбовалась. А она вдруг весело машет мне рукой и направляется с широкой улыбкой прямо ко мне. В некотором обалдении узнаю в ней Марию и совершенно чистосердечно выдыхаю: "Какая ты, оказывается, красавица, Мария!" А она со сдержанной гордостью отвечает: "Ну ещё бы не красавица. Восемь лет назад я была вице-мисс Сербии. А потом работала моделью. Вот и сегодня на работу ходила устраиваться, ну и привела себя в порядок". Я после этого случая, знаете, даже в спортзал треники не ношу - для этого у меня есть элегантный спортивный костюм. А для уборки - джинсы. Потому как если даже вице-мисс Сербии, пусть и бывшую, но всё ещё очень красивую, треники превращают в пугало огородное до полной неузнаваемости, то что этот магический артефакт страшной силы делает с женщинами средней симпатичности вроде меня - даже представлять себе не хочется.
Дата: Воскресенье, 12.02.2017, 11:16 | Сообщение # 229
Группа: Гости
Извечный вопрос, на который не ответил даже мудрый Фрейд.
... Однажды столица коpоля Аpтуpа была окружена многотысячным войском неприятеля, предводитель которого отправил письмо Артуру, сообщая, что снимет осаду города, если тот ответит на один очень сложный вопpос. Коpолю Аpтуpу давалось три дня, чтобы найти ответ, иначе город будет разрушен. Вопpос гласил: "Чего на самом деле хотят женщины? " Коpоль Аpтуp опросил всю женскую половину столицы, и никто не дал ему ответа.. Но придворные подсказали, что одна стаpая ведьма может дать ему ответ, однако её цена будет очень высока. У коpоля не было выбоpа и он спросил, какова же цена... Ведьма, которая была жутко стpашная, стаpая, пpотивная, с одним зубом, отвратительно себя вела и ела руками, хотела выйти замуж за лучшего pыцаpя королевства и друга Артура - Гавейна. Король ни за что не хотел жертвовать своим другом, но всё же поделился с ним печалью и Гавейн согласился жениться во имя свободы своего народа. После этого ведьма ответила, что женщины больше всего хотят pаспоpяжаться своей собственной жизнью... Столица была спасена, все возpадовались и наступило вpемя свадьбы. Когда пришла свадебная ночь и Гавейн, скpепя сеpдце, зашёл в спальню...: на кровати лежала самая кpасивая женщина, котоpую он когда-либо видел. Он удивленно спpосил, что случилось и ведьма ответила, что в благодаpность за хоpошее к ней отношение, когда она была стpашной и пpотивной, она согласна половину вpемени быть молодой кpасавицей, а половину вpемени - стаpой ведьмой... и добавила, что выбиpать, какой ей быть днём, а какой ночью, должен он. Гавейн задумался. Хочет ли он, чтобы днём его видели с кpасавицей, а ночи пpоводить со стаpой каpгой, или же днём видеть стpашную ведьму, а ночью быть с кpасавицей?! Он pешил предоставить выбор самой ведьме. Услышав это, она сказала, что всегда будет кpасавицей, раз он её уважает и даёт возможность pаспоpяжаться своей собственной жизнью.
Так какова же моpаль этой длинной истоpии? Вот она - не имеет значения, кpасива ваша женщина или стpашна, умна или глупа. Oна всё pавно ведьма...
Дата: Воскресенье, 26.02.2017, 11:29 | Сообщение # 231
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1549
Статус: Offline
ЛЕДИ СЕНСАЦИЯ
14 ноября 1889 г. американская журналистка Нелли Блай отправилась в кругосветное путешествие с целью побить рекорд героев романа Жюля Верна «Вокруг света за 80 дней»...
И это был не самый безумный поступок в её жизни. Одной из первых она начала проводить журналистские расследования, то проникая в психиатрическую лечебницу под видом душевнобольной, то прикидываясь нищенкой, чтобы вести наблюдение на улицах города...
На самом деле её звали Элизабет Кокрейн.
Однажды в газете опубликовали статью о том, что женщины в значительной степени уступают мужчинам в своём интеллектуальном развитии. Элизабет написала возмущённое письмо главному редактору этой газеты, а тот, впечатлёный стилем послания, тут же предложил неизвестному автору поработать у них журналистом. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что читатель-интеллектуал – юная девушка!
Редактор придумал ей псевдоним Нелли Блай, и девушка приступила к работе. Внешне совершенно неприметная, она умела с лёгкостью перевоплощаться в нищенку, фабричную работницу, проститутку, пробираясь в городские трущобы, заводские цеха и злачные заведения для того, чтобы найти очередное правонарушение и рассказать о нём читателям газеты. За неутомимое стремление бороться с несправедливостью её называли «крестоносцем в юбке», а за резонансные публикации в прессе – «Леди Сенсацией».
Однажды Нелли Блай перешла дорогу влиятельным людям, и редактор посоветовал ей приостановить расследования. Журналистка уволилась и уехала в Нью-Йорк, где отправилась к редактору газеты «The World» Джозефу Пулитцеру и убедила принять её на работу. Нелли Блай взялась за психиатрическую лечебницу, о которой ходили нехорошие слухи. Она проникла туда под видом душевнобольной и узнала, что санитары били больных, медикаменты разворовывались, в палатах было грязно и холодно... Разоблачение было громким и скандальным. Виновных наказали, на содержание больных выделили 3 млн долларов, персонал сменили. Пулитцер был очень доволен и ждал от неугомонной журналистки новых сенсаций...
