| Форма входа |
|
 |
| Меню сайта |
|
|
| Поиск |
|
|
| Мини-чат |
|
|
|
|
|
кому что нравится или житейские истории...
| |
| sINNA | Дата: Среда, 11.07.2012, 10:28 | Сообщение # 91 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| Очень хороший рассказ.
|
| |
| |
| papyura | Дата: Вторник, 17.07.2012, 17:57 | Сообщение # 92 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1669
Статус: Offline
| О вредности устного счета
Марине повезло: через месяц после приезда в Америку она получила свою первую работу.
Везенье это было сказочное и совершенно необъяснимое, потому что английского языка Марина не знала. Она начала учить его по пути в Америку, и за два месяца ожидания американской визы в Италии выучила «спасибо», «до свиданья» и ещё несколько слов и выражений, полезных в быту, но никак не пригодных для того, чтобы отвечать на вопросы во время интервью.
Почему её взяли на работу, она так и не поняла. Работа была в небольшом магазине детских товаров в Беверли Хиллс, самом дорогом и престижном районе Лос-Анджелеса.
В этом магазине младенческие ползунки стоили в три раза больше, чем брючный костюм, который Марина купила себе специально для работы, а маленький плюшевый мишка стоил столько, сколько Марина тратила на еду за целый месяц.
Чтобы далее не травмировать читателя, я не буду приводить всего прейскуранта.
Несмотря на заоблачные цены в магазине, зарплата Марины была весьма скромной: два доллара в час. В те старые добрые времена минимальная зарплата в Америке была по закону 2,25 в час, так что хозяйка магазина миссис Варшоски, элегантная крашеная блондинка среднего с плюсом возраста, недоплачивала Марине 25 центов, тем самым, нарушая закон. Чтобы избежать конфликта с правосудием, миссис Варшоски платила Марине наличными. Это устраивало всех, кроме, разве что, федерального налогового управления, но оно об этом ничего не знало, да и речь сейчас не об этом...
В обязанности Марины входило мыть витрины, пылесосить полы и подавать кофе особенно важным покупателям. Магазин был маленький, покупатели заходили редко, поэтому Марина легко справлялась со своими обязанностями.
К концу дня у неё даже оставалось время на то, чтобы читать детские книжки, что повышало её уровень английского языка. Это не ускользнуло от внимания миссис Варшоски.
- Мерайна, — сказала она, обращаясь к Марине со щедрой улыбкой. — Ты хорошо работаешь. Я очень довольна.
Я должна тебя вознаградить дополнительными обязанностями. Ты будешь помогать нам вести бухгалтерию. Ты знаешь цифры?
Она говорила громко и медленно, чтобы Марина наверняка её поняла. Всё равно, Марина не поняла ничего из того, что сказала миссис Варшоски, но на всякий случай ответила: — Окей.
— Прекрасно! — сказала миссис Варшоски. — Мне не зря говорили, что русские девушки очень умные. Садись. Она достала из стола пачку каких-то жёлтых листков, похожих на квитанции, и открыла толстую бухгалтерскую книгу. — Это, Мерайна, называется инвойс, — членораздельно сказала она, показав на квитанцию. — Это счёт за товар, который мы купили на прошлой неделе. Понятно? Марина опять ничего не поняла, но кивнула головой...
— Вот здесь, — сказала миссис Варшоски, показав пальцем на угол инвойса, — указана сумма. Ты должна скопировать её в эту книгу. Вот в эту колонку. Вот так. Она записала сумму в колонку и торжествующе посмотрела на Марину. Потом она взяла другой инвойс и тоже записала его сумму в должную колонку, под предыдущей суммой. — Дальше делай это сама, я посмотрю, как у тебя получится, — сказала она, передавая ручку Марине. На этот раз по жестикуляции миссис Варшоски Марина поняла, что от неё хотят. Она быстро переписала в книгу суммы инвойсов, коих было штук десять, положила ручку на стол и выжидающе посмотрела на свою работодательницу.
— Фантастика! — сказала миссис Варшоски, задохнувшись от восторга. — Теперь я сама вижу, что русские девушки очень умные. Дальше будет самое трудное. Ты должна сложить все эти числа и записать результат вот сюда. Она подвела черту под колонкой чисел и показала пальцем в то место, куда следовало записать результат.
- Триста пятьдесят шесть шестьдесят, — сказала Марина, с трудом выговаривая английские слова.
- Что ты имеешь в виду? — спросила миссис Варшоски.
- Триста пятьдесят шесть шестьдесят, — повторила Марина.
- Я не понимаю, что ты говоришь. Марине стало ясно, что миссис Варшоски плохо разбирает её произношение. Она взяла ручку и написала в колонке под чертой: $356.60.
Миссис Варшоски нахмурилась.
— Ты меня не поняла, — сухо сказала она, зачеркивая то, что написала Марина. — Тебе надо больше заниматься английским языком. Прежде, чем писать, ты должна сложить все эти числа, а уже потом заносить результат в книгу. Складывать надо с помощью калькулятора. Знаешь, что это такое? Повернувшись в сторону, она закричала: — Линда, принеси мне калькулятор!
На зов явилась помощница миссис Варшоски Линда, тоже крашеная блондинка такого же туманного возраста, как миссис Варшоски, только слегка увеличенная в объёме.
— Покажи Мерайне, как пользоваться калькулятором, — сказала миссис Варшоски. Калькулятор показался Марине чудом. В то время электронные калькуляторы только появились в Америке. В Советском Союзе о них никто не слышал.
Там считали на счётах, от которых в бухгалтериях стоял треск, как на стрельбище. Или на других оглушительных устройствах, увесистых цельнометаллических арифмометрах «Феликс», получивших среди инженеров ласковую кличку «Железный Феликс».
— Смотри внимательно, как я это делаю, — сказала Линда. — Потом ты будешь это делать сама. Она начала складывать числа, медленно нажимая кнопки калькулятора. После каждого нажатия кнопки она поворачивалась к Марине и спрашивала: — Понятно? Дойдя до конца колонки, она сказала: — Теперь самое важное: итог. Надо нажать вот сюда. Она нажала на кнопку знака равенства, и на экране калькулятора высветился результат: 356.60. Наступило гробовое молчание...
Марина вопросительно смотрела на Линду, ожидая дальнейших инструкций. Линда в испуге смотрела на миссис Варшоски. Наконец, миссис Варшоски сказала, слегка побледнев: — Откуда ты узнала? Марина вопроса не поняла, но уловила, что хозяйка чем-то недовольна, и поэтому сказала на всякий случай: — Окей.
— Откуда она узнала? — повторила вопрос миссис Варшоски, на этот раз, обращаясь к Линде. За долгие годы работы с миссис Варшоски Линда усвоила, что на вопрос нужно отвечать, независимо от того, понимаешь ли ты его и знаешь ли ответ. Она сказала: — Наверно, она выкрала у меня из стола калькулятор, потом выкрала у вас из стола инвойсы, сложила их, запомнила сумму и всё положила на место.
— Зачем?
— Откуда я знаю? — чуть не сказала Линда, но во время спохватилась и правильно ответила на поставленный вопрос: — Чтобы получить прибавку. А может, просто случайно угадала.
Миссис Варшоски задумалась. Потом она достала из стола два листка розового цвета. — Смотри, Мерайна, — сказала она. — Это возвраты. Это то, что мы вернули нашим поставщикам. Их надо вычесть из общей суммы. Она записала под колонкой суммы возвратов со знаком минус, показала пальцем, куда нужно занести результат, и сказала: — Линда, покажи ей, как делать вычитание.
- Триста двадцать один сорок, — сказала Марина.
- Ты лучше помалкивай и делай, что тебе говорят — сказала Линда, зная, что Марина её не поймёт. Она медленно продемонстрировала Марине процесс вычитания, нажала на знак равенства, и на экране высветилось: 321.40.
Линда и миссис Варшоски в ужасе посмотрели друг на друга. Миссис Варшоски сказала изменившимся голосом: — Окей, Мерайна, можешь идти. Когда они остались вдвоём, миссис Варшоски убрала инвойсы в стол, перевела дух и сказала: — Ну, что будем делать?
— Надо позвонить в полицию, — решительно сказала Линда. — Или Бёрни Гринбергу. Бёрни Гринберг был юристом, к которому миссис Варшоски обращалась в случаях крайней необходимости. Они были старыми друзьями, и поэтому Бёрни не брал с неё денег за короткие телефонные звонки. Конечно, если разговор затягивался, тогда Бёрни присылал счёт. Он ценил своё время.
Бёрни внимательно выслушал рассказ миссис Варшоски о странной русской девушке, которая не умеет говорить по-английски, но при этом складывает и даже вычитает числа, не пользуясь калькулятором. Он глянул на часы и вынес такой приговор: — Здесь что-то нечисто. То, что ты рассказываешь, невозможно. Она явно знает какой-то фокус. Тебе надо от неё избавиться как можно скорее; при таких способностях, ты никогда не знаешь, что она может устроить. Особенно, если она, не дай Бог, научится говорить по-английски...
Не вздумай звонить в полицию, эта русская у тебя работает незаконно. Прибавь ей 25 центов, оформи её на постоянную работу, как полагается, а потом увольняй. На каком основании? На том, что у неё чересчур высокая квалификация. А пока что, не разрешай ей считать в уме. Скажи, что американские профсоюзы этого не допускают. Я тебе пришлю счёт за четверть часа. Привет.
Миссис Варшоски последовала совету своего юриста, и неделю спустя Марина в слезах навсегда покинула магазин детских товаров в Беверли Хиллс.
Прошло несколько лет. Мы точно не знаем, сколько именно, да это и не имеет значения для такого маленького рассказа. Важно то, что годы прошли, у миссис Варшоски выросли дети, и вот уже самый младший из них, Джейк закончил колледж и пригласил свою маму на выпускное торжество. Просторный холл университета кипел радостью, и по нему бесцельно слонялись празднично одетые молодые люди, бывшие студенты, а теперь дипломированные специалисты, со своими счастливыми мамами. Джейк подвёл миссис Варшоски к стройной, элегантно одетой шатенке и сказал: — Мама, познакомься. Это моя учительница, профессор математики миссис Бродин.
- Хелло, миссис Варшоски, — сказала Марина. — Рада вас видеть. У вас очень способный сын.
- Мерайна, это ты? — выговорила миссис Варшоски, с трудом приходя в себя от шока. — Когда ты стала профессором математики?
- Очень давно, миссис Варшоски. Задолго до того, как мы познакомились, — сказала Марина, демонстрируя безупречное владение английской грамматикой.
- Как идёт ваш бизнес?
— Ничего. Спасибо. Я его закрыла. Можно тебя кое-что спросить? Джейк, подожди нас за тем столом. Она отвела Марину в сторону.
- Мерайна, дело прошлое. — В голосе миссис Варшоски звучала мольба. — Скажи, откуда ты знала результаты сложения и вычитания?
- Посчитала. — Как ты могла посчитать без калькулятора?
- В уме. У нас в школе, в четвёртом класса были уроки устного счёта. А разве вас в школе не учили считать?
- В школе, — задумчиво повторила миссис Варшоски. — В школе у меня был выбор: арифметика или сексуальное образование. Я выбрала сексуальное образование. Она помолчала и добавила с вздохом: — Видишь, Мерайна, каждый делает выбор по своему призванию.
- Это правда, — согласилась Марина. — Хорошо, что у меня не было выбора. Не знаю, куда бы меня завело моё призвание. Они расцеловались.
Александр Матлин (Нью-Джерси, США)
|
| |
| |
| BROVMAN | Дата: Четверг, 19.07.2012, 08:59 | Сообщение # 93 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 447
Статус: Offline
| читал в сети ещё пару работ Матлина, хорошо пишет, молодец!
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Суббота, 21.07.2012, 07:40 | Сообщение # 94 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1536
Статус: Offline
| Накануне дня рождения
Открытие выставки намечалось на день рождения Вики. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что не надо было собирать гостей, тратиться на вино и закуску, хлопотать на кухне и вокруг стола. Плохо же потому, что мама теряла возможность приехать лишний раз к ним в гости, имея на то уважительную причину.
Последнее время Енота как подменили. Он не хотел ничего слышать о своей теще, раздражался и замыкался. И сколько бы Вика ни пыталась выяснить причину, ей это не удавалось. Она недоумевала - еще полгода назад лучше тещи не было на свете.
- Сколько раз повторять, прекрати, наконец, называть меня этим дурацким именем, - орал Енот, когда Вика по привычке назвала его Енотом.
- Лешик, я просто забыла, - Вика попыталась обнять Енота, но он грубо оттолкнул ее.
- И, пожалуйста, без "лешиков", меня зовут Леонид. При чем тут Лешик?
- Да что с тобой? - Вика уже не знала, как он отреагирует на любое ее слово. - Мне вообще, что ли, с тобой не разговаривать?
- Сделай милость, оставь меня на время в покое, - Енот отодвинул Вику, как неодушевленный предмет и вышел из комнаты.
Вика подошла к окну и бездумно уставилась во двор. Там гуляла соседская девочка Лида с собакой, а на покосившихся качелях сидел парень. Было видно, что Лида спорит с ним или что-то доказывает ему. Собака, старая колли Ирга, волновалась и изредка, задрав морду, лаяла. В конце концов, Лида вдруг ударила парня по лицу и пошла к подъезду. "Вот, и там страсти бушуют,» - подумала Вика.
Енот сидел за столом, перед ним стояли рюмка и бутылка коньяка. Вика пустила воду и начала мыть посуду. Она спиной чувствовала напряжение, ей очень хотелось разрядить атмосферу, но она не знала как. Енот вдруг заговорил.
- Только не перебивай меня и не ори.
У Вики сжалось сердце - он нашел ей замену, у него любовница.
- Я не могу больше это таскать в себе. Я от тебя ухожу.
