| Форма входа |
|
 |
| Меню сайта |
|
|
| Поиск |
|
|
| Мини-чат |
|
|
|
|
|
воспоминания
| |
| Kiwa | Дата: Воскресенье, 28.04.2024, 08:23 | Сообщение # 646 |
 настоящий друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 683
Статус: Offline
| victor topaller mnenie - мнение человека, который всегда говорил честно и правдиво!
«Пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка, в Каннах или в Ницце ласковый прибой...» Сегодня эти слова уже не воспринимаются, как откровенная пошлятина, а приобретают другой, зловещий смысл...
Пусть не приснится. Ночных кошмаров и так предостаточно. Волшебно-романтическую набережную Ниццы уже не отмыть от крови. Она останется на ней навсегда.
Обама после трагедии в Орландо, тщательно избегая слов «исламистский террор» и привычно переводя стрелки, снова вцепился в любимую тему ограничения продажи оружия.
Что он посоветует ничтожеству Оланду? Ограничить продажу грузовиков?...
Очень мило выглядели, кстати, жалкие попытки представить убийцу этаким мелким уголовником, который не имеет отношения к исламским фашистам.
Убедительно. Мелкие уголовники, как правило, только тем и занимаются, что врезаются в национальный праздник в толпу и давят направо и налево женщин и детей...
Писать о Ницце невозможно. Не писать нельзя. Что делать? Опять повторяться? Зачем? Есть заготовленное клише - только меняй даты и имена. Вот фрагмент текста, который я написал ещё до нашествия-вторжения в Европу, которое именуют «проблемой беженцев». Написал после убийства журналистов Charlie Hebdo. Затем повторил после теракта в Париже в конце прошлого года. Повторяю в третий раз. Сколько раз ещё повторю?..
... самое омерзительное в этой истории - лицемерие политиков и всей этой нечисти, которая разводила, пестовала, крышевала, защищала наглеющую с каждым днем все больше и больше, сволочь.
Не надо хлопать себя ушами по щекам и лить крокодиловы слёзы – это ваша работа.
Кровь парижан на ваших руках. Как и кровь сотен других людей, погибших от рук возлюбленной вами сволочи. Мультикультуралисты, мать вашу...
Зверьё осатанело окончательно. Естественно, при нашем всегдашнем попустительстве. Рёв стоит на весь мир: «Смерть неверным псам! Франция будет жить по законам шариата! Пощады не будет, потому что мы – самые сильные!».
Всё правильно, ребята. Вы, действительно, самые сильные. Потому что вы – буйные дегенераты, а мы трусливые импотенты. И, естественно, в этой схватке шизофреника с дистрофиком победа будет за вами.
Мракобесы отлично научились использовать демократию для безнаказанного уничтожения мира исламским фашизмом. И не важно где, - на бостонском мрафоне или в редакции парижского журнала. Мы позволяем им маршировать по нашим улицам, орать, крушить, убивать, насиловать. Помните у Шварца? «Когда душили его жену, он стоял рядом и всё время повторял: «Ну потерпи, может, обойдётся!»
Не обойдётся.
Мы не в состоянии бороться. Например, принять закон о лишении гражданства и депортации. Орёшь, что страна должна жить по шариату; выходишь на демонстрации в поддержку убийц-фанатиков; проповедуешь ненависть к западной цивилизации; призываешь к джихаду – вон! Мечети, в которых ведётся подобная агитация, подлежат немедленному закрытию. Для замешанных в терактах – смертная казнь.
Утопия, да?..
Вообще надо сказать, что трагедия во Франции добавила в наш мир скрытых, до сего времени, идиотов. Примерно, как оккупация Россией Украины. Когда ты говоришь, что Франция доигралась со своим антисемитизмом и попустительством выродкам; что в последние годы бегство евреев из страны приняло панический характер; что израильский город Нетания говорит теперь по-французски, раздаётся жуткий визг: «Прекратите злорадствовать! Как вам не стыдно?!»
