Город в северной Молдове

Четверг, 28.03.2024, 12:39Hello Гость | RSS
Главная | еврейские штучки - Страница 4 - ВСТРЕЧАЕМСЯ ЗДЕСЬ... | Регистрация | Вход
Форма входа
Меню сайта
Поиск
Мини-чат
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
ВСТРЕЧАЕМСЯ ЗДЕСЬ... » С МИРУ ПО НИТКЕ » еврейские штучки » еврейские штучки
еврейские штучки
sINNAДата: Четверг, 16.02.2012, 18:54 | Сообщение # 46
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
МИХАИЛ ТУРЕЦКИЙ

ВОЖАК

— Папа, почему ты плачешь? — спросила восьмилетняя дочь.
Я сидел в городе Лонг Бич под Нью-Йорком в состоянии полной безнадеги на brodwalk — променаде, по которому прогуливаются и бегают за здоровьем американцы, и из глаз сами собой текли слезы. Что делать — не знаю. Меня подвели партнеры, я показал характер и остался без денег. За мной коллектив — двадцать человек, которых нечем кормить, не на что купить обратные билеты. Так хреново давно не было.
— У меня нет обувной фабрики, магазина, даже ларька. У меня есть только звуки, которые трудно продать, — ответил я Наташе.
— Папа, ты же приносишь радость людям! А это гораздо лучше, чем ларек. Хватит плакать, пошли, — дочь потянула меня за рукав.

И я встал и пошел. Нечего лить слезы перед маленькой девочкой. Нельзя сдаваться и раскисать.
Поводов для пессимизма было предостаточно: мне было уже тридцать и я все еще безуспешно пытался заработать на жизнь классической музыкой. Внушал хору, которым руководил, что это возможно, нужно только нащупать верный путь. Вся ответственность лежала на мне, а поддержки ждать было неоткуда. Кто бы мог подумать, что нужные слова услышу от дочки. Наташа так по-детски просто сказала про «радость людям», что я обрел второе дыхание и нашел способ выкрутиться. И тогда, и еще много раз, прежде чем добился успеха.

Мало кому удается продать творчество. Сам не знаю, как я в этом преуспел. Есть анекдот в тему: «В советское время у профессорской дочки спрашивают: «Как вы, получившая классическое музыкальное образование, воспитанная в интеллигентной семье, стали валютной проституткой?» — «Просто повезло!» Вот и мне повезло. Только не сразу.
Детство мое протекало в небольшом объеме московской коммунальной квартиры в районе станции метро «Белорусская». Мы занимали четырнадцатиметровую комнату. Баловать нас с братом было некому: бабушек и дедушек нет, папа с мамой заняты выживанием. Отец работал мастером цеха шелкографии на подмосковной фабрике, мама — няней в детском саду.

Папа, Борис Борисович Эпштейн, — один из шестерых детей кузнеца — родом из Белоруссии. Его отец, известный на всю округу могучий мужик, умер в сорок два от пневмонии. Поздней осенью вышел разгоряченный из кузницы и простыл. Так в четырнадцать папа вместе со старшим братом встал во главе большой семьи. Повзрослев, он смекнул, что в деревне им не прокормиться, и в восемнадцать поехал учиться в Москву, в Академию внешней торговли, перетащив в столицу всех братьев и сестер.
Грамотный, толковый человек, он быстро сделал карьеру в организации «Экспортлес», получил жилплощадь — семь квадратных метров в центре Москвы — и легко выучил немецкий, так как он походил на идиш. Забегая вперед, скажу: оказавшись в Нью-Йорке в свои восемьдесят пять, отец умудрялся общаться и там, потому что английский, оказывается, тоже похож на идиш…

В двадцать семь папа стал подумывать о семье. Оказавшись у родственников в местечке Пуховичи под Минском, в бедняцкой чистенькой хатке он увидел еврейскую семнадцатилетнюю девочку, которая играла на гитаре. «Это будет моя жена», — решил папа и уехал в Москву.
Его родственники поговорили с родными девочки: «Какой у него нос — вы сами видите, а то, что не обманет, мы гарантируем».

В октябре 1940 года отец увез Бэлу Турецкую в Москву. А в июле 41-го в местечко вошли немцы и уничтожили всю мамину семью. Их заставили рыть себе могилу и закопали живьем. В том же 41-м ушел на фронт отец. Он стал участником прорыва Ленинградской блокады и был удостоен за это правительственных наград. Мальчишкой отец каждый год возил меня в Ленинград по местам боевой славы, показывал пересыльный пункт на Фонтанке, 90, исторические места, водил в Товстоноговский БДТ.
Из каждых ста человек, призванных в первые дни войны, вернулись только трое. Погибшие были признаны героями. А вот папа не смог даже восстановиться на работе. Во многом потому, что после войны сталинские чиновники не благоволили к евреям, пусть и прошедшим от Москвы до Берлина.
«Хотите работать во «Внешторге»? — сказали ему. — Пожалуйста. У нас есть филиал. На Печоре». Папа не захотел уезжать из Москвы и, поставив крест на карьере, устроился на фабрику.
У моего старшего брата Саши были нелады с легкими. Зарплата отца составляла шестьсот рублей, а консультация профессора-пульмонолога — пятьсот. «Жизнь сына в ваших руках», — говорил эскулап, нагнетая и без того напряженную обстановку.

И папа шел на преступление: обернув тело шелковыми платками, надевал сверху кожанку, оставшуюся с фронта, и выносил продукцию за пределы фабрики, чтобы потом ее реализовать. Каким-то образом он сумел договориться с работницами, которые делали для него партию сверх нормы. А ведь частное предпринимательство в то время каралось законом и грозило лишением свободы до пяти лет. В цеху было тридцать восемь женщин, в основном одиноких, обездоленных войной, и ни одна не позвонила на Петровку. Как он сумел построить такие правильные отношения с таким числом женщин — одному Богу известно!
Жили мы небогато. У нас не было ни автомобиля, ни дачи, все, что отцу было нужно, — спасти сына от болезни. И он это сделал.
Я незапланированный ребенок. Мама родила меня в сорок, папе было уже почти пятьдесят. Все в один голос отговаривали маму, у нее ведь больное сердце, но она поступила по-своему. Друзья советовали родителям назвать меня Юрой, потому что родился в День космонавтики, двенадцатого апреля, через год после полета Гагарина.

«Юр-р-ра? — сказал папа, слегка грассируя. — Это тр-р-руднопр-р-роизносимое имя. Пусть будет Миша».
Турецкие же мы с братом потому, что мама объяснила папе: Эпштейны есть, а Турецких не осталось — фамилию надо сохранить. И папа легко с этим согласился. У меня была настоящая еврейская мама. Есть анекдот, точно передающий суть ее характера: «В чем разница между арабским террористом и еврейской мамой? С террористом можно договориться». Мы с братом стали смыслом ее жизни. А папа нашел себе достойное место, живя как бы в своем мире. Он обеспечивал семью, отвечал на наши вопросы, но никогда не грузил и не требовал внимания. Он ни разу не сказал мне, когда я вырос:
«А почему ты не пришел? Что не позвонил?»

Маме — той всегда чего-то не хватало, несмотря на то, что мы были любящими и заботливыми сыновьями и чуть не каждый день навещали их с отцом. Когда мы прощались и уходили, папа тут же возвращался к своим делам, а она стояла у окна, пока не скроется машина, и я понимал: мы опять ей недодали…
«Еврейский мальчик с темными глазами, а в них такая русская печаль…» — это про меня. В полтора года я уже начал напевать, в три исполнял подряд все песни, которые доносились из телевизора и радиоприемника: «Дан приказ ему на запад, ей — в другую сторону, уходили комсомольцы на гражданскую войну». Я не понимал, о чем это, и вместо «приказ» пел «отказ». Отец по воскресеньям позволял себе подольше поваляться в кровати, я забирался к нему под бочок. Тогда-то и ковалась репертуарная политика будущего «Хора Турецкого». «Пап, давай «Заботу», — говорил я, и мы затягивали: «Забота у нас простая…» или «Твист и чарльстон, вы заполнили шар земной…»

Песни советского времени — потрясающие. Я пел их с фанатичным кайфом, и родители поняли: надо мальчика учить. В тот момент у нас появились вторая комната в коммуналке и пианино. Мне нашли педагога по фортепьяно. Урок стоил десять рублей — серьезное испытание для семейного бюджета. А мне в шесть лет нравилось гулять на улице с друзьями, а не разбираться, что такое басовый ключ. Получив задание на дом, я считал количество нот в упражнении и тарабанил по первым попавшимся клавишам. Мама сопоставляла количество нот с количеством ударов по клавиатуре и разочарованно вздыхала:
— Что ж за белиберда?
— Такой этюд, — пожимал я плечами.
Длилось это четыре месяца. Потраченные сто шестьдесят рублей не материализовались в качество. «Бездарный мальчик, — сказала педагог. — Не тратьте деньги».
Я был счастлив: меня избавили от мучений. Но голос во мне рос, я садился за фортепьяно и, не зная нот, подбирал мелодию на слух — «Сиреневый туман», «Ты у меня одна». Приходили гости, меня ставили на стул, я пел — всеобщий восторг. «Талантливый пацан растет! Должен учиться».
И мама повела меня на этот раз в государственную музыкальную школу. На доске объявлений — листок «Услуги и цены: фортепьяно — 20 руб. в месяц,


Родители М. Турецкого

скрипка — 19 руб., гобой, валторна — 9 руб., флейта — 3 руб., флейта пикколо — 1 руб. 50 коп.».
«О! — сказала мама. — Флейта пикколо нам подойдет. Незатратно, и будешь при музыкальном процессе».
Недавно мои артисты подарили мне флейту пикколо и на всей аппликатуре выгравировали свои прозвища: Туля, Кузя, Кабан, Зверь… Я взял ее и понял, что руки все помнят. А тогда за четыре года научился играть виртуозно. Параллельно отец возил меня в капеллу мальчиков.
— У вас талантливый ребенок, — сказал как-то педагог, — хорошо бы его отец зашел ко мне.
— А это я и есть… — ответил папа.