- Кто она? - спросила Вика тихо и не поворачиваясь .
- Просил же не перебивать! Я ухожу от тебя. А, да, я это уже сказал. Собственно, всё, - Енот замолчал, и Вика услышала, как он наливает себе в рюмку и выпивает одним глотком.
- И ты не скажешь почему? - Вика нашла в себе силы и повернулась к мужу. Странно, но она вдруг стала совершенно спокойной и безразличной к их дальнейшей судьбе.
- Пока не скажу, - Енот помолчал и добавил, - потом... Но только не сейчас.
- Ты сам соберешь вещи? - Вика поражалась своему спокойствию.
- Уйду сейчас, а за вещами - позже, - Енот стал опять наливать коньяк, но рюмка опрокинулась и разбилась. Он выругался, взял чашку, налил ее почти до краев и выпил.
Дверь захлопнулась. "Теперь мама спокойно может приезжать ко мне, когда захочет, - думала Вика, продолжая убираться в кухне, - и я ни перед кем не буду отчитываться. Это хорошо или плохо? Надо позвонить маме. И что я ей скажу? Что меня бросил Енот? Не я его! А он меня! Этот Леньчик, который добивался меня два года! А теперь он, видите ли, нашел другую! Но он ни слова не сказал о другой женщине. Может, причина не в этом?"
Вика решительно направилась к телефону.
- Привет, Игорь, - Вика вдруг занервничала. - У меня к тебе вопрос. Ты не знаешь, что творится с Енотом?
Игорь помолчал и вкрадчиво спросил:
- А что-то не так?
- Ну, я бы не сказала, что совсем уж не так, но Енот последнее время не в себе. Я же вижу.
- Он дома? Дай ему трубку.
- В магазин пошел, - соврала Вика. - Может, что на работе случилось? Он молчит, на вопросы отвечает односложно. Я беспокоюсь.
- Пройдет, - Игорь коротко хохотнул, - переходный возраст.
- Что-то рано, или ты считаешь, что переходный возраст помолодел?
- Сейчас, Вик, всё молодеет. Слыхала, сколько болезней помолодело?
- Ясно, ты мне ничего не скажешь. - Вика в сердцах бросила трубку.
По телевизору показывали племя папуасов. Голос за кадром рассказывал об укладе их жизни. Вика с завистью смотрела на маленьких голых людей. "Вот им ничего не нужно кроме еды. Наверное, у них нет таких бурных переживаний и страстей. Главное - выжить. А что главное у меня? Сейчас главное, чтобы выставка прошла успешно. И чтобы моих кукол заметили. Вот мне уже послезавтра тридцать, а я все в куклы играю. Кстати, пора бы уж и Фросю закончить,» - Вика вытащила коробку, со дна которой из вороха кружев и лоскутов смотрело на нее лицо Фроси, правильное и печальное. Надо всего лишь присоединить голову к туловищу и сшить наряд. Вика придумала ей судьбу - Фрося родилась в богатой аристократической семье, училась у хороших учителей, но вот жизнь сделала зигзаг и Ефросиния становится Фросей, и ее прекрасные наряды потрепаны судьбой так же, как она сама.
Вику разбудил звонок. Спросонья она не могла понять - в дверь или телефона? Часы показывали утро, да и за окном светало. Вика лежала на диване в ворохе лоскутов и кружев. Снова раздался звонок - телефон. Вика откашлялась и подняла трубку.
- Пока я пьяный, я скажу, - Енот еле ворочал языком. - Ты матери звонила?
- Нет.
- И не звони, - Енот противно засмеялся, потом закашлялся.
- Как же ты нажрался, - с неприязнью сказала Вика.
- Так вот, - продолжал Енот, - матери не звони, все равно она тебе не поможет.
Он опять начал хохотать, кашлять, икать и булькать.
- Ты вроде собирался мне что-то сказать, - Вика начала терять терпение. - Или говори, или пошел к черту! Чего ты меня мучаешь?
- Мы с твоей матерью того, - он опять засмеялся.
- Чего того?
- Ну, того. Что между мужиком и бабой случается?
- Дурак, что ты несешь?
- А она очень даже ничего, горячая еще, - Енот икал через каждое слово. - Мне понравилось.
Вика хотела обругать его, но разговор прервался.
Она вдруг наткнулась на взгляд Фроси. Голова куклы выглядывала из кипы кружев, иссиня-черные волосы подчеркивали бледность лица и болезнь, которая уже дремала в ней.
- Это правда? - спросила Вика, глядя Фросе в глаза, но та промолчала.
- Мама, возьми трубку, - Вика звонила матери в течение часа, но ответа пока не дождалась.
Такси задерживалось, ключ не находился, недоумение, горечь и злость схлынули. "Только бы всё было в порядке, - думала Вика, мечась по комнатам в поисках ключа, - придется взламывать дверь, если не найду. Господи, да куда же он делся?"
Через полчаса Вика сидела на диване в маминой квартире. Та в ночнушке с перепуганным лицом ничего не могла понять.
- Телефон отключили, еще вчера. Что-то случилось?
Вика смотрела на маму. Ну да, она очень хорошо выглядит для своего возраста. Но с Енотом? Нет, она не могла представить!
- Мама, я тебе сейчас задам вопрос, ты мне скажи только одно слово "да" или "нет".
- Господи, Вика, на тебе лица нет! Конечно, я отвечу.
- У тебя было что-нибудь с Енотом?
- В каком смысле? Что у меня может с ним быть?
- Ты не понимаешь, что ли? "Да" или "нет"?
- Вика, ты пьяная? Ты не в себе.
- "Да" или "нет"?
- Да, конечно, нет. Чего это тебе в голову взбрело?
Вика вдруг заплакала. Слезы брызнули из глаз, как у клоуна, которого она видела сто лет назад в цирке.
- Он сошел с ума, - прошептала Вика, уткнувшись маме в плечо. - Енот говорил такие гадости про себя и тебя. Что вы... В общем, что у вас... Я не могу это даже вслух произнести.
Вика проснулась от запахов. Пахло ванильным печеньем и свежесваренным кофе.
- Проснулась? - мама суетилась на кухне, накрывая на стол. - Умывайся, сейчас завтракать будешь. Хотя какой завтрак в полдень?
Вика вышла из ванной свежей в мохнатом махровом халате. Мама налила кофе и пододвинула Вике тарелку с печеньем.
- Мам, я все же хотела выяснить, чего это Енот тебя приплел?
- Поешь сначала.
- Давай, я есть буду, а ты мне рассказывай, в чем дело. Ты наверняка причину знаешь.
- У меня роман был с парнем Тоневым Мишей. Не перебивай. Да, это его отец. Он очень любил меня, хотел жениться. Не случилось, я за твоего папу вышла замуж. Но это позже. Миша очень трогательно за мной ухаживал. Он у меня первым мужчиной был. Потом я поступила в институт, а его в армию забрали. Переписывались, я обещала его ждать. Но молодость. Встретила твоего отца и влюбилась. Вышла замуж. Родителей сюда перевезли, и совсем связь с родиной потерялась. Когда ты Енота первый раз в дом привела, я подумала однофамильцы. Да и откуда им здесь взяться? А видишь, как все обернулось? Миша с женой сгинули. Спились. Да-да. Енота на воспитание родственники Миши взяли, усыновили. Фамилия та же, а отчество-то у Енота Андреевич. Узнал о настоящих родителях только недавно. Где-то полгода назад. Помнишь, в командировку ездил в мой родной город? Я еще тогда его просила навестить тетку Наталью. А там, как уж всё случилось, непонятно. Только он приехал оттуда, пришел ко мне. По твоей милости, говорит, мои родители погибли. Отец пил, мать приучил. Я сирота и все сделаю, чтобы Вика тоже сиротой стала при живой матери. Вот, видимо, и придумал такой ход.
Вика смотрела на маму и верила, и нет.
- Что-то все так запутано.
- Жизнь вообще очень большая путаница.
- Мне легче поверить, - сказала Вика и обняла маму. - Почему ты никогда не рассказывала о Мише? И как Енот вычислил, что ты это ты?
- Самой интересно. Может, письма нашел? Мы с Мишей целый год переписывались. В общем, чего гадать, не знаю я.
Мама замолчала, посмотрела долгим взглядом на Вику.
- Останешься у меня сегодня?
- Нет, - Вика поднялась из-за стола, - мне еще надо в галерею. Завтра же выставка.
- И завтра твой день рождения. Приезжай после выставки, посидим, отметим хотя бы вдвоем.
- Видно будет. Приеду, наверное.
Вика еле успела забежать в подъезд, как хлынул дождь.. На ступеньках возле квартиры сидел Енот.
- Ключ потерял, - сказал он.
- Ты за вещами?
- И за вещами тоже.
- Куда пойдешь? К родителям? - Вика голосом усилила "к родителям" и смотрела на реакцию Енота, но он никак не среагировал. - Почему ты себя так странно ведешь? Предположим, все, что ты сказал, правда. Но я-то при чем? За что ты меня ненавидишь?
Енот тяжело вздохнул и прошел вслед за Викой в квартиру.
- Может, объяснишь теперь ты, в чем дело? Только без истерик.
- Накормишь?
Пока Вика разогревала ужин, Енот опять налил себе оставшийся коньяк.
- Чего она тебе там наговорила? Себя, небось, выгораживала?
Вика молчала.
- Ты теперь уже в курсе, что мой папаша и твоя мамаша были любовниками?
Вика кивнула головой.
- Значит, предысторию знаешь.
- Говори историю.
- Помнишь какие отношения у нас сложились с твоей матерью? Она сразу меня приняла и кличку мне эту дурацкую дала, которая теперь мое второе "я". Оказывается, так моего отца все звали - Енот, это Тонев в обратную сторону без "в". Кокетничала всегда со мной, глазки строила, говорила, что я похож очень на одного человека. Ну, похож и похож. А как в ваш город приехал, так меня на улице вдруг тетка какая-то остановила и спрашивает - не Енота ли я сын? Я сам Енот, бабушка, отвечаю. Потом еще несколько раз мне подобное говорили. Родители мои от меня зачем-то все скрывали, ну, там это... что я не их родной сын. У тетки Натальи поинтересовался, кто такой Енот. Она мне рассказала, что был такой, тещи твоей полюбовник. Любил ее, говорит, сильно. Она его бросила. Он женился, сына родил, но пил сильно, и жена тоже приучилась. Однофамилец твой, между прочим. Померли они от пьянства, а мальчишку родственники увезли. Я, как приехал, сразу к родителям. Они мне все рассказали. Потом к теще пошел. Что же, говорю, вы так с моим отцом поступили. Она говорит, молодая была, глупая, жалею теперь, забыть его не могу, всю жизнь через силу с мужем жила ради Вики. А сама меня за руки берет, обнимает, целовать начала. Я и не устоял. Потом противно все стало. Ненависть появилась и отвращение. К себе, к ней и к тебе тоже.
Вика молчала, уставившись в окно. Давно стемнело, и не было видно лица Енота, которое ей хотелось забыть навсегда. Она теперь не знала, сможет ли общаться с мамой, сможет ли дальше жить так же, как жила.
- Поздно уже, - Енот ушел в комнату, и Вике слышно было, как он складывает вещи.
- Пошел я, - он стоял с дорожной сумкой у двери. - Кстати, уже первый час, так что с днем рождения.
- Тебе нельзя пить, плохая наследственность, - сказала Вика, но Енот уже хлопнул дверью.
Вика держала Фросину головку, укутанную в кружева и тряпочки.
- Фрося, хоть ты скажи, кому мне верить? Как дальше жить?
Но Фрося молчала и лишь печально смотрела на Вику.
Лариса Рябушева
|
| |
| |
| papyura | Дата: Среда, 25.07.2012, 12:53 | Сообщение # 95 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1669
Статус: Offline
| Ги де Мопассан.Моя жена
Обед подходил к концу. Обедали одни мужчины, женатые, старые друзья, собиравшиеся иногда без жен, по-холостяцки, как в былые времена. Долго ели, много пили, говорили обо всем, перебирали старые, веселые воспоминания, те задушевные воспоминания, от которых губы невольно улыбаются, а сердца трепещут. То и дело слышалось:
— А помнишь, Жорж, нашу прогулку в Сен-Жермен в компании двух девчонок с Монмартра?
— Черт побери! Мне ли не помнить!
И на память приходили всякие подробности, тысячи мелочей, продолжавших забавлять до сих пор.
Заговорили о браке. «Ах, если бы можно было начать сначала!» — заявлял каждый самым искренним тоном. Жорж Дюпортен добавил:
— Прямо невероятно, как легко мы попадаем впросак. Твердо решишь никогда не жениться; но весной едешь в деревню; жарко, лето во всем блеске, кругом цветы; встречаешь у знакомых какую-нибудь девушку... хлоп! — и готово. Глядишь, вернулся уже женатым.
Пьер Летуаль воскликнул:
— Именно так и случилось со мной. Только моя история отличается некоторыми особенностями.
— Ну, тебе-то жаловаться нечего, — прервал его приятель. — У тебя самая прелестная на свете жена, красивая, обаятельная, само совершенство. Ты, конечно, самый счастливый из нас.
Тот возразил:
— Да, но я тут ни при чем.
— Как так?
— Правда, моя жена — совершенство, но женился-то я не по своей воле.
— Неужели?
— Да!.. Вот как это случилось. Мне было тридцать пять лет, и я столько же думал о женитьбе, сколько о том, чтобы повеситься. Девушки казались мне глупыми, и я любил удовольствия.
Однажды в мае я был приглашен на свадьбу моего кузена Симона д'Эрабеля, в Нормандию. Это была типичная нормандская свадьба. За стол сели в пять часов; в десять все еще ели. Случайно меня посадили рядом с мадмуазель Дюмулен, дочерью отставного полковника, молодой блондинкой, весьма бойкой, полненькой, развязной и болтливой. Она целиком завладела мною на весь день, потащила в парк, заставила танцевать и страшно мне надоела.