Однажды на страницах «The World» появилось объявление о том, что скандальная журналистка намерена побить рекорд героев Жюля Верна и объехать вокруг света меньше, чем за 80 дней. Весь Нью-Йорк наблюдал за началом рискованного по тем временам путешествия. От намеченного заранее маршрута Нелли Блай отклонилась лишь однажды – чтобы заехать в Амьен к Жюлю Верну и взять у него интервью. Результат этой безумной затеи удивил даже писателя: девушка преодолела маршрут за 72 дня 6 часов 10 минут. Во время путешествия ей трижды делали предложения руки и сердца богатые попутчики, но всем журналистка отвечала отказом: она подозревала, что это могли быть происки тех, кто заинтересован в провале её затеи. А таких было много – букмекеры принимали ставки на успех Нелли, к тому же редакции конкурирующих изданий отправили свои экспедиции вслед за ней в надежде прийти к финишу первыми. Но Нелли Блай обошла всех!..
В Нью-Йорке журналистку ожидали 7 тысяч человек и 5000 долларов гонорара. Номера газеты, в которых публиковали отчёты о кругосветном путешествии, разошлись в количестве 23 млн экземпляров! О своём путешествии Нелли даже написала книгу...
Но журналистка на этом не остановилась и продолжила заниматься расследованиями. Нелли Блай разоблачила шарлатанку-медиума мадам Кадвель, дурачившую доверчивых клиентов. Однако со временем читатели утратили интерес к расследованиям Нелли Блай – в них больше не было ничего сенсационного, да и саму журналистку стали везде узнавать, и она больше не могла работать «под прикрытием». Повод уйти из газеты представился очень подходящий – Нелли сделал предложение пожилой миллионер, и она наконец вышла замуж. После того, как её муж скончался, Нелли Блай пробовала заниматься бизнесом, но обанкротилась. Женщина вернулась в газету, но достичь былой славы, увы, не удалось!.. В 1922 г. Нелли Блай заболела пневмонией и умерла в возрасте 57 лет. Номер газеты с сообщением о её смерти и некрологом вновь разошелся большими тиражами.
Когда группа новых репатриантов решила наконец добиться четких правил для своих детей - представителей так называемого "четвертого поколения", учитель Полина Ехилевская, не так давно приехавшая в Израиль, вошла в ядро инициативной группы, которая подготовила истории пострадавших и сделала доклад на комиссии Кнессета...
Полина Ехилевская всего три года в стране, но уже преподает иврит новым репатриантам в тель-авивской школе «Шевах Мофет». Обычно этот путь занимает гораздо больше времени. На восторги Полина отвечает, что у неё всё получается случайно и само собой. И она, конечно, скромничает, потому что везение бывает, но неподготовленное везение — почти никогда. Полина — мама ребёнка «четвёртого поколения», тех, кто не имеет право получить гражданство, приезжает вместе с родителями по гуманитарной визе и должен проходить процедуру натурализации. К сожалению, процедура эта не проста, прежде всего тем, что судьба человека зависит не от правил, а от настроения конкретного сотрудника, принимающего решение.. Некоторым таким историям уже лет по двадцать.
-Полина, ты любишь повторять, что работать можешь только с детьми. Ты всегда знала, что тебя ждёт педагогика, с моей точки зрения, героическая и ужасная профессия?
—Нет, я собиралась стать знаменитой актрисой и поступала в театральный. Не поступила, надо было где-то «пересидеть» год. Где обычно работают неудавшиеся актерки? Гримером, билетером… Но я же в театр собиралась только примадонной, поэтому решила пойти совсем в другую область. И тут мой взгляд упал на обычный питерский детский дом, куда меня охотно взяли нянечкой, потому что рук не хватало. И через полгода я поняла, что ни в какой театр я не хочу. Хочу работать с детьми. Моя работа оказалась и работой, и хобби. Я не собираю марки и не лазаю по скалам, у меня нет других увлечений.
-И как развивалась твоя карьера в детском доме?
—Я уже сказала, что рук не хватало, поэтому я очень быстро выросла до воспитателя группы самых старших, семилетних детей. Тогда-то я получила главный приз за хорошую работу, стала в семнадцать лет мамой семилетней девочки.
-Как это возможно?
—Я стала с Лесей дружить, брать её в гости на выходные или погулять после работы. И однажды утром в понедельник она сказала: «Мама, я больше не пойду обратно в детский дом». Удочерить и даже взять над ней опеку я не могла. Мне дали разрешение забирать её на каникулы, но поскольку я работала в системе, по негласной договорённости она у меня просто жила и жила, и я её вырастила. Сейчас у меня очень взрослая дочь и очаровательный одиннадцатилетний внук.
-Потом у тебя родился свой сын, ты закончила своё педагогическое образование. Что дальше было?
