| Форма входа |
|
 |
| Меню сайта |
|
|
| Поиск |
|
|
| Мини-чат |
|
|
|
|
|
воспоминания
| |
| Златалина | Дата: Вторник, 21.05.2024, 12:57 | Сообщение # 646 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 289
Статус: Offline
| Страна героев
Я родился в 1947 году, после страшной войны, самой чудовищной в истории. В годы моего детства тема героизма советского народа-победителя доминировала в общественном дискурсе, и соответственно в воспитании. Когда я подрос и просветился, образ этот для меня растаял и поменялся на обратный.
Вторая мировая война началась 23 августа 1939 г. подписанием пакта Молотов-Риббентроп и расчленением союзниками Польши.
Новые «братья по оружию» провели в Бресте совместный парад победы над Польшей и занялись захватом стран, которые поделили между собой на бумаге.
Но с этим случился конфуз: СССР не сумел победить крошечную Финляндию, не имевшую современной армии.
Уничтожив почти целиком в предшествовавшие годы офицерский корпус Красной армии – это десятки тысяч человек, Сталин не нашёл ему замены. Потеряв убитыми и пропавшими без вести почти 127 тысяч человек, получив 246 тысяч раненых, контуженых, обмороженных, перед лицом вступления в войну на стороне финнов Англии и Франции, Сталин согласился на заключение мира. По воспоминаниям немецких генералов, намерение Гитлера напасть на СССР вызрело из-за беспомощности Красной армии в Финской войне.
Весной 1940 года СССР совершил крупнейшее по масштабу после шоа военное преступление Второй мировой.
По постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года, «советы» убили 21 857 арестованных граждан Польши, офицеров и интеллигенции. Никакого вам Нюрнбергского трибунала для убийц.
Мне представляются понятными мотивы глав Англии и Франции Чемберлена и Даладье заключить в сентябре 1938 года с Гитлером Мюнхенскую сделку.
СССР заслуженно имел у них не более привлекательную репутацию, чем Третий Рейх. И схватка этих двух монстров, на которую англичане и французы рассчитывали, была единственным шансом Западной Европы выжить в наступившие мрачные времена.
Несчастья советских людей, понёсших невообразимые потери в ВОВ, не являются героизмом. Они всего лишь несчастья. Для нееврейского населения империи победа Рейха означала бы освобождение его от ужасов ГУЛАГа, от «головокружения от успехов» в коллективизацию и Голодомора.
Евреи сражались в той войне со своим самым страшным врагом в истории, но одновременно возвышали такого же врага для нового шоа в 1953 году. Всё же завтрашний монстр предпочтительнее сегодняшнего. По дороге может случиться «Чудо пурима 1953 года», монстр может вовремя откинуть копыта и беда миновать.
После того пуримского чуда СССР, освобождённый от тирании Сталина, загнивал долго и смрадно, хотя без безмерных катастроф.
В октябре-ноябре 1956 года он залил кровью антисоветское венгерское восстание, в августе 1968 года – подавил про-демократическое движение в Чехословакии.
В 1967 и 1973 годах СССР проиграл две «советско-израильские войны», как назвал их историк Марк Солонин. В них «прокси» СССР египтяне и сирийцы сражались с евреями лучшим советским оружием. Летом 1968 года советские вожди не решились на ядерную бомбардировку Израиля, хотя подготовили её...
29 мая 1986 года моя семья покинула СССР, и последующие судороги его мы наблюдали из США.
Америка, когда мы прибыли в неё, в президентства Рейгана и Буша-старшего, была на пике своих успехов, демонстрируя все достоинства иудео-христианской цивилизации. Президент Буш в сентябре 1990 г. даже провозгласил наступление Нового мирового порядка.
Порядок этот оказался чрезвычайно быстротечным.
Уже в 1995 году президент Клинтон в боснийской войне взял сторону мусульман, побомбил сербов, союзников США в двух мировых войнах, и создал в Европе второе после Албании исламское государство. Прошло ещё 4 года. Клинтон вновь разбомбил Сербию и создал государство Косово – тоже исламское. США превратились в агента по распространению ислама по планете.