Я сказал себе: «На сегодня еще ничего, но завтра я удираю. Хватит».
К одиннадцати часам вечера женщины разошлись по комнатам; мужчины остались одни и, покуривая, пили или — если вам больше нравится, — попивая, курили.
В раскрытое окно можно было видеть сельский праздник. Крестьяне и крестьянки кружились в хороводе, горланя песню, которой чуть слышно аккомпанировали два скрипача и кларнетист, взгромоздившись на большой кухонный стол вместо эстрады. Громкая песня крестьян совершенно заглушала звуки инструментов, и жиденькая музыка, не слышная за нестройными голосами, казалось, падала с неба отдельными разрозненными нотами.
Из двух огромных бочек, окруженных пылающими факелами, наливали напитки. Двое мужчин полоскали в лохани стаканы и кружки и тотчас же подставляли их под краны, из которых текла красная струя вина и золотистая струя сидра. Томимые жаждой танцоры, спокойные старики, вспотевшие девушки толпились вокруг, протягивая руки, чтобы схватить, когда дойдет их черед, первый попавшийся стакан и, запрокинув голову, широкой струей влить в горло излюбленный напиток. На столе лежали хлеб, масло, сыры и колбасы. Время от времени каждый уплетал кусок — другой. Приятно было глядеть на этот простой, шумный праздник под открытым небом, усеянным звездами; хотелось самому пить из пузатых бочек, есть черствый хлеб с маслом и сырым луком.
Меня охватило непреодолимое желание принять участие в этих увеселениях, и я покинул своих собеседников.
Признаюсь, я был, возможно, чуточку пьян; но вскоре захмелел окончательно.
Подцепив здоровенную, пыхтевшую крестьянку, я заставил, ее плясать что есть силы, пока у меня самого не захватило дыхание.
Затем, осушив стакан вина, я пустился в пляс с другою танцоркой. Чтобы освежиться, я опорожнил затем полную кружку сидра и вновь стал скакать, точно одержимый.
Я был ловок; парни восхищенно смотрели на меня и пытались подражать; все девушки хотели танцевать со мною и тяжеловесно прыгали с грацией коров.
Танец за танцем, кружка вина за кружкой сидра, — и к двум часам ночи я был до того пьян, что не стоял на ногах.
Все-таки сознания я не потерял и решил добраться до своей комнаты. Дом спал, молчаливый и угрюмый.
Спичек у меня не было, а все уже легли. Когда я вошел в переднюю, голова у меня закружилась, и я с большим трудом отыскал перила лестницы. Наконец я случайно нащупал их и уселся на первой ступеньке, чтобы собраться с мыслями.
К счастью, я помнил, что моя комната была на третьем этаже, третья дверь налево. Ободренный этим воспоминанием, я с трудом поднялся и начал восхождение со ступеньки на ступеньку, крепко цепляясь за железные перила, чтобы не упасть, и помышляя лишь об одном — как бы не наделать шума.
Три или четыре раза ноги мои не находили ступенек, и я падал на колени, но благодаря силе рук и напряжению воли не скатывался с лестницы.
Наконец я добрался до третьего этажа и пустился по коридору, ощупывая стену. Вот и дверь; я мысленно отметил: «Первая», но из-за внезапного головокружения мне пришлось оторваться от стены и сделать прихотливый скачок, отбросивший меня к другой стене. Я решил вернуться к прежнему маршруту. Путешествие было долгим и трудным. Наконец я достиг цели и вновь начал осторожно подвигаться вдоль стены, пока не нашел вторую дверь. Для полной уверенности я вслух произнес: «Вторая!» — и пустился дальше. В конце концов нашел я и третью. «Третья, — значит, моя!» — сказал я и нащупал ключ, торчавший в замочной скважине. Дверь открылась. Как ни был я пьян, но все же подумал: «Раз открывается, значит, я попал к себе» — и, тихонько закрыв дверь, стал пробираться впотьмах.
Я наткнулся на что-то мягкое, оказавшееся креслом, и сейчас же растянулся в нем.
Положение было такое, что мне нечего было упорствовать в поисках ночного столика, спичек и подсвечника. У меня ушло бы на это не меньше двух часов. И, пожалуй, столько же времени потребовалось бы, чтобы раздеться, причем, возможно, успеха я не достиг бы. И я отказался от этого.
Я только снял ботинки, расстегнул жилет, ставший ужасно тесным, распустил пряжку панталон и заснул как убитый.
Наверное, я спал очень долго. Меня внезапно разбудил громкий голос, произнесший рядом:
— Как, лентяйка, ты еще спишь? Да знаешь ли ты, что уже десять часов?
Женский голос ответил:
— Уже? Я вчера так устала!
Пораженный, я спрашивал себя, что означает этот диалог. Где я? Что наделал?
Мой ум был еще затуманен сном.
Первый голос сказал:
— Надо поднять занавески.
Послышались приближающиеся шаги. Растерявшись, я поднялся. Чья-то рука коснулась моей головы. Я сделал резкое движение. Голос сердито крикнул: «Кто тут?» Я молчал. Две сильных руки схватили меня. В свою очередь, и я обхватил кого-то; началась яростная схватка. Мы покатились на пол, опрокидывая мебель, натыкаясь на стены.
Женский голос в ужасе закричал:
— На помощь! На помощь!
Сбежались слуги, соседи, перепуганные дамы. Открыли ставни, раздвинули занавеси. Я боролся с полковником Дюмуленом!
Я спал возле постели его дочери!
Когда нас разняли, я спасся бегством в свою комнату, совершенно обалдев от всего, что случилось. Запершись на ключ, я уселся, положив ноги на стул, так как мои ботинки остались в той комнате.
В доме слышался шум; двери то открывались, то закрывались; доносился шепот, раздавались быстрые шаги.
Через полчаса ко мне постучали. Я спросил: «Кто там?» Это был мой дядя, отец вчерашнего новобрачного. Я открыл ему.
Он был бледен, взбешен и свирепо на меня напустился:
— Ты вел себя в моем доме по-хамски! Слышишь?
Затем он добавил уже мягче:
— Каким же образом, идиот несчастный, тебя угораздило попасться в десять часов утра? Заснул в этой комнате, как полено! Надо было убраться сейчас же... сейчас же после...
— Но, дядя, — воскликнул я, — уверяю вас, ничего не было! Я просто ошибся дверью, потому что был пьян.
Он пожал плечами:
— Ну, не говори глупостей.
Я поднял руку:
— Клянусь честью!
Дядя возразил:
— Ладно, ладно. По-другому говорить ты и не должен.
В свою очередь, я рассердился и рассказал ему обо всех своих злоключениях. Он глядел на меня, вытаращив глаза, не зная, верить или нет.
Затем он вышел для переговоров с полковником.
Я узнал, что учредили целый трибунал из мамаш, который рассмотрел создавшееся положение со всех сторон.
Через час дядя вернулся, уселся в позе судьи и начал:
— Что бы там ни было, я не вижу для тебя другою выхода, кроме женитьбы на мадмуазель Дюмулен.
Я подскочил от ужаса.
— Ну уж нет, извините!
Он сурово спросил:
— Что же ты думаешь делать?
Я наивно ответил:
— ...Да уехать, как только мне вернут ботинки.
— Не шути, пожалуйста, — возразил дядя. — Полковник решил пустить тебе пулю в лоб при первой же встрече. Можешь быть уверен, что он грозит не впустую. Я заговорил было о дуэли, но он ответил: «Нет, я просто-напросто застрелю его». Взглянем теперь на вопрос с другой точки зрения. Или ты соблазнил эту девушку, тогда тем хуже для тебя, мой мальчик, ибо с девушками так не поступают. Или ты в самом деле ошибся, будучи пьян, как ты говоришь. А это еще хуже. Нельзя же попадать в такое дурацкое положение! Так или иначе репутация бедной девушки погибла, потому что объяснениям пьяницы никто не поверит. Настоящей и единственной жертвой в этом деле оказалась она. Подумай об этом!
Он удалился, а я крикнул ему вслед:
— Толкуйте, что хотите, но я не женюсь!
Целый час затем я сидел один.
Появилась тетушка. Она плакала. Она приводила всякие доводы. Никто не верил в мою ошибку. Нельзя было допустить, чтобы девушка забыла запереться на ключ в доме, полном гостей. Полковник побил ее. Она рыдала с самого утра. Скандал был ужасный, непоправимый.
И добрая тетушка добавила:
— Попроси все-таки ее руки. Быть может, тебе удастся выпутаться, когда дело дойдет до обсуждения условий брачного договора.
Эта перспектива меня несколько успокоила, и я согласился письменно предложить свою руку и сердце. Через час я уехал в Париж.
На другой день меня уведомили о согласии.
И через три недели, прежде чем я успел придумать какую-нибудь хитрость или отговорку, было сделано оглашение, разосланы пригласительные билеты, подписан брачный договор, и в понедельник утром я очутился в ярко освещенной церкви рядом с плачущей девушкой, объявив перед этим мэру, что согласен взять ее в жены... до смерти одного из нас.
Она ни разу не взглянула на меня до самого вечера, не сказала мне ни слова.
С того дня я еще не видел ее и теперь посматривал на нее искоса с недоброжелательным удивлением. Она была совсем не дурна собой, вовсе нет! И я подумал: «Ну, ей предстоит не очень-то веселая жизнь».
Среди ночи я вошел в брачный покой, чтобы сообщить ей о своих намерениях, так как теперь хозяином положения был я. Она сидела в кресле, одетая, как днем, бледная, с красными глазами. Поднявшись, лишь только я вошел, она заявила с полной серьезностью:
— Сударь, я готова сделать все, что вы прикажете. Если желаете, я покончу с собою.
Она была очень мила в своей героической роли, эта дочь полковника! Я поцеловал ее, так как имел на это полное право.
Вскоре я обнаружил, что меня не обокрали.
Вот уже пять лет, как я женат. И ни капли об этом не жалею.
Пьер Летуаль умолк. Его собеседники смеялись. Один из них сказал:
— Брак — это лотерея: никогда не надо выбирать номера; самые лучшие — взятые случайно.
Другой добавил в заключение:
— Да, но не забудьте, что за Пьера выбирал бог пьяниц.
Напечатано в «Жиль Блас» 5 декабря 1882 года под псевдонимом Мофриньёз.
|
| |
| |
| sINNA | Дата: Пятница, 27.07.2012, 17:39 | Сообщение # 96 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| ПОХИТИТЕЛЬНИЦА ЖЕЛАНИЙ
Уютное кафе «Кавказский дворик» располагало к отдыху и хорошему настроению. Темная массивная мебель, изготовленная на заказ заботливыми руками плотника, органично вписалась в колоритный интерьер заведения. Стены, расписанные под светлые улочки горного поселка, приятная музыка, вышколенный персонал, великолепная еда и богатая винная карта – всё это привлекало сюда большое количество посетителей.
За столиком у камина расположилась влюбленная парочка. Они сидели напротив друг друга. Парень держал девушку за руку и, не сводя с неё глаз, говорил:
- Знаешь, Катя, мне так повезло, что я встретил тебя – улыбнувшись в ответ, она пристально посмотрела в глаза, как бы ещё раз желая убедиться в услышанном и, найдя подтверждение своим мыслям ответила:
- Нам повезло, Андрей, это нам повезло, что мы вместе.
- Да – подтвердил он и жестом подозвал официантку:
- Девушка, нам, пожалуйста, бутылку красного Абхазского вина «Амра». Андрей вернул ей меню. Удалившись на кухню, официантка оставила влюбленных наедине.
Звали официантку Света. Она была красивой молодой девушкой. Её черные как смоль волосы, аккуратно убранные в косу, свисали по спине ниже плеч. Идеальная мраморная кожа, стройная фигура и плавность движений говорили об отменном здоровье этой девяносточетырехлетней особы.
Да, она родилась еще в царской России. Её мать и отец, умерли от тифа, когда ей не исполнилось и пяти. Воспитывала маленькую Свету бабушка, жившая за городом и заслуженно снискавшая славу ведуньи. К этой единственной родственнице Светланы всегда стояла живая очередь. Она помогала практически всем. Отказывая лишь тем людям, кто желал другим зла..
Родители Светы при жизни не жаловали визитами бабу Розу. Отец Петр не любил пророчеств и вообще на дух не переносил любых высказываний по этому поводу. Однако, после их смерти Свету чуть не забрали в детдом. Точнее, она всё-таки провела там около двух недель. За это время подхватила вшей и лишилась своих шикарных волос.
Одним холодным апрельским утром баба Роза, невесть откуда узнавшая о судьбе внучки, появилась на пороге детдома. Оформив все бумаги, она забрала внучку к себе.
С этого момента в жизни девочки всё изменилось. Ей пришлось быть самостоятельной. Бабка всё знала, но почти ничего не видела...
Затем был пансион, революция, голод. В шестнадцать лет Света прибилась к одной семье, была нянечкой у маленькой Лизы.
Девочка для своих шести лет была на удивление доброй и сообразительной и Света, лишившаяся матери в раннем возрасте, охотно дарила ей внимание и тепло, которого самой когда-то так не доставало.
Очередной поворот в её жизни случился, когда баба Роза оказалась при смерти.
- Подойди, внучка – попросила слепая родственница. Света, тихо повиновалась.
- У женщин нашей семьи всегда был дар – тихо заговорила умирающая. Внучке было плохо слышно, поэтому она подошла ещё на шаг ближе и нагнулась у изголовья кровати.
Не сказать, чтобы Света плохо относилась к ней. Нет. Просто она не любила свою бабушку, всегда жившую проблемами других людей, их радостями и заботами.
Да, она была благодарна Розе, за то, что та не оставила её в детдоме. Но, в то же время, Свете не было понятно, отчего всезнающая знахарка не помогла своей дочке, не уберегла её от смерти.