И тут я понял, что он у меня старый и выглядит как дедушка. Раз родители старые, значит, я их скоро потеряю. В моем детском сердце поселился страх, что могу лишиться этой могучей крыши над головой. Я решил как можно быстрее стать самостоятельным, потому что скоро останусь один…
Не знаю, что сумел бы придумать, но в дело вмешалась судьба. В лице двоюродного брата отца — знаменитого музыканта Рудольфа Баршая. Особую известность он получил после 1977-го, когда уехал из СССР на Запад, выступал со Штутгартским симфоническим оркестром и стал главным дирижером Борнмутского. На родине у него не складывалось. Наверное, власти не могли доверить оркестр морально неустойчивому человеку, трижды женатому, в последний раз — на японке.

Когда совсем юный Рудольф приехал в Москву, отец поставил ему раскладушку на своих семи метрах. Летом они ездили на дачу к папиному старшему брату, где Рудик с утра уходил в деревянную уборную и там, на толчке, с пяти до восьми «пилил» на скрипке, чтобы никому не мешать. Вот так закаляется сталь. В то время советская музыкальная школа считалась лучшей в мире, так же как балетная и космическая. Выдающиеся оркестры мира сцементированы советскими музыкантами. А сегодня… Кто будет сидеть с пяти до восьми на «очке», чтобы чего-то добиться?
Дядя Рудольф до своей эмиграции успел рассмотреть во мне талант. Как-то он пришел к нам в гости.
— А что делает Миша? — поинтересовался дядя.
Я сыграл на флейте.
— Спой.
Я спел.
— Музыкальный парень, — оценил он. — Я позвоню директору хорового училища имени Свешникова.
Звонил дядя при мне. «Посмотрите мальчика — если это не его дверь, не берите», — мудро сказал он.
Меня взяли в училище в одиннадцать лет. Я сразу попал в отстающие, остальные дети учились с семи, некоторые уже играли Второй концерт Рахманинова. В первый же день я с рыданиями сказал отцу:
— Не хочу! Не могу!
— Делай что хочешь, — сказал папа и устранился.

Догнать сверстников стало смыслом жизни. В итоге я втянулся. Заниматься дома не мог: сосед по коммуналке делал «козью морду». Заслышав звуки музыки, семидесятилетний машинист паровоза, коммунист с орденом Ленина на пижаме, гонялся за мной по квартире с криком: «Израилев черт!» В школе занятия начинались в восемь тридцать. Я вставал в пять сорок, умывался, жевал на ходу бутерброд и мчался на метро в школу на Красной Пресне. В шесть тридцать я уже сидел за пианино и работал до начала уроков. Кто из детей сегодня способен на такое?

К восьмому классу я догнал однокашников, несмотря на жуткую конкуренцию. Из двух тысяч поступающих брали двадцать мальчиков. До победного конца доучивались десять. Даже при таком отборе мало кто делает успешную карьеру. Нужны связи и деньги. Но если в попсе ты можешь «выстрелить» при наличии только этих двух составляющих, в классике без образования никуда. Иногда в консерватории при полупустом зале проходят концерты, которые могли бы стоить миллионы, настолько они гениальны. Но превратить их в продукт, который купят, не всегда возможно, потому что понимание классической музыки доступно немногим. Да и зачастую талантливые музыканты словно не от мира сего, их просто не воспринимают как звезд. А хорошо упакованная банальщина прекрасно продается, потому что имеет адекватный вид. Что такое гламур? Это дешевый продукт, дорого поданный. Мне и моим музыкантам повезло учиться музыке на излете советской системы. Это было время педагогов-бессребреников, которые вкладывали в учеников душу. И мы учились с таким же энтузиазмом.
«Гнесинка», куда я поступил по окончании хорового училища, — Высшая Школа Музыки. Меня в этом Храме муз сделали дирижером — матерым музыкантищем, способным поднять и повести за собой людей. Я, как губка, впитывал музыкальную науку, до поры до времени не обременяя себя мыслями о хлебе насущном. Но довольно рано — в двадцать один — пришла пора, я влюбился и женился.

У Лены были вздернутый носик, открытая улыбка и бездонные глаза. Настоящая русская красавица. Мы познакомились в «Гнесинке», учебу она совмещала с работой — пела в хоре Минина. У нас было много общего, мы вместе постигали музыкальные азы, ходили на концерты, спектакли и каток. Оба любили природу. Я стал ее первым мужчиной. В двадцать два у нас родилась Наташа. Рановато, наверное, но мы были счастливы. Вопреки воле родителей. И те и другие считали, что мы разного поля ягоды. Они не чинили препятствий, но по отдельным репликам несложно было догадаться: родственники не в восторге.
«Я бы хотел, чтобы дочь вышла замуж за человека своей национальности», — сказал ее отец моей матери перед свадьбой.

Моя же мама мечтала видеть меня рядом с еврейской девушкой. Ведь пятьдесят поколений моих предков женились только на своих.
Ну и что с того? Любовь стирает все различия. Тесть это понял со временем. Он был настоящим русским офицером, глубоко порядочным и умным человеком. У них с Леной сложились удивительные отношения. Словно одна душа на двоих. И по характеру они были очень похожи — абсолютная выдержка и чрезвычайная доброта. Лена любила меня преданно и никогда ничего не требовала, но я должен был доказать себе и другим, что могу быть не мальчиком, но мужем и добытчиком.

Чем я мог заработать? Частным извозом. Права у меня с девятнадцати лет, я даже занимался автоспортом. Умудрялся как-то выкраивать время между занятиями музыкой. Один раз участвовал в ралли, пришел шестнадцатым с конца. Но ведь главное — участие! Я продал все свои ценные вещи, включая кожаную куртку и магнитолу, взял еще в долг у брата и купил подержанные «Жигули» одиннадцатой модели. С тех пор каждый субботний вечер и не только, я отправлялся на заработки. Все было: и отнимали выручку за вечер, и из машины просили выйти, и не платили, но слава Создателю, обошлось без серьезных последствий для здоровья.

К концу пятого курса я подрабатывал в четырех местах одновременно. В большом универсаме в Строгино был «ночным директором», то есть грузчиком. За ночь принимал по пять-шесть машин: три с хлебом, две с молочными продуктами и иногда с колбасой. Колбаса была самым страшным ударом, потому что все полторы-две тонны я должен был своими руками перекантовать, взвесить да еще проследить, чтобы водитель с экспедитором пару батонов не умыкнули. Зато слова «дефицит», под лозунгом которого жила перестроечная страна, для меня не существовало. Когда мчался после ночной смены из Строгино в центр преподавать музыку детям, гаишники на трассе отдавали мне честь: раз в два месяца я завозил им в отделение ящик гречки и чая. У меня появились различные связи и знакомства. Я был в полном порядке, но душа по-прежнему жаждала музыки и творчества.

Наконец я нашел, чем ее порадовать. Параллельно с магазином и преподавательской деятельностью начал работать с православным церковным хором и одновременно с ансамблем политической песни. Через некоторое время уверился, что не ошибся с профессией. А работая с актерами театра «Школа музыкального искусства» под руководством Юрия Шерлинга, понял, что могу научить петь любого. До уровня эстрадного исполнения доведу даже не поющую балерину.
Не знаю, долго ли продержался бы наш с Леной брак. Сегодня мне тяжело рассуждать об этом, ведь прошло

Михаил Турецкий с дочерью Наташей
Фото: из архива М.Турецкого

столько лет. Знаю только, что наши чувства были искренние и настоящие. Считается, что ранние союзы не выдерживают испытание временем. Но не суждено узнать, верно ли это было бы в нашем случае…
В августе 1989 года вместе со своим другом и учителем Владимиром Ануфриевичем Семенюком я поехал на автомобиле в Клайпеду, в гости к его аспиранту литовцу. Разговоры о музыке, вылазки в Палангу, солнце, море и песок. Во всех отношениях это была приятная поездка. В один из дней, несмотря на поздний час, никак не мог заснуть, хотя в двадцать семь лет знать не знал, что такое бессонница. В половине третьего ночи раздался звонок в дверь. Телеграмма. «Срочно позвони. Саша», — написал старший брат. «Что-то с мамой или папой?» — судорожно соображал я. В 1989 году звонить ночью в Москву из Клайпеды было неоткуда. Мы с Семенюком поехали в центр города и оказались перед запертыми дверями переговорного пункта. До половины восьмого не находил себе места. А когда наконец смог набрать телефонный номер, услышал в трубке мамин голос. «Значит, с ней все в порядке», — первым делом подумал я.
— Держи себя в руках, — сказала мама. — Они все погибли.
Я ничего не понял.
— Кто все, мам?
— Лена, ее отец и брат.

Я повесил трубку, вышел на улицу на ватных ногах и, дойдя до газона, рухнул в траву. Ко мне подбежал учитель.
— Владимир Ануфриевич, дайте сигарету, — попросил я. — Что-то все горит внутри.
— А что случилось, Миша?
Я не смог ответить, вскочил и снова побежал звонить. Мама, пережившая гибель всех своих родных, спокойным ровным голосом продиктовала: «Семьдесят первый километр от Минска, номер отделения милиции...»
Лена с отцом и братом ездили в Вильнюс на день рождения родственницы. Отец Лены, аккуратист и педант, никогда не нарушал правил дорожного движения. Из гаража машину не выведет, если не работает поворотник. Он не доверял руль даже сыну, который только что вернулся из армии, где служил водителем. Никто не знает, что случилось с моим тестем, но на обратном пути в Москву его машина вылетела на сторону встречного движения. Ехавший по ней «Икарус» стал уходить в кювет, но «Жигули» догнали автобус и, ударившись, отлетели на свою полосу, где их подмял под себя тяжелый «ЗИЛ».
Всю дорогу к месту аварии я думал: «Это ошибка. Такого не может быть. Это не они». Наконец доехали. Какой-то мужик на тракторе указал мне точное место происшествия. «Я двадцать пять лет за рулем, но такой страшной катастрофы еще не видел, — сказал он. — Вот здесь это было…»
И я понял, что зря надеялся. На обочине дороги лежала покореженная зелененькая сувенирная подковка. Мой «заграничный» подарок тестю.

В ближайшем населенном пункте купил бутылку водки, все цветы, какие были,
и вернулся на место трагедии. Мы с учителем выпили. Покурили. Посидели в каком-то коматозе, а потом я позвонил в отделение милиции. «Приезжайте за трупами и забирайте машину», — сказали мне.
Никогда не забуду долгий путь домой. Впереди шел грузовик с тремя гробами, за ним ехал я. Обогнать как-то не получалось…
Мне было страшно увидеть тещу. Женщину, которая в один миг потеряла детей и мужа. У меня за эти пару дней лицо стало цвета асфальта. Что уж говорить о ней? Но теща сидела в окружении подруг и держалась молодцом — ее накачали транквилизаторами.
Как интеллигентный человек, она молчала, но я знал, о чем теща думает: «Ты жив, а Лены нет». Я ведь мог поехать с женой или позвать ее к себе в Клайпеду. Но не сделал ничего судьбоносного, что изменило бы роковой маршрут.