Социалисты носились (и носятся!) с обнаглевшими исламистами, загадившими страну, как с писаной торбой – это их электорат, Франция не смогла и не захотела защитить своих евреев, и получила вполне предсказуемый результат - рав Кахане писал, что все попытки скормить крокодилу своего соседа не только подлы и безнравственны, но и глупы: сожрав отданного на растерзание, он приползёт за тобой...
Он и приполз. Так что утрите сопли. Пусть вам приснится ласковый прибой в Ницце. И снится каждую ночь...
|
| |
| |
| Kiwa | Дата: Четверг, 02.05.2024, 04:56 | Сообщение # 647 |
|
настоящий друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 683
Статус: Offline
| В 15 лет мне отец подарил видеокамеру. Насмотревшись передачу «Сам себе режиссёр», я в городе камеру брал всюду и везде в надежде уловить какой-нить момент и стать участником телепередачи.
Только-только прошёл тёплый летний дождь, я схватил камеру и полетел на улицу. Сел на скамейку и стал ожидать чуда.
И вот оно «чудо» явилось в качестве наших новых соседей. Молодая пара с ребёнком возвращалась домой.
Вдруг маленькая девочка оторвалась от родителей и побежала вперёд. Увидев перед собой большую лужу девочка в сандаликах зашла в неё и просто села. Ну сейчас кто-то получит по своей маленькой попке подумалось мне и я продолжал снимать. Вдруг папа девочки отставил в сторону свой дипломат и в строгом костюме сел рядом с девочкой в лужу и стал с ней играть. Мама стала громко смеяться.
У меня от увиденного просто отвисла челюсть. Я уже представил как получаю на телепередаче от Лысенкова подарок.
Поиграв ещё чуток папа поднял девочку на руки, обнял и поцеловал её и супругу. Остановив запись я побежал домой...
Но по каким-то причинам мне так и не удалось отправить кассету на передачу и она пролежала у меня в коробке, о существовании которой я подзабыл.
Шли годы. Лиза, девочка с кассеты росла у меня на глазах.
Каждый раз выходя на улицу покурить я видел её играющую в песке, возвращаюся из школы и в какой-то момент ... уже взрослую девушку.
И однажды, вернувшись с работы, увидел на стене подъезда плакат «Тили-тили тесто. Здесь живёт невеста».
От соседей узнал что Лиза выходит замуж. О боже, как быстро летит время, подумалось мне, только вчера я её снимал на камеру а сегодня ей уже 19 и она замуж выходит!
Кинулся к антресоли где хранилась коробка с кассетами, там их было штук 20. Каждую начал пересматривать. И нашёл 5 минутный фрагмент семейной идиллии.
Оцифровать не составило труда. Записал на CD диск. Купил коробку и ленточку. На листочке написал «Самый лучший подарок от 83 кв.», красиво упаковал и отнёс.
Меня встретила мать жениха, поблагодарила, предложила зайти, я отказался.
Где-то через неделю вдруг раздается настойчивый стук в дверь. Открываю. Стоит Лиза со своим отцом. Рыдает и тянется меня обнять. Пригласил к себе.
В итоге, узнал что мать её умеpла когда она ещё была маленькой. Просто в один день маме стало плохо. Врачам не удалось спасти. Что-то с сердцем.
Лиза плохо помнила свою маму.
И вот когда распаковывали подарки, решила с супругом посмотреть что на диске. Разревелась увидев маму, позвонила отцу а там уже они кинулись ко мне домой.
Уходя, ещё раз крепко обняла и сказала что это самый лучший подарок когда- либо подаренный ей.
Столько времени кассета пролежала.
И ведь это того стоило, чтоб в один хороший день сделать кого-то счастливым.
|
| |
| |
| papyura | Дата: Среда, 08.05.2024, 12:15 | Сообщение # 648 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1561
Статус: Offline
| За празднованием этой бар-мицвы в одном из домов на юге Израиля следили сотни тысяч человек.
Всё было как обычно – пир, подарки, поздравления. Вот только виновнику торжества – Исраэлю Кристалу – было не 13 лет, а 113!