—Оооо, во время учебы я работала в одном из первых негосударственных приютов для подростков, имеющих проблемы с криминалом. Это было совершенно потрясающе... Ты ходишь по классу и что-то докладываешь про родительный падеж. Перед тобой сидят дети, сопят носами и пытаются вникнуть. Стараются, а ты знаешь, что ещё вчера они жили на улице и видели такое, что тебе и не снилось. Мы получали их в состоянии диких зверят, и вдруг они начинали интересоваться какими-то падежами. Это же до слез.
-И привыкать не потребовалось? Как ты с ними справлялась?
—Конечно, когда я в первый раз осталась на дежурстве, они разнесли приют. Но, в конце концов, свою работу в приюте я завершала директором заведения. И я так выглядела, что когда приезжали зарубежные делегации и раздавали детям конфеты, а взрослым сигареты, мне всегда давали ... конфету.
-А специальность у тебя русский язык и литература?
—Да, но почти всю жизнь я преподаю английский. Сейчас иврит.
-Про этот твой великий успех мы ещё поговорим. Сначала — как ты приехала.
—Вот так я работала сначала с трудными детьми, потом с одарёнными детьми, кстати, работа с ними очень похожа, переехала в Москву, где снова преподавала и работала на кафедре иудаики. В Израиль я приехала совершенно осознанно, любила эту страну, мечтала в ней жить. И младший сын твердил постоянно: «Мама, мне страшно, давай уедем». Нет, у него всё было хорошо, учился в прекрасной школе, у него были прекрасные друзья, просто он хорошо понимал, что происходит вокруг. Кроме того, он всегда считал себя евреем и никем иным. Поворотной точкой для меня стал Закон Димы Яковлева, тема сирот мне близка…
Мы уехали, хотя было трудно, потому что двое старших детей остались там, сын в девятнадцать лет начал самостоятельную жизнь.
-Полина, у меня есть четкое убеждение, что ты гордость нашей алии. Не спорь. Я раньше о таком не слышала – через два года после репатриации ты стала работать учителем в школе. Да еще какой – Шевах Мофет!
-В эту школу поступил учиться мой сын, я познакомилась с педагогами, и мы даже вели теоретические разговоры, что неплохо бы мне когда-нибудь там работать. И вдруг мне звонит учительница моего сына и говорит: «Быстро приходи, нам нужен учитель!»
-Замечу, учитель иврита.
—Да, но всё-таки в ульпане. Хотя я была в ужасе. Я умела преподавать языки, но не иврит. Я очень стараюсь, и сейчас у меня есть ощущение, что получается. Моя главная задача облегчить детям непростой путь эмиграции. Он и для взрослого часто непосилен, что говорить о подростке. Я ещё раз убедилась, насколько они беззащитны и ранимы. Их родителям тяжело, необходимо решать миллион вопросов, кормить и одевать этих детей. Они иногда не не успевают задуматься, что детей вырвали как морковку из грядки и поместили в совершенно незнакомую среду на фоне переживаний задерганных родителей.
-Твой замечательный младший сын (ты не скажешь, а я скажу, что он входит в десять процентов лучших юных программистов Израиля) получил премию Тель-Авивской мэрии за успехи в учёбе и, ещё не закончив школу, начал работать в известной компьютерной фирме. Так вот, твой замечательный сын — так называемое «четвертое поколение», правнук еврея, и ему ещё только предстоит получить гражданство. Как вы переживали эту проблему три года?
—Я волновалась, что для него это будет страшным ударом, но он очень спокойно отреагировал: «Мы с Богом как-нибудь разберёмся, кто еврей, а кто нет»... В любой стране своя бюрократия, хотя не буду говорить, что я не переживаю, как это всё пройдет, как наши дети получат или не получат гражданство. Три года я живу с мыслью: «А если со мной что-то случится, а он на птичьих правах?» Я очень надеюсь, что мы, родители четвертого поколения, вместе сможем пробить эту стенку, не только для наших детей, но для всех бедолаг, которые оказались в подобной ситуации.
-Народ у нас не очень добрый, но когда мы стали заниматься этой проблемой и даже сходили с ней в Кнессет, для меня было некоторым открытием, что ужасные комментарии прозвучали не только в наш адрес, но и в адрес наших детей. Для меня это болезненно, а для тебя?
—Как ни странно — нет. Мы все — выходцы из бывшего Советского Союза, и все впитали, что общественное выше личного и что жизнь каждого человека не значит ничего сама по себе. Мне безумно жалко этих людей, и тех, кто остался там, и тех, кто выехал, но ментально остался в Советском Союзе. Так калечили народ, что выбили даже базовые вещи, такие, как любовь к детям...
-Ты можешь сказать, что нашла себя в Израиле? Своё место?
—Я уже привыкла, что моя судьба — дама со своеобразным юмором. В одном я уверена точно – я буду работать с детьми. Я не могу и мне неинтересно делать что-то другое. Могу признаться, что у меня есть мечта на будущее – работать в интернате. Надеюсь когда-то реализовать.
Сегодня день рождения известной французской актрисыФанни Ардан
из давнего интервью...
