Не забывайте родных и близких,спешите общаться пока ещё есть время...
Памяти наших мам посвящается...
После 12 лет совместной жизни моя жена пожелала, чтобы я пригласил другую женщину на обед и в кино... Она сказала мне: "Я люблю тебя, но знаю, что и другая женщина любит тебя, и хотела бы провести с тобой время". Другая женщина, которой моя жена просила уделить внимание, была моей мамой. Она была вдовой уже на протяжении 19 лет. Но так как моя работа и трое детей требовали от меня всех моих сил, я мог посещать её только изредка. В тот вечер я позвонил ей, чтобы пригласить на ужин и в кино. - Что случилось? Ты в порядке? - сразу спросила она. Моя мама - из того разряда женщин, которые сразу настраиваются на плохие новости, если телефон звонит поздно. - Я подумал, что тебе приятно будет провести со мной время: - ответил я. Она задумалась на секунду, затем сказала: "Я очень хочу этого". В пятницу после работы я ехал за ней и слегка нервничал. Когда моя машина притормозила возле её дома, я увидел маму стоящей в дверях и заметил, что она, похоже, тоже немного волнуется. Она стояла, накинув пальто на плечи. Её волосы были закручены в локоны, на ней было платье, которое она купила на празднование последней годовщины своей свадьбы. - Я сказала своим друзьям, что мой сын сегодня проведёт со мной вечер в ресторане, и они остались под глубоким впечатлением, - сказала она, садясь в машину. Мы поехали в ресторан. Хотя не роскошный, но очень красивый и уютный. Моя мама взяла меня под руку и шла так, словно она была первой леди. Когда мы сели за столик, мне пришлось самому читать ей меню, так как глаза мамы теперь могли различать только крупный шрифт. Дочитав до середины, я поднял глаза и увидел, что мама сидит, глядя на меня, и ностальгическая улыбка играет на её губах... - Раньше, когда ты был маленький, все меню читала я, - сказала она. - Значит, настало время, когда нужно платить услугой за услугу, - ответил я. Ужин мы провели за интересными разговорами... Вроде бы ничего особенного, просто делились последними событиями в нашей жизни, но так увлеклись, что опоздали в кино. Когда я привёз маму домой, она сказала: "Я ещё раз поеду с тобой в ресторан. Только на этот раз я приглашаю тебя". Я согласился...
- Как прошёл ваш вечер? - спросила меня жена, когда я вернулся домой. - Очень хорошо. Намного лучше, чем я его себе представлял. Несколько дней спустя моя мама умерла от обширного инфаркта. Это произошло так внезапно, что у меня не было никакого шанса что-либо сделать для неё... А ещё через несколько дней я получил конверт с квитанцией об оплате из того ресторана, в котором мы с мамой ужинали. К ней прилагалась записка: "Я оплатила счёт за наш второй ужин заранее. Правда, я не уверена, что смогу поужинать с тобой, но ... я заплатила за двух человек - за тебя и за твою жену... Вряд ли я когда-нибудь смогу объяснить тебе, что для меня значил тот ужин на двоих, на который ты меня пригласил... я люблю тебя!"