Да, чтобы наконец отметить свою бар-мицву, ему пришлось ждать целый век и пережить две мировые войны. Первая оставила его сиротой, вторая лишила жены и детей...
Исраэль родился 15 сентября 1903 года в сельской волости Жарнув, ныне принадлежащей Польше, а тогда входившей в состав Российской империи. Он был третьим из семи детей в еврейской религиозной семье, глава которой – Мозес-Давид Кристал – направил сына в хедер, когда тому исполнилось три года.
В четыре Исраэль уже учил Пятикнижие, в шесть – Мишну.
В детстве он так и не получил светского образования. Впрочем, и детства у него особо не было: Мама умерла, едва Исраэлю исполнилось семь лет. А с началом Первой мировой отца призвали в армию, и мальчика отправили жить к дяде, который нещадно эксплуатировал его на своей ферме. Дети Исраэля впоследствии рассказывали, что их отец был, по сути, рабом: родственник знал, что о мальчике некому позаботиться, и заставлял его работать от зари до зари за кусок хлеба.
В 17 лет Исраэль распрощался с дядей-эксплуататором и поселился в Лодзи. Там он устроился подсобным рабочим на шоколадную фабрику. Необычайно трудолюбивый юноша пришёлся по душе всем мастерам – каждый баловал его фирменным кулинарным изыском, а заодно и делился рецептом. Впервые в жизни Исраэль почувствовал радость от работы.
Он оставался на фабрике по ночам и пытался повторить их шедевры, а заодно поэкспериментировать с составом ингредиентов.
Спустя всего несколько лет Исраэль уже прослыл в округе мастером самых вкусных пирожных.
Этот успех и обилие заказов позволили ему открыть собственную фабрику.
В 1928-м он женился на Хае Фейге Фрухт, и вскоре у пары родились двое сыновей. Памятуя о своем детстве, Исраэль изо всех сил старался сделать каждый день своей семьи счастливым.
Всему этому нацисты в 1940 году положили конец – Исраэль, его жена и дети, как и почти 200 тысяч других евреев, стали заключёнными Лодзинского гетто.
Выжить мужчине помогла профессия – ему «милостиво» разрешили продолжить выпускать сладости. Так Исраэль избежал депортации в лагерь смерти Хелмно – именно там, в 70 км к западу от Лодзи, большинство узников гетто были отравлены газом.
Но никаких привилегий у кондитера не было – на фабрику его доставляли под конвоем из гетто – туда же он возвращался после рабочего дня. Немцы не забывали напоминать ему, что если он вдруг подмешает в сладости чего лишнего, то будет смотреть, как медленно и мучительно умирают его дети. К несчастью, эта трагедия и без того выпала на долю Исраэля – оба сына умерли во время болезней в гетто.
В августе 1944 года последним эшелоном из Лодзинского гетто Исраэля и его жену Хаю Фейге отправили в Освенцим. На пункте отбора, где разделяли женщин и мужчин, они виделись в последний раз. Через несколько недель после прибытия Кристал узнал, что его жену застрелили.
Вскоре Исраэля направили в Германию – там под дулом автомата он работал вплоть до последних дней войны.
Когда Советская армия освободила его в числе немногочисленных выживших узников, он весил всего 33 килограмма и едва передвигал ноги. На восстановление ушло несколько месяцев в больнице.
В конце 45-го Исраэль вернулся в Лодзь и восстановив из руин свою небольшую фабрику, он снова занялся делом, надеясь работой заглушить горе потерь.
Но каждый вечер ноги сами собой вели его к месту, где было расположено гетто, забравшее жизнь его сыновей. На его руинах он и встретил женщину, так же как он, оплакивавшую погибших мужа и сына.
В 1947-м они поженились.
Вскоре у пары родился сын Хаим. Два года спустя они переехали в Израиль и поселились в Хайфе, где у них родилась дочь Шула.
