- А не пойти ли нам с тобой в кино – неожиданно предложил Мастер, встречая автора в своем обиталище – Сегодня показывают очень интересный фильм «Воспоминания о будущем». Через час – сеанс. Ну, так как?
Автор с удивлением посмотрел на приятеля:
- Как-как называется? Воспоминания о будущем? Ты не шутишь?
- Сам прочитал афишу.
- Ну и ну! Дело в том, что меня, кажется, начинают преследовать какие-то знаки, то ли из будущего, а может быть из прошлого – задумавшись ответил автор.
- Это как?
Кот Шишкин, дремавший на стуле художника, встал, лениво потянулся и спрыгнул к ногам автора, несколько раз ткнулся в его ногу, и сел, словно желая послушать нечто очень важное.
- Да вот пару дней назад наткнулся на книжку, которую в тачке провезли мимо меня – сказал автор, поглаживая кота Шишкина, внимательно его изучающего – И знаешь, как она называлась? Ни в жизнь не догадаешься! Ни много, ни мало – «зачатье будущего»! Ну, и что скажешь?
- Либо некое совпадения, либо, правда, что знаки тебе открываются – улыбаясь, ответил Мастер – Хотя пора и знаками заняться. Ладно, айда, повспоминаем будущее!
Приятели выходили из кинозала на площадь по заднему выходу, потрясенные от увиденных загадок и тайн древних цивилизаций. Щурясь от недавней темноты, медленно двигаясь в толпе зрителей, они еще переживали очарование и потрясение от увиденного множества таинственных существующих артефактов, наукой никак не разгаданных. В это же время с площади, на которую они еще пока не вышли, доносился большой шум.
- Что там происходит? – спросил Мастер.
И вдруг автор неожиданно вспомнил, как несколько лет тому назад, точно в такой же обстановке, при выходе из кинозала, кто-то тоже из выходящей толпы зрителей, услышав шум, доносящийся со стороны площади, громко спросил:
- Что там происходит?
- Да пацаны муму гонят – кто-то со смехом ответил тогда из толпы.
- Какого муму? – кто-то спросил в толпе.
- Да Алексу, кого ж еще!
Многие тут же рассмеялись. Посыпались шутливые высказывания, скабрезные шуточки да прибауточки, а выходящие из кинозала зрители, можно сказать, уже жили тем событием, в данный момент происходящим там, на площади. И вот, наконец-то, площадь. Толпа стала рассеиваться, и увиделось почти что фантастическое карнавальное шествие. Впереди большой кричащей ватаги пацанов, медленно пятясь, словно затравленный зверь, изредка издавая громкие и нечленораздельные звуки, шел человек в полуоборванном зимнем одеянии, с огромной сумой на плече, и с огромной палкой, отмахиваясь от наступавших. Собравшиеся взрослые подзуживали мальчишек, а некоторые и сами вступали в их ряды.
Как и откуда он в городе появлялся – никто не мог доподлинно зафиксировать. Он был подобен фантому. Вот он есть – и вот его уже нет…
Знаменитый блаженный появлялся, словно проявлялся на фотобумаге в кювете с проявителем. Казалось из ничего, словно из листьев дерев, из травы или воздуха.
В драной, почти прогнившей, застегнутой уже на какие-то завязки, долгополой солдатской шинели, непонятно какого образца, из-под которой торчали жуткие лохмотья непонятной одежды. На голове затертая военная зимняя шапка-ушанка со свисающими ушами, лоснящаяся от времени и грязи. На ногах его почти обваливалась совершенно непонятная обувь типа сапог, воткнутая в истертые до дыр, высокие галоши. На плече висит огромная жуткого цвета сума, и до такой степени засаленная, что не имела вообще никакого цвета, а рукой он держит, постукивая по земле, громадную толстую суковатую палку с него высотой.
Деревянное тело палки лоснится, видно, что за долгое время отшлифовалась в его заскорузлых ладонях. Идет очень медленно, тяжело шаркая своими больными ногами, разглядывая пространство тусклым и отстраненным взглядом…
Автор очнулся от мгновенного своего воспоминания и услышал шум, доносящийся с площади. Наконец-то выйдя из кинотеатра на простор площади, они увидели массу машин, выстроившихся в ряд и нагруженных разнообразными фруктами и овощами. Уже началась бойкая торговля, люди толпились в очередях, шумели, ругались и заполняли свои безмерные авоськи. Приятели обошли эту ярмарку и двинулись посидеть в кафе. Шли молча, и автор снова погрузился в свои размышления.
