Шашлычки и пиво. Мы сидим в тенёчке, у древних стен Мелильи, я и человек, с которым меня связывают тридцать лет закадычной дружбы.
Мой друг откидывается на спинку кресла и горько улыбается.
- Идиоты, они ж ничего не понимают, - говорит он. – Это же война. С нами воюют. Идёт третья мировая, а они не врубаются.
Мой друг знает, о чём говорит. Потому что он - солдат на этой войне, причём давно. Безымянный солдат в штатском. Из тех, что спят с пистолетом под подушкой.
- Это война, - настойчиво повторяет он, полоща усы в пиве. – И мы её проигрываем по собственной глупости. Улыбаясь врагу.
Я слушаю и думаю. О враге.
Мне даже не надо напрягать воображение - я долго жил в этих краях. Я всё знаю об их обычаях, методах, о том, как они убивают.

Всё мне знакомо. Всё повторяется, как повторяется История – ещё со времён захвата турками Константинополя и Крестовых походов.
Да что там, с самых Фермопил.

Как она повторилась в Иране, когда доверчивые глупцы оттуда и придурки отсюда радовались свержению шаха и приходу к власти "освободителя" Хомейни и его аятолл.

Как повторилась, когда дурачки пускали слюни, глядя на все эти арабские вёсны, которые оказались – к вящему удивлению профессиональных идиотов – предвестием самых чёрных и страшных зим.
А ведь именно наступления зимы следует ждать, когда словами «свобода» и «демократия», которые мы по невежеству нашему считаем конвертируемыми и универсальными, полагаясь на доброту человеческого сердца, - так вот, этого следует ожидать, когда такими словами начинают оперировать священники, имамы, попы или как там их звать, фанатики в тюрбанах и без оных, которые, манипулируя такой жа фанатичной паствой, рано или поздно подтверждают истинность слов барона фон Гольбаха, произнесенных еще в XVIII веке: «Когда люди боятся только своего бога, они не остановятся ни перед чем».
Потому что это Джихад, идиоты. Это священная война.

Это знает мой друг из Мелильи, это знаю я – по собственному невеликому, но опыту. Это знает любой, кто там побывал.
Это знает любой человек, знакомый с историей, любой, кто способен выдерживать натиск телевидения и газет, не повреждаясь в уме. Это знает любой, кто видел в интернете тысячи видео и фотографий казней, отрубленных голов, детишек, радостно демонстрирующих трупы тех, кого зарезали их папы, женщин и детей, изнасилованных за то, что были неверны исламу, побитых камнями прелюбодеек – ах, как мило молчат в этих случаях радикальные феминистки, обычно поднимающие крик по любому поводу, - все эти видеоподборки с преступниками, перерезающими глотки людям под крики «Аллах акбар», и десятками зрителей, которые радостно снимают казни на свои сраные мобильные телефоны.
Это знает любой, кто дал себе труд прочитать то, что написано на плакате мальчика-мусульманина – причём он без стеснения демонстрирует его не в Ираке, а в Австралии: «Оскорбляющим Пророка – головы долой!»
Это знает тот, кто прочитал написанное на плакате студента-мусульманина – причем не в Дамаске, а в Лондоне: «Мы уничтожим вашу демократию с помощью вашей же демократии».
Запад, Европа, пришли  к нынешней свободе через века страданий.
У нас можно изменить мужу – и тебя не побьют камнями, у нас можно кощунствовать – и за это тебя не сожгут и не повесят на кране. Мы пользуемся плодами этой многовековой борьбы, плодами победы над нашими собственными фанатиками, и мы завоевали это дорогой ценой, потеряв в сражениях множество жизней – да, мы сражались друг с другом, когда Запад был молод и религиозен. Но сегодня молоды и религиозны другие: студент с плакатом, палач, отрезающий головы, фанатик, готовый взорваться вместе с тридцатью неверными и отправиться в рай.
С точки зрения истории, они – новые варвары.
Европа, родина свободы, сейчас стара, труслива и склонна к демагогии, а радикальный ислам – о, радикальный ислам молод, храбр и голоден, у них есть мужество отчаяния.
Им плевать, что у них плохой имидж в интернете – напротив, это им только на руку. Они работают на свою целевую аудиторию, их оружие – их бог и террор. Они работают на своих, на ислам, который мог бы быть мирным и либеральным, и часто желает стать таковым, но у него никак не получается - слишком много социальных и теологических противоречий.
И думать, что это всё разрешится переговорами или как-то само рассосётся – не просто эталонная глупость.
Это натуральное самоубийство...
Нет, вы посмотрите, посмотрите, что они вешают в интернете, давайте. А потом расскажите, о чём там переговоры вести. И с кем.
 Это война, а когда война, надо встать и сражаться. Без сантиментов.

Потому что линия фронта проходит не только там, по другую сторону экрана, но и здесь. В самом сердце Рима.
 Потому что – по-моему, я уже когда-то об этом писал, а может, и не я, но не важно – опасно, непоследовательно и даже невозможно пользоваться привилегиями римского гражданина и одновременно аплодировать варварам.

Артуро Риверте
Перевод Марины Осиповой