- То, как ты воспользуешься этим даром, зависит лишь от тебя – продолжала баба Роза - У нас были те, кто пользовался им для себя. Никому это добра не принесло. Были богатые, лишенные счастья. Были властные лишенные любви. Многие были…- старушка глубоко вздохнула и забылась в горячке.
Свете становилось понятно, почему её бабушка не могла обратить дар себе на помощь. Ей так жить не хотелось.
Света с самого детства терпела лишения, жила лишь какой-то непонятной надеждой. Скорее даже ждала чего-то.
-Бабушка, бабушка – тихо позвала она. Роза пришла в себя. Взгляд стал невероятно осознанным, в глазах заполыхали языки неведомого пламени:
- Мне пора внучка, наклонись! – потребовала Роза и медленно, подняв старческую руку, положила её на опустившееся плечо Светы:
- Не бойся, я выдохну, а ты вдохни – Света, неожиданно оказавшаяся в скованном положении, покорно повиновалось.
- Быть добру – в последний раз в жизни вымолвила Роза и выдохнула в лицо своей внучке Светлане. Та, вдохнув выдох бабушки, отпрянула от кровати. Рука бабушки безжизненно свисала с кровати.
Она была мертва...
Света бездумно оглядев комнату, потеряла сознание и упала на пол..
Шли дни, недели, месяцы – ничего не менялось в её жизни. Лишь, то гнетущее ощущение ожидания чего-то пропало. От этого стало легче.
Как то ранним утром, хозяева уехали на рынок и попросили приглядеть за маленькой Лизой. У неё был день рождения и отец задумал устроить праздник, наказав Свете не будить ребенка.
Света глядела на спящее ангельское личико Лизы и ждала, пока та проснется. Вскоре вернулись родители. Отец, зайдя на кухню, взял торт, зажег семь свечей и вместе со своей женой вошел в комнату дочери. Света, как и полагается прислуге, встала и отойдя на второй план принялась ожидать у двери.
- Солнышко, просыпайся – позвала Елизавета Михайловна – Вставай, сегодня твой праздник.
Лиза повернула голову, не раскрывая глаз, поморщилась солнечному пятну, упавшему из окна на подушку.
- Дорогая вставай, смотри, что мы с мамой тебе принесли.
Лиза открыла глаза... всю последнюю неделю она только и думала, что за желание загадать... За год общения с ней Света уже воспринимала Лизу как свою младшую сестренку.
- Ух, ты! Торт! – довольно вскрикнула девочка. Мать поцеловала её в щеку. Отец держа торт на подносе, поднёс его ближе и сказал:
- Давай Лиза! Загадывай желание и задувай свечи.
Маленькая именинница сжала детские кулачки, зажмурившись что-то повторила про себя три раза и задула семь свечей.
- Молодец! Умница! – хвалили все хором и хлопали в ладоши.
- Только никому не рассказывай, а то не сбудется – сказала хозяйка.
Вечером, Света укладывала Лизу спать и, прочитав ей на ночь главу сказки, собиралась было уйти, как Лиза спросила:
- А знаешь, что я загадала?
Света остановилась и вернулась, присев на кровати:
- Нет, но очень любопытно.
- Я не знаю, можно ли тебе говорить, мама ведь сказала никому не рассказывать, а то не сбудется.
- Мне можешь сказать – не отдавая отчета своей настойчивости, сказала Света – Мы ведь подруги.
Лиза, так хотевшая быстрее повзрослеть и обрадованная, что взрослая гувернантка общается с ней как с ровней, не выдержала:
- Я загадала быть всегда такой молодой и красивой как ты.
Света улыбнулась:
- Ну, ты ведь ещё вырасти должна, а красивой и так будешь.
- А я хочу как ты – насупилась девочка...
Света, получившая неожиданный комплемент от маленькой Лизы покраснела.
Не то, чтобы она не осознавала своей природной привлекательности. Нет. Просто, она еще не умела пользоваться. А это признание и желание быть на неё похожей раскрывало глаза, ставя на голову выше остальных.
В этот момент ей овладело то же чувство, как тогда, когда Лиза спросила о своем желании:
- Тебе еще расти надо, а мужчинам нравиться не особая наука – сказала она – Это я скоро состарюсь и перестану быть красивой, скоро все на меня даже смотреть не будут.
Лиза участливо слушала, а Света не останавливаясь, продолжала плести свой клубок:
- Мне даже нравиться один мальчик…
- Сильно?
- Сильно-сильно, но он не смотрит на меня, я для него уже слишком старая.
- Ты?..
- Да, ему семнадцать, а мне почти двадцать. Знаешь, что мальчишки не любят старых.
- И что?
- Да что-что? Он на меня даже не смотрит. Хоть убей. А у тебя такое хорошее желание – быть молодой и красивой.
- Ага – согласилась Лиза.
- Слушай – для видимости, чуть подумав, шепнула Света – У тебя ведь будет еще много дней рождений пока ты вырастешь. Загадаешь его на следующем, когда будет восемь или четырнадцать, какая разница. А это желание отдай мне...
Сказав последнюю фразу, Света замерла с жалобным видом:
- Мне оно так нужно…
Лиза, маленькая добрая девочка, взяла за руки свою подругу, улыбнулась и сказала:
- А забирай, не жалко…
В этот момент порывом ветра распахнуло створки окна и в комнату, трепеща шторами, ворвался сквозняк.
- Спасибо – ответила Света, поцеловала Лизу в лоб, и выключила керосиновую лампу.
Так Света украла свое первое желание. Она тогда еще не знала, но время для неё остановилось навсегда. Её тело теперь не старело, лицо не портилось морщинами...
Не повезло бедной Лизе, она попала в аварию на свой двадцатилетний юбилей.
Желание сбылось. Она осталась молодой и красивой как её подруга Света.
Шли годы. К Свете постепенно пришло понимание некоторых творившихся с ней вещей. Мало того, что она не старела, она к тому же обладала даром похищать чужие желания, обращая их действие на себя. Возможно, она могла бы помогать людям – гадать, лечить, привораживать. Возможно.
Но ей этого не надо было. Единственное чего ей теперь хотелось, так это чужих желаний.
За свою долгую молодую жизнь она опробовала множество способов краж этого незаурядного товара: на скачках и в казино, на днях рождениях и свадьбах.
Были большие удачи, но было много провалов. Единственное условие – желание должно было быть искренним и идти от всего сердца.
Несмотря на свою привлекательную внешность, Света была одинока. Одиночество стало убивать её. Последние несколько лет она желала любви, мечтала о ней...
Она открыла для себя верный способ красть желания, не выпивая их сразу.
Её план был идеален: она устроилась в знаменитое кафе официанткой. Сюда часто приходили парочки. Наливая им последний бокал Света оставляла пустую бутылку на столе, предлагая подуть в неё и загадать желание, чтоб потом закрыть её пробкой.
Многие так и делали, но большинство забирали свои бутылки с собой.
Сейчас у Светы было две бутылки с желаниями влюбленных в коллекции. Она хранила их дома, под кроватью. Раньше их было около десятка, они лежали в рабочем шкафчике Светланы, но произошел конфуз, когда хозяин заведения случайно обнаружил их. Естественно её чуть не выгнали с работы. Удержаться Свете помогло лишь то, что он положил на неё глаз. Пришлось разок ему уступить. Но дело того стоило...
Найти свою любовь. Искать Света не умела. Всё чему научила её жизнь - воровство чужих желаний. Теперь у неё было две бутылки. Одна- таких же молодых, что сидят сейчас за столиком.
Другая - престарелой парочки. Двое пожилых так мило смотрелись вместе, что Света не удержалась украсть их желания. Они как школьники держались за руки. Бабулька, вроде, даже слезу пустила, когда в бутылочку дула...
- Что-нибудь еще? – наполняя бокалы Андрею и Кате, спросила милая официантка Света..
- Да, нет, посчитайте пожалуйста.
- Вы простите – обратилась Света к Кате – Я вам последней в бокал вина налила, значит вы можете загадать желание и подуть в бутылочку – сказав это Светлана приглашающее поставила пустую бутылку прямо перед девушкой.
Катя посмотрела на Андрея. Он развел руками и принимая правила игры довольно хмыкнул:
- Загадывай!
- Спасибо – ответила Катя официантке. Света отошла к бару и стала украдкой наблюдать, как рыбка проглотившая наживку идет за крючком.
Катя посмотрела на Андрея, заглянув ему прямо в душу, глубоко вдохнула и дунула в бутылку.
- Даже знаю, что загадала – улыбнулся Андрей.
- Чёрт, чёрт – подумала Светлана, смотрящая со стороны – Я случайно забрала пробку, когда меняла им пепельницы. Если они не заткнут бутылку – всё зря... Так уже было пару раз и ничего не выходило.
Катя дунула и закрыла бутылку рукой.
– Умница девочка, что дальше? – заволновалась Света.
- Давай сюда – Андрей перехватил бутылку и скомкав салфетку заткнул ей горлышко – Бросим в море, чтоб сбылось.
Подав счет, Света, словно на автомате убрала со стола, захватив при этом и заветную бутылку с желанием.. и, не закончив смену, сбежала домой.
Она слишком долго ждала, чтобы ждать еще.
Устроившись поудобней, она вдохнула в себя вместе с воздухом из бутылок все три желания и довольная легла спать...
Проснувшись утром с ощущением начала новой жизни, Света быстро собравшись, решила пойти по магазинам. Любовь, которую она так долго ждала должна встретить её в лучшем виде...
Перебегая дорогу в оживленном месте Светлана не заметила черный спортивный автомобиль, летящий на желтый. Тот даже не успел затормозить... она взлетела в воздух как кукла и упала на жесткий асфальт. Водитель подбежал к ней. Она умирала. Он перевернул её. Света увидела его глаза – самые прекрасные на свете. Он что-то говорил, но она уже не слышала. Она просто любила его до смерти.
Он кричал и плакал. Увидев её, такую прекрасную и сбитую им, находящуюся при смерти он потерял от любви голову...
Желаний было три.
Два о вечной любви. Одно о быстрой смерти - старик был болен раком и его жена, так сильно любившая его, желала ему быстрой и безболезненной смерти..
Любовь нельзя украсть, заслужить или купить..
Она может лишь родиться. Её можно дать, ею можно делиться.
Украв чужое – потеряешь свое.
Андрей Борщёв
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Суббота, 28.07.2012, 07:29 | Сообщение # 97 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1536
Статус: Offline
| прелесть что за рассказик!
|
| |
| |
| дядяБоря | Дата: Суббота, 28.07.2012, 08:03 | Сообщение # 98 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 415
Статус: Offline
| ага, и мне понравился.
|
| |
| |
| sINNA | Дата: Воскресенье, 29.07.2012, 00:55 | Сообщение # 99 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| БОРИС Б И Н Д Е Р
И Н О П Л А Н Е Т Я Н И Н
Р А Б И Н О В И Ч
1 часть.
Хоть я и проснулся (что само по себе приятно, ибо бывают случаи, когда этого с человеком не происходит) ранним утром я сразу понял, что безбожно проспал, пытаясь досмотреть до конца странный сон: ожившую картину Мадонны с младенцем. Мадонна, улыбаясь, смотрела на меня, и вдруг успокаивающе подмигнула мне обоими глазами. Младенец также, но фамильярно и неумело подмигнул мне, правда, только одним глазом. Он показался мне до жути знакомым. Невероятно чутко спящая жена тоже пробудилась в ту же секунду, видимо разбуженная хлопком моих открывшихся глаз (неужели от хлопка глаза младенца?).
– Ты же на работу опоздал! – испуганно констатировала она печальный факт.
– Це я і без тебе бачу! – на удивление спокойно ответил я.
– Одевайся быстрей! Может быть ещё успеешь! Тебя собрать?
– Звичайно (конечно; укр.), збери небудь поїсти.
Я вдруг опомнился и помчался одеваться, но жена, вместо того, чтобы пойти на кухню, чтобы собрать мне еду, почему-то последовала за мной, как-то странно на меня поглядывая.
– Що ти на менi так дивишся? – с недоумением спросил я.
– У тебя видимо уши заложило, если ты уже и сам не слышишь, как вдруг, впервые в жизни, бойко заговорил на украинском языке? Может быть хватит шутить, ты и так опоздал на работу, – осторожно напомнила она, как-то странно улыбаясь.
– Я зовсім не сміюся! А що, я розмовляю українською мовою? – искренне удивился я.
А удивиться, в принципе, было чему. Я коренной житель Алма-Аты, на Украине в жизни не бывал, друзей украинцев никогда не имел и за те двадцать три года, что я коптил небо до этого злосчастного дня, мой язык не выговорил ни единого слова по-украински по той простой причине, что языка этого я отродясь не знал. Особо потрясло то, что всю эту тираду я мысленно произнёс себе видимо всё на том же украинском языке.
– Может быть тебе приснилось, что ты незаконнорожденный сын Богдана Хмельницкого? – грустно пошутила жена, уже почти не улыбаясь. – Откуда это интересно у тебя взялось? – добавила она уже с раздражением.
– Я не пам'ятаю, що бачив уві сні. А що, я кажу не по-російськи?
Я сказал это на полном серьёзе и увидел, что моя жена уже явно чем-то напугана. Заглянув в её выпученные глаза, я понял, что просто обязан сказать ей по-русски что-нибудь ласковое, успокаивающее. Эти нежные слова на моём родном русском языке тут же нашлись, и я, как только мог нежно без задней мысли, улыбаясь, проговорил:
– Кохана моя! Я і сам нічого не розумію. Добре, чорт з ним. Я і так запізнився.
Моя молоденькая жена, опустив одну руку, а другой вытирая навернувшиеся слёзы с глаз, медленно поплелась на кухню, по-старушечьи шаркая ногами, и в таких расстроенных чувствах, будто словом «запізнився» – я её обматерил.