Но ведь явление блаженного Алексы, возможно, было бы достаточно обычным, если бы не своеобразное представление, всегда возникавшее при его появлении, в самом центре города.
Возможно, его специально пасли, а может по причине множества народа, снующего по центральной площади. И вот при появлении блаженного, откуда ни возьмись, мгновенно слеталась большая ватага детей и подростков. Вот тут-то и начиналось! Эта ватага увеличивалась с каждой секундой, истошно вопя, кто во что горазд, маловразумительные и обидные для блаженного дворового пошива стишки, брала его в кольцо и осаждала, не давая ему проходу.
Алекса останавливался и начинал что-то мучительно мычать, но ватага еще больше потешалась, прыгая вокруг него, поддразнивая криками и жестикуляциями. Тогда он, не выдерживая подобного напряжения, вытягивал свою палку параллельно земле и, вращаясь с нею вокруг своей оси, еще громче издавал истошные звуки.
Ватага, кто с восторгом от проделки, кто, насмерть перепугавшись от реакции блаженного, мгновенно отлетала в разные стороны.
Обычно после такого спектакля Алекса чаще всего резко исчезал, и, вероятнее всего, уносил с собой обиду чуть ли на весь божий свет. Автор вспомнил так же, как однажды, на этой самой площади, он увидел гонимого ватагой Алексу, и вслух обратился к Мастеру:
- Я тебе хочу рассказать одно свое воспоминание об Алексе. Как-то, идя по площади, и увидев очередной его выход «на люди», обнаружил, что рядом со мной остановилась какая-то старушка и стала креститься в сторону блаженного, что-то тихо причитая. Я удивился и спросил старушку:
- Извините, вы всегда креститесь, увидев этого гонимого человека?
Старушка оказалась словоохотливой:
- Милый мой, я верующая, и была свидетельницей вместе с еще несколькими пожилыми людьми, что соврать мне не дадут, одной святой истории с этим Алексой. Давно это было.
Как-то на нашей улице, невесть откуда, словно с неба свалившись, появился странник. Ну, такой, настоящий, очень старый, с большой белой бородой, с посохом да сумой. А живу я на «цыгании», где и этот наш блаженный живет у старушки одной одинокой, с сестрой своей, помладше будет, такой же, как он, но с умишком у нее все же полегче. Все же, работящая она, не то, что он, бедолага, к труду никак не приспособленный.
И вот странник-то прямиком к маленькому тогда Алексе специально подошел, и нежно погладил его по голове. А мы, ну, совсем рядом-то, стояли удивленные и услышали от странника такие слова: «В тот день, когда этот мальчик умрет, быть великому в городе бедствию».
Как сказал, да так и ушел, словно ангел растворился. Более странника никто так и не видывал.

2. знаменитость

Приятели спустились по ступенькам и вошли в подвал «бродячие собаки», заказали две порции кофе с коньяком.
За соседними столами сидели три веселые девицы и несколько угрюмых парней, напоминавшие собой типажи из леоновского романа «вор». Они изредка косо поглядывали на пришедших.
Мастер вспомнил, как он написал свою вторую картину «собачий подвал» – за длинным столом на длинных скамьях сидят городские бандиты со своими девками. Когда закончил, то у него было чувство, что композиция невольно напоминала леонардовскую «вечерю». А потом она куда-то подевалась от него, куда-то ушла и не вернулась, может сгинула по стопам портретируемых…
Это, обустроенное в подвале, кафе, в основном посещали темные личности и представители скандальной городской богемы, у которой не так часто водился лишний рубль. Богеме и прочей публике оно нравилась за умеренные цены и простоту общения. Вечерами подвал озвучивали доморощенные инструментальные группы с вокалистами.