Через некоторое время теща стала настойчиво предлагать мне отказаться от Наташи и оформить на нее опекунство. На меня насели ее родственники:
— Зачем тебе ребенок? Ты еще молодой.
— При всем уважении не могу, — ответил я. — Евреи от своих детей не отказываются.
Хотел забрать девочку в свою квартиру, препоручив заботам моей мамы, но потом понял, что разлука с внучкой добьет обезумевшую от горя тещу.
В этот момент я очень остро нуждался в помощи.
И эта помощь пришла ко мне свыше.

Продолжение следует


Сообщение отредактировал sINNA - Четверг, 16.02.2012, 20:04
 
sINNAДата: Пятница, 17.02.2012, 06:44 | Сообщение # 47
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
Окончание.

МИХАИЛ ТУРЕЦКИЙ

Мне предложили создать в Москве хор еврейской духовной музыки. Это было спасением. Музыка предков — древнее могучее искусство — дала мне силы жить.

За восемнадцать месяцев мы сделали программу, с которой выступали в Англии, Франции, Израиле, Америке, Канаде. Финансированием хора занимался благотворительный еврейский фонд «Джойнт». Когда они поняли, что лидер коллектива — личность, не готов к глупому подчинению и хочет выйти на большие концертные площадки, у них пропало желание нас поддерживать. И с 1992 года я с хором остался без поддержки. Это была очень сложная задача — заниматься раскручиванием бренда «Еврейский хор» в России. Всем казалось, что мы поем только для евреев. Я хотел доказать, что это не так. Но получалось не очень. У нас не было ни денег, ни рекламы. Один голый энтузиазм.
Мы трудно пробивали себе дорогу в Америку, ведь это было единственное место в тот момент, где можно было заработать. В конце концов что-то начало получаться. Помогали новые друзья, которые видели в нас фантастически талантливый проект. И хотя выступлений было немного — в основном по выходным, нас признали критика и профессиональные музыканты.

Отношения в коллективе тоже были непростыми. Помню, в 1993 году, после десяти дней бесцельного проживания в бруклинской квартире в ожидании работы в Калифорнии, в нашем коллективе чуть не случилась революция. Восемь человек из шестнадцати подписали ультиматум: мол, не понимаем, зачем нам Калифорния, не верим, что нам заплатят, ехать отказываемся. Ситуацию нужно было уладить за двадцать восемь часов, которые занимал переезд на автобусе из Нью-Йорка в Майами. Я произнес речь: «Не позволю развалить проект!» Потом вызвал к себе заговорщиков по одному: «Вы, Алексей, уволены. Владимир, вы хотите уехать, а потом вернуться — пожалуйста. Вы, Леонид, сколько хотите денег, чтобы остаться?» В общем, четырех членов коллектива я подкупил, двух отпустил, двух уволил — и оппозиция была разгромлена. О, я хорошо знал психологию советского человека. Сам такой.
В 1994-м мне посоветовали обратиться за финансовой поддержкой в «ЛогоВАЗ». Я позвонил, и в синагогу, где мы репетировали, приехал Березовский со словами: «У вас есть двадцать пять минут». Мы ему спели красивыми голосами. «Даю пять тысяч долларов в месяц», — пообещал Борис Абрамович. Мы разделили эти деньги на двадцать человек, получив хорошую прибавку к зарплате на год. Потом дело скисло. Березовский уехал, его помощники сказали: «Чтобы вам и дальше помогать, надо, чтобы вас любил Боря, а у нас на счету были деньги. Боря вас любит, но денег нет».

Гусинский, возглавлявший Российский еврейский конгресс в те годы, тоже одно время нас любил и даже поддерживал. И Гусинского, и Березовского я всегда очень благодарил во время концертов, пока мой старший товарищ, знаменитый артист Геннадий Хазанов, после шоу в Театре Эстрады не сказал: «Миш, а че ты все время им кланяешься? Они тебе что, дом в Испании построили? Гусинский лаконично тебе помог лишь для того, чтобы его поддерживало еврейское лобби в Америке». В 1995 году мы обратились к Айзеншпису. Тот произнес: «Мне нужно полтора миллиона долларов от «ЛогоВАЗа», и страна будет засыпать и просыпаться с мыслями о еврейском хоре». Но «ЛогоВАЗ» в то время уже закончился. Полтора миллиона взять было негде, и я в конце года разделил хор на две части. Одна осталась в Москве, другая вместе со мной поехала по контракту в Майами. Мог бы взять с собой красивую девушку, но поехал с пожилой мамой и дочкой. Теща ужасно боялась, что могу не вернуться, поэтому тщательно подготовила внучку, которой тогда исполнилось одиннадцать лет: в случае, если я вдруг решу остаться за океаном, Наташа должна была встать на дыбы и заявить: «Хочу к бабушке в Россию!» Но она не сделала этого, хотя ей иногда было по-настоящему трудно. Дочь училась в заведении для обеспеченных детей.

Михаил Турецкий с женой
Фото: из архива М.Турецкого

Школьный автобус отвозил домой сначала тех, ктопобогаче, потом середнячков, её — последней. У меня не было тогда ни сегодняшней репутации, ни уважения, и на Наташу смотрели как на эмигрантку из бедной семьи.
Только моя мама чувствовала себя вполне комфортно, у нее даже случился платонический роман с владельцем кафе, мистером Невелом, благодаря которому она вспомнила идиш. Они тарахтели целыми вечерами, надеясь, что я ничего не понимаю. Папа приехал позже и решил, что маме в ее семьдесят три можно не мешать. Ему Америка не сильно понравилась. «Большого театра нет, мне здесь делать нечего. «Я в восторге от Нью-Йорка гор-р-рода, но кепчонку не сдерну с виска. У советских собственная гор-р-рдость: на буржуев смотр-р-рим свысока», — продекламировал он Маяковского и спустя четыре месяца вернулся на Родину.
А я ведь никогда не хотел уехать в Америку навсегда. Уважаю западные ценности, но ещё больше — Большой театр, каток, летнее небо над Москвой в пять утра. Я хотел жить на Родине. И решил попытать счастья в последний раз. Если не получу поддержки, навсегда распрощаюсь с идеей еврейского хора в России. За океаном у нас ведь в конце концов начало получаться...
Мы настолько потрясли тамошнюю публику, что власти Майами выпустили прокламацию, объявив шестое февраля «Днем Московского хора».

Через пару лет я решил сменить наше одиозное некоммерческое название «Еврейский хор». К тому же нам стало тесно в рамках колоссальной, могучей, но одной только еврейской музыки — ведь это лишь часть мировой музыкальной культуры. Участники хора — в основном русские, зрители — люди разных национальностей. Почему бы не исполнять и другую музыку, например классику, фольклор, джаз, рок? Так родился «Хор Михаила Турецкого»...

Итак, шел 2001 год, я с коллективом гастролировал по Америке. Дочь Наташу, которая жила со мной в Штатах, через какое-то время вернул бабушке. Тёща наконец-то меня оценила. С тех пор мы живем в мире. Правда, никогда не держал на неё зла, я её понимаю: будущий зять ещё не сделал мне ничего плохого, а я его уже не люблю.

Двенадцать лет я ходил в холостяках. Не мог представить, что приведу в дом «чужую тетю» и скажу Наташе: «Это наша новая мама». Некоторые девушки предпринимали попытки сделать из меня мужа...

Карьера, становление хора и обязательства перед самим собой и коллективом казались гораздо важнее романов. Пока не встретил Лиану. Помню ощущение шока, когда заглянул в её огромные зеленые глаза. «Две волны остались в глазах твоих, чтобы я утонул, погружаясь в них…»
Мы встретились после концерта в Далласе. Отец Лианы был одним из организаторов наших выступлений. Тридцать первого октября в Америке как раз отмечали Хэллоуин, и Лиане хотелось провести этот праздничный вечер с ребёнком, но она не могла обидеть папу, который настаивал, чтобы дочь слушала еврейский хор из России. Как интеллигентный человек, Лиана пришла за кулисы поблагодарить музыкантов за концерт. Марта Клионер, наш импресарио в те годы в Штатах, увидев её с дочкой, поинтересовалась, где же муж.
— Муж объелся груш! — ответила моя будущая супруга.
— Так у нас столько мальчиков в коллективе, я вас представлю! — перехватила Марта Лиану и повела знакомиться с артистами.

Мы столкнулись в коридоре — красивая, броская девушка и рядом с ней маленький кучерявый ангелочек, её дочь Сарина. На меня как на артиста, который провел месяц на гастролях, внешний вид Лианы — её высокий каблук и открытый живот — произвел неизгладимое впечатление. Мы разговорились. Захотелось сказать ей несколько небанальных комплиментов. Я предложил всем вместе поехать в ресторан, выпить кофе. Три коктейля повысили концентрацию романтики в моем организме. И я сказал Лиане: «Поехали к тебе».


Михаил Турецкий с женой и ее дочерью Сариной
Фото: из архива М.Турецкого

Я уже знал к тому времени, что она девушка самостоятельная, живет отдельно от родителей в двухэтажном доме. Она сопротивлялась, но я проявил легкую настойчивость. Мы отправились к Лиане и проговорили с ней до утра. Я предложил поехать с нами в тур, на что Лиана изобразила неприступность и вызвала такси, чтобы меня отвезли в гостиницу. Так началось наше знакомство. Коллектив поехал дальше, в Хьюстон. Уже в следующем городе, Чикаго, я почувствовал, что хочу позвонить этой девушке. Набрал её номер после выступления, и мы опять проговорили всю ночь. Мне это стоило гонорара за два концерта. Зато уже определились некоторые жизненные ценности и позиции. Я предлагал Лиане приехать к нам на центральный концерт тура в Карнеги-холл в Нью-Йорке, но она культурно отказалась, сославшись на то, что не может уйти с работы и надолго оставить ребенка. После Карнеги-холла я приехал к ней в Даллас сам. На следующий день, когда Лиана забирала Сарину из садика, воспитательница отозвала её в сторонку: «Знаете, что сказала ваша дочка? Она сообщила, что дядя с концерта теперь спит у вас дома!»