Сообщение отредактировал Пинечка - Среда, 20.04.2011, 07:36
Дина Рубина "Я НЕ ЛЮБОВНИК МАКАРОН", или кое-что из иврита Предотъездный ажиотаж в Москве вокруг многочисленых курсов по изучению иврита. Не помню — кто из моих приятелей обронил после первого занятия: "Как вообще сознание русскоязычного человека может воспринять язык, на котором неприлично звучащее слово "ялда" означает — "девочка"? И вот — приезд, Иерусалим, обязательный "ульпан" — курсы иврита... Что там "ялда", доложу я вам (которая, кстати, через каких-нибудь два-три урока бегло и просто произносится всеми как "елда")! Что там невинная "ялда", повторяю, если наш преподаватель — неулыбчивая религиозная женщина в парике, в глухом, под подбородок, платье с длинным рукавом (в июле), каждые три минуты бодро повторяет непристойное слово "схуёт", от которого напрягается и переглядывается вся группа. Вдруг Хана прервала свою речь, по-видимому заподозрив, что мы не все понимаем. — Как будет по-русски "схуёт"? — спросила она на иврите, оглядывая класс. Повисло секундное молчание и один из учеников, пожилой доктор исторических наук, сказал в тишине мрачно: — Да так и будет... И все расхохотались. Впоследствии выяснилось, что Хана, добрейшей души человек, рассказывая о непростой жизни в этой стране, просто советовала всем нам хорошенько изучить свои права (они же "схуёт") с тем, чтобы во всеоружии вступить в борьбу с пресловутым чудовищем — вездесущей израильской бюрократией. И просто неловко вспомнить, как по приезде в Иерусалим я отказалась от прекрасной съемной квартиры — (редкая удача, наплыв репатриантов, все квартиры нарасхват) — только по одной причине: дом, в котором маклер предлагал нам снять эту квартиру, стоял на улице Писга. Я представила себе, как сообщаю свой адрес московским друзьям, и как, посылая письма, они выводят на конверте: Pisga — strit... Нет-нет, сказала я маклеру, эта квартира мне не подходит. Вид из окна, знаете ли, спальни, не очень, знаете ли, не фонтан... (Между прочим, "писга" означает — "вершина". Я потом жила в поселении, которое называлось "Вершины" — во множественном числе — "Псагот". И ничего. Очень любила это место.) Но в по-настоящему идиотское положение я попала месяца три спустя после приезда. У меня заболел зуб, и приятели порекомендовали хорошего зубного врача, не забыв предупредить меня, что Фирочка (именно так!) — женщина религиозная, в высшей степени деликатная, прекрасно воспитанная и щепетильная до чопорности. Таким образом, мне намекали, чтобы у Фирочки я не давала воли своему языку и своей свободной манере выражаться. Какой там выражаться, отмахнулась я, рта не могу раскрыть, всю ночь по стенкам гуляла. Фирочка и вправду оказалась приятнейшей особой — с круглым улыбчивым лицом, ласковым голосом и убаюкивающей речью. "Откроем ротик... — бормотала она нежно, колдуя над моим зубом, -... сейчас откроем зубик... положим ватку с лекарством... поставим пломбочку... полощите ротик..." и т.д. Я расслабилась. Я, можно сказать, совсем размякла. Ангелы, кроткие ангелы реяли надо мной, и один из них — в белом халате — нежно овевал меня крылами... Наконец я покинула кресло. То, что у зубного врача может быть совсем не больно, само по себе было ошеломляющей новостью. Все еще пребывая в сферах небесных, я достала из сумки чековую книжку, ручку и, почти без усилия придав голосу интонацию кротости, приличествующей этому религиозному дому, спросила: — Сколько я должна вам выписать, Фирочка? Не меняя лучезарного выражения на лице, Фирочка ласково сказала: — Можете выписать дохуя... Моя рука над чековой книжкой окаменела. Умолкла музыка небесных сфер. Все смешалось в доме Облонских. Повторяю — я далеко не ханжа. Я, можно сказать, человек циничный, крепкое слово ценю и употребляю, но... В нужном