Тихая музыка, доносящаяся из магнитофона, и прохлада создавали приятную атмосферу покоя. Приятели молчали, увлекшись ароматным кофе. После недолгой паузы автор продолжил:
– Да... Этот блаженный всем нам тогда казался вечным, его помнили даже старики еще с 20-х годов. И все же надо сразу же заметить очень даже любопытный и весьма парадоксальный факт, что ни один человек в нашем городе не мог быть наделен такой известностью, как этот блаженный.
Даже все имена очень известных и уважаемых граждан нашего города со временем стирались и стираются из памяти народной, а вот имя этого городского блаженного помнилось и продолжает помниться. Как тебе парадоксик?
И можно было бы смело сказать, что популярней его имени в городе попросту не было. Его знали не только абсолютно все горожане – от ребенка до стариков – имя его было на слуху даже в соседних деревнях и селах.
- Знаешь – оживился Мастер – В подростковых кругах его имя было посмешищем, этим именем пацанва дразнила, обзывала и унижала друг друга. И эти же подростки особенно сильно его донимали, бегая за ним с оскорблениями, которые приводили его в сильное расстройство чувств. А некоторые глупые мамашки стращали его именем своих детей для большего послушания.
- Ты совершенно прав – сказал автор – Ну, что тут еще можно было бы сказать или добавить в оправдание либо в отрицании человека, которого знали все, и которого прозывали по известной аналогии с литературным персонажем и все же с неким презрением – муму.
Очень многие считали его сумасшедшим, вращая пальцем у висков, в доказательство своих потрясающе «глубоких психологических знаний».
Были и такие, у которых только одно его имя вызывало брезгливость и отвращение. Но надо все же отметить, что горожане, в основном, относились к нему с состраданием.
Но вот заметь еще одну любопытную деталь. Хотя этого уникального в своем роде человека недавно не стало, но никто так и не знал, и не знает его доподлинной истории. Да, в принципе, как оказалось, никто им даже и не интересовался, ибо, как во все времена, всем и всегда нет никакого дела ни до кого, а тем более до убогих. Ну, есть в обществе некое существо, иногда выползающее на белый свет, да к тому же еще и совершенно безобидное, ну, так и пусть оно себе мычит и живет в своей убогости.
Приятели расплатились с официанткой, вышли на улицу и попрощались.
Автор брел в непонятном пока для него направлении, а мысли о легендарном блаженном пока так и не отступали.
А ведь с его уходом все явственнее стали происходить весьма странные события. И среди всех, все же, основным было медленное исчезновение исторически сложившегося центра города.
Уничтожение старого центра пожилые люди связывали с уходом Алексы.
Вот вам еще одна загадка этого человека – размышлял автор – И все-таки, откуда и кто он, сей, всеми отверженный и не привечаемый, несчастный и легендарный сын нашего города – все задавался вопросами автор – Убогий? Сумасшедший? Попрошайка? Клошар? Изгой? Юродивый? Блаженный?

3. известный – неизвестный

Отложив все свои дела, Мастер, по просьбе автора, решил провести небольшое исследование о блаженном Алексе и пошел «в люди». Записывал все, что могли вспомнить наши обыватели. Собрав все записи, Мастер пришел к автору.
- Ну, что, мой друг, показывай, что удалось узнать.
Мастер протянул тетрадку:
- Читайте, завидуйте! – продекламировал он с улыбкой.
Автор раскрыл тетрадку и прочел все, что было известно людям о самом известном человеке нашего города.
«Некоторые жители города как-то приметили, что все вылазки-прогулки Алексы в свет непременно проходили мимо одного и того же места. Возле него он подолгу останавливался, крестился, стоял, понурившись, и казалось, что плакал. Это был обычный жилой дом сталинской постройки, и никто не знал сути поклонения блаженного у этой двухэтажки».
Кто-то из старых людей, этот ритуал Алексы объяснил просто – на месте этого дома стоял когда-то дом его детства, сгоревший в одночасье.
«Когда валили в 1965 году старинную колокольню николаевской церкви по приказу первого секретаря по фамилии Буга, Алекса стоял поодаль в толпе огромного количества зевак, плакал и долго крестился. Алекса единственный, кто вступился за колокольню. Он мычал, бил себя палкой и руками показывал военным, чтобы не сносили. Было очень много людей на площади, и многие это видели. А «буга» по словарю Даля означает что-то очень нехорошее и паскудное. Причём этот буга, как мне рассказывали, до прихода советской власти в церкви помогал дьяку и священнику. А ведь Господь палкой не бьет – умер вскоре буга подзаборным алкоголиком».