– Тебе что, сала с луком положить? – шмыгая носом, съехидничала она из кухни.
– Звідки (откуда; укр.) у нас може бути сало з цибулею. Я ж еврей! Поклади мени шматочок маци i фаршировану рибу в баночку.
– Слава богу, – проскулила жена, уже откровенно плача, – хоть в этом тебя не «повело».
Последние кусочки рыбы были уже обильно подсолены капающими с её подбородка слезами.
Я быстро оделся, схватил приготовленную авоську и вышел в дверь. За порогом я обернулся, так как меня остановил вопрос жены.
– Ты любишь меня? – она смотрела мне в глаза с последней надеждой.
Я понял всю ответственность момента и хотел убедительно кивнуть, но вдруг уверенно почувствовал, что на сей раз точно заговорю по-русски, поэтому спокойно и смело сказал:
– Я дуже кохаю тебе, рiдна моя! Я пiшов, до побачення!
«Слава богу, – успокоил я себя, – вроде получилось». И лишь выйдя на лестничную площадку, я явственно услышал за прикрытой дверью горькие, рвущие душу, ничем не сдерживаемые рыдания.
2 часть.
Я, опаздывая на службу, летел на всех парусах, и задавал себе лишь один вопрос, звучание которого я ещё помнил по-русски: «Що все це означає?»
С троллейбусом повезло – но повис я на его поручнях так, что когда он тронулся, я едва не касался асфальта нижними полушариями спинного мозга. На меня нагло устроил свой зад, даже не держась за ручки, престарелый и толстый восточный человек в тюбетейке. Мало того, что он лежал на мне, как на гамаке, он ещё доставал кошелёк из заднего кармана и, вообще, елозил по мне своим седалищем.
– Можна не штовхати своїй дупою, – возмутился я.
– Слушай, – тут же взбунтовался восточный человек, – панаехал сюда всякий хахол-махол – мнэ, русский человек, совсем с неё никакой покой нэт!
Учитывая то положение в пространстве, в котором я оказался, я решил на всякий случай не вступать в дискуссию во время движения с этим новоиспечённым русофилом. Зато, в качестве мести, в тот момент, когда автобус затормозил на моей остановке, я резко отпустил поручни и отпрыгнул в сторону. Вывалившееся первым на асфальт тело толстого представителя «тонкого» востока было употреблено доброй третью выпавших вслед за ним пассажиров троллейбуса в качестве гимнастического матраца.
– Дуже радий за тебе, – улыбаясь, проворковал я, с трудом обнаружив на дне толпы налившуюся кровью морду аксакала. – Дивись, у тебе аж тюбетейка з верхньою жопи упала!
(Окончание следует)
Сообщение отредактировал sINNA - Воскресенье, 29.07.2012, 00:58 |
| |
| |
| sINNA | Дата: Воскресенье, 29.07.2012, 08:44 | Сообщение # 100 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| ИНОПЛАНЕТЯНИН РАБИНОВИЧ
3 часть.
В моём проектном институте моё феноменальное перевоплощение, наоборот, произвело полный «фураж». В этот день никто даже не собирался работать. Нет, там и раньше никто и никогда не работал, но в этот день всеобщему безделью была дана легитимация. Если моя жена после каждого слова начинала выть в голос, то здесь любая фраза наоборот вызывала заразительный хохот. Фразы пострашнее рождали подлинно истерический смех.
– А как сказать: «Вам ничего уже не поможет»?
– Тебе вже не одна лікарня не вилікує! (ХОХОТ!)
– А как будет: «Попробуйте лечиться самостоятельно».
– Тебе в лікарню або ти самостійно вмреш? (ГОМЕРИЧЕСКИЙ ХОХОТ!)
– А как сказать: «Вам нужно немного успокоиться».
– По тобі вже кладовище плаче! (ХОХОТ, ПЕРЕХОДЯЩИЙ В КОНВУЛЬСИИ!)
– А как будет: «Хорошенькой Вас не назовёшь».
– Ви страшна, як атомна війна! (ПОЛНАЯ ИСТЕРИКА!)
И так далее. Потом началось обсуждение – откуда мог взяться мой феномен. Предположения были одно бредовей другого. Потрясли моё генеалогическое дерево, с которого попадали сплошные евреи.
– А я где-то читал, – заявил один наш полуграмотный работник, – что в воздухе летают малюсенькие человечки, их, по-моему, цирипопиками называют, они прилетают из космоса. Каждый на своём языке говорит. Залетит такой человечек какому-нибудь объекту в ухо, и начинает объект на другом языке говорить. К тебе, видно, какой-то хохол с Марса залетел!
– Слушай, цирипопик! – невежливо отозвался я. – Ты когда последний раз к психиатру обращался?
А у самого мысль: «Сидел, значит, у меня в башке русскоязычный еврей, неважно с какой планеты, скажем «Инопланетянин Рабинович», беды не знал, а тут залетел этот проклятый «Марсианский хохол», заткнул тому кляпом рот и вот я теперь сижу я и розмовляю украiньскою мовою!
– А я знаю, – вдруг заявил один наш полуинтеллигентный работник, – арию Ленского на украинском языке, он запел почему-то басом:
– «Впаду ли я дрючком пропертый,
Чи мимо прошпиндорит вин!» («Паду ли я стрелой пронзённый, иль мимо пролетит она!»).
– Полный бред, – заявил я. – "Дрючок" – не стрела, а «палка», "пропертый" – не украинское слово, в украинском языке есть слово «проткнутий», а слово "прошпиндорит" – это ты сам сейчас выдумал! И у Ленского, кстати, тенор, а не бас.
Полуинтеллигент ушёл удручённый, а полуграмотный вдруг опомнился:
– Смотрите, смотрите! А Бэрл то наш – снова прекрасно по-русски заговорил!!!
4 часть. Эпилог.
Шли дни, проходили недели, месяцы, и у людей стёрся из памяти удививший всех когда-то феноменальный случай, толкового объяснения которому так и не нашлось. Да и сам я не страдал ни одним, даже малейшим рецидивом того эпизода.
Мой «Инопланетянин Рабинович» чувствовал себя полновластным хозяином в моей черепной коробке и, хотя картавил на длинный ряд согласных букв, говорил всё-таки на хорошем русском и думать забыл о том жутком инциденте, когда этот наглый «Марсианский хохол», влетев в ухо, так внезапно схватил его за горло, как это делается только в украинской Раде.
Где этот хам сейчас? Улетел ли на Марс, или приказал долго жить, завалившись за одну из извилин мозга. И лишь моя бедная жена никак не могла успокоиться, и каждое утро подозрительно поглядывала на меня – не закудахчу ли я вдруг снова на каком-либо непонятном ей языке.
И вот собирается как-то семья на дне рождения моего отца. Трёп, тосты, закуска… Случайно всплывает тема, связанная с полиглотами, и я невольно вспоминаю невероятный случай, описанный мною выше. Однако у отца, человека образованного, профессора, и в мыслях нет поднимать меня на смех. Более того – он вовсе не удивлён!
– Вполне возможно! – заявляет он. – Когда ты был маленьким, твоя мать очень болела, часто лежала в больницах, и тебя воспитывала женщина по имени Ксения с тяжёлой судьбой, сбежавшая когда-то во время оккупации из западной Украины в Аргентину, и по-глупости вернувшаяся в СССР...
Она разговаривала с тобой по-украински, так как абсолютно не знала русского языка.
Она души в тебе не чаяла, и умерла, когда тебе было всего шесть лет. Вот у тебя в голове и закоротило!
Боже, конечно, Ксенечка моя дорогая! Я всё мгновенно вспомнил! Она обожала меня, а я её!
Она разговаривала со мной по-украински, рассказывала мне украинские сказки, пела мне украинские песни перед сном. Она целовала мои ножки и называла меня «Мiй паночек».
На глаза навернулись слёзы. Я увидел боковым зрением, что жена почему-то испуганно смотрит на меня, и обратился к отцу:
– Що ж ти батько, раніше нічого не сказав. Я вже думав, що з глузду з'їхав, або якийсь хохол-марсіанин в мені прижився!..
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Воскресенье, 29.07.2012, 09:11 | Сообщение # 101 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1536
Статус: Offline
| спасибо, с утра зарядился весёлым настроением!
хорошо написано.
|
| |
| |
| sINNA | Дата: Воскресенье, 29.07.2012, 09:28 | Сообщение # 102 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
| Мне тоже нравится! Жаль, что у него длинные произведения и их трудно разместить тут у нас.
Но если кому- нибудь интересно, то зайдите на ПРОЗУ.РУ и прочитайте его. Обхохочетесь!
|
| |
| |
| BROVMAN | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 17:54 | Сообщение # 103 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 447
Статус: Offline
| РАДИ НЕЁ
Фэнтези о настоящей любви
"Как после вековой разлуки
Гляжу на вас, как бы во сне
И вот - слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне..."
Ф.Тютчев
Лучше бы он ее не встречал. Не видел никогда. Морщины, от крыльев носа к увядшему рту, опущенные плечи, тусклые равнодушные глаза. Правда, ее глаза несколько ожили, когда она узнала его, и блеснуло в них что-то прежнее, живое. Даже одна слезинка скатилась по бороздке ко рту, бледному и ненакрашенному. Все-таки растрогалась. Хотя никогда не любила его. Какие были у нее глаза - этого не забыть. Большие и удлиненные к вискам - как на изображениях Нефертити, - цвета потемневшей листвы перед осенью, а когда она радовалась, они светлели и становились ярко-малахитовые. Радовалась она часто и беспричинно, словно ждала ежеминутно прекрасного подарка от судьбы. Тем горше было видеть ее сейчас такую, невозвратимо и безобразно увядшую. Так скоро! Ей всего-то около сорока. Многие женщины в этом возрасте выглядят потрясающе. Так оденутся и раскрасятся, грудь вперед, каблуки чуть ли не в полметра - невольно голову свернешь вслед. На Тине же и следов косметики нет. А одежда - Бог мой! - на каком складе для бедных она ее подобрала!
Конечно, он всё понял - после всего того, что она ему рассказала, когда он пригласил ее в первый попавшийся, но довольно стильный бар на чашку кофе.
До косметики ли ей и внешнего вида, когда муж - опустившийся алкоголик (эх, Витька, Виталька!), сын, уже шестнадцатилетний, - даун, помещенный, наконец, с большими затратами, недавно в клинику. Взвоешь от такого расклада. Ах, Витька, мразь ты и сволочь, такую женщину загубил...
Арнольд (Нолик - называли его в детстве, в школе, и в институте тоже) смотрел на Тину, как она сидела не слишком удобно на краю стула и всё оглядывалась по сторонам - видно, давно не бывала в таких местах, как, нагнувшись над тонкой фарфоровой чашечкой, вдохнула аромат свежесваренного кофе и прикрыла глаза с густыми темными ресницами - только ресницы и остались от прежней Тины.
Он чувствовал, что, после того, как она ему всё рассказала о себе, ей тягостно сидеть перед ним, но встать и уйти - невежливо, а ему тоже не хотелось так сразу оборвать эту нечаянную встречу, и Арнольд заказал еще две чашки кофе и пирожные. Тина не возразила.
Он смотрел, как она пьет маленькими глотками кофе и аккуратно откусывает пирожное, стараясь почти не открывать рот. Думает, он не заметит, что сбоку у нее нет двух зубов. Наверное, супруг выбил, а вставить - где ж ей деньги взять. Тина, Тина... что с тобой жизнь сотворила. Да не жизнь - сама, своими руками устроила себе такое "счастье".
А всё потому, что не верила ему, когда он убеждал, что с Витькой у нее ничего хорошего не выйдет, что красивое лицо, спортивная фигура и обаятельная улыбка - один внешний обман, что на самом деле Витька, хоть ему и друг, но он безнравственный тип, волокита и пьянчуга, и не может устоять перед рюмкой водки.
Тина и слушать не хотела! "Люблю его! И всё не так, как ты стараешься представить!".
Да, конечно он преувеличивал, особенно насчет "волокиты", а что ему оставалось делать. Но, что Витька любитель выпить, тут он не врал нисколько. А она твердила: "люблю его!"
- А меня? - спросил он, конечно, зная ответ, просто от отчаяния.
- Тебя нет. - Она даже не отвела малахитовых глаз, смотрела безжалостно и улыбалась при этом, явно думая сейчас не о нем, а о своем Витьке.
Но Арнольд знал, чувствовал седьмым, десятым чувством, что тоже нравится ей, но вот тянуло ее к этому красивому шалопаю, флюиды, биополе, черт его знает, что! Ну вот и получила своего Витьку - позёра и алкоголика. Ведь всё тогда еще четко просматривалось! К тому же Витька вовсе не умирал за ней, польщен был, не более того, за Тиной ведь многие приударяли. Но влюбленная женщина - это танк, бульдозер. Всё сметет на своем пути, но добьется. Добилась. Сияла от счастья. Сверкала малахитовыми глазами. И вот, результат - считай, она уже на жизненном и безрадостном финише.
Арнольд не злился на нее сейчас. Просто было жалко, что пропала такая великолепная женщина. С ним у Тины выпала бы совсем другая карта.
Он уже давно не тот Нолик, наивный и непосредственный, но весьма успешный школьник, а потом студент, влюбленный с детства в зеленоглазую девочку и преданный ей до безрассудства. В его теперешнем окружении никто и не подозревает, что его могли когда-то так называть - Нолик. Слабак был в спорте, не умел кулаками отстоять свое мнение, а это тогда - и в школе, и в институте было так важно. Потом оказалось - в жизни это вообще не нужно. Чтобы чего-то добиться, нужна только голова и способность ею соображать и избегать лишних препятствий, или вовремя устранять их.