Исраэль устроился работать на местную кондитерскую фабрику, в третий раз начав свою карьеру фактически с нуля. Позже он вновь открыл собственный бизнес – и радовал сладостями жителей близлежащих кварталов вплоть до середины 1970-х годов.
На пенсии Кристал занялся образованием: посещал занятия в Хайфском университете, где изучал литературу и английский язык.
Не признавая телевидение, он целыми днями читал.
Отвлекался лишь на общение с внуками и правнуками, число которых увеличивалось год от года. Под конец жизни у Исраэля, помимо двоих детей, было девять внуков и 30 правнуков...
Кстати, именно они в 2013 году оформили заявку на вхождение их деда и прадеда в Книгу рекордов Гиннесса – на правах старожила.
Исраэль тогда отметил 110-летие – вот только первым документом, в котором подтверждался этот его возраст, было свидетельство о первом браке. Мужчине на тот момент было уже 25 лет, а жюри Книги рекордов Гиннесса требовало от всех претендентов-старожилов либо свидетельство о рождении, либо другой документ, но выданный до 20 лет.
Такой документ в итоге нашёлся в Польше в 2016-м и Исраэля всё-таки признали старейшим живущим на Земле мужчиной.
Его, впрочем, это мало интересовало. «Я не понимаю, почему мир придаёт такое большое значение долголетию, – говорил Кристал. – На моём пути встречались более умные, сильные и достойные мужчины, чем я, но их уже нет в живых.
На всё воля Б-га. В наших силах лишь пытаться восстановить как можно больше из того, что было утеряно. И за себя, и за умерших».
Да, главным успехом для него были жизни его потомков, часто собиравшихся в его доме. Перед ними он всегда и произносил свой единственный тост: «За мир».
Среди них Исраэль Кристал и умер 11 августа 2017 года, не дожив до своего 114-летия всего несколько недель...
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Суббота, 11.05.2024, 11:52 | Сообщение # 649 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1460
Статус: Offline
| На первый взгляд Зубин Мета и Израильский филармонический оркестр (ИФО) – довольно странная пара. Мета родился в Мумбаи (Бомбей), учился в Вене, работал в Лондоне. Но однажды приехал в Израиль, подменить другого дирижёра, поразился, насколько страна напоминает его родной Бомбей – и остался на 60 с лишним лет.
Конечно же, все эти годы он работал с симфоническими оркестрами Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Монреаля, дирижировал практически всеми лучшими европейскими оркестрами. Но домом всегда считал ИФО, с которым выступал более 3000 раз, с первого концерта в 1961-м году, в возрасте 25 лет, до прощального в 2019-м.
А с 1981-го года он не только дирижировал ИФО – он стал его пожизненным музыкальным руководителем.
Разное случалось на этом длинном пути.
В 1967-м, в начале Шестидневной войны, дирижёр, который должен был выступать с оркестром, отказался приезжать в Израиль и Мета, находившийся в Нью-Йорке, тут же отправил руководству ИФО телеграмму:
«Пожалуйста, дайте мне знать, если я вам понадоблюсь. Попробую отменить европейские обязательства на июнь и ближайшие месяцы. Мои молитвы и пожелания всем вам в этот самый трудный период. Очень-очень люблю. Зубин Мета».
Отправив телеграмму, он бросился в аэропорт и пробрался на борт американского военно-транспортного самолёта, везущего боеприпасы в Израиль. Самолёт оказался последним, которому разрешили приземлиться в Бен-Гурионе, после чего аэропорт был закрыт на всё время боевых действий.
Мета успел и оркестр провёл все положенные концерты: и с пианистом Даниэлем Баренбоймом, который сыграл Императорский фортепианный концерт Бетховена, и со знаменитой английской виолончелисткой Жаклин Дю Пре, сыгравшей концерт для виолончели Эльгара.
После концертов Мета с исполнителями просидели шесть дней в подвале иерусалимского концертного зала. А через неделю после окончания войны Мета, надевший по такому случаю кипу, стал свидетелем на свадьбе Баренбойма и Дю Пре у Стены Плача.
