| Форма входа |
|
 |
| Меню сайта |
|
|
| Поиск |
|
|
| Мини-чат |
|
|
|
|
|
кому что нравится или житейские истории...
| |
| Mира Лейдерман | Дата: Понедельник, 08.09.2025, 09:56 | Сообщение # 631 |
|
Группа: Гости
|
Мужской разговор
Элен Стэп
Этот разговор я недавно услышала в машине по дороге на деловую встречу куда мы ехали втроём. Мы это Альберт, месье Анри и я.
С месье Анри (имя условное) я знакома лет десять, но тесно сотрудничать мы начали совсем недавно. Вообще-то он не совсем француз, он еврей из Франции, эмигрировавший в Израиль лет тридцать назад, когда Париж ещё был европейским городом, а не облагороженной версией Бейрута. Эмигрировал по идейным сионистским соображениям.
Месье Анри деликатен, интеллигентен и обходителен как настоящий француз. При этом обладает хваткой ротвейлера и не знает компромиссов в отстаивании своих идей и достижении целей как настоящий израильтянин.
Он с отличием окончил один из лучших политехнических вузов в Европе. А ещё он раввин. Не из реформаторов, а из ортодоксов. С полным соблюдением всего что полагается. При этом двое его сыновей служат в армии в боевых частях. Месье Анри свято верит, что единственно возможный компромисс с врагом — это его полное уничтожение.
Евреи должны соблюдать заповеди и учить тору в ешивах, убеждён месье Анри, продолжая вкалывать на оборонном предприятии по пятнадцать часов в сутки.
Его друг и напарник Альберт (имя так же условное), в младенческом возрасте вывезен из Румынии в Палестину по поддельным документам. Он вырос и выучился в Израиле, прошёл все войны. В свободное от войн время профессионально занимался боксом.
Окончил лучший политех в Израиле и вот уже почти полвека он работает в одной и той же оборонной компании, а последние десять лет будучи пенсионером работает в качестве консультанта.
Он абсолютно неделикатен, сходу высказывает всё что думает об умственных возможностях оппонента, вытерпеть его дольше пяти минут дано не всем.
Альберт убеждённый атеист, ибо по его же словам, никакой бог не мог допустить того, что происходит последние сто лет. А значит бога нет и людские поступки бесконтрольны и неподотчётны никакому высшему суду.
Альберт убеждён что все беды пришли от религиозных фанатиков и свято верит, что образование населения и экономическое благосостояние есть единственный путь прекращения любого межнационального конфликта. А если верное средство не сработало, то врага нужно уничтожить.
Евреи должны работать и быть первыми в любой отрасли считает Альберт, а не просиживать штаны в ешивах читая затёртые древние сказки о взаимоотношениях бога и избранного народа...
Эти двое дружат уже больше тридцати лет, ежедневно и неустанно высказывая друг другу претензии по поводу тех или иных разногласий. Так получилось и на этот раз. Месье Анри вёл машину, я сидела рядом, а на заднем сидении расположился Альберт. Склоку начал, как всегда, он.
– Послушай ребе…- обратился он к месье Анри - ты знаешь как я тебя уважаю. Ты инженер каких мало. И все твои последние наработки… цены им нет. Скольким нашим солдатикам ты сохранил жизни, мы наверное и не узнаем. Но ты же рабейну непоследователен. Ты же сука мракобес. Как человек с твоим образованием мог отправить своих детей учиться в ешиву?
– Ну во-первых ничего плохого в том, что мои дети учили тору и традиции я не вижу. А математике и физике я их научил сам и поверь мне, лучше, чем в ваших хвалённых школах.
– Бедные дети – не унимался Альберт- страшно подумать сколько мусора вложили им в голову. Даже удивительно что они выросли нормальными людьми. Кстати, как ты пережил тот день, когда они сообщили тебе что решили призваться? Надеюсь, ты не сидел по ним шиву как по умершим? У вас ведь и такое бывает.
– Чтоб у тебя язык отсох, ровным приветливым тоном ответил месье Анри.
Мои дети — это моя жизнь. И их решение — это решение взрослых мужчин. Я так им и сказал ещё на их бар мицве. Тора учит что мальчик в тринадцать лет становится мужчиной и берёт на себя ответственность за свою жизнь и свои решения. Они так и поступили. И мне это может нравиться или не нравится, но только причём здесь шива? Идиоты, поступающие так со своими детьми, берут на себя грех равносильный убийству.
– Эти идиоты носят кипу или шляпу! – закричал Альберт - Считают, что кровь наших детей дешевле ихней, кормятся с наших налогов и отрицают законность нашего государства. Понимаешь ребе? И всё это творится с позволения вашего Всевышнего, которого вы себе выдумали.
– Успокойся Альберт. Сволочей, прихлебателей и бездельников хватает и с кипой, и без неё. Так же как и порядочных людей. И да, все они существуют с позволения нашего с тобой Всешвышнего, благословенно имя его.
В этот момент зазвонил телефон. Звонил младший сын. Тон месье Анри резко переменился с примерительного на вежливо металлический.