Он - руководитель большой лаборатории по изучению ВРЕМЕНИ и ПРОСТРАНСТВА. На самом деле название лаборатории гораздо длиннее, но так он всегда говорит малоразбирающимся в сложных временных процессах людям.
Через неделю, самое большее, через десять дней, он отправится в БУДУЩЕЕ - пока на 20 лет ВПЕРЕД, это всего лишь первый эксперимент, и право провести его на себе никто не посмел оспаривать, даже Первый Заместитель - источник весьма ценных идей и соавтор конструкции временной установки. Арнольд только посмотрел на него жестко, и Первый зам отступил и стушевался. Разумно, ведь у него семья, а у Арнольда никого. Жена была когда-то, красивая женщина, слегка похожая на Тину, но очень неуравновешенная, со временем неуравновешенность переросла в психический сдвиг на почве необоснованной ревности, она выпила две упаковки снотворного, и ее уже не смогли спасти. Какая ревность, к кому? Он знал только работу, но ведь к работе не приревнуешь, вот она себе и выдумала таинственную несуществующую женщину.
Тина допила вторую чашку кофе, и Арнольд готов был заказать еще, но она отрицательно покачала головой. Как не идет ей эта короткая стрижка. Волосы были чудные - пышные, падали на плечи густой медно-рыжей копной... Арнольд отвел глаза. Говорить стало не о чем, но и расстаться с ней было почему-то тяжело. А она ведь ни о чем его даже не спросила. Неужели ей неинтересно? Или боится услышать, как у него всё здорово и замечательно? И кусать локти, что не использовала шанс. Если бы она знала тогда, если бы хоть чуточку предчувствовала, наверное, не поступила бы так опрометчиво... Все-таки женщина всегда выберет другую карту, более счастливую, если будет догадываться о последствиях...
Тина подняла глаза..
- Ты думаешь, я жалею?.. Нет. Это бессмысленно. И... я все равно люблю Витьку. Это сильнее меня, сильнее разума. Мне пора... Я ничего не спросила о тебе... Но я и так вижу, что у тебя всё хорошо.
Тина встала. Он шел за ней и смотрел на стройные ноги в стоптанных босоножках. Ноги и теперь были ровные, гладкие, но на правой икре явственно вспучились два синих бугорка. Они скоро превратятся в некрасивые узлы. Врет она, что ни о чем не жалеет. И про любовь врет. Чушь! Как можно любить никчемного, спившегося мужика? Самолюбивая она всегда была и гордячка. Предложил бы ей помощь, и немалую, так ведь язык не повернется. Гордячка!
- Я подвезу тебя, - сказал Арнольд, не слушая ее тихих возражений.
Он привез ее на улицу, которую она назвала, почти на окраине, и подкатил к самому подъезду обшарпанного, сто лет не ремонтированного двухэтажного дома. Он и не предполагал, что такие дома еще существуют в городе.
- Да, вот здесь я живу, Нолик, - усмехнулась Тина, глянув на его хмурое сосредоточенное лицо. Даже не сказала "мы живем". Видно, на самом деле, Витька уже мало что значит для нее. Какая тут любовь, одно самолюбивое притворство.
...Он все еще для нее Нолик. Она никогда не догадывалась, как он ненавидел это уменьшительное имя. Никто не догадывался.
"Тинка-Тинка", - твердил он вслух всю обратную дорогу. Ну, что он может сделать для нее? Денег - не возьмет. На хорошую работу устроить - кому она нужна со своим высшим филологическим, кроме как в своей школе, где и тянет лямку за жалкую зарплату. Как уговаривал он ее в десятом классе - иди в экономисты, или в юридический. Так нет же, уперлась, к литературе и языку у нее, видите ли, тяготение. Тяготение было к Витьке, который уже закончил школу и учился на первом курсе в этом занюханном "педе", потому что в стоящий вуз не надеялся поступить. А Тина так боялась, что он ускользнет от нее в другие ручки, что пошла бы учиться куда угодно, лишь бы рядом с Витькой, чтобы на глазах был.
Так что же можно сделать? Сегодня, сейчас? Она до сих пор дорога ему. Хотя, конечно, он не ожидал увидеть ее такую. Если бы он давно забыл ее и не вспоминал постоянно все эти годы, то, наверное, сейчас был бы вполне равнодушен и нисколько не мучился. Когда она вышла за Витьку замуж, он отрезал ее от себя. Думал, что отрезал, потому что очень хотел этого. Он хранил фотокарточку Тины в дальнем, всегда запертом ящике письменного стола и иногда доставал ее - маленькое цветное фото, где Тина улыбалась во весь рот, и пышные волосы кольцами вились вокруг круглого веселого личика.
Арнольд ворочался всю ночь, несколько раз вставал, бродил по большой роскошной квартире, курил в кухне и представлял... Тина могла бы жить здесь, с ним, они пили бы вечером чай в этой уютной кухне, и как хорошо могло бы быть им вдвоем. Но не с этой Тиной, которую он видел несколько часов назад, а с той, которую он помнит и любит до сих пор. Если бы все прошедшие годы она прожила с ним, не изменилась бы так, он бы ей создал замечательную жизнь, от которой женщины не стареют долгие годы. Ей было бы доступно всё: прекрасный отдых, путешествия, самые современные методы омоложения - всё лучшее в этом мире было бы брошено к ее стройным ножкам. Она и знать не знала бы, что такое венозные узлы и морщины на лице. Он был бы с ней счастлив. К утру Арнольд принял решение.
- Всё меняется. Я отправляюсь не на двадцать лет ВПЕРЕД, а на двадцать лет НАЗАД.
Сотрудники уставились на него, словно увидели перед собой безумца.
- А как же...
- Вы же так хотели посмотреть на...
- Почему? - задал трезвый и единственно правильный вопрос Первый Заместитель.
Арнольд молчал, взвешивая заготовленные слова.
- Вы там что-то забыли? - опять спросил в полной тишине Первый Зам и в его тонком визгливом голосе звучало скрытое ехидство, словно он что-то подозревал, или о чем-то догадывался.
Арнольд молча прошел в свой кабинет за стеклянной дверью, сел за стол и уткнулся в Проект. Он никогда не снисходил до ответов на никчемные вопросы, даже если они исходили от Первого. Прохиндей. Знает всё и обо всех. Слишком много себе позволяет. Не может смириться, что не он отправляется в ПУТЕШЕСТВИЕ. Конечно, вклад Первого велик, но Главный-то не он. Дорасти надо до Главного. Но какая сейчас разница, что он там о себе думает? Главный решает - когда, куда и зачем. А эти все, включая Первого, пусть и способного, они кто? Пешки! Которые никогда не превратятся в ферзей, пока он, Арнольд (ха-ха - Нолик!) здесь Главный. А Тина? - тоже маленькая глупая пешка, сделавшая неверный ход и проигравшая свою партию. Он подскажет ей верный ход, он заставит ее. Но сначала необходимо обдумать все свои ходы...
Надо срочно пройти быстрый процесс омоложения, новый, еще никому не известный, который недавно изобрел Первый заместитель. Ведь не может он, Нолик, появиться ТАМ постаревший и с лысиной на макушке. Он должен стать таким, как прежде. Не для себя, для нее. Тогда всё у него получится. Должно получиться.
* * *
- Что ты так смотришь на меня? - Арнольд поежился. - Давно не видела?
Тина разглядывала его элегантный синий спортивный костюм, легкие туфли из светлой замши, черную сумку с блестящими молниями на длинном ремне через плечо.
- Откуда это?
- Из загранки папаша привез, - быстро ответил Арнольд. Он все продумал...
Если он попадет в то, прежнее время, может так случиться, что он опять ничего не будет знать о будущем, и значит - ничего о Тине, о ее печальной участи. Как же он тогда ей поможет? И Арнольд исписал убористо два листа бумаги и положил листы в сумку. Шпаргалка, как в школьные годы. Он стоял перед Тиной и вдруг осознал, что ВСЁ ЗНАЕТ и ВСЁ ПОМНИТ.
- Да, я давно тебя не видела, - задумчиво сказала Тина.
- Я уезжал с группой на практику. Я ненадолго приехал, родителей навестить.
- Ах, да... Я забыла... Ты знаешь, Нолик... я выхожу замуж...
- Когда? - спросил Арнольд.
Всё, всё повторялось. И число он ТЕПЕРЬ знал.
Тина назвала это число.
- Пойдем, - сказал он. - Пойдем в парк, прогуляемся. Я должен тебе что-то сказать.
Он рассказал Тине всё. Нисколько не щадя ее самолюбия, рассказал, что с ней будет, и какая она будет. Яркими красками изобразил другую жизнь, которую она получит, если выйдет замуж не за Витьку, а за него, Арнольда.
- Нолик, - изумилась Тина, - как ты можешь об этом знать? Откуда?
Арнольд беспокойно оглянулся. Самое страшное могло бы произойти сейчас, если бы вдруг появился тот, сегодняшний и настоящий Арнольд. Хотя он должен находиться сейчас на практике, всё просчитано. Всё равно было тревожно - вдруг произойдет какой-нибудь непредвиденный зигзаг в этой "игре" со ВРЕМЕНЕМ...
- И вообще... странный ты сегодня... Фантазии какие-то... Бредбери начитался? - Тина засмеялась.
- Знаю. Так будет. Ну поверь мне, поверь хотя бы раз! Ты погубишь себя, если выйдешь за Витьку! Не веришь?.. Да стань хоть на минуту серьезной! У тебя будет... у тебя будет сын даун!
Это был последний и самый веский аргумент, он держал его на самый крайний случай.
Тина вздрогнула и побледнела.
- Нет! - вскрикнула она. - Ты врешь, ты всё выдумываешь! Вот на какую гадость ты оказался способен! - она с отвращением смотрела на него, сузив гневно потемневшие глаза.
- Тина!! Я тебя прошу, я умоляю...
Арнольд встал на колени, с мольбой глядя снизу ей в лицо.
В какую-то секунду на ее лице отразилось сомнение, словно она на мгновение поверила ему и представила всё, что он ей сказал. Но это мгновение прошло, и лицо стало злым и упрямым.
- Встань, Нолик, - сказала она насмешливо. - Брюки испачкаешь. Ты же чистюля.
Она повернулась и пошла по дорожке. Дорожка поворачивала к выходу из парка, и скоро ее высоко поднятая голова с пышной гривой падающих на плечи темно-рыжих волос скрылась за деревьями.
Арнольд поднялся с колен. Это было поражение. Полное и безнадежное. Он для нее - Нолик. Ноль. Как всегда!
Он всё просчитал. Но даже в голову не пришло, что Тина ему не поверит. Почему он решил, что она поверит, сразу и безоговорочно? Даже если он скажет, что явился из будущего, она расхохочется ему в лицо. Он совсем не задумался об этом, когда всё просчитывал. Неужели нет выхода... Он любит ее и будет любить всю жизнь. Но теперь он не согласен любить ее БЕЗ НЕЁ. Он должен найти выход. Должен что-то сделать за то время, что у него есть. ВРЕМЯ еще есть. Немного, но кое-что можно успеть. Витьку надо... убрать. Не станет Витьки, и Тина выйдет замуж за Арнольда... того, который сейчас на практике и у которого будет железное алиби. А Тина... Тина даже не вспомнит об ЭТОМ разговоре. Не до того ей будет... А возможно, что она НЕ БУДЕТ НИЧЕГО ПОМНИТЬ.
Выходя из парка, Арнольд увидел знакомую высокую фигуру. Витька шел не спеша, насвистывал и держал в руке погасшую сигарету.
- О! Нолик! Привет, пропащий! Огонек есть? Спички кончились...
- Есть...
Арнольд поднес ему красивую золотую зажигалку, Витька удивленно покосился на нее. Арнольд посмотрел по сторонам: никого.
- Пошли в парк, поговорить надо...
- Пошли, - охотно согласился Витька. - Там шашлычная есть, выпить можно. Знаешь, где она?
- Да знаю, знаю... Идем! * * *
Арнольд слышал гудение. Тело сильно тряхнуло. Гудение прекратилось. Он потер почему-то онемевшее лицо, снял с себя датчики и вышел из кабины. Все смотрели на него с немым ожиданием.
- Ну, что?.. Вы были ТАМ? - не выдержал Первый зам, впиваясь в Арнольда маленькими черными, горящими от нетерпения и жгучей зависти глазами.
- Был. - Кивнул Арнольд. - Но... я потом расскажу... мне надо кое-что проверить...
Он быстрыми шагами вышел из лаборатории. В голове мелькали, наплывая одна на другую, смутные картины: дорожка в парке, злые малахитовые глаза, ярко одетая и чем-то неприятная женщина в зеленом... Срочно, срочно поехать домой...
Машина мчалась, презрев все дорожные правила. Вот, вот его дом. Он взбежал по лестнице - к черту лифт! Нажал на кнопку звонка. Она должна, она должна быть там, за дверью. "Тина!" - крикнул он. За дверью было тихо. Загудел поднимающийся лифт. Кто-то за его спиной вышел из кабины.
Арнольд обернулся. Красивая рыжеволосая женщина в зеленом ярком шелковом костюме улыбалась ему... Да-да, с этой женщиной он должен был прожить много лет. У нее такие же волосы, и глаза - как потемневшая листва в конце лета... Но что-то в ней чужое... Когда он вышел из лаборатории, в голове была такая путаница. Ведь он побывал в прошлом... Зачем он туда отправлялся? Зачем?
Женщина приблизилась и поцеловала его в щеку, овеяв ароматом знакомых духов... Это Тина? Или это ДРУГАЯ женщина? Да! Вот зачем он отправлялся в прошлое - за Тиной! Пусть скажет свое имя... или что-нибудь, он по голосу узнает...
