Я помню Бельцы, близкий моему сердцу городок, с одноэтажными, плотно прижатыми друг к другу домиками, с неровными улицами и мостовыми, выложенными синим булыжником, и единственным видом городского транспорта – извозчиками.
Строения, в основном глинобитные или же из самана, выглядели бедно. Из-за скученности в этих жилищах светло было только в их "парадной" части.
Название Бельцы произошло от слова "балта", что на молдавском языке означает "лужа". Бытует даже легенда о том, что на перекрестке улицы Петроградской и переулка Мучной Базар когда-то утонул дилижанс.
Это случилось давно, но и в мое время, в двадцатых годах прошлого столетия, можно было увидеть, как на улице в луже валяется беспризорная свинья.
За чистотой в городе присмотра не было, хозяйствен-ные отходы выбрасывались куда попало. Нередко бывало, что весной в большей части города от растаявшего снега грунтовые дороги превращались в непролазное болото.
Помню родительский наш домик из двух комнатушек с низкими потолками. Каждую пятницу мама, стоя на коленях, смазывала земляные полы глиной, старательно сглаживая их ладонью, пытаясь создать маломальский уют накану-
не субботы. Помню торжественность, царившую в доме, ласковые блики горящих свечей, зажженных мамой, и её, произносившую над ними ритуальные брохес (благословения)в канун субботы.
В память мою врезались многие эпизоды детства, как будто все это было только вчера....
В тот день отец никуда не уходил, дома все были взволнованы, с тревогой вздрагивали при малейшем шорохе за
дверью. Днем и ночью дверь была заперта. Позже я узнал от отца, чем было вызвано тогдашнее волнение – это была весть об убийстве большевиками царской семьи. Люди думали: что же будет дальше? В памяти евреев Бессарабии тогда еще не померкли ужасы Кишиневского погрома 1903 года.
В городе действовали пять синагог – одна из них центральная. Шестую, "Шеарей-Цион", так и не достроили.
Была христианская православная церковь св. Николая, польский костёл и армянская церковь.
Помню шествия по ночному местечку людей со свечами, во главе с клезмерами, сопровождавшими несомый под хупой, подаренный синагоге свиток Торы.
Ежегодно на празднике Симхас-Тора, "Хевра-тилим", где габаем был мой отец, устраивала в нашей маленькой квартире большой пир, пили хорошее вино, закусывали поджаренными грецкими орехами.
Однажды празднество совпало с процессом над Шварцбардом в Париже за убийство Петлюры. Все дружно подняли бокалы "лехаим" за здравие подсудимого и благополучный исход процесса. Суд вынес Шварцбарду приговор: "Один день лишения свободы".
В 1927 году, по случаю приезда тогдашнего короля Румынии Фердинанда, проложили шоссе от Северного железнодорожного вокзала до каменного моста через реку Реут.
По этой дороге королевский кортеж во главе с Фердинандом в открытом автомобиле проследовал через весь город до больницы Мировского.
Мне вспоминается, как полицейские задержали одного юношу со свёртком в руках, пытавшегося прорваться через толпу встречающих ближе к дороге, по которой двигался королевский кортеж. В свертке оказался вылепленный им портрет Фердинанда, который он хотел сравнить с живым королём и убедиться, насколько портрет ему удался. Этим юношей был известный в будущем скульптор Лазарь Дубиновский.
По такому же случаю, в честь приезда короля Карла Второго в тридцатых годах, сделали шоссе по улице 28 Июня (уже советское название) от Западного железнодорожного вокзала до собора на улице Петроградской. По этой дороге король со своей свитой в сопровождении юного принца Михая прошёл пешком до собора,