– Шалом сыночек. Как ты себя чувствуешь?
– Шалом папа. Я в порядке.
– Ну и хорошо. Вы вчера хорошо погуляли?
– Нормально…а что?
– Да так, просто интересно. Во сколько ты вернулся?
– Не помню. В час или в полвторого.
– Было весело? Вы пили?
– Что ты пап… я выпил две рюмки. И в полвторого пришёл домой и лёг спать
– Хорошо сыночек. А перед мамой ты извинился?
– За что?
Месье Анри перешёл на крик:
– За то что кто-то (наверное не ты), заявился пьяный в пять утра домой, где его ждали не сомкнувшие глаз родители, и заблевал прихожую, коридор и кухню. И уснул. А мы с мамой остались убирать этот натюрморт. Нет, ты мне скажи, что ты за выродок? Разве этому тебя учили в моём доме?
– Я не знал… я больше не буду.
Далее следовала воспитательная тирада, передавать которую дословно не имеет смысла. Все, у кого есть взрослые дети рано или поздно её произносят. Текст слегка меняется, но смысл тот же. Растили тебя кровинушку, ночей не спали, ни в чём не отказывали, надеялись, что вырастет человек. А вырос неблагодарный поросёнок, не уважающий родителей. Месье Анри говорил эмоционально, громко, абсолютно на него непохоже. На заднем сидении давился от смеха Альберт. Я не знала куда деваться...
– Ты всё понял сын? – месье Анри решил закончить публичную экзекуцию.
– Да папа, я всё понял. Я чего звонил… у нас через двадцать минут заберут мобильники. Мы заходим внутрь...
Это было сказано как-то обыденно, просто. И немного растерянно. Внутрь это значит в Газу. В ад.
Это значит, что долгие дни и недели месье Анри с женой не будут спать. Они будут ждать надеяться и молиться.
Чтобы вернулся. Живой. Целый. И они бы всё на свете отдали бы за то, чтобы вместо этого он шлялся, где ни будь в клубах Тель-Авива и возвращался под утро...
Месье Анри задохнулся и ударил по тормозам. Помолчав несколько секунд, он сказал просевшим задохнувшимся голосом
– Сыночка мой, жизнь моя. Пусть Всевышний защитит тебя. Мы так гордимся тобой. И я и мама. Ты береги себя и возвращайся скорее. Мы так тебя любим.
– Я тоже вас люблю папа. Поцелуй маму за меня.
Звонок прервался. В машине было ужасающе тихо. Месье Анри, смотрел на дорогу и губы его шевелились. Он молился тому, в кого верил безоговорочно, чья сила безгранична. Молился за своего сына, который сделал свой выбор взрослого мужчины.
Больше всего на свете в этот момент я боялась, что Альберт попытается высказаться. Однако обернувшись назад я увидела… Альберт смотрел в окно и плакал. Губы его шевелились, так же как у месье Анри. Он молился. Молился тому, в кого не верил со времён, когда его семью истребили в концлагере. Молился за мальчика, который вырос у него на глазах...
Через десять минут мы прибыли. Из машины эти двое вышли собранными, готовыми к встрече, обсуждая короткими фразами последние детали.
Благослови господь их седые головы.
|
| |
|
|
| Щелкопёр | Дата: Воскресенье, 12.10.2025, 08:42 | Сообщение # 632 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 338
Статус: Offline
| У неё была тайна…
Полина Самойлова всегда была самой красивой девочкой в классе. Да что там в классе… В школе, если не в самом городе. Это признавали все, даже самые завистливые. Она была высокой, стройной, с длинной русой косой. Была очень спортивная: на всех районных соревнованиях — первые места всегда были её.
Кто только за ней ни пробовал ухлёстывать из старшеклассников. Но Поля только посмеивалась и не отвечала кавалерам взаимностью. И не то, чтобы она была синим чулком. Нет.
У неё была тайна. Ей очень нравился мальчик из их школы. Он был на год младше. Полина не знала почему, но каждый раз, когда он случайно сталкивался с ней в коридоре, она вспыхивала румянцем и не могла сказать ни слова.
А он… Что он. У него и кличка была — сутулый Давидка. Он был невысокого роста, в больших очках, и издалека был похож на старичка, который несёт свой портфель, как авоську из магазина. Не геройского вида был тот самый Давид.
Они жили по соседству, и Поля видела, что Давид целыми днями играет во дворе с детьми, более младшими, чем он сам. Когда они подросли, она издалека наблюдала, как он легко обыгрывает в шахматы любого взрослого соседа на скамейках возле дома.
Поле он очень нравился. Тем больнее ей было видеть, как его шпыняли, толкали и унижали мальчишки в школе.
Она не решалась к нему подойти. Что подойти. Даже заговорить с ним она не могла. Обычно бойкая и дерзкая на язык статная девочка — она просто проглатывала его, когда рядом оказывался Давид.
Своей тайной она не делилась, понятно, ни с кем. Даже с подругами. Даже с мамой. Это был её секрет.
Однажды, возвращаясь с тренировки, она увидела, вернее услышала в глубине двора что-то странное.