Но женщина ничего не говорила. Она открыла своим ключом дверь и вошла первой, не оглядываясь. Арнольд шагнул за ней в прихожую и увидел себя в большом настенном зеркале. Осунувшееся лицо с заметными мешочками в подглазьях, седые виски... Ну да, ну да, он снова прожил свою жизнь, но теперь несколько по-иному... Надо только всё вспомнить поподробнее.
Женщина стояла в дверях комнаты и с усмешкой смотрела на него.
- Ну, проходи, что ты там застрял? Нолик, у нас не так уж много времени! Через два часа я должна быть дома, мой муж вернется! И начнет ныть - Тинуля, когда будет готов ужин? - она зло рассмеялась.
Арнольд рухнул на кресло в углу прихожей и закрыл руками лицо.
Значит, это Тина. Он все-таки получил ее. Он сделал что-то в прошлом, но теперь не помнит - что. Что-то с Витькой связано... Но сейчас это неважно. Он потом, наверное, всё вспомнит. Главное, что он получил Тину. Он хотел её получить, но НЕ ТАК.
- Послушай... - глухо сказал он. - Как зовут твоего мужа?
- Вот новости! Ты что, не выспался сегодня?.. Тогда напоминаю: мой муж, известный тебе Леонид Аркадьевич, твой приятель, и опять же известный всем, как писатель детективных романов, скоро явится домой пожрать и... Кажется, Нолик, ты не в настроении, поэтому я лучше уйду! Да, не забудь, ты мне что-то обещал ко дню рождения! Целую авансом! Пока!
Она прошелестела мимо него шелковой юбкой, снова овеяв знакомым запахом. Дверь захлопнулась с громким стуком.
Арнольд смотрел на закрытую дверь. Смысла ни в чем не было. Что бы он ни сделал ТАМ, все оказалось напрасным. ЭТУ женщину он точно не любил. И вспоминать, что он сделал, он даже не желает. Он вообще не желает НИЧЕГО.
Арнольд прошел в комнату, отпер дальний ящичек и достал фотографию. Долго смотрел... На круглое веселое личико наплыло другое лицо... бледное, увядшее, с неулыбающимся ртом. Оно было ему еще дороже того, полудетского лица... Но он не хотел, чтобы она стала такой. Как и не хотел, чтобы она стала той дорогой шлюхой, что вышла за дверь.
Арнольд запер ящичек. Он знает, что ему нужно, и что отдать взамен. Потому что просто так Первый не отдаст. Небось, мечтает о единоличной Нобелевской премии.
Через двадцать минут быстрой езды он вошел в лабораторию. Кивком позвал Первого Зама в свой кабинет.
Они говорили не менее часа. Первый иногда что-то переспрашивал и, получив ответ, согласно кивал. Такого согласия сотрудники давно не видели и с любопытством поглядывали на стеклянную дверь.
Первый встал, вышел в лабораторию, отпер свой персональный шкаф, достал маленькую серую коробочку и отнес в кабинет. Написал что-то на бумажке и отдал вместе с коробочкой Арнольду. Они пожали друг другу руки - это было невиданно...
Арнольду снова пришлось пройти тот же процесс подготовки - это не заняло много времени.
* * *
- Я давно тебя не видела, - задумчиво сказала Тина.
- Я вообще-то на практике, приехал повидать родителей, и снова уезжаю.
- Ты знаешь, Нолик... я выхожу замуж...
- Поздравляю.
Да, она выйдет за Витьку замуж. А Нолик, вернувшись с практики, узнает об этом, и больше не захочет ее видеть. Отрежет ее от себя навсегда. Они никогда больше не встретятся, и не будут сидеть в кафе.
- Возьми. - Арнольд протянул ей маленькую серую коробочку и бумажку.
- Что это? Подарок? - улыбнулась Тина.
- Это лекарство. Очень сильное. - Он стал говорить быстро и настойчиво. - Ты сама знаешь, что у Витьки есть большая проблема. И она сама по себе не уйдет. Когда увидишь, что совсем плохо... будешь давать лекарство вот по этой схеме, как написано. Это средство уникальное, его пока нигде в мире нет. Ты спасешь его... и себя. Ты должна мне поверить, ты должна это сделать!
- Ты всегда всё преувеличиваешь, - неохотно проговорила Тина. - Витька вовсе не так уж...
- Возьми, Тина, - прервал ее Арнольд. Он сам открыл ее сумочку и положил туда коробочку с бумажкой. - Только сделай это. - Он заглянул в недовольные малахитовые глаза. - А теперь извини, я спешу. У меня мало времени... Прощай.
- Почему прощай? - удивилась Тина.
- Так... Я люблю тебя. - Последние слова он сказал тихо, уходя от нее быстрыми шагами.
ВРЕМЕНИ почти не оставалось. Да оно ему уже было и не нужно. Он успел. Они с Первым обо всем договорились. Арнольд не попрощался с сотрудниками. Первый им всё скажет - теперь он будет Главным. У него даже глаза засверкали. Что ему теперь эта коробочка? Отдал и глазом не моргнул. У него идей полная голова, на Нобелевку хватит. Наконец, он будет делать всё сам, и делать, что он хочет. А Нолик найдет себе другое занятие, у Нолика тоже голова не пустая.
* * *
Слева сильно щемило. Арнольд потер рукой грудь. Возле обшарпанного двухэтажного дома он остановил машину и вышел. У подъезда, на покосившейся лавочке одиноко сидела старушка. На макушке смешно торчал тощий узелок седеньких волосиков. Она выжидательно глядела на Арнольда маленькими блеклыми глазками.
- Здравствуйте... Я ищу одну женщину... Её зовут Тина. В вашем доме нет такой?..
- Какой-такой? - сварливо ответила старушка. - Не знаю никакой Тины! Не живет! - отрезала она, но продолжала с любопытством смотреть на Арнольда.
Арнольд сел рядом, вынул из кармана большую шоколадку в яркой обертке и протянул сердитой бабуле.
- Да я и не укушу, зубы уж слабые, - сказала бабуля смягчившимся голосом, - внучку разве отдам... Дак какая она из себя, твоя зазноба?
- Такая... красивая... Глаза зеленые!
- Нет, не знаю такой. Тут, милок, одни старики остались... Да и нам всем скоро новые квартиры обещали, во-он, в тех домах, возле школы. Дома новые, и школа новая. Обещали! Виталий Павлович - директор школы, - пояснила она, - у него мой внучек учится, сказал, что непременно дадут! А он всё знает!
- Виталий Павлович?.. А... скажите, бабушка, вы не знаете, как зовут его жену?
- Жену? Видала ее разок с директором - красавица! А как зовут, не знаю. А сынков директорских знаю. Их все тут знают, уважительные они, всегда сумку до подъезда поднесут, а то и до квартиры дотащат. Путаю я их - близняшки они.
Арнольд смотрел в сторону высоких домов.
- А где живет директор?
- Да там и живет, в новых домах. Только я не знаю, в котором. Да ты езжай, поспрашивай, чай, не пешком ходишь, не труд...
Арнольд раскланялся с бабулей и сел в машину. Снова потер грудь. Никогда в жизни там не болело. Никогда за всю жизнь так не волновался.
Большая синяя машина, сверкая на солнце стеклами, медленно въехала в просторный двор, обсаженный цветущими клумбами.
Водитель протянул руку к дверце, но не открыл ее, а наклонился вперед, лег грудью на руль.
Длинный, непрекращающийся гудок рвался в окна, в двери подъездов, и все другие звуки во дворе смолкли.
Сбегались жильцы, заглядывали в закрытые стекла синей машины. Кто-то уже набирал номер "скорой" на мобильнике...
На третьем этаже отдернулась кружевная занавеска, и красивая рыжеволосая женщина выглянула в окно. Посмотрела вниз, на суету, на подъезжавшую "скорую", и ее лицо погрустнело. Она покачала головой и вздохнула. Кружевная занавеска задернулась.
Римма ГЛЕБОВА
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Четверг, 09.08.2012, 14:20 | Сообщение # 104 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1536
Статус: Offline
|
ТРИНАДЦАТЬ МИНУТ
Ализа любила эти минуты, когда они ехали с мужем вдвоем в машине. Раньше, когда Шмулик отвечал за безопасность их поселка, это были единственные минуты, в которые они могли поговорить спокойно, без постоянного стука соседей, криков детей, звонков биппера и проверок связи. Правда, биппер и тогда был со Шмуликом, но зато Шмулик был с ней. Он мог выслушать и решить ее проблемы, он мог быть самим собой, мужем Ализы, отцом их пятерых детей, он вникал во все их дела. Ализа всегда ждала этих поездок.
Теперь, когда Шмулик на пенсии, он ездит без биппера, только мобильный телефон с ними. Но у него в горах не всегда хорошая связь, чему Ализа, бывало, радовалась. Шмулик и на пенсии оставался неугомонным, как в молодости. Только теперь вместо джипа он катается на тракторе и сажает оливки. Уже развез по высотам три тысячи деревьев.
Она вдруг пожалела, что теперь, когда этот тип оказался у них в машине, у них нет биппера. Это было в первую минуту. Она ведь сама сказала: "Давай возьмем его с собой". Всегда она была слишком милосердной, Ализа. Можно ли быть милосердным больше, чем надо? Ведь это качество Вс-вышнего, его не бывает слишком.
Покойная бабушка всегда говорила: "Добрая, добрая ты Ализа, на доброте и сгинешь".
Ох, бабушка, бабушка… Она больше всех любила Ализу, старшую внучку. Только теперь, когда она сама бабушка, она понимает это чувство. Однажды, это было лет тридцать назад, а то и раньше, бабушка собралась умирать. Из Рио-де-Жанейро пришла телеграмма, что она перед смертью хочет видеть Ализу. Ализа заплакала - она понимала, что полететь не сможет. У нее трое бегают под стол пешком, и один в животе, куда она поедет… Но тут Шмулик, который казалось бы и дома-то никогда не бывал, а только спать заходил, сказал: "Поезжай, я все беру на себя. Оставлю работу, посижу с детьми". Оказалось, он все умеет. Стирать пеленки, кормить с ложки… просто не вмешивался раньше в Ализины дела.
Бабушка взяла Ализу за руку, облегченно вздохнула. "Теперь я могу и уйти. Будь счастлива, Ализочка". Бабушка, благословенна ее память, прожила после этого еще 20 лет. Нескончаемо милосердие Его.
Ализа была счастлива.
Да, это редкое умение было ей даровано - быть счастливой. Она была счастлива в браке, она радовалась детям, а теперь и внукам. Она была счастлива, когда светило солнце, когда улыбались дети, с которыми она работала всю жизнь. Сегодня тоже был такой счастливый день. Они возвращались с церемонии обрезания их нового внука, из северного кибуца. Это был первый день первого еврейского месяца, день, когда природа празднует обновление и улыбается каждой новой краске. А сколько же было красок на пути с севера! Шмулик никогда не ехал по шоссе, он знал такие обходные дороги… фиалки на зеленеющих холмах, желтые пятна акаций, лиловые деревья, цветущие весной, а кое-где еще белели и розовели миндальные деревья… Они взяли машину сына, которая была более устойчива к езде по холмам и окольным дорогам. Нельзя было не радоваться в этот день, проехав по весенней Стране.
На остановке, уже почти перед их поселком, они увидели детей: мальчик-подросток, сын их бывших соседей, наверное задержался в иешиве, девушка с альтернативной службы, она с подругами помогала Ализе в детском клубе. На третье свободное место они взяли его. "Давай возьмем его с собой", ведь счастье распирает тебя, и так хочется всем подарить по кусочку от него…
Во вторую минуту она поняла, что они умрут. Они умрут вместе со Шмуликом. Нескончаема милость Его.
Шмулик тоже понял, по взгляду, обегающему машину, по жесту руки, скользнувшей на пояс, он, прослуживший всю жизнь в службе безопасности… - что ж, он должен принять этот удар. Лучше он, чем другие. Жаль, что взяли детей. Ализа с ним. Все. Все обречены.
Они полюбили друг друга с первого взгляда. В отряде "Бней-Акива", где он был вожатым, многие девчонки заглядывались на смуглого, коренастого, веселого Шмулика. Он был местным. Он умел работать на земле. Он был частью Страны.
Ей, Ализе, спустившейся с небоскребов Рио, непривычно было и трудно сидеть на земле, таскать тяжести, собирать на солнце апельсины. Однако она хотела стать частью Страны, такой, каким был Шмулик. Его первая улыбка стала для нее приобщением.
На третьей минуте она поняла, что Шмулик тоже все видит… Он стал вилять машиной, превратившейся в живую бомбу, он делал странные пируэты и бросал ее из стороны в сторону, чтобы к нему не приближались. Он хотел спасти чужие машины, поняла Ализа. Он не хотел обречь других. Долготерпелив Творец. Он терпит наши грехи и дает нам возможность искупления.
Мальчик тоже понял. Он начал молиться. Ализа представила себе лицо его матери, своей подруги. Родителей девочки она не знала, девочка не местная. Ализа попыталась повернуться к ней и подбодрить улыбкой. Глаза девушки были закрыты.
Убийца сидел, покрывшись потом, рот его скривился, рука на поясе. Когда это произойдет? Может быть, не произойдет? В сердце всегда есть надежда. Что можно сделать? Пошла четвертая минута. Г-споди, велика милость Твоя! Спаси этих детей! Пусть не гибнут из-за нас!
Дети! Она не просто любила детей, она жила их жизнью, она понимала их. И своих, и чужих… Сколько их прошло через ее руки, когда она работала в детском клубе для "трудных". Всегда ли она находила решение их проблем? Одна девочка стала ее дочерью навсегда. Четырех она родила. Пятеро будут сиротами.
Внуки! Она вдруг почувствовала запах молочка, сладкий, головокружительный запах, который исходил от ее нового внука. Только сегодня она держала его на руках.