— Мадам Фанни, вы закрытый человек, и я по сути почти не надеюсь услышать от вас прямых ответов, но позволю себе говорить быстро и задавать прямолинейные вопросы. — Рискните. ...Вы пьёте вино, курите, громко смеётесь, носите мини-юбки, возраст не скрываете, пластику не признаёте — и при этом такая стройная, выглядите молодо, потрясающе и задорно! В чем ваш секрет? — В том, что мне плевать на все эти стереотипы, которые нам навязывает общество, требующее от нас «быть сексуальными штучками до восьмидесяти лет». Отсюда все комплексы и страхи женщины — страх постареть, страх быть собой, настоящей, страх утратить то, чем одарила нас когда-то юность, — свежесть, сексуальность, притягательность, изящество, страстность… Так вот, я от всех этих пунктиков свободна. Мне всё равно. Всегда придерживалась принципов бесстрашия. Бессмысленно бояться неизбежного. Вот я и не боюсь. Не отбеливаю зубы, не изнуряю себя диетами, не бегаю за врачами, не впадаю в истерику, заметив морщинку. Просто живу в предлагаемых обстоятельствах, а не травлю себя сожалениями или завистью. Скажем прямо: попытки иных женщин всеми правдами и неправдами законсервировать себя в определенном возрасте — это просто патология какая-то. Прекрасно осознаю, насколько для нас, женщин, этот момент болезненный — при ясном уме и, в общем-то, крепком теле сказать себе: остановись, переверни страницу жизни, пусть она и весит килограммы, но только не зацикливайся — иди, беги вперёд, живи, дыши свободнее! Была молодость, были страсти, было другое время, но оно прошло. Однако ты-то не «прошла», ты осталась жить, ну так и живи! Нет, старость меня не пугает. И мне очень нравится, что у нас, стариков, есть одно изумительное качество — беспечность. Нам всё по барабану, что бы ни происходило. Потому что мы живем сиюминутным ощущением счастья, а не иллюзиями. И мы больше ничего по сути не боимся, нам даже нравится хулиганить — ведь мы знаем, как это здорово и круто… и за это нам ничего не будет. В юности на всё оглядываешься. Какой-нибудь разумный молодой человек, например, сто раз подумает, стоит ли превышать скорость и получать дырку в водительских правах — потому как потом его поставят на учёт в полицейском участке, появится пятно на репутации, это может дойти до его работодателя... А нам, старикам, всё это по фиг. Ну и что? Да пусть поставят, зато как упоительно лететь навстречу ветру!.. Старость, конечно, похожа на вынесение смертного приговора. Тут уж ничего не поделаешь. Но до своего эшафота я хочу дойти бодрой походкой, с улыбкой и бокалом вина в руке. А не плестись, увиливая и прикидываясь кем-то другим. — Мадам Фанни, у вас поразительно здравые взгляды. Это следствие правильного родительского воспитания? Может, в этом «повинен» ваш отец, военный? — Знаете, мой папа, хоть и был офицером и служил при дворе князя Монако, никогда не организовывал дома армейский порядок, так что никакой военной муштры у нас не было. Отец был свободным, независимым и высокообразованным человеком и все эти качества, смею верить, развил и во мне. Чин позволил ему в своё время объездить весь мир, но так сложились обстоятельства, что когда у него появились семья и дети, он осел на стабильной должности в Княжестве Монако, где и прошло, собственно, моё детство. Сразу оговорюсь: в те далекие годы Монако было тихим уголком земли, ещё не затоптанным туристами. Недавно, кстати, решила навестить места детства и… ничего не нашла!. Нет больше тех домов, постройки снесли, появился магазинчик пошловатых сувениров. А тогда… тогда у нас был дом, окружённый дивным садом за высоким забором, — обстановка этакой корсиканской деревеньки. Я с братьями и сёстрами жила в изолированном от мира пространстве и… до 20 лет никуда не выходила. Да-да. Мы играли в теннис, читали взрослые романы, общались друг с другом, не впуская посторонних, и купались в такой нежности, в такой безмерной ласковой любви родителей, что наш дом-кокон, клетка или планета — называйте как угодно — казался мне идеалом существования. Летом, правда, нас грузили в машину и отвозили в Прованс, к бабушке с дедушкой. Но по сути мы переходили из одной тюрьмы в другую, только чуть более просторную. Во втором случае пространство расширялось за счет лесного массива, в котором можно было колесить на велосипедах. Ну и небольшое разнообразие вносили посещения воскресной мессы. О, я до сих пор, закрыв глаза, вижу те заросшие лесные аллеи, по которым ездила на велосипеде.. Девочка, затем девушка. Одна в мире. Но счастливая и вполне самодостаточная. Дедушка иногда составлял мне компанию, «знакомил» со своими друзьями — деревьями, истории о происхождении которых походили на увлекательные приключенческие романы. Подчеркну: я не чувствовала себя ущемлённой или обделённой, такое существование — в своеобразном подобии обособленного доисторического племени — было для меня и, наверное, остается по сей день воплощением счастливой жизни. В этой закрытости есть даже некая высшая сладость. Наслаждение. Я была защищена от ненужных переживаний и преждевременных драм, обожаема родителями, влюблёнными друг в друга и в своих детей. И нам никто не был нужен… Знаете, мне так не хватает того времени! До сих пор я испытываю ностальгию по тем годам и тоскую по тому закрытому дому, в котором я так хотела бы оказаться вновь, зарыться в старые вещи, задвинуться мебелью и замереть… Тсс! Меня никто не найдёт! Меня никто не сможет обидеть! О, сколько раз я, покинув тот дом в свои сумасшедшие 20 лет, пыталась воссоздать знакомый уклад на стороне. Никогда не получалось! Наверное, потому, что отсутствовала главная составляющая — всепоглощающая любовь. Меня никто так больше не любил, как родители... Моя жизнь была полна встреч, предательств, разлук, любовных драм, от которых и по сей день трясёт. И сегодня, заходя случайно в какой-нибудь семейный ресторанчик, в котором глава семьи моет посуду, мать стоит у кассы, а дети прислуживают официантами, я готова просто разрыдаться, и это в лучшем случае, могу и в