Подойдя поближе, она сразу заметила, как четверо здоровых парней молотят кого-то, уже лежащего на земле. Она бы, наверное, прошла мимо, но тут увидела жёлтый школьный портфель. Они били ногами Давидку.
Пожар вспыхнул в голове у Поли. Быстро метнувшись к дому, она схватила лопату, которой бабушка всегда вскапывала их огород, и бросившись к ним, стала слева и справа молотить этих парней черенком лопаты. Они, не оглядываясь побежали, а Давид лежал на земле. Очки его были разбиты, а по лицу стекала струйка крови и слёзы бессильной ярости.
Поля прижала его голову к себе и пропала. Пропала навсегда.
Они начали дружить. Гуляли, ходили в кино. Первая близость обожгла её, и она влюбилась в своего Додика окончательно и бесповоротно.
Давид, когда привел её домой, смотрел в сторону. Он немного побаивался мамы. А Поля, не пряча взгляда, прямо смотрела в глаза его маме.
Фаина Соломоновна, внимательно посмотрев на неё поверх очков, скептически хмыкнула и произнесла:
— Ты нашла себе гембель на голову. Ты знаешь, девочка, что такое гембель?
— Нет, — не отводя взгляда, сказала Поля.
— Узнаешь, — вздохнув, закончила аудиенцию мама Давида.
А Поля была счастлива. По-настоящему. Она видела то, что не заметили другие. Видела в Додике того самого Давида, победившего Голиафа. Видела, как он, пусть по-своему, стыдясь, любит её. Заботится о ней.
Потом, когда Поля родила, его мама посмотрев на внуков, а у них родилось сразу двое близнецов, произнесла:
— Они, конечно, писанные красавцы. Настоящие еврейские красавец и красавица.
От евреев в детях не было ничего. Белобрысые, крупные, просто кровь с молоком. Прямо вылитая Полина в детстве.
Но маме хотелось так подумать, и невестка не стала спорить. Тем более, что она сама искала в них сходство с Давидом и его знаменитыми предками.
Потом наступили девяностые. Давид пытался зарабатывать, но всё время не хватало денег.
Однажды приехали бандиты. Требовали какие-то деньги. Давид пытался им что-то объяснить, они его ударили и хотели увезти его с собой.
Поля закинула косу за плечо, схватила в сенях лопату и огрела одного из них по здоровенному загривку.
Потом встала рядом с мужем и приготовилась к самому страшному. Один из бандюг вдруг ухмыльнулся и сказал:
"Ну ты, мать, даёшь. Повезло твоему еврейчику с женой".
Она снова подняла лопату.
«Уходим-уходим, не бузи».
Жить и правда было невозможно. Ни денег, ни еды.
И мама Давида, собрав их за столом, произнесла ту фразу, о которой думали все евреи, но обходили её, не высказывая до поры до времени.
— Вам надо уезжать. Потому что не надо и нельзя растить Соню и Гришу в этой стране. Я остаюсь. Я так решила. Не хочу быть обузой.
Потом начались споры. Мама кричала, что она остаётся, Давид мялся, но Полина, которая всё уже решила, положила конец вечным еврейским метаниям.
— Мама едет с нами, решено. Я так решила.
Фаина Соломоновна внимательно посмотрела на нее и впервые промолчала.
Они, переехав в другую страну, были счастливы. Недолго, но были. Море Хайфского залива, солнце и полно вкусной еды. Загоревшие дочерна дети, с утра до ночи бегающие со своими новыми друзьями. Стали настоящими израильтянами.
Потом заболел Давид. Болел тяжело, но недолго. Не сильно пережила его и Фаина Соломоновна, потерявшая любимого сына.
Перед смертью она позвала Полю и погладив сухой старческой рукой ее руку, тихо произнесла:
— Спасибо тебе, девочка. Ты настоящая еврейская жена и мама. Я даже и не думала. Всё у тебя будет хорошо…
Поля осталась одна с детьми.
Старалась, крутилась, выучила своих близнецов. Потом не спала ночами, пока они служили в армии. Трудно было. Непросто. Но и это прошло. Дети выросли, стало легче. Поля, приходя на кладбище, всё время рассказывала своему Додику об их успехах. Не забывала, навестив могилу Фаины Соломоновны, и ей сказать то, что не успела сказать тогда.
Однажды, проходя по улице и уже почти подойдя к дому, она услышала крики. Несколько крупных парней, явно арабского происхождения, избивали одного очень субтильного религиозного еврея. Тот лежал на земле и уже не стонал даже. Его шляпа и очки валялись в стороне.
Полина бросила мешки с покупками на землю. Закинула косу за плечо. Оглянулась и схватив в ближайшей лавке хозяйственных товаров лопату, бросилась на них. Размахивая лопаткой направо и налево, она гнала бандитов на улицу.
Потом, когда её допрашивали в полиции, офицер удивлённо спросил пожилую женщину:
— Геверет, вы в одиночку бросились на них. Неужели было не страшно? Двоих покалечили, они в больнице.