На пятой минуте она вспомнила племянника и сестру. Эфраим - этому мальчику она нужна как никто. Ализу никто не учил специально, но она понимала и аутистов. Каждый год на лето она брала Эфраима к себе. Поднявшись* с небоскребов Рио на Святую Землю, он оживал, он начинал общаться. Сначала Ализа не трогала его и давала несколько дней побродить по холмам, поваляться на травке, подышать горным воздухом. Парень пел сам себе, гулял, приходил в себя, постепенно выходя на контакт с Ализой.
Г-сподь, Г-сподь, великий в истине, к кому же он теперь будет приезжать?
Мысли начали путаться, ноги дрожали. Еще через минуту они проехали арабскую деревню и выехали на безлюдное шоссе. Еще пять минут, и мы в поселке. Но мы не можем привезти поселку смерть. Они со Шмуликом подумали об этом вместе. Она сжала его руку своей, вложив в этот жест и поддержку, и прощание, и любовь. О Б-же, куда улетят сейчас наши ладони? Ну что ж, еще несколько минут. Ты сохраняешь милость Твою для тысяч поколений, не оставь же наших детей, пусть их дни продлятся на земле.
Девушка плакала беззвучно. Мальчик молился. Убийца нервно зашевелился. Ализа посмотрела в боковое стекло. К ним приближалась большая машина службы безопасности. Может быть, им послано спасение - одна мысль, но тут же на нее набегает вторая. Нельзя останавливаться. Остановка приближает смерть, и не только нашу. Кто в этой машине - Арик или Алекс, сменивший Шмуэля на его посту? Видят они нас или нет? Не дай Б-г нам принести смерть и им!
Да, мы не всегда заслуживали Твоего милосердия, и детей не смогли воспитать в любви к заповедям, но Ты, Великий, прощаешь нечестивых, прости же нас…
Они не заметили Шмулика (ну да, мы же не в своей машине, - мелькает где-то на задворках мысли), они проехали дальше, они будут жить…
Сколько минут нам осталось? Это не может длиться вечно… пока мы в пути, мы живы…
Дети, счастье наше и грех наш! Младшенькая, любимая, не тот путь ты избрала, негоже для еврейской девушки… Моя вина, грех матери избаловавшей… Г-споди, помоги ей вернуться, пусть у нее будут дети. Г-споди, ведь Ты прощаешь грехи.
Всплыло вдруг лицо этого русского мальчика, он тоже ходил когда-то в клуб. Она увидела его глаза, какими они были в тот день, в его последний день. Ализа первой забила тревогу, она видела его остановившиеся глаза, она подозревала наркотики… Она добилась, чтобы им занялись психологи, социальные работники. Этого его мать не могла простить Ализе. Не разговаривала, не здоровалась с ней. Поэтому в тот день Ализа прошла мимо него, принявшего решение. Она видела это решение в его глазах, она чувствовала его в походке мальчика, в его устремленных вперед плечах. Она могла, она должна была остановить, предупредить, закричать "Нет!" Она не сделала этого. Он выполнил в тот же вечер свое решение. Г-сподь Всесильный, ведь преступления Ты тоже прощаешь!
Она взглядывает на часы. Стрелка дрожит. Рука Шмулика на руле тоже дрожит. Она стала холодной. Никогда в жизни не было у Шмулика холодных рук, впрочем, при чем тут "в жизни". Мы приближаемся к месту.* Уж десять минут мы точно в пути.
Ализа закрывает глаза и слышит стук. Кто-то бросается на переднее стекло машины. Ализа видит знакомое лицо и в тот же миг понимает, что это только она его и видит. Шмулик продолжает вести машину, но впереди заправочная станция. Шмулик считает метры до заправки и замедляет ход. Сейчас он свернет или остановится, - понимает Ализа. Она узнала этого парня, который висит у них на стекле и снисходительно смотрит на Ализу. Смотри, смотри, тебе можно…
Так же он смотрел когда-то в Рио, много лет назад. Ализа была молода и прелестна. Блондинка с нежными чертами лица. И днем-то никто не мог пройти спокойно мимо. В ту ночь она села не на тот пригородный поезд. Оказаться ночью одной на перроне - Ализа даже подумать об этом не могла. На пустынной платформе она увидела группу подвыпивших (или хуже того) темнокожих. По их ухмылкам и жестам девушка поняла, что они ее тоже увидели. Ализа бросилась бежать. Они - по перрону - за ней. До сих пор она помнит страх, беспомощность, звук гулких шагов за спиной. На шоссе, куда она успела выбежать, вдалеке от центра города, не было никого. Было еще страшнее. Они уже близко, она слышит их смех. Ей неоткуда ждать спасения. Вдруг перед ней останавливается машина. Откуда она взялась? Ализа готова была поклясться, что на шоссе не было в тот час ни одной машины. Но тогда Ализе было не до размышлений. Она вскочила в автомобиль: "Я вам буду очень благодарна. Мне надо в центр города…" - "Не стоит благодарности, мне по дороге". Он посмотрел снисходительно. "Какое милое лицо!" - успела подумать Ализа, отметив, что парень чем-то похож на нее саму. Они остановились тогда около ее дома буквально через несколько минут. И только успокоившись, выпив кофе, посмотрев на часы, Ализа поняла, что что-то неладно было с этим парнем. "Я ведь не давала ему адрес, откуда он знал мой дом? Как мы могли доехать так быстро через весь город? Езды на машине полдня…" Вопросы эти забылись, как забылось и лицо спасителя. Как ни старалась Ализа, не могла его вспомнить: было или не было…
Он снова улыбается Ализе: "Нам по дороге. Через несколько минут мы будем дома".
Что ж, он спас меня тогда, чтобы я прошла страдания этой жизни. Я старалась. Будь Благословлен, дарующий очищение страданием.
Ангел протягивает руку, как бы прикрывая глаза Ализе, и она видит себя в большом зале. Она сидит в удобном кресле, напротив нее в другом кресле бабушка. Огромное окно во всю стену не прикрыто стеклом. За окном небо такого голубого цвета, которого Ализа в жизни не видела. Ну да, в жизни его и нет, как будто говорит ей кто-то. Она подходит к окну и как бы впитывает в себя этот цвет. Она не знала, что цвет может насыщать. Теперь Ализа понимает - это доброта Творца, она насыщается Его добротой.
Она взглядывает вниз и видит свои ладони. Они летят в разные стороны, как будто хотят обнять землю. Под ними горы, дым и огонь. "Свернули до заправки, успели. Но где же Шмулик?" - думает Ализа.
"Не волнуйся, милая, - говорит вдруг бабушка, - Шмулик сейчас придет. Чужие дети погибли. Он должен получить прощение. Потерпи, Ализочка".
Ализа снова смотрит на голубое небо. Слава Тебе, прощающий и многотерпеливый ко всем взывающим к Тебе.
Юлия Вудка
|
| |
| |
| papyura | Дата: Понедельник, 13.08.2012, 08:54 | Сообщение # 105 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1669
Статус: Offline
| два рассказа без авторства:
Я умер почти 9 лет назад. Но я пишу вам не для того, чтобы рассказать как мне тут живется. Я пишу, чтоб рассказать вам свою историю. Историю моей большой любви.
И еще хочу сказать, что любовь не умирает. Даже на том свете. Даже если её пытаются убить, даже если этого захотите вы.
Любовь не умирает. Никогда.
Мы познакомились 31 декабря. Я собирался встречать Новый год со своей третьей женой у своих старых друзей. Моя жизнь до её появления была настолько никчемной и ненужной, что очень часто я спрашивал себя: Для чего я живу? Работа? Да, мне нравилось чем я занимался. Семья? Я очень хотел иметь детей, но у меня их не было. Теперь я понимаю, что смысл моей жизни был — в ожидании этой встречи.
Я не хочу описывать её. Вернее, я просто не смогу описать её, чтоб вы действительно поняли, какая она. Потому, что каждая буква, каждая строчка моего письма пропитана любовью к ней и за каждую ресничку, упавшую с её печальных глаз, за каждую слезинку я готов был отдать все.
Итак, это было 31 декабря. Я сразу понял, что пропал. Если бы она пришла одна, я бы не постеснялся своей третьей супруги и подошел бы к ней в первую минуту нашей встречи. Но она была не одна. Рядом с ней был мой лучший друг. Знакомы они были всего пару недель, но из его уст я слышал о ней очень много интересного. И вот, теперь, я увидел её. Когда пробили куранты, и были произнесены тосты я подошел к окну. От моего дыхания окно запотело и я написал: «ЛЮБЛЮ». Отошел подальше и надпись на глазах исчезла.
Потом было опять застолье, тосты. К окну я вернулся через час. Я подышал на него и увидел надпись «ТВОЯ». У меня подкосились ноги, на несколько секунд остановилось дыхание… Любовь приходит только раз. И это человек понимает сразу.
Всё, что было в моей жизни до это дня — была мишура, сон, бред. Очень много слов есть этому явлению. Но жизнь моя началась именно в тот новогодний вечер, потому что я понял, я увидел в её глазах, что этот день — тоже первый день в её жизни...
Второго января мы переехали в гостиницу, и планировали купить свой маленький уголок. У нас вошло в привычку писать друг другу на окнах записки. Я писал ей «Ты — мой сон». Она отвечала «Только не просыпайся!» Самые сокровенные желания мы оставляли на окнах в гостинице, в машине, у друзей дома. Мы были вместе ровно два месяца.
Потом меня не стало...
Сейчас я прихожу к ней только когда она спит. Я сажусь к ней на кровать, я вдыхаю её запах. Я не могу плакать. Я не умею. Но я чувствую боль. Не физическую, а душевную. Все эти восемь лет она встречает Новый год одна. Она садится у окна, наливает в бокал шампанского и плачет...
Ещё я знаю, что она продолжает писать мне записки на окнах. Каждый день. Но я не могу их прочитать, потому что от моего дыхания окно не запотеет.
Прошлый новый год был необычным. Не хочу рассказывать вам секреты потусторонней жизни, но я заслужил одно желание. Я мечтал прочитать её последнюю надпись на стекле. И когда она заснула, я долго сидел у её кровати, я гладил её волосы, я целовал её руки… А потом подошел к окну. Я знал, что у меня получится, я знал, что смогу увидеть её послание — и я увидел. Она оставила для меня одно слово «ОТПУСТИ»
Этот Новый год будет последний, который она проведет в одиночестве. Я получил разрешение на свое последнее желание, в обмен на то, что я больше никогда не смогу к ней прийти и больше никогда её не увижу.
В этот новогодний вечер, когда часы пробьют полночь, и все будут веселиться, поздравляя друг друга, когда вся вселенная замрет в ожидании первого дыхания, первой секунды нового года, она нальет себе в бокал шампанского, пойдет к окну и увидит надпись «ОТПУСКАЮ»!..
***
...Однажды я шел по местным магазинам, делая покупки, и вдруг заметил, как кассирша разговаривает с мальчиком лет пяти-шести...
Кассирша говорит: --Мне жаль, но у тебя недостаточно денег, чтобы купить эту куклу.
Тот оборачивается ко мне и спрашивает: --Дядя, а вы уверены, что у меня мало денег?
Я пересчитал деньги у него на ладошке и ответил:
--Дорогой мой, у тебя не хватает денег, чтобы купить эту куклу...
Мальчик все еще держал куклу в своей руке.
После оплаты своих покупок я вновь подошел к нему и спросил, для кого он собирается купить эту куклу…?
Эту куклу моя сестра очень любила и хотела ее купить. Я хотел бы подарить её на день рожденья, отдал бы куклу маме, чтобы она смогла передать её моей сестренке, когда уйдет к ней!
…Его глаза были полны грусти.
Моя сестра ушла к Богу. И отец сказал, что вскоре мама тоже уйдет к Богу, поэтому я подумал, что она может взять куклу с собой и передать ее моей сестренке!? ….
Мое сердце внезапно остановилось.Мальчик смотрел на меня...
-- Я сказал отцу, чтобы мама пока не уходила, пока я не приду с прогулки. Затем он мне показал свою фотографию, где он счастлив и улыбается.
Я хочу чтобы мама взяла мою фотографию с собой, чтобы моя сестренка не забыла меня...и добавил:
-- Я люблю свою маму и не хочу чтобы она меня покидала, но отец говорит, что она должна идти к моей маленькой сестре. Затем он посмотрел снова на куклу своим печальным взглядом…
Я сказал: может мы еще раз пересчитаем твои деньги, раз ты считаешь, что их достаточно чтобы купить куклу?!.. и незаметно добавил из своего кошелька ... мы заново начали считать.
Теперь денег оказалось достаточно, и даже ещё оставалось немного ...
Мальчик сказал:
--Спасибо Господи за то, что ты мне дал денег! Затем посмотрел на меня и добавил: вчера перед сном я просил у Бога дать мне деньги, чтобы купить куклу для моей сестренки... Он услышал меня! Я хотел бы купить белую розу для моей мамы, но я не спрашивал об этом у Бога...
И всё же он мне дал достаточно, чтобы купить куклу и розу. Моя мама любит белые розы!…
Я закончил свой шоппинг в задумчивом и странном состоянии, из головы не выходил этот мальчик... и вдруг я вспомнил - в местной газете была статья дней пять тому назад о пьяном мужике в грузовике, который сбил женщину с ребёнком...
Маленькая девочка погибла на месте, а женщина находилась в критическом состоянии и семья должна была решить отключить ли аппарат, который поддерживает в ней жизнь, так как молодая женщина не может выйти из комы.
Неужели это семья того мальчика, который хотел купить куклу для своей сестренки?!..
Через день в газете опубликовали заметку о том, что молодая женщина скончалась…
Я не мог сдержать слёз… купил белые розы и пошел на похороны…
Женщина лежала в белом, с одной стороны от неё была кукла и фото, а с другой - белая роза. Уходя с кладбища я чувствовал, что жизнь моя теперь изменится…
Никогда не забуду любовь этого мальчика к своей матери и сестренке!..
|
| |
| |
|