Ислам отплатил неблагодарностью и совершил 9/11 2001 года в США крупнейший в истории теракт. Уже на следующий день президент Буш-младший признал поражение своей цивилизации, провозгласив ислам «религией мира».
Народ Америки в 2008 году подтвердил это поражение выбрав своим президентом не сильно скрытого неомарксиста мусульманина Обаму.
Полностью армии Обамы – BLM и Антифа – обнаружили свою силу в ходе «революции Джорджа Флойда», начавшейся 25 мая 2020 года. Проявилась она и в «победе» Байдена на выборах президента 2020 года.
Дональд Трамп, прочти он это моё эссе, возразил бы, что та победа была одержана за счёт подтасовок. Но возможность и естественность таких подтасовок в Америке Обамы и проявили его победу. США теряли свой облик.
Иудео-христианская идеология уступала место в образовательном процессе и в культуре страны дополняющим друг друга воукизму и DEI – элементам идеологии «неомарксизма».
В марте 2019 года мы с женой Аней совершили новый прыжок через океан, переселившись в Израиль. Поначалу народонаселение еврейской страны показалось мне просто смесью переселенцев из двух моих предыдущих стран плюс инопланетян в прикиде харедим – белые чулки, меховые шапки летом.
Ещё чернокожие эфиопские евреи, сильно смуглые йеменские… Требовалось время, чтобы вчувствоваться в душу новой для нас страны.
Заметная часть израильтян – как и мы, сравнительно свежие люди здесь. Чтобы по-настоящему стать израильтянином, надо прожить здесь лет 10, лучше больше.
Израильтяне любят свою землю. Популярное занятие здесь, для более интимного знакомства с ней – пешие походы.
Один наш знакомый, завершив карьеру учёного, пошёл учиться на гида. Сама эта карьера его не очень привлекает, но учёба позволяет лучше узнать страну. Другая знакомая – на пенсии поступила на археологический факультет университета. Ездит на практику, ищет – что наша древняя земля скрывает от нас?
Цвет израильского общества – поселенцы.
В Израиле можно комфортабельно жить в одном из полисов в середине страны. Поселенцы, пренебрегая трудностями, осваивают периферию Земли Израиля, впрочем, очень ограниченную.
В Торе Моше перед смертью поднялся «на гору Нево, что против Йерихо… И сказал Господь ему: вот земля, о которой Я клялся Аврааму, Ицхаку и Яакову…» (Дварим 34:1-4). С хорошей горки вся страна видна. Небольшая такая…
Как-то наши друзья повезли меня показывать Шомрон, в котором живут. Мы въезжали на высоты, и я слушал истории поселений, на которые открывался вид.
Увы, все истории были связаны с кровью, пролитой поселенцами при их создании.
Этот болезненный процесс неизбежен при нашем возвращении из изгнания, для многих ещё продолжающегося. Перед тем, чтобы заселить всю страну, её всю нужно сначала отвоевать.
Лермонтов, имевший еврея-отца, написал стих о «ветке Палестины»:
У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?
Ливан, возникающий в стихе как родные места «ветки Палестины» – название территории, некогда, после завоевания Земли Израиля евреями, вернувшимися из египетского плена, принадлежавшей коленам Ашера и Нафтали.
Государство Ливан незаконно возникло после поражения Франции во Второй мировой на отошедших ей обломках поверженной в Первую мировую Оттоманской империи.
Поселиться в южном Ливане, земле, когда-то принадлежавшей его предкам, мечтал Израиль Сокол, погибший в нынешнюю войну в Газе. К этой его идее возвращаются сейчас его близкие.
Мужество израильтян, каждому поколению которых приходится участвовать в войнах, больших и малых, беспримерно. Не бывает более осмысленных войн, чем войны Израиля.
Они – защита евреями своего дома и своих близких; защита и освобождение земель, обещанных нашим праотцам Всевышним.
Бывает, немудрые лидеры евреев бездумно отдают землю евреев нашим врагам. И тогда её приходится, большой кровью, отвоёвывать повторно, а то и в третий раз. Сколько крови стоило нам «размежевание» 2005 года с Газой?....
В 1967 году евреи освободили Хар Хабаит – самое святое место на земле, на котором находились оба Иерусалимские храма.