В 1982-м Израиль находился в состоянии войны с Ливаном. 20-километровая приграничная зона в Южном Ливане контролировалась израильской армией. Мета уговорил израильскую военную полицию (они же пограничники) и переправил музыкантов оркестра через границу, на близлежащее табачное поле. Там они воздвигли сцену и выступили перед местными жителями.
После концерта зрители бросились на сцену, чтобы обнять музыкантов. «Как бы мне хотелось снова увидеть это зрелище, когда арабы и евреи обнимают друг друга, — говорил позднее Мета».
В 1991-м, когда началась война в Персидском заливе и Ирак обстреливал Израиль «Скадами», Мета снова помчался в Иерусалим.
«Я буквально вырос вместе с этой страной, мы вместе уже 30 лет. Сколько бы ни было у меня обязательств в Нью-Йорке, как бы они ни мешали мне приехать, я не мог представить, чтобы меня не было здесь», — сказал он.
Поначалу организовать концерт не получалось, поскольку массовые собрания были запрещены из соображений безопасности. Но Мета получил специальное разрешение на выступления и несколько дней подряд устраивал утренние концерты (ночной комендантский час нарушать всё же не разрешили). Зрители приходили на концерты с противогазами, но музыка продолжала звучать в Иерусалиме.
В 1999-м году Мета организовал первый концерт, на котором Израильская филармония играла с немецким оркестром — с Баварским государственным оркестром из Мюнхена. Концерт проходил под холмом, на котором раньше располагался концлагерь Бухенвальд.
«Утром, когда мы шли по лагерю, я думал: как израильтяне смогут сегодня вечером сидеть вместе с немцами и играть музыку? Но вечером я не почувствовал среди музыкантов никакого сопротивления. И теперь я думаю, что если евреи и немцы смогли играть вместе возле Бухенвальда через 50 лет, однажды наступит примирение и с арабами», – сказал Мета в интервью The New York Times...
В июне 2019-го Мета объявил о прекращении карьеры.
В парке Аяркон в Тель-Авиве был устроен прощальный концерт – под открытым небом, поскольку ни одна аудитория не могла вместить всех желающих. Тысячи человек пришли, чтобы сказать «спасибо» почётному гражданину Тель-Авива, почётному доктору всех израильских университетов, лауреату всех израильских музыкальных премий, великому дирижёру и человеку.
Я тоже пришла, сказала «спасибо» и попрощалась – как мне казалось, навсегда.
Но в октябре 2023-го в Израиле началась самая страшная из всех его войн, и 88-летний Зубин Мета вернулся в любимую страну, к любимому оркестру.
Седьмая симфония Дворжака была частью его первой программы с ИФО в 1961-м году, и этой же симфонией он дирижирует снова сегодня...
И я снова говорю – «спасибо».
О. Кромер
|
| |
| |
| Щелкопёр | Дата: Пятница, Сегодня, 14:01 | Сообщение # 650 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 325
Статус: Offline
| Товарэш Саинчук
Этого невысокого сухощавого мужчину, с вечной куцей помятой шляпой на короткостриженой голове и с блокнотом в руке, частенько можно было видеть в центральной части города. Он карандашом или ручкой что-то помечал в блокноте или делал быстрые зарисовки, останавливаясь неподалёку от автобусных остановок. Или в городском сквере присаживался на скамейки, заводя нехитрые беседы с любопытными на его взгляд типажами, набрасывая карандашом или ручкой в блокнот очередной портретный рисунок. Его можно было встретить на всех художественных выставках, увидеть среди зрителей на спектаклях, концертах, различных культурных
мероприятиях и торжествах с тем же неизменным блокнотом и карандашом в руке.
Его близко посаженные улыбающиеся глаза, из-под нависших густых бровей, всегда внимательно и с любопытством вглядывались в лица людей. Неповторимое в человеке - вот что интересовало художника. Асимметрия, несоразмерность,
преувеличение, акцентирование определённых сторон характера - все эти характерные приёмы шаржа растворяются в столь естественной доброжелательности художника, что он начинает видеть модель лучшей, чем она есть на самом деле,
более интересной, чем мы её знаем.