обморок упасть — так прихватит сердце. Испытываю острейшую боль, тоску. Всё моё прошлое мгновенно возвращается ко мне через образы этих незнакомых людей, через их единство, сплочённость — возвращается, чтобы напомнить о том, что и у меня когда-то было такое счастье, но потерялось. Члены моей семьи давно покинули этот свет, а я вот задерживаюсь, влачу своё существование. А любви-то больше и нет. Была, да вся вышла… — Ваши родители провели всю жизнь вместе? — Всю до конца! Они были безумно влюблены друг в друга! Никогда не ссорились и не изменяли друг другу… — тоже, кстати, принципиальный лично для меня момент. Я всегда инстинктивно пыталась встретить такую же уникальную любовь или хотя бы ощутить похожее всепоглощающее чувство, но вот не случилось. Не повезло… — А как родители познакомились? — Обычно. Отец в военное время приехал в Алжир, чтобы принять участие в подготовке офицерского состава французской армии к предполагаемой высадке немцев. Мама в те годы пыталась окончить юридический факультет. Однако с объявлением войны правительство приняло решение переключить всех разумных молодых женщин на работу в государственной сфере, в нужных и порой узких областях, как того требовало напряженное время. Где-то в чиновничьих коридорах они и пересеклись с отцом. Ей было 24 года, ему — чуть за тридцать. Они переглянулись — и всё. Это была любовь с первого взгляда. Мама привела его в дом, познакомила со своими родителями. И подарила ему, потерявшему в войну родных, полноценную семью. Их первые свидания проходили с угрозой для жизни! Тогда в городе был объявлен комендантский час (десанта противника ожидали в любой момент), а папа, выбирая для камуфляжа военную униформу, непонятно по какой причине остановил свой выбор на фасоне, пошитом из белой ткани! Почему он решил, что будет в таком виде смотреться убедительно?. Так что в своей белой военной форме в самый разгар комендантского часа, да ещё в полумраке серой пустынной улицы он представлял собой идеальную мишень. И всё же плевал на всё — так был влюблён! Мама всегда стояла на балконе, когда встречала или провожала его после свидания дома. Махала рукой, долго смотрела, пока он не скрывался за поворотом… Хотя, наверное, оба понимали, что рискуют, и эти визиты могут закончиться трагически. — К счастью, драмы их миновали, они выжили и создали семью… — Счастье нашей семьи было недолгим… Мои родители, а также братья и сёстры умерли молодыми — кто от чего. Несчастный случай, внезапная болезнь. Выжила я одна. Но не ушла в своё горе. Отнюдь. Сказала себе: тебе повезло, что ты вообще познала любовь и почувствовала, какой она бывает сильной! И эта любовь до сих пор со мной — она всегда защищала меня во все ключевые горькие моменты жизни, когда я расставалась с мужчинами или у меня случались неприятности. Любовь семьи способна творить чудеса даже после того, как семья умирает. Её энергия продолжает жить внутри вас, создает защитный экран, поддерживает вас на плаву. — Вы сказали, что ушли из «домашнего заключения» в 20 лет. — Я почувствовала, что могу провести за закрытой дверью всю жизнь и остаться старой девой. В принципе я была готова к добровольному монашеству, готова к уединению, к самоограничениям, к тому, чтобы никогда не встречаться с мужчинами, к отказу от любви (о ней я знала по классическим романам). Да и не нужно мне было ничего. Но как-то неуместно быстро вдруг приняла решение, видимо, сработал инстинкт выживания, что ли... Вот и отправилась я бродить по миру, искать себя. Конечно, сразу же почувствовала нестерпимое одиночество. Пустоту. Друзей нет. Родители далеко. Всё приходилось делать самой, с оглядкой, просчитывать каждый шаг. Долго жила в Испании. А вот во Франции, в Париже, — задержалась. Начала было осваивать профессию политолога, но внезапно увлеклась театром, стала учиться на драматических курсах, позже попала в театр, потом — в телесериалы и затем уже — в кино. Что из этого вышло, вы знаете. Мне повезло на партнеров и режиссёров — снималась в Европе, в Голливуде, работала с Марчелло Мастроянни, Витторио Гассманом, Франко Дзеффирелли, Микеле Плачидо, Аленом Делоном, Жераром Депардье, Франсуа Трюффо… Всех не перечислить! — О вашей личной жизни ничего не известно. Вас называют последней любовью Трюффо. Расскажете о нём? — (После очень долгой паузы). Эта история очень печальная. Простая и короткая. Мы встретились, полюбили друг друга, а потом он взял, да и умер, когда нашей дочери исполнился год... — Как вы познакомились? — Я была молодой актрисой, искавшей себя, делала первые шаги. Снималась в каких-то фильмах. В своё время по выходным во Франции демонстрировали телесериал, в котором я играла одну из ролей. Действие разворачивалось на фоне войны 1941 года. Меня не узнавали на улицах, я не считалась популярной… и относилась к лицедейству по-рабочему. К тому же играла в основном в театре. И тут вдруг в один прекрасный день получаю письмо, написанное от руки самим Франсуа Трюффо, — о, я конечно же отлично знала, кто такой Трюффо! В письме он очень тонко намекал мне на свою заинтересованность: «С тех пор, как вы появились на экране, просиживать у телевизора каждую субботу стало для меня подлинной радостью. Я был бы вам бесконечно признателен, если бы вы согласились встретиться со мной лично и поговорить. Хотя бы двадцать минут. Прошу вас! Франсуа». Я согласилась пойти на встречу, хотя стеснялась и ничего не понимала. Как мне себя вести в подобной ситуации? Что отвечать на вопросы? Какими они будут? На встрече я была зажата, молчалива и стремительно ушла, едва те злосчастные двадцать минут закончились. Потом мы как-то потерялись друг для друга, он снял «Последнее метро», подружился с Депардье, а увидев меня случайно сидящей рядом с Жераром на каком-то торжественном мероприятии, связался со мной повторно и заявил: «Вы будете играть главную роль в моём новом фильме! Вместе! Увидев вас рядом друг с другом, я понял — вот мои герои, это их я искал для истории, которую давно хочу рассказать!»