«Я помню, как Алекса после каждого матерного слова поворачивался в сторону церкви и крестился. Это тоже кое о чем говорит. Личность действительно неординарная! Поговаривали, что во время воины он даже был капитаном и был контужен».
«Кажется, что свои первые уроки милосердия мы получили из рук этого человека обиженного, возможно, судьбой, но не Богом. Относилась наша улица к нему с большим уважением. Он жил он на ней же, кажется, с какой то родственницей. Кажется, он умер в конце 60-х, вроде бы заболел воспалением лёгких. Но кто он родом я не знаю. А вот память о нём осталась, и воспоминания тоже».
«В начале 60-х годов, мама с семьёй проживала на «староградской» улице. Алекса проживал на соседней улице, позади «староградской». Это в районе «цыгания». Проживал Алекса со своей сестрой. Видимо на ней и лежала ответственность за него. В детстве он упал и повредил голову. Так он и стал сумасшедшим. Однако по натуре своей он был очень добр и крайне обидчив».
«Дети, в силу того, что они зачастую очень жестоки, его обижали своим стишком: «Алекса – кацап залез на чердак, чердак провалился, Алекса убился». Да, и каждый раз на парадах и просто, когда солдаты шли строем, Алекса, когда еще был совсем молодой, пристраивался сзади и «за компанию» маршировал вместе с ними».
«Чем мог, Алекса помогал. Например, в те времена, когда еще не было газа, пользовались керосинками. И он, в металлических, огромных бидонах, разносил керосин, принесенный из керосиновой будки. Также, люди часто просили его принести воду из колодцев и кранов (если кто помнит - тогда их было много на улицах). Никто его не обманывал, и платили ему и за этот тяжелый труд».
«Алексу одевали военные. На «староградской» улице была баня, куда приводили призывников, чтобы те выкупались и переоделись в военную форму. Вещи, оставшиеся от призывников, не возвращались, а раздавались по знакомым. Алекса проживал неподалеку, и часть вещей перепадала ему. Вот откуда взялась знаменитая его шинель».
«В детском парке, в кафе «березке», перед закрытием он уснул незамеченным под скамейкой. Утром, его поевшего и счастливого, обнаружили и выпустили. «По некоторым слухам – в начале 70-х он в одну из зим просто банально замёрз и умер».
«Алекса в начале 60-х годов ходил у нас по улице имени вождя, где я жила. Потом, когда мы переехали на восьмой квартал, он пару раз появлялся и там. Дети его дразнили, а он снимал штаны и убегал. Помню, что действительно был в шинели, а под шинелью какие-то лохмотья и палка в руке. Человек без возраста. Для детей он был посмешищем, и они его дразнили: «Алекса кацап и мать твоя кацапка». Словом «кацап» дразнили русских старообрядцев. Именно это слово приводило его в бешенство».
«Скорее всего, Алекса был просто психически нездоровым человеком. По всей видимости, человек он был одинокий. Таких людей у нас в городе немало, только жили они с родными, которые заботились о них, и укладывали их в больницу для определенного курса лечения. Возможно, Алекса, тоже проходил курс лечения, ведь было время, когда он куда-то надолго исчезал».
- Да уж, не густо – произнес автор, закрывая тетрадку – Я могу лишь тебе добавить рассказ, услышанный от моей мамы. Когда она училась в женской гимназии в конце 30-х, то наиболее отчаянные и слабо занимающиеся гимназистки нанимали Алексу, и он, за оговоренные денежки, приходил под заранее условленное окно, и честно отрабатывал договор. Мычал во все свое горло, стучал своей палкой по стенкам, деревьям, топал ногами. Лекции, естественно, срывались. На увещевания разгневанных лекторов Алекса не реагировал, а гимназистки, визжа и хохоча от восторга, слетали со своих парт и прилипали к окнам.