— А кто же защитит еврейского ребёнка, если не еврейская женщина?
— А где вы так научились орудовать лопатой, — с любопытством спросила одна из полиции.
— Да как-то жизнь научила, — смущённо ответила Полина.
У входа на участок стояли встревоженные близнецы.
— Мама, ну как же так? Зачем ты их избила?
— Ну простите. Лопата оказалась рядом, парень был похож.
— На кого?
— На папку вашего.
Он был похож на Давида.
И Полина Фёдоровна Гинзбург впервые после смерти мужа постаралась не заплакать.
Офицер в окне увидел, как высокие, славянской внешности парень и девушка обнимают свою плачущую маму и что-то говорят, утешая её.
А Полина, придя домой, села на свое любимое уже место за столом и взяла в руки фотографию Давида. Кивнула привычно ему.
Потом аккуратно поставила её на место, закинула косу на плечо и начала готовить пирожки.
Скоро ведь дети должны вернуться. А они так любят её пирожки. Потом взяла две свечи, уже привычным жестом, закинув косу за плечо и покрыла голову.
Посмотрела на часы и зажгла огонь.
«Барух Ата Адонай…»
Древняя еврейская молитва в честь наступившего шаббата прозвучала в этот вечер, как обычно, в доме еврейской настоящей женщины Полины Гинзбург, в девичестве Самойловой.
***
© Лев Клоц
|
| |
|
|
| Бродяжка | Дата: Суббота, 18.10.2025, 11:40 | Сообщение # 633 |
 настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 747
Статус: Offline
| Ночь над Киевом
окончание
начало истории смотрите тут же под номером 553
Он сидел на берегу моря и лениво пропускал песчинки между пальцев. Босые ноги утопали в белоснежном песке Батумского пляжа. Море было спокойным, иногда из глубины накатывали волны и разбивались о пирс, что был неподалёку.
Совсем как дома , почему то вслух на иврите сказал он. Море , как дома . Солнце , как дома .И пейзаж и пальмы . И девчонки в смелых купальниках и ребята , играющие рядом в волейбол . И правда похоже, теперь уже про себя усмехнулся он, смотря на эту пастораль сквозь тёмные очки.
- Дед, а Дед ...затормошил его внук. Смотри, как я научился . И ловко отдал пас какому-то малышу. Тот паснул назад.
Иди поешь арбуз, сказал Он малышу. И друга позови.
Как я его позову ? Он не говорит по английски , а я не говорю на их языке . Смотри , как нужно . Он достаточно легко для своего возраста вскочил на ноги и отдал ещё пас тому мальчишке.
Как тебя зовут, спросил Он по-русски. Тот запнувшись, с трудом но ответил - Гия.
Гия, идём есть арбуз. Мальчишки сели вокруг деда и причмокивая начали уничтожать разрезанный дедом арбуз. Гия смеялся, глядя, как маленький Авнер не умеет выплевывать семечки.
В наших арбузах нет семечек, сказал Дед маленькому Гие.
Тот недоверчиво посмотрел.
Так не бывает, проговорил он.
Вы чем тут занимаетесь, смеясь спросили подошедшие к кромке моря родители Авнера.
Едим арбуз, смотрю за ребёнком, всё как велели - ответил он сыну с невесткой.
Пошли обедать, мы на рынке были. Тут фрукты и овощи ничем не хуже, а вкуснее чем у нас даже .
Пошли с нами, робея протянув руку, позвал своего нового друга юный израильтянин.
А можно? Я только папе скажу.
И побежал к спасательной вышке. Они подняли глаза вверх и пока Гия бежал назад, увидели, как огромный спасатель с действительно ослепительной улыбкой, помахал им показывая большой палец.
Это твой папа?
Да, с гордостью ответил Гия. Он тут главный .
Придя домой, они сели обедать и на дикой смеси русского, который знал только Дед и Сын, английского которые знали хорошо мама и не очень дети - вели светскую и увлекательную беседу .
После обеда дети пошли играть во двор, а Дед по приказу невестки приняв лекарства ушёл отдыхать.
Она, совсем юная девочка, придумала формулу отношений с тестем: командир - подчинённый. Сама она служила, да и Дед в израильской армии. Деду эта игра нравилась, к тому же он чувствовал, что любит она его искренне, а не по приказу.
Стало смеркаться. В дом кто-то деликатно постучал. Дети играли во что-то, возясь на полу, родители ушли гулять на набережную, а Дед, как всегда, остался за старшего...
Это был отец Гии. Познакомившись, они начали беседовать и оказалось, что это совсем не сложно. Дед вдруг почувствовал, что дистанцию сбивать не надо. Её просто не было.
Под конец разговора, отец малыша, дождавшись когда вернулись родители на прощание сказал - мы ждём вас завтра у себя.
Дед перевёл это. Неудобно, вопросительно сказала невестка ?
Грузин как будто понял и улыбнувшись во всю широту своей улыбки сказал Деду - так у нас принято. Дед перевёл израильтянам. У кого, у нас ?
-У нормальных людей, сказал уже от себя Дед.