Пора было определяться с чувствами. Мама всегда тосковала по большой родне, которую она потеряла в Белоруссии. В тот приезд я обошел всех родственников Лианы и понял, что мама этот вариант одобрит. Семья и отношения такие же, как и в белорусском местечке, только на высоком американском уровне.
Лиана поначалу отказывалась бросить большое дружное семейство, хорошо
оплачиваемую работу программиста и переехать в Москву, пока я не поставил вопрос жёстко.

Её родственники были не в восторге от наших планов. Дедушка как опытный человек сказал, что артист — это цыган, что плохо для семейной жизни. А когда я приехал к родителям Лианы просить руки их дочери, её папа предупредил, что у неё очень тяжелый характер...
Но мы с ней непослушные люди. И все-таки убедили родителей. Потом возникли проблемы с вывозом Сарины. Я её удочерил и перевез в Россию.
Мы с коллективом шли своим особым путём, миновав цепочку «продюсер-телевизор-публика-касса». Одной ногой попали в шоу-бизнес, другой остались в искусстве и с этим пришли на концертные площадки. Какое-то время, правда, я ещё пытался найти продюсера. В 2003-м пришел к Иосифу Пригожину, тот послушал трек секунд сорок и начал сучить ножкой, заглядывать в телефон, намекать: мол, зря теряю время.
«Иосик, ты ж меня проглядел! — теперь говорю ему. — Вот бы «накосил» сейчас!»
Сегодня он со мной по сорок минут по телефону разговаривает и времени ему не жалко. «Может, лучше в гости придёшь?» — предлагаю я.

Хор выбрал свою музыкальную политику — мы не ограничивали себя исключительно классической музыкой. Есть еще поп, рок, джаз и мюзиклы. Только классика — это как строгие брюки в гардеробе, красивые, дорогие, но одни. А можно ведь переодеться и во что-то подемократичнее. Или сочетать, как это начали делать в Голливуде, надевая смокинг с джинсами и кроссовками. Сегодня побеждает музыкальный фьюжн — смешение стилей, когда ты можешь предложить людям в единицу времени разные ощущения. Буду благодарен тому, кто сократит божественные длинноты в «Войне и мире» Льва Толстого и вместит четыре тома романа в пятьсот страниц, чтобы современные дети смогли его осилить. Я применяю подобные сокращения к классической музыке. Ведь воспринимать её непросто. Нужно настроиться, открыть душу. Желание есть у многих, нет времени. Я же могу за десять минут познакомить слушателя с Верди, приправив музыку ферментом поп-рока для более легкого восприятия. В результате Верди звучит как Queen. И это не пародия. Не стеб, не лубок, просто другое, современное осмысление. Музыкальный критик может назвать меня выскочкой, который берёт самое легкое и доступное для восприятия, зарабатывая таким образом деньги. Но я бы на его месте сказал спасибо Турецкому, агитатору и пропагандисту хорошей музыки.
Самое сложное в моём деле — собрать людей и удержать их вместе. Случалось, певцы уходили от меня в поисках лучшей жизни. Как-то двое музыкантов решили создать свой ансамбль. «Это ведь проще пареной репы! — думали они. — Сделаем то же самое, но без Турецкого, и пропедалируем джаз». Десять лет бились, разваливались, собирались и наконец пришли ко мне.
— А можно нам снова продать вам свои услуги, Михаил Борисович?
— А зачем вы ушли, украв у меня силы? Вы были четвертой ножкой стула, без которой всё зашаталось.
Я нашёл им замену, и пятая нога стала неактуальна.
В 1998 году участник хора, украв пару идей, ушёл и увёл с собой двух других, чтобы создать свой коллектив. Эти продержались месяцев восемь.

В 2001-м ещё три пацана решили: «Надоела нам еврейская музыка, мы — русские ребята, айда к Надежде Бабкиной. «Турецкие» дорого продаются, высоко ценятся. Она обрадуется».
Четыре месяца каждый день с девяти утра они репетировали втайне от коллектива. И с наработанным материалом пришли к Бабкиной. Надя обрадовалась, приняла, организовала группу, которая просуществовала меньше года...
Юмор заключается в том, что теперь этим ребятам, чтобы заработать, приходится иногда петь в синагоге...

Без нормальных отношений трудно заниматься совместным творчеством. Поэтому человеческий фактор и дружба очень важны. Бизнес должен быть радостным. Артисты хора, по сути, мои родственники. С ними я провожу больше времени, чем с женой. Раза в три.
Поэтому все постепенно обращаются в «турецкую» веру. Постоянная совместная жизнь меняет людей. Волей-неволей мы становимся единым целым. После концерта музыканты не разбегаются по норам, могут пойти поиграть в бильярд, поужинать в ресторане. Даже сходить в караоке или в кино. Четыре человека занимаются в одном тренажерном зале. Если бы не хотели видеть друг друга, упражнялись бы в разных.

Как и в любом коллективе, у нас есть правила, обязательные к исполнению. Мы даем около двадцати выступлений в месяц. На маршруте нельзя выпивать, перед концертом я не разрешаю заниматься сексом. Артист должен себя сохранить, чтобы выплеснуть мощнейшую энергетику в зал. Не надо волноваться, на деторождении это никак не сказывается. На десять голосов приходится двадцать пять детей.

Помню, мы выступали на свадьбе сына одного высокопоставленного чиновника. В зале было много гостей: артисты, представители бизнес-элиты, звезды спорта, шоу-бизнеса и культуры. За одним из столиков сидела моя жена. Неожиданно Лиана подозвала меня и сказала:
— Хочу, чтобы одну суку убрали из зала.
Оказалось, что её молоденькая соседка по столу — третья жена какого-то вельможи — громко крикнула: «Это же хор голубых! Я знаю».
— Лиана, я понимаю, что ты простая девушка, но это не мой праздник, я не могу вывести ее отсюда. Лучше закажи для меня пятьдесят граммов виски, чтобы у меня появилось настроение для создания свадебной атмосферы в этом зале.
В процессе выступления ещё раз подошел к жене, которая становилась от злости попеременно бордовой, белой, зелёной. Конечно, она в силу темперамента и сама могла бы «съездить» по лицу, но в этот момент была глубоко беременна. Её соседка не унималась: «Послушайте! Они еще признаются: «Мы любим вас, дорогие женщины!» Каких женщин они могут любить? Это же петухи!»

То ли она не знала, что рядом сидит моя жена, то ли думала, что я не посмею прервать поток её красноречия, то ли надеялась, что папик защитит. Я тоже начал заводиться и под конец мероприятия, поздравив жениха и невесту, сказал: «Мы любим вас, дорогие женщины! — и чтобы сделать приятное девушке, добавил: — Мы любим и вас, мужчины. Ведь пол для любви не имеет значения!»
Дальше я прямым ходом направился к столику, за которым сидела ликующая дамочка.
— Это ты говорила, что «Хор Турецкого» — коллектив голубых, а Турецкий — главный из них? Пойдем уединимся!
— Идём… — с готовностью отозвалась она.
Подвыпивший чиновник был против, спустя минуту он уже стоял на коленях перед Лианой и просил прощения. Я же, случайно оказавшись в процессе застолья рядом с его женой, решил подлить масла в огонь и шепнул ей на ухо: «Слушай, а как ты нас вычислила?»
В голове у неё всё смешалось, но поразмыслив, она попыталась сунуть мне под столом свою визитку с предложением тайной встречи. Пришлось невежливо отказаться.
Достаточно часто мне задавали вопрос: «А почему у вас мужской коллектив?» Я отвечал, что у нас такой набор голосов, который позволяет петь любую музыку, даже написанную для женщин. И тем не менее есть колоссальный пласт музыки, который было бы уместно исполнять женскими голосами. В 2008 году я объявил кастинг и отобрал десять лучших женских голосов из разных городов России и стран СНГ. Каждая солистка — это «вокальный бриллиант» с незаурядными актерскими и музыкальными данными. За ними женственность, интеллигентность, музыкальность и культура — а ведь это именно то, в чём так нуждается современный мир. В этих девушек влюбляешься через пять минут после того, как они начинают петь. И по всем характеристикам — визуальному восприятию, репертуару, диапазону возможностей — арт-группа «Сопрано10» — уникальное явление на российской эстраде. Сегодня в этом проекте я в полной мере реализуюсь как продюсер и черпаю вдохновение.

Я не командую своими людьми, я с ними работаю. Работаю вожаком стаи. И в силу занимаемой должности должен быстрее бегать и быть на голову выше. Личным примером показываю, как должен вести себя артист. О смерти отца мне сообщили во время гастролей в Гамбурге, за завтраком в девять часов утра. Я обязан был собраться с силами и сказать об этом своему старшему брату, который еще ничего не знал. Следующий концерт давали во Франкфурте, я прилетел туда, пошел в гостиницу, полтора часа ревел, потом собрал волю в кулак на три часа и выступил. Только когда отзвучали последние ноты, сказал: «Папа, твоей памяти посвящаю этот концерт…» После такого ребята вряд ли заикнутся о том, что нет настроения петь из-за того, что с женой поругался.
Ребенком я боялся потерять родителей, зная, что они у меня немолодые. Но папа с мамой обманули меня, нарушив все отпущенные людям в нашей стране сроки. Отец дожил почти до девяноста семи, ушел спустя три года после мамы. За шестьдесят шесть лет брака он ни разу не повысил голос на жену. Был светлым, позитивным человеком, никогда ни про кого не сказал плохо. Всегда благодарил Бога за то, что повезло с женой, что вернулся живым с войны, за двух сыновей. Он был мудрым и многому научил меня. «Относись к людям так, чтобы они верили тебе, как верят в наступление завтрашнего рассвета», — говорил отец.

Несколько лет назад он сказал: «Я на старости лет родил Мишу, чтобы хорошо жить, — а потом спросил: — Артисты довольны, как ты им платишь? Три рубля заработал, два отдай, не бойся, будешь долго жить».
Может быть, поэтому я редко наказываю артистов штрафами, разве что за опоздания. Пытаюсь лишь объяснить, что они работают не на меня, а на себя. И каждый несёт ответственность за общее дело. «Вы поёте, чтобы у ваших семей и детей было будущее. Делаете любимое дело, а это большое счастье».
После юбилейного тура 2010 года «20 лет: 10 голосов» я почувствовал, что у нас начинается новый и очень мощный виток в творческой биографии...