Секрет его пристрастия к рисунку заключалось в том, что работа в этом жанре приносила ему радость открытия психологической парадоксальности каждого характера.
Звали этого известного молдавского художника и незаурядного человека – Глеб Васильевич Саинчук.
Обращался я к нему не по имени отчеству, а по его просьбе - товарэш Саинчук. Причём, именно так, по-советски, но на молдавский лад, он просил к нему обращаться практически всех. Любопытно, что в новые времена он своё имя изменил на латинский манер - Глебус.
Была у Саинчука одна отличительная черта – помогать начинающим художникам, видя у них просыпающиеся таланты.
Он и мне не раз искренно пытался помочь.
Ещё со студенческих лет я был знаком с этим удивительным человеком – товарэшем Саинчуком, когда он увидел мои первые работы в мастерской Бельцкого пединститута, где я по совместительству работал художником-оформителем. Стены были увешаны моими городскими пейзажами и рисунками друзей-приятелей по филфаку. Саинчук, с интересом разглядывая холсты, вдруг предложил:
– Вот тебе мой домашний телефон. Мы созвонимся, и я скажу, когда тебе нужно будет представить свои картины на выставком Союза Художников. Я буду там за тебя голосовать, и найду ещё тех, кто тоже проголосует. Может, и примут тебя.
И не раз звонил я ему, и возил из Бельц свои картины, а со временем, перебравшись в Кишинёв, уже и приносил, но меня всегда прокатывали. И каждый раз Саинчук только горестно размахивал руками, приговаривая:
- Ну, что поделать, когда в Правлении СХ засела группа художников, исповедующая соцреализм, которая принимает только своих. Но ты не отчаивайся! Трудись. Всё равно придёт время, и тебя непременно примут.
Запомнилась мне история с Саинчуком и моей, случившейся погромной, персональной выставкой в городском Доме Офицеров, происшедшей в канун празднования 60-летия Октябрьской революции. До этого момента был у меня разговор с товарэшем Саинчуком, в котором он меня убеждал сделать небольшую выставку в любом городском помещении, куда могло бы приехать Правление СХ для оценки творчества и возможного принятия меня в молодёжную секцию.
Он говорил, что такая практика уже существует в Кишинёве, и что предложение о таких специализированных выставках для показа и принятия в молодёжную секцию было внесено в устав Союза Художников.
Вот я в своём городе смог найти только свободный зал Дома Офицеров. Моя выставка была открыта, но Правление СХ не смогло приехать из-за поломки их автобуса. Городская власть немедленно узнала про открытие моей несанкционированной выставки, и ночью устроила показательный погром с унизительной заметкой обо мне в городской газете «Коммунист». По словам погромщиков от властей, это была политическая диверсия в одном из идеологических центров города.
Спас эту крайне тяжёлую ситуацию с погромом товарэш Саинчук, когда на следующий день я все картины с выставки привёз в помещения Союза Художников.
Он, как председатель секции живописи, тут же обзвонил членов правления секции, среди которых был известнейший художник Михай Греку. Правление, несмотря на ужасную погоду и внеплановую встречу, собралось к вечеру, смотрели мои работы, и выдали рекомендацию на вступление в Союз Художников. Естественно, что на самом Правлении СХ меня в очередной раз прокатили.
Шли годы. Я изредка встречался с Саинчуком на выставках, и бывал в его прекрасной светлой просторной мастерской в доме творчества Союза Художников. На стенах висели живописные портреты современников, известных артистов, писателей, музыкантов, режиссёров, деятелей культуры, и отдельно от них – висели очень любопытные маски-шаржи известных личностей. Некоторые были мной узнаваемы, например, Муслим Магомаев, Эмиль Лотяну. Чингиз Айтматов, Андрей Вознесенский, Андрей Миронов, Мария Биешу, Аркадий Райкин.
Все они были гостями его мастерской.
А среди множества масок была маска знаменитого французского мима Марселя Марсо.