Завтра вечером, приодевшись, купив вина, ещё какой - то снеди - они постучали в дверь кого-то, чей адрес был указан их новым знакомым.
Никто не открывал и Дед решительно толкнул ворота. Поначалу они подумали , что ошиблись . Из темноты они шагнули в ярко освещенный двор, уставленный столами, едой, бутылками. А за столами сидели незнакомые люди. Много. Невестка с сыном, внук попятились назад. Ошибка какая-то, на иврите тихо прошептала невестка. И тут к ним подлетел вчерашний Гия .
Мама! Мама - вот мой новый друг из Израиля! И потащил его с собой.
К ним подошли несколько мужчин, в их числе, конечно был и Тимур, хозяин дома, вчерашний гость.
Проходите, дорогие наши. Только вас ведь ждём. Нас ? Удивился Дед? Ну да...
Как-то неудобно - у вас праздник, может мы в другой раз ?
Конечно праздник... Вы же пришли к нам в гости. А это просто наш двор. Ну и решили отметить нашу дружбу. Ведь мы друзья ? И протянул руку сначала сыну Деда. Потом самому Деду.
Ну да, конечно, немного натянуто ответил тот.
Не слушая, их потянули за стол усадили, вручили бокалы, начали накладывать всякую снедь, от запахов которой просто кружилась голова.
Веселье шло полным ходом. Тосты. За Израиль. За футбол, за Грузию. За Зурабишвили и против неё.
Они мне очень напоминают евреев, тихо сказал сын Деду. Также как у нас, люди абсолютно разных взглядов сидят мирно за столом и едят. И выпивают друг за друга.
Да похоже, действительно, так же тихо ответил Дед.
В один из моментов вдруг стало тише. С балкона спустился седой, уже в возрасте грузин и многие, приветствуя его - вставали. Потом садились опять, а он шёл вдоль столов на своё место в самом конце и во главе стола. Подождав чуть, он встал и начал говорить на русском языке с акцентом. Возникла тишина.
Я знаю, что наши гости прибыли в нашу страну из Израиля. Я не знаю их язык, иначе в их честь я несомненно говорил бы на этом древнем языке. Но я скажу по-русски, чтобы многие поняли, а кто не понял - переведите им.
Наша страна такой же маленький остров свободы, как и Израиль . Мы такая же сильная страна. Нам не нужен ни хозяин, ни покровитель, ни старший брат. Мы также, как и Израиль, богаты своей духовностью, историей и культурой. Мы те, кто тоже ценит и уважает старость.
Мы уважаем гостей и в то же время, готовы наказать любого, кто придёт на нашу землю со злом.
Я уже в возрасте, но когда я был моложе - мне объяснили, что надо протягивать руку не только утопающему. А любому незнакомому человеку. Вне зависимости от того откуда он и какой национальности.
Нам отпущен короткий век. И прожить его надо в мире.
Давайте выпьем вместе с нашими гостями за то, чтобы и в нашем и в вашем доме - всегда был мир.
Весь этот спич старика - слушали стоя. Потом начали переводить, тем кто не понимал русского, тем кто понимал только грузинский и иврит. Мальчишки разных возрастов бегали, играли, шумели и это никому не мешало. Гия сбегав наверх, решил поразить своих друзей и появился в синей фуражке. С крылышками на кокарде.
Я самолёт, я самолёт кричал он и рёвом и раскинутыми руками набегал на мальчишек. Те с восторженным хохотом разбегались и всё начиналось сначала.
Дед засидевшись, встал и решил подойти поближе. Скучаешь по небу, на иврите спросил вставший сзади сын.
Да нет - какое мне теперь небо ? Думал ты станешь лётчиком - ответил Дед.
- А я стал врачом. Причём заметь, неплохим.
Дед стоял и смотрел , как теперь уже одев фуражку, его внук Авнер, раскинув руки летит на своих сверстников.
Вдруг сзади раздался голос .
- Внук лётчика ещё не лётчик, сказал пожилой грузин, тот самый что говорил тост.
- Это да.
- Я мечтал, что сын станет тоже пилотом. А он спасатель на пляже. И ему это нравится.
- А мой - врач. И я тоже не жалею.
- Ты тоже летал ? -спросил седой Сосо
- Давно списали...сердце, давление, сказал Де
- А у меня ещё и сосуды. Идём выпьем.
Сев за краешком стола хозяин налил по полному стакану чачи.
- Осилишь ?
- За небо и Дед поднял стакан.
- За него...
- У меня был один друг в Израиле из Грузии родом. Такой парень.
Умер недавно. Очень любил его и уважал, сказал Дед.
- Вот у меня был один знакомый друг - лётчик из Израиля. Я видел его в бою. Он на транспорте уходил от шутрмовиков. Над Украиной . Мы его прикрывали. Давно это было. Вот это был пилот. Не знаю, как его зовут. Но запомнил на всю жизнь .
У Деда заломило висок.
- А что ты помнишь?
- Помню позывной его. Помню, как шли вместе. Даже эшелон помню. Пробовал найти. Не нашёл. Секретность же у вас. Как и везде.