взято с сайта www.RezumeRu.org


Сообщение отредактировал sINNA - Пятница, 17.02.2012, 06:46
 
papyuraДата: Воскресенье, 19.02.2012, 13:20 | Сообщение # 48
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1542
Статус: Offline
ЧЕРНОВИЦЫ БЕЗ ЕВРЕЕВ

ЧЕРНОВИЦЫ без евреев
Как без хлеба бакалея,
Без билетов лотерея
И как пасха без мацы.
ЧЕРНОВИЦЫ без маланцев
Будто школьники без ранцев,
К удовольствию засранцев -
Так, мистэчко ЧЕРНОВЦЫ.

Разбрелись по миру Ицик,
Фима, Фира Янкельзон -
Уже знают черновицких
Лондон, Хайфа и Гудзон,
А тоска по Кабилянской
Давит Моне в правый бок,
И летят по миру мансы
Про чудесный городок!

ЧЕРНОВИЦЫ без Вайнштейна
Как наука без Эйнштейна,
Так бескрыло, беззатейно
Обрубаются концы.
ЧЕРНОВИЦЫ без Абрама
Как без дуба пилорама –
Торжество жлоба и хама
У мистэчке ЧЕРНОВЦЫ.

Яши, Марики, Рахили,
Чудо-юдо-рыба-фиш -
Черновцы заполонили
Беер-Шеву и Париж
И гуляют миром мансы
За наш город тут и там,
И тоска по Кабилянской
Мучит Моню по ночам!

ЧЕРНОВИЦЫ без Нехамы –
Как билборды без рекламы
Капитолий без Обамы,
Без оружия бойцы.
ЧЕРНОВИЦЫ без УшЕра,
Будто спальня без торшера,
Непонятная химера,
Что зовется ЧЕРНОВЦЫ.

В Колизее Фишман Алик,
С Фирой пьет аперитив -
Черновицкие достали
Хайфу, Брайтон, Тель-Авив!
А тоска по Кабилянской
Моне стукает в висок,
И летят по миру мансы
Про особый городок!

ЧЕРНОВИЦЫ без Фишбейна
Будто Лондон без Биг-бэйна,
Как застолье без портвейна
И баран, шо без овцы.
ЧЕРНОВИЦЫ без ВейцмАна
Как Анталья без Османа -
Африканская саванна,
А не город ЧЕРНОВЦЫ!

Рая Фуцер едет в Дублин
Подлечить хандру и сплин
Черновицких – полный Бруклин,
Масачусетс и Берлин!
По традиции маланской
Пьют «ле хаим» тут и там
Но - тоска по Кабилянской
Пучит Моню по ночам!

ЧЕРНОВИЦЫ без ВайсбЕрга -
Пугачева без айсбЕрга,
Будто «обл» без «энерго»
И без вкуса – огурцы.
ЧЕРНОВИЦЫ без Эсфири,
Как задачник без цифири,
Песня нудная в эфире,
Под названьем ЧЕРНОВЦЫ!

Шо бы мы тут ни трендели
Но, имея все ввиду,
Черновицкие – при деле
В Риме, в Дели, в Катманду
А тоска по «Кабелянству»
Моне давит на бейцЫ,
И ползут по миру мансы
Про лихие Черновцы!

ЧЕРНОВЦЫ без Купершмидта
Как без пены Афродита,
Дети лейтенанта Шмидта -
Безыдейные борцы.
ЧЕРНОВЦЫ без Семы Каца
Будто спальня без матраца,
Долго будут нам икаться
Откликаться и брыкаться
Вот такие ЧЕРНОВЦЫ!

Эмигранты все роптали
На недобрую судьбу -
Черновицкие видали
Эти цуресы в гробу
Они так мочили кони
Пёрли вверх, и в зад, и в бой,
Шо теперь все держит Моня
Сионистскою рукой!

ЧЕРНОВЦЫ без дяди Яши,
Как Рязань без тети Маши –
Тарахтим, руками машем
С понтом – щастя кузнецы!
А ЧЕРНОВЦЫ без тети Клары,
Как цыгане без гитары
И Канары без загара -
Бледный город ЧЕРНОВЦЫ!

В мире нету места мямле,
О минувшем не скорбя -
Черновицкие подмяли
Все державы под себя!
Без тоски по Кабелянской,
Ковыряния в носу -
Моня держит все финансы,
И рахует парнасу!

ЧЕРНОВИЦЫ без Арона,
Как бесхвостая ворона,
Королевский зал без трона,
И Верона без любви,
Без томатной пасты – пицца,
Без таможни – заграница,
Вобщем, - здравствуй, ЧЕРНОВИЦЫ, -
Незакрытый пуп Земли!

Не приносят сыр на блюде,
Но уже пошел навар -
Вот и наши в Голливуде
Лихо рвутся в суперстар!
Мансы ходят в Оклахоме,
Недалёк, мол, тот момент,
Када сядет в Белом доме
Черновицкий президент!

ЧЕРНОВИЦЫ без аида
Как без музыки «Аида»,
И берет меня обида –
Как же это, блин, отцы?
Ну ка, ну ка – из Америк,
Без скандалов и истерик,
Приезжаем в старый скверик –
Ждет нас город ЧЕРНОВЦЫ!

Разъезжает миром Алик,
Фира мчится в дальний путь -
Черновицкие достали -
Дайте миру отдохнуть!
Резиденция дуреет,
Ждут Вас Тралка и Проспект -,
Возвращайтеся, евреи,
Дома нужен марафет!

это не стихи, а ...песня Эмиля Крупника
и услышать её можно здесь:

http://ehkrupnik.narod.ru/BEZ_EVR.html
 
papyuraДата: Четверг, 01.03.2012, 09:12 | Сообщение # 49
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1542
Статус: Offline
Утёсов Леонид Осипович (Вайсбейн Лейзер Иосифович) (1895 – 1982), советский певец, артист театра и кино.

Но ненавистен злобой заскорузлой
Я всем антисемитам,
как еврей.
И потому –
я настоящий русский!

Е. Евтушенко

…Ты прав, поэт, ты трижды прав,
С каких бы ни взглянуть позиций.
Да, за ударом был удар,
Погромы, Гитлер, Бабий Яр
И муки разных инквизиций.
Вот ты взглянул на Бабий Яр,
И не сдержавши возмущенья,
Ты русский, всех людей любя,
В еврея превратил себя,
Призвав свое воображенье…
…Твердит тупой антисемит:
«Во всем виновен только жид».
«Нет хлеба – жид». «Нет счастья – жид».
И что он глуп, виновен жид,
Так тупость голову кружит…
… И если б Ленин нынче жил,
Когда открылся путь до Марса,
Тобой бы он доволен был,
Он очень тот народ ценил,
Что дал Эйнштейна, Карла Маркса…
Отбросив совесть, стыд и честь,
Не знает в мыслях поворотов.
Ему давно пора учесть,
Что антисемитизм – есть
Социализм идиотов…
…Любя страну, людей любя,
Ты стал нам всем родной и близкий.
За это славлю я тебя,
И возношу тебя, любя, –
Поэт и Гражданин Российский. (1961)
 
БродяжкаДата: Среда, 07.03.2012, 07:48 | Сообщение # 50
настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 710
Статус: Offline
МУЖ и ЖЕНА

-Манечка! Так ты уже оделась?
-Что ты хочешь, скажи? Если бы я оделась, так что я играю с тобой в пратки? Я бы оделась, я бы вышла! Иди сюда покажи что ты надел? Так, быстро иди сними эту майку!
-Мне она хорошо! Она мягкая и не давит нигде!
-А я сказала сними эту майку! Сеня, ты не выйдешь с ней из дома! Ты похож на кусок бомжа! Я выкину эту майку!
-Что ты кричишь? Нельзя сказать тихо? А что я надену?
-Ты как барышня перед помоловкой! Что он наденет? У тебя нечего надеть? А где твоя рубашка в розовую полоску?
-Она мне жаркая!
-Ты мне будешь говорить что жарко?..
Иди надень на себя бустгалтер - я на тебя посмотрю!..
А что ты на ногах надел? Сеня! Ты сошёл с ума! Ты зачем надел носки и сандалии? Ты забыл как Боря ругал тебя? Сандалии носят на голую ногу!
-Пусть наш Боря перед своей Стеллой моду делает, а мне сандалии трут без носок!
-Так одень кроссовки! Там носки сядут на место!
- Что ты опять надел? Слушай Сеня! Ты взрослый человек, ты слышал что сказал Боря? На кроссовки надевают белые носки! Что ты залез в чёрные? Иди переодень сейчас же!
А я сказала переодень! А я сказала в чёрных ты не выйдешь!
Я не хочу, чтобы эта Рабиновичка смеялась с тебя!
Что же это за тяжелый человек, Сеня! Ты мне всю кровь выпил!
-Манечка, кецелэ! Не делай себе инфаркт! Я уже иду!
-Что такое? Чем от тебя пахнет? Что ты вылил на себя? Сеня!!! Когда ты успел? Это же мои дорогие духи!! Ты знаешь сколько они стоят?..
Они стоят дороже, чем ты в кроссовках и с телефоном!
Ой, гевелт! Он загонит меня в могилу!
-Я знаю что я налил? Тут стоял пизарек, я его налил!
-Сеня! Это не пизарек! Это Шинель номер пять! Это мне подарили дети на юбилей! Этим духам уже семь лет!..
И я их берегла, чтобы ты вылил на себя пизарек?!.
Нет, я сейчас хочу умереть! И чтобы ты не был на моих похоронах!
-Как я могу быть на твоих похоронах? Я умру на три дня раньше пока ты соберешься! Так ты ещё вытащишь меня из гроба и положишь на другой бок...
Кецелэ! Ну что ты нервничаешь? Там же ещё осталось! Ты хочешь такие духи? Я куплю тебе эту шинел и пять и шесть и семь!
-Шлимазл! Рокфеллер! Таки я дура, что связалась с тобой!..
Всё! Ты выключил свет в ванне? А в туалете? А в спальне? Где твои ключи? А телефон ты взял? Положи его в красивую сумочку, эта у тебя уже вся грязная...
Ты выпил таблетки после еды? А холестерол ты выпил?..
Что ты уже кричишь?! Ша!! Мы уже выходим!..
 
FAUNAДата: Среда, 07.03.2012, 09:30 | Сообщение # 51
приятель
Группа: Друзья
Сообщений: 22
Статус: Offline
Zdorovo !!!
 