контексте, помилуйте, в соответствующем окружении близких по духу людей и, главное — к месту. Так сказать, ложка к обеду. Не поднимая глаз от бланка чековой книжки, я сказала суховато: — Ну... столько у меня нет. Но если вы назовете определенную сумму, то я выпишу чек. Взглянув на Фирочку, я впервые в своей жизни увидела физическое воплощение литературного штампа "алая краска залила ее лицо". Фирочка стала даже не багровой — фиолетовой. Крупные капли пота выступили на ее высоком опрятном лбу. Я испугалась за ее давление. — Боже мой! Боже мой! — вскрикнула она, всплеснув руками, — Что вы подумали?! Чек "дахуй", это значит, "отсроченный чек", а вы подумали... в моем доме..!! Бедная! Движимая религиозным чувством сострадания неимущей репатриантке, она хотела облегчить мне условия выплаты. Хорошая штука — отсроченный чек. Выписываешь его сию минуту, а деньги со счета в банке сходят через месяц или два. Словом, я оскандалилась. Мои приятели сказали на это — сама виновата, мы тебя предупреждали, что дом приличный, а ты со своими замашками... Что касается отсроченного чека, — тут я уже навсегда держу ухо востро, и меня провести не так просто. И вообще — как услышу незнакомое словосочетание на иврите, в котором явственно слышны знакомые русские слоги или даже слова, стараюсь помалкивать или, по крайней мере, реагировать осторожно. Правда, и тут случались накладки. Однажды в поликлинике, в очереди к врачу со мной разговорился старичок, одинокий репатриант. То, сё,— как всегда, разговоры у эмигрантов, особенно пожилых, особенно одиноких, особенно неимущих, крутятся вокруг темы "где еще что можно получить". Он говорил, я вежливо слушала вполуха. Он рассказывал о благотворительной столовой, в которой бесплатно кормят стариков-репатриантов. Этим же вечером нас пригласили в гости. Семья адвокатов, в Израиле лет уже тридцать, люди респектабельные. За ужином речь шла о колоссальных благотворительных суммах, перечисляемых сюда американскими еврейскими общинами. О том, как эти суммы контролируются и на что идут. Словом, как всегда — о злоупотреблениях израильских чиновников. Тогда я встряла, как обычно со мною бывает, — некстати. Полезла защищать этих чертовых чиновников. А вот, говорю, есть благотворительная столовая. Хозяин дома небрежно так пожал плечами, закуривая. — А, — говорит, — да. Тамхуй. Черт меня потянул за язык. — Что, — спрашиваю сочувственно, — плохо кормят? — Да нет, почему — плохо? Кормят хорошо. Только это не выход из положения. Тогда я и сообразила, что слово "тамхуй", собственно, и означает — "благотворительная столовая". (Обыгрывая непристойность для русского уха звучания некоторых слов в иврите, можно было бы привести немало примеров. Что стоит, например, одно только слово "ибуд" ("потеря")? А, производное от него — "ибадти" — ("я потерял")? Но мне не хотелось бы приводить их здесь только ради легкой усмешки читателя. В любом языке есть слова, воспринимаемые с трудом носителями других языков. Важно то, как влияет на человека чужая языковая среда в совершенно новой реальности.) В совсем уже запредельную ситуацию я попала месяца два спустя после приезда. С моим хорошим приятелем — историком и журналистом Мишей Хейфецем мы ехали в автобусе в Тель-Авив, на писательский семинар. Сидели через проход друг от друга и, надо полагать, громче принятого разговаривали. Впереди нас сидел почтенный господин лет шестидесяти, который время от времени оборачивался и внимательно на нас с Мишей посматривал. В один из таких его оборотов, когда на нас вновь остановился пристальный изучающий взгляд, Миша, улыбнулся и спросил доброжелательно: — Ата (ты) — мудак? Я онемела. Во-первых, это неожиданное, неоправданное, чудовищное хамство по отношению к пожилому человеку так было несвойственно