4. легенда блаженного

Автор, узнав ужасные сообщения от Мастера о начале развала его любимой «достоевской» улицы, решил немедленно сходить и проведать старика Справку. Но надо было найти Переписчика, чтобы пойти с ним вместе, как договаривались. И нашел он его в своем любимом читальном зале, беседующего с миловидной библиотекаршей.
Переписчик, увидев автора, извинился перед девушкой, и подошел к нему.
- Привет, автор! Что привело тебя сюда?
- Непреложные обстоятельства. Если есть время, то нас сейчас ждет Справка – на ходу придумал автор.
Старик радушно их встретил, и как всегда усадил за свой ломберный столик, украшенный двумя вазами с двумя видами крупных сочных груш.
- Вижу по вашим лицам, что вы пришли с вопросами – улыбаясь, заметил Справка – Вас интересует этот несчастный человек по имени Алекса. Не так ли? И чтобы вас не томить, начну с него:
Доподлинные факты истории рода Алексея, прозванного Алексой, по фамилии Пришельцев, попавшего в наш город еще со времен императора Николая Первого, весьма ординарны по меркам того, уже давно ушедшего времени.
Отмечу, что в эпоху появления массовых слухов об НЛО и пришельцах, власти срочно переписали его на фамилию Бурьянов. Но, надеюсь, что это не столь важно.
Глава рода Пришельцевых в достаточно зрелом возрасте, сорокапятилетним человеком, появился в нашем городке в середине 19 века, оттрубив царю-батюшке 25 самых лучших годков своей жизни. Получив назначение поселиться именно на этих новоприобретенных территориях державы и разрешение на свое обустройство, он строит себе маленький домик в городском районе, прозванного в народе «высланка».
Сей старинный район, как известно, располагается рядом с центром, за Николаевским собором, на удлиненном холмистом склоне, почти у самой кромки большого болотистого пустыря. Вдоль главной петляющей улицы высланки, в прилегающих к болоту местах, бьют небольшие ключи. Из-за постоянной сырости, проживавшей в почти каждом дворе, мощных, почти непроходимых зарослей кустарников, район получил второе негласное прозвище – «высранка». Да и особенный народец, там проживавший в те времена, вполне дорисовывал картинку района.
На «высланке» в основном селились бывшие каторжане, отсидевшие большие сроки уголовники, нищие, и как говорили еще в царские времена, всякий сброд. Еще недавно, на самом болотистом участке, у самой угольной ветки, утопая в грязи, стояли несколько убогих сараев. В одном из них проживала старушка ссыльная сестра поэта Светлова, но ей никто не верил, потому что никто толком не знал – кто такой Светлов.
Так вот, первопоселенцу Пришельцевых несколько повезло. Его участок находился в верхней части высланки, недалеко от николаевского собора.
Вскорости Пришельцев оженился на местной красавице района, занялся столярным делом, которое было основным в его тульской родне, нарожал двух сыновей, что в дальнейшем пошли по стопам профессии своего родителя. И вот у одного из этих сыновей и родились Алексей да Марья.
Так уж получилось, что другой сын Пришельцева так и не женился, на тяжелых плотницких работах однажды надорвался и вскорости ушел из жизни.
Отец Алексы, заработав денег, решил строиться в центральной части города. Он построил дом, продолжал быть известным мастером столярных дел, и был совершенно счастлив домом и своей веселой певуньей и работящей женой. Но вот неожиданно умирает жена Пришельцева – замечательная портниха, обшивавшая в округе многих известных дам. А беда не ходит одна.
В одну холодную осеннюю ночь дом Пришельцевых сгорает дотла. Потрясенный недавним уходом жены и утратой дома, глава семьи сходит с ума, его увозят в желтый дом, а дети в мир пошли за милостынью вслед.
В какой-то день, их, бродящих по «цыгании» в поисках утоления голода и состраданья, приютила одинокая больная старушка, проживавшая в избушке-развалюшке «на куриных ножках».
Или от жуткого стресса от недавних событий – пожара и потери матери, а возможно и еще от каких-то врожденных пороков, или предчувствий новых бед, но маленький Алексей навсегда прекратил говорить.
Вот и вся загадочная история о вашем герое, самом знаменитом человеке города – улыбнулся Справка – Надеюсь, удовлетворил ваше любопытство?..