Так появилась наша мелодрама «Соседка» — история любви, которая вспыхивает между взрослыми людьми и разрушает их семьи, жизни, судьбы… На съёмочной площадке между мной и Франсуа произошло примерно то же самое… Мы больше не расставались... — Жозефина похожа на Франсуа? — Одно лицо! И хотя они никогда не общались, у нашей дочки каким-то чудом проявились все его манеры — говорить, шутить, двигаться, улыбаться… Тайна природы, чудо или обычная генетика? Не решаюсь сказать наверняка… Верю в кровное родство — Франсуа в крови Жозефины, он живёт в ней, он живёт ею… иными словами, мы с ним не расстались. — А вы счастливый человек? — Нет. Я по сути своей трагик. Такая у меня жизненная роль, полученная от Бога. Умирала и умираю постоянно, но, как и в театре, встаю, после того как очередной спектакль закончился, и иду дальше. До следующей смерти. Счастье мимолётно и очень кратковременно. Но я знаю, что оно есть где-то там.. Я смешливый человек, но не идиотка, поверьте, и насчёт самой себя не строю иллюзий. Не смогла удержать своих мужчин, свои любови, потому что, наверное, эгоистка. Ведь любовь требует жертвенности, терпения, великодушия — поступков и качеств, на которые меня не хватило. Поэтому всех растеряла. Я по своей вине сегодня одна. По этой причине проворонила счастье, свою личную жизнь. Нет её у меня. Но я ни о чем не сожалею. Даже о потерях. Французы говорят: «Лучше в конце жизни испытывать угрызения совести, чем сожаление» — это означает, что вы по крайней мере жили, действовали и совершали ошибки, а не сидели сложа руки, вздыхая по несовершённым подвигам и нереализованным мечтам. Я всегда сравнивала себя с игроком в покер. Сидишь за столом, тебе один раз выпадают плохие карты, второй, третий... Но ты же из-за стола не выходишь? Даже если в кармане ставка на пять евро. Так и я — мне сдают дрянные карты, сижу и играю. То есть живу.
Дата: Вторник, 28.03.2017, 09:34 | Сообщение # 235
Группа: Гости
Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему Оскар Уайльд
посмотрел фильм и захотелось с вами поделиться ... может и вам понравится игра актёров и видеоряд, музыка и правда о том, что живём мы не сердцем, а головой. Может именно поэтому у Виктора Левина получилась сильная история, которую не каждому в жизни посчастливилось пережить! вот только две фразы из фильма: "Говорят, что не бывает настоящей любви, но они не встречали тебя"... "Жизнь — это коллекция моментов и главное собрать как можно больше хороших.."
Иногда, совершенно случайно, "натыкаешься" на фильм про редкие моменты встреч с человеком, который необъяснимо для самого себя «твой»— а "С 5 до 7. Время любовников"как раз из таких — эмоциональная и красивая история ... в нём есть нечто милое, душевное, грустное. Не печальное, а именно грустное. Про любовь, невозможную любовь. И вот вроде бы все живы-здоровы-счастливы, да только хочется погрустить и немного задуматься, почему-то...