 а потом до улицы Пушкина, где состоялась закладка первого камня под строительство гимназии "Домница (принцесса) Иляна"(бывшая школа №2, ныне - один из корпусов БГУ).
Я тогда впервые увидел настоящего короля. Статный, красивый, он казался выше всех присутствующих. Глядя на него, я засомневался, мог ли бы я при моем маленьком росте быть королем.
Весной, из-за резкого потепления и таяния снега, река Реут выходила из берегов и затопляла поля от окраин города до железнодорожного полотна между Северным и Западным вокзалами.
Тогда питьевую воду покупали у Пини-водовоза. Зимой и летом, в жару и в стужу, с бочками на обледеневшей тележке, он развозил воду по домам. Мне помнятся его жилистые натруженные руки и сосульки на усах, закопченных от дыма дешёвой махорки.
Квартиры тогда освещались керосиновыми лампами, зимой отапливались дровами, а где камышом и попками подсолнуха. Позже, с появлением маслозаводов, лузга подсолнуха пользовалась большим спросом для зимнего отопления.
В двадцатых годах прошлого столетия в жизни нашего города стали ощущаться перемены. Можно было ездить в Западную Европу. Появились инициативные предприимчивые евреи. Они построили электростанцию, наладили водоснабжение в городе.
Отчетливо помню, как прокладывали первые водопроводные трубы на главной улице, как впервые в квартирах и в уличных фонарях загорелись электрические лампочки, заменившие тусклое керосиновое освещение, как начал курсировать первый маршрутный микроавтобус от центра города до Северного железнодорожного вокзала.
Появились первые росткипромышленности:маслозаводы, мельница, сахарный завод, механические мастерские.
В городе возникла бойкая торговля, открылось множество различных магазинов, куда приходили и приезжали покупатели из близлежащих местечек. Зерновые сельхозпродукты отравлялись за границу. Ремесленники разных специальностей, хотя и жили небогато, кормились собственным трудом.
Медицинские и социальные учреждения, созданные на средства щедрых благотворителей под эгидой комитета еврейской общины города во главе с Рахмилем Иоффе, обслуживали население. В специально приспособленном
здании открыли больницу, где главным врачом работал Вестерман. В основном, здесь лечили больных из малоимущих слоев населения.
Более состоятельные жители пользовались услугами частных семейных врачей.
Нуждающиеся могли получить под незначительный процент небольшие краткосрочные ссуды в еврейском банке, бессменным директором которого до начала Второй мировой войны работал Аврум Гойхман.
В конце двадцатых – начале тридцатых годов культурная жизнь в Бельцах ощутимо шагнула вперед. Еврейская гимназия была признана государственным учебным заведением. Возникли разного толка сионистские организации,
спортивная организация "Маккаби".
Вспоминается случай с бело-голубым еврейским флагом, который произошёл 10 мая 1932 года на военном параде по случаю празднования присоединения Бессарабии к Румынии. В момент прохождения колонны еврейских организаций перед трибуной, на которой находились принимавшие парад высшие чины бельцкого гарнизона и отцы города, внезапно из толпы выскочил человек и бросился вырывать флаг у знаменосца.
Попытка не удалась, но возникшая паника помешала продолжению демонстрации. Нападавший оказался членом фашистской организации "Железная гвардия", которую возглавлял Корнелиу 3eля-Кодряну.
В центре города появились кинематографы "Люкс" и "Модерн". В зале Фельдмана на Петроградской выступали артисты Виленского еврейского театра с участием Штейна и Дины Кениг.
Здесь побывали артисты из Америки – Мориц Шварц, Каналов, Иосиф Булов, Райхцайт. На этой сцене часто концертировала Сиди Таль.
В этом же зале выступали видные деятели сионистского движения Владимир Жаботинский и Шмарьягу Левин.
Таким я вспоминаю родное местечко Бэлц между двумя мировыми войнами.
Трудно себе представить, что городка, воспетого прославленными земляками–поэтами Яковом Фихманом, Эфраимом Ойрбахом, скульптором Дубиновским, скрипачом Беренштейном и еще многими талантливыми евреями, больше нет, – он сгорел в первые дни войны.
Рухнула хорошая жизнь, когда многие поколения евреев трудились, творили и благоустраивали родной город.
На руинах вырос новый город, появились другие люди,но в памяти выживших в том аду навсегда сохранятся ужасы войны, унесшей жизни родных и близких, 15-ти тысяч расстрелянных, заживо сожженных и погибших в гетто
Транснистрии.

Сегодня имена многих из них значатся в анналах музея "Яд ва-Шем" в Иерусалиме – общего памятника шести миллионам евреев, сгоревших в огне Катастрофы.

 

из сборника БЕЛЬЦЫ
РАССКАЗЫ И ВОСПОМИНАНИЯ (составитель Арье Гойхман)
ИЕРУСАЛИМ 2006
Составление и редакция: Арье Гойхман Корректура: Эстер Шор
Особая благодарность Александру Сойферу, чья настойчивость и вера помогли завершить эту книгу