В данном контексте любопытны воспоминания о Саинчуке известного Екатеринбургского художника Виталия Воловича из его книги «Мастерская. Записки художника». М. 2008г.
«Я получил письмо от председателя Союза художников Молдавии, Ильи Богдеско, с предложением принять участие в «Выставке четырёх» – московские графики В. Перцев, Е. Монин, В. Лосин и я. Так случилось, что кто-то из них был болен, кто-то в отъезде. Приехал я один.
После открытия выставки и ужина в ресторане все пошли в мастерскую художника Глеба Саинчука. Он был знаменит тем, что делал портретные маски известных деятелей культуры. На стене висела одна из них – Жан-Поля Сартра. Мы пили вино, оживлённо разговаривали, а в это время Илья Богдеско и Глеб Саинчук рисовали меня. Оба рисунка получились одинаково выразительными.
Но у Глеба я был изображён в виде аскета-интеллектуала, с высоким лбом, впалыми щеками и скорбно сжатыми губами. А у Ильи был похож на Генриха VIII с портрета Гольбейна… Узенькие, заплывшие глазки, полные щеки, маленький плотоядный рот.
В общем, обжора и сластолюбец. И самое удивительное, что и в том, и в другом рисунке сходство было безупречным…».
Зная идеологическую составную искусства, исповедуемую властями, я вдруг подумал, что товарэш Саинчук, вероятно, разуверившись в своих силах по преодолению тайны холста в рамках партийности искусства, увлёкся папье-маше и стал лепить большие маски-шаржи, сделанные с большой искренностью и любовью к своим персонажам.
А после знакомства с Марселем Марсо, придумал с масками любопытное действо одного актёра. Держа маску на лице одной рукой, он, жестикулируя свободной рукой и движениями тела, передавал индивидуальные и психологические особенности каждого персонажа.
Некоторые маски были в два раза больше его головы. И все они были смешны, юмористичны, порой ироничны, но всегда узнаваемы и правдоподобны, по сути – добры, а потому беззлобны и бесконфликтны.
Интересные наблюдения о художнике Саинчуке написала корреспондент Э. Черепахова в статье «В необычном жанре» в журнале Смена №897, за октябрь 1964 года.
«Он рисует лица, спешит запечатлеть необычные ракурсы, схваченные на лету, характерные повороты головы, взмах руки... Саиичук подолгу всматривается потом в свои «заготовки», стараясь вспомнить не только движения, позу, одежду, но даже голоса людей, которых ему предстоит рисовать. Ему важно угадать характер.
Лист, на котором постепенно проступает цветное изображение, требует большой подготовки — не только подготовки рисовальщика, но и психолога, не только художественного чутья, но и чувства юмора. Цвет в пародиях Саинчука передает меткую насмешку, помогает острой реплике стать ещё острее, шутке — сочнее.
Мягко-насмешливый, иногда задиристый, автор любит рисовать музыкантов, писателей, поэтов, считая, что мастера искусства, держа перед глазами других волшебное зеркало, порой забывают заглянуть туда сами, посмотреть на своё собственное изображение…»
Как-то, сидя в мастерской Саинчука, мы разговорились, пили чай, что был им приготовлен в маленькой кухоньке, оформленной в молдавском стиле с керамическими столовыми предметами, вперемежку с национальными вышивками, развешанными на стене.
Он с гордостью рассказал, что был очень рад, когда ему позвонил поэт-пародист Александр Иванов – ведущий телевизионную программу «Вокруг смеха» – и пригласил для участия его необычного представления с масками.
Я вспоминал, что сам с большим интересом наблюдал его действо на передаче, и что это представление прошло на ЦТ с большим успехом.
- Скажите, товарэш Саинчук, - спросил я, продолжая беседу - А до этой новой мастерской, где вы занимались творчеством?
- До неё я работал дома, который построил мой отец в центре города еще в царские времена, на старинной улице, рядом с церковью «Святой Пятницы». В этом доме я и сейчас живу вместе с женой-художницей Валентиной. Он и стал для нас первой мастерской.