Дата: Вторник, 02.05.2017, 08:49 | Сообщение # 238
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1549
Статус: Offline
Имя розы
Поздним вечером 28 мая 1967 года в аэропорту имени Бен-Гуриона приземлился самолет из Лондона. На его борту помимо обычных пассажиров была пара молодых, но уже известных миру музыкантов: израильтянин Даниэль Баренбойм и англичанка Жаклин Дю Пре. Они приехали на родину жениха, чтобы заключить здесь брак – по еврейской традиции. Пока шли последние приготовления к свадьбе, Даниэль и Жаклин дали несколько концертов с Израильским симфоническим оркестром в Тель-Авиве и Хайфе. Музыкальный критик газеты "Джерузалем пост" писал тогда: "Мисс Дю Пре – выдающаяся виолончелистка. Дополнительным сюрпризом стало первое появление Баренбойма как дирижёра... Можно смело предсказать ему дирижёрскую карьеру, не менее блестящую, чем его достижения как пианиста". Ещё два концерта — один специально для бойцов Армии обороны Израиля — с огромным успехом прошли в Беэр-Шеве. По дороге назад Даниэль и Жаклин с волнением вглядывались в колонну танков, двигавшихся по шоссе в обратном направлении, к египетской границе. В жарком воздухе пустыни явно пахло порохом будущих сражений. И действительно, спустя несколько дней – 5 июня 1967 года — начались боевые действия, получившие впоследствии название Шестидневной войны. …За привилегию стать еврейкой, о чём Жаклин мечтала со времени своей первой влюбленности, пришлось платить долгими раздумьями ещё там, в Англии, и серьезным знакомством с иудейскими традициями уже здесь, в Израиле. Некоторые считали, что уж слишком быстро и слишком легко она обращается в новую веру. Один из членов Иерусалимского раввината, от которого надо было получить согласие на брачную церемонию, в последний момент засомневался: "Не грех ли с нашей стороны сразу давать документ, которого другие обращённые ждут месяцами?" На что Даниэль, прекрасно знавший Талмуд, парировал: "А что является для правоверного еврея большим грехом – вести совместную жизнь, заключив брак или не заключая оного?" Раввин не нашёлся, что ответить, и поставил свою подпись под всеми необходимыми бумагами..
Накануне свадьбы в Иерусалиме Жаклин долго не могла уснуть. Что она чувствовала, о чём думала? О музыке, скорее всего. И о любви. …Семейная легенда гласит:когда девочке из Оксфорда было четыре года, она услыхала по радио чудесные звуки и потянулась ручками к приёмнику: "Мама, и я так хочу!". Мама – Айрис Дю Пре, талантливая пианистка, преподаватель Королевской академии в Лондоне, — не мешкая, купила дочери виолончель, которая была на голову выше юной хозяйки. В семь лет Жаклин, под руководством матери освоившая игру на заветном инструменте, поступает для продолжения образования в Гилхолдскую школу музыки и оканчивает её с золотой медалью. Она неизменно побеждает на всех музыкальных конкурсах, в которых ей довелось участвовать. Молодую исполнительницу берёт под свою опеку знаменитый Пабло Касальс..
В 1961 году Жаклин получает в подарок от поклонника свою первую виолончель Страдивари 1673 года "рождения". Мировая известность приходит к ней после триумфального выступления в 1962 году с симфоническим оркестром Би-би-си, на котором она с блеском исполнила виолончельный концерт Эдварда Эльгара.
В 1966 году Жаклин Дю Пре приезжает в Москву, где берёт частные уроки у Мстислава Ростроповича. Мастер высоко оценил её талант, заметив, что она — единственный виолончелист молодого поколения, который мог бы превзойти его собственные достижения. Дочь Ростроповича Ольга вспоминала: "Жаклин часто приходила к нам домой, а я тогда как раз только приступила к виолончели и просто ненавидела все, что связано с бесконечным просиживанием у инструмента. И вот я спросила Дю Пре: "Много ли ты занимаешься?" "Да, часов шесть-семь" (она, кстати, неплохо говорила по-русски). Я говорю: "Как же – вот так каждый день? Почему так много?!" "А потому, что я очень люблю заниматься!"...
По возвращении на родину любовь Жаклин к музыке соединилась любовью к молодому человеку, с которым она познакомилась на одной из репетиций. Впрочем, и сам молодой человек был без ума от музыки, а значит, ответил Жаклин полной взаимностью. Соединить свои судьбы они решили в Иерусалиме. …Свадебная церемония, освящённая победой Израиля в Шестидневной войне, объединением разделённого Иерусалима и открытием доступа евреев к Стене плача,происходила 15 июня.. "Шафером" был Зубин Мета, дирижёр и музыкальный руководитель Израильского филармонического оркестра. Впоследствии он рассказывал об этом удивительном дне, навсегда запечатлевшемся в его памяти: "Будучи ответственным только за транспорт, я должен был везти главных участников в своей небольшой машине. Я был абсолютно уверен, что должен принять участие в церемонии, хотя Даниэль сказал, что раввины не позволят мне быть свидетелем и, возможно, даже подвозить новобрачных, если я не еврей.. Он придумал хитроумный план. Сказал раввину, который должен был вести церемонию, что я — недавно иммигрировавший в страну персидский еврей по имени Моше Коэн. В те дни я немножко говорил на иврите, но большинство персидских евреев владели священным языком ещё хуже меня. Вместе с почтенным рабби мы отвезли Жаклин в микву. Спокойно сидевший в комнате ожидания, Даниэль неожиданно заволновался и стал кричать на других раввинов, собравшихся в коридоре. Он имел все основания прийти в ярость, потому что эти люди с особым вниманием наблюдали за полностью раздетой Жаклин, окунающейся в микву. Потом мы вернулись в машину, и я поехал в то место, где сегодня размещается Иерусалимский музыкальный центр (район Йемин Моше – А.Р.) Это было на границе так называемой "ничейной земли", ещё недавно разделявшей город. В маленьком домике как раз под большой мельницей (мельница Монтефиори – А.Р.) Даниэль и Жаклин обвенчались, и на протяжении всей церемонии некто Моше Коэн держал один из шестов балдахина, под которым стояла брачная пара"..