ПинечкаДата: Воскресенье, 11.03.2012, 13:46 | Сообщение # 52
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
Во мне бурлит смешение кровей...
Признаюсь, по отцу я чисто русский.
По матери, простите, я - еврей.
А быть жидом в стране родимой грустно.

Разорван в клочья бедный организм.
В какой борьбе живет моя природа!
Во мне слились в объятьях "сионизм"
навек с "Союзом русского народа".

То хочется мне что-то разгромить,
то я боюсь, как бы не быть мне битым.
Внутри меня семит с антисемитом,
Которых я не в силах помирить.

Рязанов Э. А.
 
papyuraДата: Понедельник, 12.03.2012, 12:05 | Сообщение # 53
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1542
Статус: Offline
Дуду Фишер

 
ПинечкаДата: Среда, 14.03.2012, 15:53 | Сообщение # 54
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
Какие они здесь ещё молоденькие!
Самые популярные и любимые телеведущие Израиля!

 
БродяжкаДата: Пятница, 23.03.2012, 07:52 | Сообщение # 55
настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 710
Статус: Offline
псевдоОдесса

НАЛЁТ
- И откуда таки на нас свалилась эта цаца, Жора? - спросил мужчина постарше.
- Цацу прислали аж из Житомира, - ответил мужчина помладше, - Теперь цаца целыми днями звонит обратно в свой великий Житомир, шобы поплакать за жизнь в нашем захолустье.
- Шо вы говорите? - мужчина постарше дёрнул подбородком, - Я всегда утверждал, шо телефон в сберкассе должен иметь выход только на милицию. Почему три целых клиента должны ждать вот уже целое утро, пока цаца наговорится и соизволит принять деньги на книжку? Я всецело поддерживаю эту пожилую даму!
- Миша, я таки не очень понимаю эту вашу махинацию с дробями, но крепко уважаю целостность вашего мнения, - кивнул мужчина помладше.

- Слушайте меня свободным ухом, столичная цаца! - возмущалась тем временем пожилая дама, - У меня больше дел, чем у вас пустоты под бигудями. Оставьте в покое варнякать по телефону, начните обслуживать население! Мы устали слушать за ваши мансы и хочим пополнить книжки.

Дверь распахнулась и в помещение вошли трое мужчин. Один из них направился к окошку кассы, второй остановился в центре комнаты, а третий заложил дверь, просунув ножку стула в ручки.
- Дамы и господа, ша! - сообщил первый, - Я не стану брехать, шо никто не пострадает, но если будет тихо, то может оказаться, шо я зря переживал за ваше здоровье. С другого бока, на дверях стоит вооружённый Йося, а прямо рядом с вами стоит вооружённый Додик, шо уже кое-шо за тишину, как вы думаете?

Он наклонился к окошку и с улыбкой поинтересовался:
- Имею до вас два вопроса - как зовут такую милую барышню и держите руки так, шобы я их видел даже закрытыми глазами. Я - Беня, если вы не вдруг не знаете. Но если вы таки вдруг не знаете, то это револьвер, шо уже кое-шо за меня, как вы думаете?
- Я дико извиняюсь, Беня, - подал голос мужчина постарше, - Но цаца приехала из Житомира и очень даже может не знать за Беню. Я совсем не удивлюсь, если цаца не знает даже за револьвер.

Девушка-кассир возмущенно фыркнула, с треском положила трубку, встала и откинула назад каштановые волосы, закрывавшие лицо.
- Знаете шо, знаменитый на весь город Беня? Вы так размахиваете своим пистолетом, как будто он ваша единственная гордость. Если хочите знать, меня зовут Ляля.
- Цацу зовут Ляля, - закатила глаза пожилая дама, - Тикай-ховайся, Житомир на тропе войны.

Беня прищурил левый глаз, оценивая красоту девушки, и спокойно осведомился:
- Ляля, зачем вы говорите злых слов, Ляля? Я шёл сюдой и думал за кассу. Теперь я стою в кассе и думаю за вас. А время тем временем исходит на пшик и деньги до сих пор не перешли из вашей симпатичной конторки в наши вооруженные до зубов руки. Скажите, Ляля, вы думаете, шо так должно быть? Или вам капельку кажется, шо я таки сбился с курса?
- Скажите, Беня, это шо, налёт? - возбуждённо поинтересовался мужчина помладше, - Так наверное, нам пора лежать тихо и делать вид, шо мы вас в упор не видим. И мы хочим вас заверить со страшной силой, шо даже самого маленького звука в ваш уважаемый адрес...
- Жора, замолчите свой рот! - дёрнул того за рукав мужчина постарше, - Беня работает! Шо вы буркочите ему под горячую руку?! Ляжьте уже на пол. Где вы пошли ложиться, шлимазл в жилетке? Там уважаемый Беня может, не дай бог, через вас споткнуться на каждом шагу.

- Знаешь, Беня, - вежливо заметил Йося, - Я слушал твоих последних слов и задумался.
- За какой предмет ты задумался, Йося? - спросил Беня.
- Я задумался за курс валют, - ответил тот, - Ты будешь смеяться, но я начинаю иметь за него сомнений.
- Нашёл время, малохольный! - хмыкнул Додик, - Давай сначала вынесем валют, а потом начнём думать за ихние курсы.
- А вот таки нет, Додик, - помотал головой Йося, - Думать надо именно сию минуту. Потому шо если валюта пойдёт коротким курсом на выход, то мне, с тяжеленными мешками, придётся всю дорогу переступать через этого поца на полу. Так я скажу тебе, Додик, шо меня это слабо радует.
- Боже мой, Йося, кончай уже быть маленьким мальчиком твоей уважаемой мамочки, - пожал плечами Додик, - Ходи прямо по этому поцу. Я еще не слышал хоть за одного человека, которого бы раздавили деньги.

- Жора, скоренько ползите сюдой до меня, освободите дорогу людям, - моментально понял ситуацию мужчина постарше, - Им же таскать тяжестей! Шо вы там развалились в центре помещения, как провинциальная доярка на городском пляжу? Мадам, и вы тоже ляжьте уже, сколько можно задерживать людей? Им таки надо работать.
- Вы серьезно имеете думать, шо я ляжу на грязный пол в новой шубе? - воскликнула пожилая дама, яростно жестикулируя, - Шоб вы лопнули, как вы говорите глупостей! Лежите уже, где валяетесь, и молчите, как фаршированная рыба. Так вы хоть кое-как будете выглядеть человеком.
- А шо вы с меня хочите?! Беня сказал, шо это ограбление, - принялся слабо защищаться тот, - Где вы видели, шобы одни порядочные люди стояли, когда другие уважаемые люди грабят кассу?!
- Беня, паршивец, шоб ты лопнул! - дама перевела возмущенный взгляд на Беню, - Ты так сказал? Да как у тебя язык повернулся в том самом роте, которым ты каждую субботу уминаешь мой бульон с кнейделах? Можешь сколько угодно пачкать свою репутацию этими делами, но не смей пачкать мою шубу! Дайте мне пополнить книжку, а когда я уйду, хоть обваляйтесь на этом вонючем полу всем гамбузом.

- Йося, зачем ты набрал в рот воды, Йося? - спросил Беня, - Или ты собираешься, наконец, шо-то делать? У меня уже дырка в голове через этот хай.
- Мама, зачем вы сюдой пришли? - спросил Йося у пожилой дамы, - Я сто раз говорил вам хранить деньги дома! Или купите себе шо-нибудь, мама.
- Йося, шоб ты лопнул! Как я могу держать такие деньги дома, когда я там совсем одна?! Твой папа решил уже три года прохлаждаться на кладбище, лишь бы ничего не делать, так ты хочешь, шобы я тряслась от страха с этими деньгами под матрацом?! Я таки купила шубу. А сдачу я принесла на книжку. Йося, этот паршивец Додик, шоб он лопнул, какает тебе в мозги. Он не имеет уважения до матери, так не смей с него учиться, ты меня слышишь?!
- Мама, из-за вас весь город с меня смеётся, мама! - вздохнул Йося, - Вы каждый раз тащите денег до очередной сберкассы, я каждый раз приношу их вам взад. Моя доля делает шикарный оборот, мама, но денег через это больше не становится. Ваш гений, мама, растоптал в пыль все законы экономики. Давайте один раз сделаем наоборот - сначала я ограблю кассу, а уже потом вы пополните книжку. Шо вам - жалко попробовать? А вдруг это таки да прибыльно?

- Значит так, - Беня засунул револьвер за пояс, -Всем ша! Жора, ползите да стенки и нехай мадам приляжет на вас. Йося, не хами маме. Додик, тащи мешки. Ляля, открой сейф. Этот гоп-водевиль начинает делать мне нервы. И потом, уже почти обед. Я хочу тут скоренько закруглиться и повести Лялю в шашлычную.
- В шашлычную? - хмыкнула пожилая дама, - Беня, шоб ты лопнул, или ты решил, шо Херсон - это другая Вселенная и гастроль будет вечной?!
- В шашлычную? - взвизгнула Ляля, колдуя над сейфом, - Боже мой, Беня, я не знаю, за шо вы такой известный, но вас еще причёсывать и причёсывать. До шашлычной можете водить этих ваших актрисок. Я не пойду с вами до шашлычной, так себе и знайте. Вечером вы поведете меня до ресторана. Потом танцы, катание на лодке, гулянка под луной и ювелирный разврат. Так это делалось в Житомире, или вы чем-то хуже, Беня?

Дверца сейфа щелкнула.
- Готово! - сообщила девушка, - Выгребайте скорее, мальчики.

Когда налётчики с добычей покинули помещение сберкассы, пожилая дама подошла к окошку и поглядела на девушку, качая головой.
- Вы таки шустрая цаца, Ляля, - сказала она, - Но под вашими бигудями прячется недюжинный зад. Я таки не буду пополнять книжку. Я даже сдам шубу обратно. Вы меня понимаете, шустрая цаца Ляля? Потому шо когда рыжая Соня вернётся с херсонских гастролей, у Бени будет бледный вид, у вас - кадухес на полморды, а мой шлимазл Йося на время останется без работы. Так кто ему займёт немножко денег, кроме родной мамы?
 
ПинечкаДата: Суббота, 31.03.2012, 14:11 | Сообщение # 56
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
Мей Лев Александрович (1822 – 1862), русский поэт и драматург.