Новые времена принесли художникам новое понятие - актуальное, или современное искусство. А это видеоарт, инсталляции, environment, динамические артобъекты.
Старшее поколение художников с безразличием отнеслось к этим новшествам, но только не товарэш Саинчук.
Его практически интересовало всё, что хоть как-то связано с творчеством. Он был единственным из того академического поколения, что посетил первую нашумевшую выставку актуального искусства в 1996 г., в центральном выставочном зале СХ.
Я обнаружил запыхавшегося Саинчука среди зрителей в переполненном зале только тогда, когда он схватил меня за руку. Громко, с изумленными глазами, он воскликнул:
- И как ты это придумал? Скажи, как тебе пришла такая потрясающая идея?
- Да всё просто, товарэш Саинчук, – улыбаясь, ответил я – Поставил дверь, в неё вмонтировал глазок на уровне пупка, за дверью поставил монитор, на который из спрятанной в зале видеокамеры выводится изображение смотрящего в глазок.
- И человек, смотрящий в глазок, видит себя в таком неприглядном виде, не понимает, как это происходит – это просто гениально! – воскликнул Саинчук, обнимая меня, и, не успокаиваясь, продолжил – Это просто потрясающая идея по изучению психологии человека.
Нет сомнения, что творчество художника Саинчука занимает особое место в изобразительном искусстве Молдавии. Известный художник-портретист, график и живописец, с присущим от природы добротой и чувством юмора, Саинчук создавал маски с необыкновенной точностью и остротой по видению характера персонажей.
Более четырёхсот масок, созданных этим мастером – это одновременно и живопись, и скульптура, и актёрское мастерство самого автора, пародирующего своих героев.
Заметим, что маска-шарж, оставаясь произведением изобразительного искусства, неподвижна и может передавать лишь какое-нибудь одно конкретное состояние облика портретируемого. Но поскольку она предназначена для пантомимы, и при определённых обстоятельствах будет находиться в движении, это состояние должно быть очень характерно для прототипа, изображаемого в пантомиме.
В этом основная концепция создания маски-образа. Поэтому Саинчук надевал её и разыгрывал пару сценок, пародируя походку, жесты, неповторимые движения, свойственные изображаемому персонажу. Всё это свидетельствует о несомненной актёрской одарённости художника. Известно, что с масками Саинчук с большим успехом выступал перед зрительской аудиторией в городах бывшего Советского Союза и во многих странах Европы и Азии. В частности, он побывал во Франции на Авиньонском театральном фестивале...
Участвовать с масками он приглашался и в кишинёвские театры.
Несомненный артистический талант художника Саинчука проявился и в качестве киноактёра второго плана в нескольких фильмах, таких как «Это мгновение» Э.Лотяну, «Нужен привратник» Г.Водэ, «Свадьба во дворце» В.Иовицэ, «Я хочу петь» В.Жереги.
Снялся он в 1989 г. в одной из главных ролей (одинокий мош Кырцой) по сценарию Э.Лотяну в фильме «Пикирующий зяблик», в котором я работал художником-постановщиком.
На эту роль он был однозначно выбран мной с режиссёром фильма Ниселем Бродичанским.
В перерывах между съёмками товарэш Саинчук, всегда в позитивном настроении, что-то или кого-то из киногруппы рисовал в своём блокноте. Но однажды, достав из своей походной сумки-планшета альбом формата А4, нарисовал на память дружеские шаржи на меня и режиссёра.
Художник Саинчук в роли Кырцоя – станционного смотрителя, проживавшего в двухярусном железнодорожном домике недалеко от села, был просто великолепен, невероятно органичен и убедителен.
До сих пор перед моими глазами стоит финальный кадр, где старик Кырцой стоит с флажком у железнодорожного полотна, провожая, словно свою жизнь, очередной, мимо пролетающий поезд.
Художника не стало в 2012 на девяносто четвёртом году жизни...
Стефан Садовников, художник.
|
| |
| |
|