Дед вдруг встал. У него запершило в горле. Он пристально взглянул на сидящего Сосо и заорал во весь голос по английски.
- Внимание всем, кто меня слышит. Я борт IsraDHL 5702, принадлежность государство Израиль. Прошу помощи.
Все, кто сидел за столами, повернули головы, замолчали, не понимая что происходит.
Сосо тоже встал. Опёрся о стол и с трудом переводя дыхание, с повлажневшими глазами начал что-то говорить по грузински. Потом перешёл на русский. Он только повторял
- Это ты, это ты, это ты...
- Хилель в ответ зарыдал, как ребёнок.
Они долго стояли обнявшись и люди ничего не понимающие, всё же обступили их .
Потом в мансарде, где жил Сосо, они долго сидели с бутылкой чачи и разговаривали. О прошлом и настоящем. О детях и внуках. О здоровье и обо всём, о чём говорят старики, встретившись вместе. О будущем не говорили. Старики мало говорят о будущем .
В окно заглянуло солнце .
- Уже утро, сказал Хилель
- Да вся ночь прошла проговорил Сосо.
- Я пойду наверное. И так всю ночь просидели. Ты устал, наверное - сказал гость.
- Устал, автоматически ответил хозяин. Потом спохватился
- Совсем не устал ... И знаешь что? Пошли со мной.
- Куда, улыбнулся Хилель
- Буди внуков. Буди сейчас.
В комнате сладко спали и Авнер и Гия. Первый луч солнца бегал по их подушкам.
Вставай Авнери, тихо прошептал в ухо на иврите внуку Хилель.
Вставай малыш, тоже самое только по-грузински сказал Гие Сосо.
Ничего не понимающие малыши быстро оделись и они украдкой вчетвером вышли из дома .
Хилель всё же спросил - ты можешь сказать, куда мы едем ?
Когда они уже сидели в стареньком джипе.
- Увидишь, тебе понравиться, тихо и таинственно сказал ему Сосо .
Они подъехали к какому то строению и джип остановился.
Идём, идём - Сосо было не остановить.
Это был ангар, где стоял старенький, но вполне годный частный самолёт.
- Это мой. Я теперь редко летаю, здоровье, но на таком можно .
Посадив сзади уже вполне проснувшихся внуков, они уселись за штурвалы.
- Давай, команду сказал Сосо.
- Почему я? Ты хозяин и потом это твой борт?
- Я в первую очередь грузин. Со мной не надо спорить. Ты командир, я второй. Выруливай.
Через двери ангара по рулёжке покатился маленький четырёхместный самолёт. Сосо деловито проверил связь, посмотрел назад и спросил, не сводящих с дедушек восторженных глаз детей
- Готовы?
- Да да!
Командуй, Хилель.
Слегка откашлявшись, Хилель проговорил по-английски: Вышка, я борт Si-114, к взлёту готов...
Вот они охренели. Откуда здесь английский ? Заржал Сосо.
-Борт к взлету готов...
-Взлёт разрешаю.
Самолёт начал набирать скорость.
Рубеж пройден, командир решение.
Экипаж ...и Хилель оглядел свой экипаж - экипаж, взлетаем.
Набрав высоту и выровняв скорость, Хилель сказал - связь слева, управление справа.
Управление принял, ответил Сосо.
Борт шёл над Батуми. Над спокойным и очень красивым в это утро Чёрным морем.
Хилель сидел и вспоминал все те взлёты и посадки, аэропорты и базы, где ему приходилось бывать .
-О чем думаешь, тихо спросил Сосо?
-О небе. Трудно без него.
-Трудно. Но сам видишь. Иногда каждый себе может построить небо. И ты построишь.
Мы же пилоты. Пилот он не только в небе, он и на земле пилот .
Внуки от впечатлений и раннего подъёма дремали сзади. Тихо гудели моторы.
- Ну что, пошли назад, спросил Хилель ?
- Да, разворачиваюсь.
- Есть у вас грузинский лётчик, я один раз видел советское кино. Там он поёт песню. Очень мне понравилось...
- Он не лётчик. Артист. Буба Кикабидзе. Его все знают. Очень уважаемый человек. Он знает про этот случай. Ему рассказывали. Хочешь к нему в гости поедем ?
И запел песню и фильма. Про маленькую птичку-невеличку. Внуки внимательно, ничего не понимая смотрели на своих дедушек .
Заходя на посадку, Хилель ещё раз внимательно посмотрел на друга и сказал.
Спасибо тебе, дорогой.
Даже если больше никогда в жизни не получится - это должно было случиться ещё раз.
На посадке их ждала вся семья. Жена Сосо не обнаружив детей, сразу поняла где они.
Вся израильско- грузинская компания примчалась на аэродром.
Они вышли из самолёта и сели около шасси. Два старых , списанных пилота, отлетавшие своё.