Мише! Во-вторых, непонятна была Мишина доброжелательная улыбка, сопровождающая хамский текст, — она усиливала циничность оскорбления. И, в третьих — откуда израильтянин вообще мог знать это исконно российское словечко из сленговых пластов последних лет? И почему Миша уверен, что тот его знает?! На какую-то долю секунды я почувствовала дурноту нереальности происходящего. И в этот момент, так же доброжелательно улыбнувшись, почтенный господин охотно откликнулся на иврите: — С чего это вдруг я — мудак? Я вовсе не мудак. И отвернувшись, уставился в окно на дивный пейзаж, бегущий вдоль шоссе. — Так вот, — увлеченно продолжал Миша Хейфец, как ни в чем не бывало, снова обращаясь ко мне, — я, значит, иду в Центральный архив... — Миша... — пролепетала я, впервые в жизни ощущая буквально, что значит выражение "поехала крыша", — Миша, за что ты обозвал этого человека? — Кого? — изменившись в лице, спросил Миша. — Как — обозвал? — За что ты обозвал его "мудаком"? Хейфец напрягся и... расхохотался. — "Мудъаг"! — повторял он, хохоча, — "мудъаг" — "обеспокоен"! Я спросил его — не обеспокоен ли он чем-то. Он ответил: с чего это вдруг мне беспокоиться? Однако, живешь-живешь, и привыкаешь... Более того — постепенно теряешь чувствительность "русского уха" к звучанию слова, начинаешь прилагать немыслимые усилия, чтобы не засорять речь привычными названиями на иврите. И это, поверьте, действительно требует значительных усилий, потому что иврит — как язык — более "удобен" в употреблении, сжат, краток, ёмок. Отрывок из Пятикнижия на иврите занимает на странице, скажем — три-пять строк; перевод на русский того же отрывка занимает почти всю соседнюю страницу. Гораздо проще, рассказывая о знакомом, которого на службе перевели в статус постоянного работника со всеми вытекающими из этого статуса льготами, — сказать "он получил "квиют", чем вот так, как я — двумя строками выше — объяснять это по-русски. Гораздо быстрее сказать "мисрад-клита", чем " министерство абсорбции новых репатриантов". Посопротивляешься с полгода, а потом и рукой махнешь. Жизнь плотная, не до разговоров, ну его — так проще. Вот и слышишь то и дело в автобусе разговор двух, вполне российского происхождения, особ: — Я говорю "менаэлю" (начальнику): пока я не подпишу "хозе" (договор) со всеми "тнаим"(условиями) — я работать не стану. Я без "пицуим" (денежной компенсации при увольнении), без оплаченных "несиёт" (поездок на работу), без "битуах леуми"(национального страхования) и без "купот-гимел" (пенсионных касс) не буду работать! До отъезда мне несколько раз попадались книги ивритских писателей, переведенные на русский язык. Одна была из жизни мошава — сельскохозяйственного поселения. Жители мошава назывались "мошавники". Я читала и содрогалась. Как же не чувствует переводчик, думала я, что это слово ассоциируется в русскоязычном сознании сразу с тремя словами: "мошенник", "шавка" и "мошонка"! Прошло несколько лет, и я совершенно спокойно слушаю в последних известиях и про мошавников, и про кибуцников. Да что там! — абсолютно не моргнув глазом перевариваю какое-нибудь "мемшала мехуевет" (правительство обязано). Я даже привыкла, наконец, к тому, что имя моей дочери Евы звучит в настоящем, первородном варианте как "Хава" (правда, с ударением на последнем слоге). Мне уже не слышится в звучании этого имени словечко провинциальных лабухов — "хавать". Я уже не морщусь, когда звонит ее одноклассница и спрашивает Хаву. Я просто вежливо отвечаю, что Хавы нет дома. Больше не ассоциирую. Сознание отсекает. Сознание раздваивается и живет отдельной — русской жизнью — дома, в кругу близких друзей. Мимо меня течет густая плотная река жизни на иврите. По необходимости я вступаю в эту реку и осторожно плыву мелкими неуверенными гребками, никогда не заплывая на глубину — боюсь утонуть. Вот и сейчас, сижу за компьютером, а в соседней комнате ссорятся на древнееврейском дочь и сын. Они долго и подробно выясняют отношения, прибегая к сложным словесным выкрутасам (большинство из них я не понимаю и не вдаюсь); это совершенно не похоже на русскую ругань — иные принципы словообразования. И я уже не расстраиваюсь, я смирилась — у них свой язык, у меня — свой. Вот только пытаюсь еще — довольно жалко — "качать права" в собственном доме. — "Со мной — только по-русски!" — кричу я в ответ на ту или иную, обращенную ко мне фразу на иврите. И они пытаются, бедные. "Хочешь макарон?" — спрашиваю я дочь, и она отвечает смиренно: — "Нет, спасибо. Я — не любовник макарон." Или, когда мне звонят и, попадая на дочь (голоса похожи), спрашивают: "Это Дина?", она отвечает терпеливо: — "Нет, это ребенок от Дины. Она не находится". Как говорит мой муж ядовито: "за этим, кажется и ехала, голубушка?" Кстати, есть слова в иврите до смешного похожие и по смыслу и по звучанию на русские. Например, слово "нудник", означающее просто — "зануда". Израильтянин, мой сосед, прогуливая своего кобелька, не обделяющего вниманием ни одной суки, говорит горделиво: — У (он) романтик ве (и) нудник! Что касается настоящего русского мата в полнокровной повседневной жизни израильтян, то он тоже имеет место. Да и как же иначе — страну эту строили, главным образом, выходцы из России, люди, поди, не чуждые традиции ядренного русского слова. А условия жизни в Палестине начала века, губительный ее климат и непростые, мягко говоря, взаимоотношения евреев с арабским населением очень и очень располагали к широкому употреблению глубинного матерного пласта русского фольклора. Правда, с течением времени смысл того или иного выражения сместился, как-то смазался, пожух. Например, очень распространенное здесь выражение "лех кебенимат" означает всего навсего что-то вроде — "иди к черту". В Тель-Авиве даже есть ресторанчик — "Кебенимат". Не была там ни разу. Не знаю — что подают.
Сообщение отредактировал дядяБоря - Суббота, 23.04.2011, 05:53
Однажды осел фермера провалился в колодец. Он страшно закричал, призывая на помощь. Прибежал фермер и всплеснул руками: “Как же его оттуда вытащить?” Тогда хозяин ослика рассудил так: “Осел мой - старый. Ему уже недолго осталось. Я все равно собирался приобрести нового молодого осла. А колодец, все равно- почти высохший. Я давно собирался его закопать и вырыть новый колодец в другом месте. Так почему бы не сделать это сейчас? Заодно и ослика закопаю, чтобы не было слышно запаха разложения”. Он пригласил всех своих соседей помочь ему закопать колодец. Все дружно взялись за лопаты и принялись забрасывать землю в колодец. Осел сразу же понял к чему идет дело и начал издавать страшный визг. И вдруг, ко всеобщему удивлению, он притих. После нескольких бросков земли фермер решил посмотреть, что там внизу. Он был изумлен от того, что он увидел там. Каждый кусок земли, падавший на его спину, ослик стряхивал и приминал ногами. Очень скоро, ко всеобщему изумлению, ослик показался наверху - и выпрыгнул из колодца! …В жизни вам будет встречаться много всякой грязи и каждый раз жизнь будет посылать вам все новую и новую порцию. Всякий раз, когда упадет ком земли, стряхни его и поднимайся наверх и только так ты сможешь выбраться из колодца. Каждая из возникающих проблем - это как камень для перехода на ручье. Если не останавливаться и не сдаваться, то можно выбраться из любого самого глубокого колодца. Встряхнись и поднимайся наверх.
Чтобы быть счастливым запомни пять простых правил:
1. Освободи свое сердце от ненависти - прости. 2. Освободи свое сердце от волнений - большинство из них не сбываются. 3. Веди простую жизнь и цени то, что имеешь. 4. Отдавай больше. 5. Ожидай меньше.