Жиды! Жиды! Как дико это слово!
Какой народ – что шаг, то чудеса.
Послушать их врагов – надменно и сурово
С высот грозят жидам святые небеса.

Быть может, и грозят. Но разве только ныне,
Где вера в небеса, там и небесный гром,
А прежде без грозы народ свой вел в пустыне
Сам Б-г то облаком, то огненным столпом.

Теперь гонимей нет, несчастней нет народа,
Нет ни к кому, как к ним, жидам, вражды,
Но там, где понят Б-г и понята природа,
Везде они – жиды, жиды, жиды, жиды! ( 1860 )
 
дядяБоряДата: Пятница, 06.04.2012, 13:11 | Сообщение # 57
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 415
Статус: Offline

«Еврей»

Какие мысли рождаются у вас в голове при этом слове? Никаких? Но что-то щелкает в мозгу, да? Переключатель какой–то срабатывает. Дискомфортно становится на секунду. При слове «белорус» ведь не происходит такого? Как и при слове «молдаванин» и даже «цыган». А при этом волшебном слове девять украинцев из десяти вздрогнут и поднимут глаза. Обычно обывателями это слово произносится как-то шепотом, особенно если разговор идет о ком-то знакомом – «а ты знаешь, ведь он (шепотом) ЕВРЕЙ”...
Я вспоминаю свое детство. Не помню, где я первый раз услышал (подслушал) про эту национальность, но однажды подошел к маме и спросил ее: „Мама, а Брежнев – еврей?” Помню, как она на меня посмотрела. Шел 1981 год… Потом мой брат, человек абсолютно не злой, кормил голубей и отгонял от хлебных крошек воробьев. Отгонял со словами „ну, налетели, ЕВРЕИ”. Я полагаю, что у многих людей отношение к людям этой национальности формируется еще с детства, впитывается если не с молоком матери, то с манной кашей – точно.

Написано очень много книг по „еврейскому вопросу”, из поколения в поколение передаются рассказы про „хитрых евреев, мешающих нам жить”…
Так что же это за нация такая страшная? Зачем жить мешают, воздух отравляют? Кто они такие?
Хотя, повторяю, написано уже слишком много, а я хочу высказать свое предположение по поводу того, почему мой любимый украинский народ так не любит прекрасный еврейский народ.
«И сотворил Бог человека». Противники божественного сотворения Земли часто задают вопрос, способный, по их мнению, выбить почву из-под ног любого верующего: „А откуда негры взялись, если Адам белым был?”. Ну, во–первых, я не припоминаю описания цвета кожи Адама, а во–вторых, КТО СКАЗАЛ, ЧТО БОГ СОТВОРИЛ ВСЕХ ЛЮДЕЙ? Хотите считать своими предками обезьян – считайте! А насчет евреев в Библии сказано четко – народ Божий. Ну, это для тех, кто не считает Библию просто занимательной книжицей.

Откуда взялась эта чудовищная ненависть к евреям у моих братьев – православных? От неграмотности? Или извечного поиска виновных в своем бедственном положении?
Или от глубоко, напрочь въевшегося ментального „хай і у них все буде погано, якщо у мене погано?”
Да, что есть, то есть – я лично ни одного бедного еврея не видел. Умеют работать люди. „Та вони ж хитрі які!”
А в чем, собственно, хитрость? В том, чтобы не пропить скопом заработанные деньги? Не упасть, пьяному, лицом в грязь на улице, а отнести деньги семье?
В том ли эта сакраментальная „хитрость” заключается, что еврей не пройдет мимо заработка, посчитав, что ему не „по масти” этим заниматься?

В начале прошлого века все больше евреев, которых страна, носившая в то время название Российская Империя, ненавидела лютой ненавистью, всячески ограничивала в правах и убивала, устраивая погромы, решались на то, чтобы плыть в Америку. Зачастую это „путешествие” занимало 14-17 дней. Чаще всего – в нижнем отделении корабля, находившемся ниже уровня воды и неотапливаемом. С детьми. В сырости и холоде. При перезагруженности корабля в 2-3 раза. С узелками, бросив все накопленное на растерзание героев – казаков, все «геройство» которых сводилось к тому, чтобы опьяненными безнаказанностью и всячески поддерживаемыми властью на всех уровнях разорять и убивать ни в чем не повинных беззащитных людей, евреи плыли к мечте.
Те, кто уехали раньше, в редких письмах домой описывали страну, в которой к ним относились как к людям, а не как к скотам…

Так вот, те, кто выдержал плавание и попал на берег Америки, поселялись в гетто. Жили по три семьи в одной крошечной комнате. И работали. Много и тяжело. Это поколение подарило Америке множество врачей, прекрасных юристов, бизнесменов и ученых. Вопреки логике, ВСЕ жители еврейского гетто впоследствии становились на ноги и находили себя в жизни. Единственное сравнение, которое приходит на ум – „птица-феникс”…
Что еще так не нравится моему прекрасному народу в этой нации? То, как у евреев тесны родственные и вообще семейные связи? Ну да, оставить ребенка в роддоме для еврейской мамы, как и для папы, представляется невозможным, абсолютно безумным поступком. В еврейских семьях почитают старших, супруги как ни в какой еще нации сильно привязаны друг к другу и к детям. И если ребенок – любимое чадо для любого папы и мамы, в еврейских семьях ребенок – просто неоценимое сокровище! Здесь следят за каждой “стрункой” этого маленького человечка, за каждым его шагом. А он – этот человечек – когда вырастет, повзрослеет, создаст свою семью – будет так же точно любить свое чадо. И это многим непонятно. Ну да, дикость в наше время…

Насчет „евреев–обманщиков” и „нечестных евреев”.
Во все времена жили евреи, шедшие путем правды.
Вот почему еврей, по словам А. Горького, “всегда был тем маяком, на котором гордо и высоко разгорался над всем миром неослабный протест против всего грязного, всего низкого в человеческой жизни, против грубых актов насилия человека над человеком, против отвратительной пошлости и духовного невежества”.
“И как же, в самом деле, этот могучий голос любви к истине мог не возбуждать ненависти тех, кто строит себе хоромы из лжи и обмана на фундаменте насилия и преступления?” – резонно спрашивает А. Горький в статье “Еврейский вопрос”.
Злы ли евреи? Кто так считает, пусть попробует показать им, что он их друг. Настоящий друг. Результат, уверен, не заставит себя долго ждать. Той, прежней, осторожности как ни бывало. Оказывается, что евреи – это добрые и отзывчивые люди.

А откуда же это недоверие в общении? Таков результат многолетних скитаний по миру, недоброго, а порой и чудовищно жестокого обращения с ними. Сколько их обижали (и это ох как мягко сказано!) христиане, которые, согласно Библии, должны были нести в мир только любовь!..
И вообще, как можно было вот так относиться к евреям, ведь первые христиане, и главное, сам Иисус (!) были евреями?!! Пойду, скажу какому–нибудь «святому отцу – батюшке» в канун Рождества, так еще и по шее получу…

В одном классе со мной учились два паренька-еврея. Я их обижал и задевал. Нормальные были ребята. А я „цеплял” их по любому поводу и без повода. Просто потому, что евреи...
И Максим, и Глебка вот уже как 14 лет живут в Калифорнии. Я пытался с ними связаться неоднократно. Чтобы извиниться. За свое свинство и глупость.
Кстати, к слову о „жадных евреях”. У Глебки дома жила целая свора беспородных собак. Он, как и его родители, не мог пройти на улице мимо скулящего комочка, обреченного на голодную или холодную смерть.
Так вот они, эти самые „жадные евреи”, оплатили далеко не дешевый перелет всех семерых песиков. Очень дорогой перелет. Мы все тогда посчитали это безумием…

„Еврей” – в переводе с арамейского „освобожденный”. То есть люди, сбросившие с себя иго чьего–то там гнета (египетского или узбекского – не имеет значения), могут именоваться евреями.
Я сбросил с себя тяжеленное ярмо нелюбви к этой нации. Таким образом, я – еврей, да еще какой! Я долго копался в себе, очень много общался с евреями, пытаясь понять их. Я их не понял. Но полюбил всем сердцем! Я люблю эту нацию. Люблю за неиссякаемую энергию, кипящую в ней, вечную жизненную силу, способность находить выход даже из самых-самых тупиковых ситуаций. Евреи, как яблоня: какие бы ни были непогоды, она каждый год дарит нам спелые плоды. Как солнце, которое согревает нас своими лучами. Как маленький ручеек, который все бежит и бежит куда-то…

Я люблю поэзию этого народа, восхищаюсь его остроумием, часами могу слушать его песни, прекрасные, то безудержно веселые, то бесконечно грустные…
Я каюсь в том, что очень сильно заблуждался, я каюсь за свою ограниченность в набившем оскомину „еврейском вопросе”, я прошу прощения за притеснения, хамство, а порой за элементарное жлобство своего народа по отношению к прекрасному народу – ЕВРЕЯМ.
Шалом вам, братья. Мазл тов, дорогие.

Шарий Анатолий Анатольевич (р.1978), украинский журналист. Публицист.
March 8th, 2011
 
ДедДата: Пятница, 06.04.2012, 19:11 | Сообщение # 58
верный друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 114
Статус: Offline
Прекрасная статья и написана умным человеком.Очень жаль,что таких умных людей в мире пока что очень мало!Спасибо, дядяБоря!
 
papyuraДата: Вторник, 17.04.2012, 14:45 | Сообщение # 59
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1542
Статус: Offline
евреи о... себе

Заводы - рабочим, землю - крестьянам, Euro - евреям.

Знаю, откуда миф о богатстве евреев. Евреи платят за все.
Станислав Ежи Лец

Образец политкорректности - жидороссиянин

Самая высокая пирамида была построена не рабами в Египте, а евреями в Америке...

В Израиле планируют ввести в обращение новую купюру достоинством в семь сорок

... что нужно бедному еврею для счастья?
- Бедных евреев не бывает, есть бедные люди, которые думают, что они евреи.

Многие евреи, услыхав, что у них испокон веков есть деньги, начинают сомневаться в своем происхождении...

Я наполовину еврей и на другую половину тоже еврей, а с евреями ты никогда не знаешь, чему равна сумма двух половин.

Меняю лицо кавказкой национальности на жидовскую морду с доплатой!

Суровая правда жизни: сын русского и узбечки - метис, сын русского и негритянки - мулат, сын русского и еврейки - еврей!