Сама Жаклин подробно воспроизвела события того памятного дня в одном из интервью: "Я вошла в Центр обращения в иудаизм. Мне предстояло пройти обычное купание, вымыть волосы и ногти, после чего без одежды погрузиться в мини-бассейн. Рабби произнёс еврейскую молитву, и я получила еврейское имя Шуламит (Саломея). Оттуда я вышла с мокрыми волосами и готовая к свадьбе. В маленьком доме рабби мы угощались вином и орехами, и это было так экзотично. Мы вышли во двор, окружённые детьми, и под балдахином нас женили. Я думаю, что когда пара женится, надо обет давать на том же языке. Потом я выпила вино из стакана, а Даниэль раздавил этот стакан. Потом жена рабби взяла нас за руки, завела в маленькую комнату и заперла дверь…"
Эта традиционная процедура воссоединения двоих как мужа и жены была чисто символической, и молодожёны, быстро пройдя её, отправились на праздничный свадебный завтрак в гостиницу "Кинг Дэвид". Там уже находился премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион. Вместе с ним пришли генерал Моше Даян и мэр Иерусалима Тедди Колек. Присутствовал рабби Альберт Фридлендер, друг и наставник новообращённой Шуламит. За столом сидели многие известные политики, деятели культуры, музыканты. Один за другим звучали тосты в честь молодой пары. А они уже спешили на концерт в Тель-Авиве, где в ознаменование воссоединения Иерусалима должна была исполняться Девятая симфония Бетховена.
…В книге "Прощальный концерт" Джеральд Мур писал о ней: "За внешним спокойствием скрывались богатейшие эмоции, тончайшие чувства, чуткость настоящего артиста. Кроме того, у Жаклин были редкие природные данные, исключительная рука – сильная и уверенная – при безупречной интонации и удивительном звуке". Такую женщину нельзя было не боготворить... А потом Жаклин, находившаяся на вершине славы, счастья и любви, тяжело заболела. В 1973 году в нью-йоркском Линкольн-центре она должна была исполнять вместе с Пинхасом Цукерманом Двойной концерт Брамса для скрипки и виолончели с оркестром. "В тот вечер я приехала в концертный зал, но не смогла открыть футляр и взять виолончель в руки, — вспоминала впоследствии Жаклин. — Меня охватила самая настоящая паника. Выход на сцену был для меня шествием на плаху. Я никак не могла заставить свои руки и пальцы подчиняться, потому что не чувствовала их перемещения по грифу и что они делают". Это было последнее публичное выступление Жаклин Дю Пре.
…Шли годы. Жаклин, больная рассеянным склерозом, перестала двигаться. Совершенно. Жизнь остановилась. Та, что была сама жизнь, само движение, стала неподвижным остовом. Тем не менее, она находила в себе силы посещать концерты, особенно если в них принимали участие дорогие ей люди. Однажды Израильский филармонический оркестр под управлением Зубина Меты давал концерт в лондонском Альберт-холле. Когда дирижер раскланивался на овации, он неожиданно увидел Жаклин в инвалидной коляске. Мета тут же поднял руки и остановил аплодисменты. "В зале находится мадам Дю Пре, великая виолончелистка и большой друг нашего оркестра. В её честь мы сыграем"Адажио" из Десятой симфонии Густава Малера", — сказал Зубин Мета, повернулся к оркестру и тут только понял, как бестактно поступил. "Адажио" действительно любимое произведение Жаклин, проникновенное, но очень печальное. Однако пути назад не было. Мета взял в руки дирижерскую палочку и… …Сначала заплакали оркестрантки, потом оркестранты, а потом и сам Мета. Когда растаял последний звук, Мета не обернулся к залу, как обычно – так и остался стоять с опущенными руками. И тут гробовую тишину разрядили два негромких хлопка.. Никто так и не узнал, каким чудом тяжело больной женщине удалось сдвинуть с места парализованные руки, но она это сделала...
Жаклин Дю Пре умерла в возрасте сорока двух лет.
На следующий год английские селекционеры вывели новый сорт роз — чашевидные цветки с красными тычинками в центре. Кремово-белые с бледно-розовой оборотной стороной, лепестки буквально светятся в пасмурную погоду и сияют, когда сквозь них просвечивают солнце.
Дата: Вторник, 23.05.2017, 11:05 | Сообщение # 240
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 447
Статус: Offline
Первый поцелуй мужчина срывает украдкой, о втором умоляет, третьего требует, четвертый берет без спросу, пятый снисходительно принимает, все остальные терпит.
Хелен Роуленд
Женщина ближе всего к наготе, когда она хорошо одета.
Так появилась наша мелодрама «Соседка» — история любви, которая вспыхивает между взрослыми людьми и разрушает их семьи, жизни, судьбы… На съёмочной площадке между мной и Франсуа произошло примерно то же самое… Мы больше не расставались...
Жаклин Дю Пре умерла в возрасте сорока двух лет.