"Гуляя по Парижу, в парке Тюильри, турист-израильтянин увидел, что гигантский ротвейлер напал на гулявшую с ним пятилетнюю девочку. Он (резервист-десантник, понятно) бросился на собаку и начал душить ее. Окровавленную, но живую девочку увезла машина "амбуланса", а вокруг израильтянина собрались возбужденные журналисты: -- Назовите ваше имя, и завтра весь город узнает, как отважный парижанин спас ребенка! --Я не парижанин,--улыбаясь, сообщает мужчина. -- Неважно, вся Франция узнает, как отважный француз спас от смерти девочку! -- Я не француз, -- замявшись, говорит турист. -- И это не беда! Назовите свое имя, и завтра вся Европа узнает, как отважный европеец спас девочку от гибели! -- Я не европеец... -- А кто же вы?! -- Я -- израильтянин. Смена выражения на лицах... -- Завтра весь мир узнает, что израильтянин убил собачку пятилетней девочки! -- отчеканивает журналист
Ты помнишь, дружище, вьетнамские кеды? Коленную выпуклость детских колгот? Настольный хоккей у блатного соседа?.. А ну-ка, напомни, какой это год? А помнишь те, вязаные рукавицы, Да-да, на резинке из старых штанов, Родителей наших счастливые лица… Гагарин… Высоцкий… Блохин… Моргунов… Ты помнишь – мы жвачку жевали неделю, Ее в холодильник на ночь положив? Ты помнишь «Орленок»? Вот это был велик!!! Разбит он, до наших детей не дожив… На школьном дворе помнишь лихость былую И первый, с ночевкой в палатках, поход? И, помнишь, решались мы на поцелуи… А ну-ка, напомни, какой это год? Так если ты помнишь, и то уж не мало! Давай-ка нальем за ушедших ребят... Несчастное детство? – не прав ты, пожалуй... Счастливей – не будет уже у тебя!
Дата: Понедельник, 23.05.2011, 11:16 | Сообщение # 13
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1455
Статус: Offline
да уж, многажды убеждался-нельзя откладывать дела в дальний ящик, особенно хорошие!..
Не тратьте жизнь свою
Не тратьте жизнь свою на тех, кто вас не ценит, На тех, кто вас не любит и не ждёт, На тех, кто без сомнений вам изменит, Кто вдруг пойдёт на "новый поворот".
Не тратьте слёз своих на тех, кто их не видит, На тех, кому вы просто не нужны, На тех, кто, извинившись, вновь обидит, Кто видит жизнь с обратной стороны.
Не тратьте сил своих на тех, кто вам не нужен, На пыль в глаза и благородный понт, На тех, кто дикой ревностью простужен, На тех, кто без ума в себя влюблён.
Не тратьте слов своих на тех, кто их не слышит, На мелочь, не достойную обид, На тех, кто рядом с вами ровно дышит, Чьё сердце вашей болью не болит.
Не тратьте жизнь свою, она не бесконечна, Цените каждый вдох, момент и час, Ведь в этом мире, пусть не безупречном, Есть тот, кто молит небо лишь о вас!..
Может быть не все помнят, но 30 лет назад был подписан мирный договор между Израилем и Египтом. Подписывали его Менахем Бегин, Анвар Садат и Джимми Картер. В том же году, в славном израильском городе Лоде (где сосуществование) в мирной арабской семье по фамилии Эл-Кудси (типа, Иерусалимские) родилась тройня. Три весёлых и улыбающихся мальчика. Их папа, товарищ Иерусалимский из Лода, решил, что в честь подписания мирного договора, он назовёт детей Бегин Эл-Кудси, Садат Эль-Кудси и Картер Эль-Кудси. И назвал...
30 лет спустя.
Садат Эль-Кудси сидит в тюрьме за продажу наркотиков...
На Бегина Эль-Кудси на днях произведено удачное покушение и тройня стала двойнёй!..
Картер Эль-Кудси, п о к а, вроде, ни в чём плохом не замечен ...
Сообщение отредактировал Пинечка - Пятница, 27.05.2011, 07:51