Если вроде бы умный собеседник не слушает никаких ваших доводов, не огорчайтесь, просто он тоже еврей…

Евреи, как и все люди на Земле, не видят дальше собственного носа. Просто носы у них длиннее...
 
ПинечкаДата: Суббота, 21.04.2012, 09:07 | Сообщение # 60
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
День рождения Брежнева...

Я не могу сказать, что у моего отца были странности. Наоборот, он был человеком деловым, практичным, работал главным инженером проекта в большом институте с длинным названием, строил тракторные заводы по всей стране.

Тем не менее время от времени он совершал поступки, которые иначе чем странными не назовешь. Зачем он это делал? Не знаю. Пока отец был жив мне не приходило в голову спросить, а теперь поздно. Может быть ему не хватало адреналина. А может быть им двигало любопытство.
Похоже он не мог устоять перед искушением закинуть удочку в тихий омут и увидеть что за черта он вытащит на этот раз. Ему, конечно, везло, что черти попадались не очень злобные.

В то спокойное субботнее утро отец оторвал листок календаря и увидел, что сегодня день рождения Брежнева. После завтрака он оделся потеплее (на дворе стоял декабрь), пошел на почту и отправил по адресу - МОСКВА, КРЕМЛЬ, ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС - телеграмму следующего содержания:

"ДОРОГОЙ ЛЕОНИД ИЛЬИЧ ЗПТ ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЧК ЖЕЛАЮ ЗДОРОВЬЯ И ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПЛОДОТВОРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА БЛАГО СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ТЧК".

Подписался полными именем и фамилией, Марк Абрамович Быков, и заполнил адрес отправителя в самом низу бланка. Телеграмму в конце-концов приняли, правда после того как начальник отделения сверила паспортные данные...

Во вторник отца вызвал парторг института, человек по общему мнению не подлый. Работали они вместе много лет и относились друг к другу хорошо.

- Отправлял телеграмму?
- Отправлял, - подтвердил отец.
- Ты что, с Брежневым знаком?
- Естественно нет. Был бы знаком, что бы я здесь делал?..

- Ну, как дети малые, - возмутился парторг, - Леонид Ильич человек занятой. Представь, что все отправили бы ему телеграммы. Он что их прочитать сможет?
- Не отправили бы, - возразил отец, - не все относятся к Леониду Ильичу правильно. Некоторые даже анекдоты рассказывают. А остальные пожалели бы два рубля на телеграмму. А я не пожалел.
- Ладно, - не стал спорить парторг, - дело не в этом. Завтра утром поедешь в райком. С тобой будет беседовать инструктор отдела идеологии. Пропуск тебе заказан.
И добавил, когда отец был уже в дверях:
- Пожалуйста не выноси сор из избы.
Инструктор райкома поначалу показался отцу человеком милым и внимательным. Долго расспрашивал о здоровье, семье, квартирных условиях, отношениях c начальством.
Затем перешел к телеграмме и стал редкостным занудой. Раз за разом, немного меняя формулировку вопросов, он пытался выведать каким боком отец знаком с Брежневым. Похоже, ему казалось, что отец темнит. А когда разговор зашел в тупик, с той же дотошностью стал вытягивать, зачем было посылать телеграмму. Отец настаивал на изначальной версии:

- Увидел в календаре, захотелось поздравить и поздравил. Что здесь непонятного?
- Но с днем рождения обычно поздравляют родственников, друзей, людей близких, - объяснял инструктор свои жизненные понятия.
- А Леонид Ильич и есть близкий человек. Я его вижу чаще, чем моих сестер. По телевизору, конечно, но разница небольшая. Когда я вижу сестер, они тоже говорят, а я молчу...
Отцу показалось, что этот ответ не очень понравился. Тем не менее на прощание инструктор предложил воспользоваться райкомовским буфетом и попросил не выносить сор из избы, если дело пойдет наверх.

На работе отец появился уже после обеда с авоськой полной пакетов, которые источали нездешние ароматы. Только уселся за свой стол - сразу зазвонил телефон. Отец взял трубку и услышал командирский и в то же время елейный голос начальника первого отдела:
- Марк Абрамович, зайди ко мне, тут один человек с тобой поговорить хочет.
Отец зашел. Желающим поговорить оказался майор госбезопасности с незапоминающимися именем и фамилией. Заглядывая в бумажку и делая пометки, он скрупулезно прошелся по отцовской биографии. Потом положил на стол чистый лист.
- Марк Абрамович, напишите когда и при каких обстоятельствах Вы встречались с Брежневым.
- Я уже сегодня в райкоме вспоминал, но так и не вспомнил. Теперь, боюсь, тоже не получится.
- Да Вы не нервничайте, - вполне миролюбиво сказал майор, - когда вспомните, позвоните нам. А если не вспомните, тоже можете позвонить.
Услышите, что кто-то порочит Советскую власть или анекдоты нехорошие рассказывает, - и позвоните.
- Ничего из этого не выйдет. Я не справлюсь.
- Как это не справитесь? Столько людей прекрасно справляются, а Вы не справитесь!
- Дело в том, - попытался объяснить отец, - что на трезвую голову никто такие разговоры не ведет, а я, если выпью, то на следующий день даже не помню с кем пил, а о чем беседовали и подавно.

Отец говорил чистую правду. У него была необычная реакция на алкоголь.
После какой-то по счету рюмки он мгновенно и полностью отключался и напрочь забывал все события прошедшего дня. Эта рюмка могла быть и десятой и первой. Поэтому он старался не пить, а на случай, когда отказаться было невозможно, разработал хитроумную систему подмены спиртного неспиртным...

- Марк Абрамович, - в голосе майора появились суровые нотки, - Вы не представляете сколько людей хотят помогать нам совершенно добровольно.
Не всем мы оказываем такое доверие как Вам. А Вы отказываетесь. Не забывайте, что у вас первая форма допуска по секретности. Заберем - и Вы просто не сможете выполнять свои служебные обязанности. Подумайте хорошенько, одним словом.
Я до сих пор помню каким расстроенным пришел отец домой в тот вечер.
Повинился перед матерью. Не успела она начать его пилить, как зазвонил телефон. Звонивший представился инструктором обкома партии и сказал, что ждет отца завтра в десять утра не проходной. Я думаю, что родители в эту ночь так и не смогли уснуть...
На следующее утро отец поехал в обком. На проходной его встретили и передавали с рук на руки пока он не оказался в гигантском кабинете первого секретаря. Первый поздоровался с отцом за руку и сразу перешел к делу.
- Не будем терять время. Я уже знаю, что Вы никогда не встречались с Леонидом Ильичом. Есть только маленькая нестыковка в том, что Леонид Ильич не только встречался с Вами, но и прекрасно помнит Вас. Вот послушайте.
Первый нажал на какую-то кнопку и отец услышал знакомый до боли голос Брежнева:
- Кто прислал? Быков, Марк Абрамович говоришь? Есть такой, я его по Кишиневу помню. Еврей с русской фамилией. Грамотный товарищ и беленькую грамотно употребляет.
Я его перепил, но с большим трудом, на грани можно сказать. И как это? Киш мерин тухес? Смотри, не забыл!
Потом Первый взял со стола лист бумаги и продолжил:
- А вот справка, которую я получил из КГБ. Из нее следует, что в то время, как Леонид Ильич был первым секретарем ЦК Молдавии, Вы были главным инженером проекта Кишиневского тракторного завода и регулярно ездили туда в командировки.
И тут отец вспомнил! Как с конвейера завода сошел первый трактор, как приехали гости из ЦК. После митинга в заводской столовой был банкет, а потом узким кругом поехали на какую-то большую дачу с парной и бассейном. Отца, конечно, прихватили по ошибке, но в Молдавии, где тракторный был самым большим заводом, случалось всякое.
Вспомнил и симпатичного мужика с густыми широкими бровями, с которым они трепались почти до утра, когда остальные сошли с дистанции.
Вспомнил, как выпили на брудершафт. В какой-то момент новый друг заподозрил, что отец мухлюет и стал ему наливать сам. После пятой рюмки отец отключился. Очнулся он только в гостинице, и последним, что помнил, был сходящий с конвейера трактор.

Пораженный внезапным прозрением, отец немедленно поделился воспоминаниями с Первым. Тот слушал с открытым ртом. Он же прервал наступившую тишину:

- Есть мнение, что товарищ Брежнев может пригласить Вас в гости. Если пригласит, с деталями Вас ознакомят позже. Хочу только предупредить, что не стоит выносить сор из избы.
Первый вдруг задумался, - Марк Абрамович, между прочим, что это за тухес такой? Может Вы знаете?
Никак разобраться не можем.
Отец незаметно вздохнул. Ненормативную лексику он не любил и пользовался ею крайне редко.
- Тухес - по-еврейски жопа.
- Жопа!? - удивился Первый, - А при чем тогда к жопе мерин?
- Не "мерин", а "мир ин". Леонид Ильич попросил научить его еврейским ругательствам. Больше всего ему понравилось "киш мир ин тухес".
Переводится как "поцелуй меня в жопу".
- А что, действительно хорошо звучит! Нужно запомнить. Может пригодиться?! - Первый явно пришел в хорошее настроение и с удовольствием повторил, - Киш мир ин тухес. Правильно?
- Отлично. У вас получается не хуже чем у Леонида Ильича, - отец снова вздохнул.
- Марк Абрамович, а о чем еще кроме тухеса говорили, если не секрет?
- Если память меня не обманывает, о заводе, о прекрасных дамах, о том что вокруг сплошной бардак.
- Да, бардака хватает, - согласился Первый и вроде даже хотел продолжить, но спохватился, - Марк Абрамович, может быть Вам чем-то нужно помочь?
- Наверное нужно. Меня вчера товарищ майор пообещал допуска лишить.
- Ну, это пусть Вас беспокоит меньше всего. Вы теперь номенклатура лично Леонида Ильича. Без него Вас никто и никогда не тронет.
Распрощались. Секретарь вручила отцу два приглашения на обкомовскую базу. Там за полцены отец купил себе финский костюм и голландские туфли, а мама французскую шубу из искусственного меха.
В Москву отца так и не пригласили...

прислал Александр Бойко-друг из Бельц, но автора не указал...
 
ВСТРЕЧАЕМСЯ ЗДЕСЬ... » С МИРУ ПО НИТКЕ » еврейские штучки » еврейские штучки
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024
Сделать бесплатный сайт с uCoz