Одновременно посмотрели в небо и не сговариваясь каждый на своем языке вслух произнесли - "Рано ещё. Теперь уже точно рано"
Та история, которую они тогда пережили - произошла много лет назад. Над чужой страной. Они могли бы никогда не встретиться. Но встретились. Потому что небо, как разводит самолёты и человеческие судьбы - так и сводит их...
|
| |
|
|
| papyura | Дата: Четверг, 23.10.2025, 15:34 | Сообщение # 634 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1734
Статус: Offline
| ЛУЧИК
Судьба, которая до этого её не щадила, вдруг решила подарить ей шанс. Да такой, что все знакомые ахнули. Артём словно сошёл со страницы журнала. С ямочкой на подбородке, большими зелёными глазами, темноволосый, атлетически сложенный. Валя никогда раньше не видела таких красивых мужчин.
В тот день в кафе на него смотрели абсолютно все! А он беззаботно пил кофе. И читал газету! Остальные-то сидели, уткнувшись в телефоны.
Валя тоже читала книгу. Она любила иногда зайти сюда. Попить чаю, съесть пончики. На какие-то минуты отвлечься. Прежде, чем снова погружаться в пучины отчаяния.
Незнакомец наделал переполоха, когда появился. Три молоденьких девушки, тут же забыв о гаджетах, принялись призывно улыбаться, то и дело проходя мимо него. То к стойке, то в дамскую комнату. Демонстрировали безупречные фигуры. Ноль реакции. Девушки обиженно надулись. Они и правда, были очень хороши. С минимумом одежды.
Валя в длинном ситцевом платье в цветочек и с косой почувствовала себя неуклюжей.
Она так и не научилась одеваться, как того требовала городская мода.
«Деревня», — дразнила её коллега Юлька. И была права, наверное.
Косметикой Валя тоже почти не пользовалась. У неё были пшеничного цвета волосы, глаза глубокого синего цвета, а брови и ресницы будто поцелованные солнцем, золотистые.
Но это была приглушенная, неброская красота.
Валя уже решила уходить, подняла глаза. И вдруг встретилась с незнакомцем взглядом. Он смотрел очень серьёзно, не мигая. Она покраснела. Торопливо встала. Вышла на улицу. И, не оглядываясь, направилась по дороге вниз.
— Девушка, постойте. Вы книгу забыли! — раздалось сзади.
Он подбежал, чуть запыхавшись. Валя пробормотала «спасибо» и сделала попытку уйти.
— Я вас чем-то напугал? Извините, если так. Меня зовут Артём. Вы не возражаете, если я вас провожу?
Дальше они пошли вдвоём. Уже позже Валя узнает, что он бросил свой автомобиль у кафе. И устремился за ней пешком.
Друг Артема Матвей, ухмыльнувшись, скажет по этому поводу:
— Надоели Тёмычу суперсовременные бабы. Как под копирку. Губыбровинос... Ничего натурального. А тут «сделано в деревне». Красота! К тому же умная. Книжки читает. Тёмыч тоже по этому делу повернут. Очутилась девица Валя в нужное время в нужном месте! К тому же это ненадолго, он её кинет, когда наиграется.
Матвей ошибся. Артем влюбился в Валю. Так бывает. Пусть и редко, но с первого взгляда.
Парадокс, но Валя пришлась ко двору даже в его доме. Где царила рафинированная мама Луиза Робертовна и папа Альберт Федорович.
У них сеть магазинов была в их городе.
— Неиспорченная девушка. Пусть наивная. Хорошенькая. Такая проматывать деньги не будет, бездельничать тоже. Сыну станет хорошей женой. Её пообтесать, так будет ещё какой толк! — говорила подружке Луиза Робертовна.
Валя была влюблена и счастлива. Казалось бы, вот она, вселенская радость и всё, розовый финал готов?
Нет. Потому что была ещё Лучик. Валина дочка. О существовании которой жених ничего не знал.
Валя понимала, что сказать надо.
Лучика звали Машей. Но она была такой милой солнечной девчушкой, что все её так и звали: «Лучик».
Когда родителей Вали не стало, ей рожать надо было через месяц. Но отец ребёнка, увидев дочку, потрясённо прошептал: «Дауниха. Откажись от неё! Или я уйду!». Валя не отказалась. И он исчез в неизвестном направлении. Лучик родилась слабенькой. Нужны были деньги на лечение.
Беда пришла ещё одна — пропойцы-соседи уснули. Огонь от них на Валин домик переметнулся. Она, в чем была, только и успела с Лучиком выскочить. Поехала в город к тётке. Та поморщившись, денег дала на первое время. Но больше сказала не приходить. А когда Валя робко заикнулась, не могла бы она иногда посидеть с дочерью, последовало:
— Ты в своём уме? Была бы она у тебя нормальная, может, я б ещё и согласилась. Но с таким… Нет уж!
Лучику было сейчас четыре. И пока Валя работала, с ней сидела няня. Педагог на пенсии. Валя настраивала себя, что будет всегда одна с дочкой. Работала, крутилась. Она была медсестрой. Часто брала дополнительные дежурства. На дом к людям ходила...
И вот тут и появился Артём.
Однажды за столом подруга его матери принялась рассуждать о генетике. И выдвинула мысль, что неполноценных людей быть не должно. Что, мол, только сильные. Только красивые. Только умные. Имеют право на жизнь. И подытожила словами:
— Если бы у меня был ребёнок с дефектом, то сразу бы в детдом сдала, не задумываясь!
Валя дальше, как в тумане сидела. Наверное, мать Артёма подругу поддержала. Она и не помнила уже.
А ей советовали: — Спрячь свою дочку подальше! И фото убери. Артём никогда на тебе не женится, если её увидит.
Валя плакала ночами, обнимая Лучика. Она понимала, что её любимый человек и его семья девочку не примут. А ей хотелось выйти замуж. Потому, что любила. И Артём бы мог дочке помочь, у него есть для этого возможности. Скрыть Лучика? Предать её?
Однажды её уже предал родной отец...
О, Валя думала об этом. Можно же дать денег той няне. Чтобы она поселилась с девочкой. Она одинокая пенсионерка, наверняка бы согласилась. И Валя бы их иногда навещала.
Фото дочери не было необходимости убирать. С Артёмом они встречались в его коттедже за городом. Он не поднимался к ней домой. Да и какой это дом? Съёмная квартира.
В общем, неизвестно, сколько бы это всё продолжалось, но Артём вдруг сделал через три месяца Вале предложение.
— И что? Ты согласилась? — сощурила глаза коллега Юлька.
— Я… да, — прошептала Валя.
— А о ребёнке своем ты ему сказала? А? — не отставала та.
— Нет. Нет. Я… боюсь. Может, после свадьбы сказать? — Валя схватилась за голову и вышла.
— Он не женится на тебе, конечно. Если узнает. И почему вот такой должен достаться шикарный мужик? — подумала Юлька. После чего приняла решение…
Валя как раз собирала вещи Лучика в квартире няни. В дверь позвонили. Пожилая женщина со словами:
— Соседка обещала муки занести! — пошла открывать.
Лучик, что-то лепеча, устремилась следом.
И тут у Вали внутри всё замерло. Ей показалось, что она слышит голос Артёма.
На негнущихся ногах вышла в коридор. Там стоял её жених. И его мать. Позади в проеме маячила Юлька со злым лицом. Луиза Робертовна, совсем бледная, опустилась на стул. Жених потрясённо смотрел на Валю.
— Тётя… Здравствуйте, тётя. Какая у вас шляпка красивая! И пуговки золотые, как у принцессы! Тётя, вы как фея, — Лучик подошла к маме Валиного жениха, протягивая ладошку.
Валя закрыла глаза. Всё. Сказке конец. Сейчас Луиза Робертовна унизительно скажет обидные слова. И они уйдут. Валя хотела сделать шаг к дочери.
И тут произошло то, чего она никак не ожидала!
— Здравствуй, деточка. Как тебя зовут, малышка? Ты извини, я без подарков. Но мы можем сейчас прямо пойти в магазин. И купить тебе куклу. Или что сама захочешь! — и суровая мать Артёма взяла Лучика на руки.
На заднем фоне потрясённо открыла рот Юлька-предательница. Именно она сбегала к матери Артёма и к нему самому. Они были в офисе. И предложила съездить по одному адресу, чтобы узнать тайну, которую скрывает его невеста. Лучик лепетала что-то.
— Она очень хорошенькая. Ты почему ничего не говорила? — Артём подошел вплотную к Вале.
И она, находившаяся в сильном нервном напряжении последние дни, разрыдалась у него на плече.
А потом они поехали в магазин. И Лучик всё прижимала к себе большого пупса, не сводя восторженных глаз с Луизы Робертовны. И та с нежностью нянчилась с малышкой. И папа Артёма, познакомившись с Лучиком, не спускал её с рук весь вечер.
Не могли же они просто играть? Валя — не дочка олигарха, чтобы принимать их вот так, с восторгом. Поздно вечером, когда Лучик уже спала, Луиза Робертовна позвала Валю в свой кабинет.
— Сейчас… Она просто не хотела при ребёнке. Произнесёт, чтобы убирались, — Валя вся сжалась в кресле.
А Луиза Робертовна вдруг положила ей на колени фотографию. Вначале Вале показалось, что это её дочка. Но приглядевшись, она поняла — другая девочка.
— Моя дочка. Майя. Она прожила всего шесть лет. Младшая сестра Артёма. Он обожал её. Родила я Маечку поздно. И потому все годы стараюсь быть сильной. И отпустить свою девочку. Но не получается. Валя, Валя. Что ж ты нам раньше не рассказала? Неужели мы похожи на людей, которые бы не приняли ребёнка? — покачала головой мама Артёма.
— Она же… другая немного. Вот я и… Вы правы, это была моя слабость и малодушие. Стыдно очень! — всхлипнула Валя.
И они ещё долго проговорили, почти до рассвета.
А на свадьбе Лучик торжественно несла кольца. Счастье порой не спрашивает статусов, внешности и прочего. Оно просто приходит на твердых ножках и сводит совершенно разных людей вместе. Тех, что предназначены друг другу свыше.
© Татьяна Пахоменко
|
| |
|
|
|