Моше Даян со словами: «Зачем нам нужен этот Ватикан?» отдал эту гору Иордании. Сейчас, поднявшись на Храмовую гору для молитвы, евреи не имеют права даже принести с собой молитвенник. Новая борьба за Хар Хабаит неизбежна.
На мобилизационные пункты нынешней войны явились невероятные 130% призывавшихся. Помню отношение к призыву в армию, когда это могло касаться моей советской жизни: усмирять венгров или чехов? Подчинять афганцев? Лучше в тюрьму!..
Израиль существует 76 лет. И все эти годы война, если не в сегодняшних буднях – поджидает израильтян где-то за кадром. Мирная жизнь здесь всегда – антракт между войнами.
В недавнее мирное время мне рассказал мой добрый знакомый, успешный архитектор: подошёл ему срок по возрасту кончать резервистскую службу. Прикинув своё, слава Богу, неплохое здоровье, он написал заявление с пожеланием остаться в резерве армии...
Пожив в Израиле, начинаешь осознавать, что он – страна будничных героев, постоянно готовых защищать её и тебя. И у тебя просыпается к твоим соотечественникам искреннее почтение.
Борис Гулько
|
| |
| |
| Kiwa | Дата: Среда, 05.06.2024, 13:06 | Сообщение # 647 |
 настоящий друг
Группа: Пользователи
Сообщений: 695
Статус: Offline
| Еврейские «сказки» Ганса Христиана Андерсена
Однажды Ханс Кристиан Андерсен, будучи уже известным писателем, был в Венеции и решил посетить район еврейского гетто.
Он зашёл вместе с другом в гости к еврейской семье, увидел на столе Танах, открыл книгу и, к удивлению хозяев дома, легко прочитал первые строки на иврите...
В своём творчестве Андерсен нередко обращался к еврейской тематике, часто в его сказках фигурирует девочка по имени Сарра, правда эти сказки обычно с грустным концом.
Откуда Андерсен знал иврит, и кто была девочка Сарра?
А вот и ответ: Ханс Кристиан Андерсен учился в еврейской школе, а подружку его юных лет‚ звали Сарра Хейман.
Как так получилось?
Андерсен рос в очень бедной семье, и когда в школе для неимущих для него не нашлось места, она отвела его к господину Федеру Карстенсу и тот принял мальчика в свою школу.
Факт, известный всем биографам. Только очень немногие из них пишут, что господин Карстенс был еврей, и его школа была еврейская.
И проверить это несложно. Андерсен любил вести дневники, коих у него накопилось 12 томов. Вот там это всё и описано.
Его сказки о евреях никогда не переводились на русский язык, также нет в его «русскоязычной» биографии факта, что в 14 лет, в Дании, будущий писатель пережил еврейский погром. Он только что приехал в Копенгаген — один в чужом городе. Вот его запись в дневнике:
«Вечером, накануне моего приезда, произошла тут еврейская свара, которая распространилась на многие европейские страны. В городе беспорядки, улицы полны народу. Шум, паника, переполох — это было много сильнее моего воображения, моего представления той поры о характере большого города».
Тогда ему запомнились факельные шествия, преследования евреев, как жгли книги, выбивали витрины. И этому был свидетелем подросток Андерсен.
Кстати, больше в Дании евреев не преследовали аж до середины 20 века, когда Европой правили нацисты, но этот погром будущий автор «Гадкого утёнка» запомнил на всю жизнь.
Странный мечтательный мальчик не умел находить себе друзей, и Карстенс, директор еврейской школы, заметив это, часто занимался с ним отдельно, беседовал с ним и брал на прогулки вместе со своими сыновьями.
Андерсен очень дорожил симпатией к нему Карстенса, в которой так нуждался и в зрелые годы Андерсен не забывал своего учителя. Став знаменитым, он продолжал писать ему письма, посылал свои книги и навещал.
Из отдельных отрывков его сочинений видно, что Андерсен разбирался в еврейских обычаях, знал законы иудейской религии.
Симпатия к евреям прорывается нередко. В 1866 году Андерсен побывал в Амстердаме. Он приходит на симфонический концерт и записывает потом в дневнике:
«Там была элегантная публика, но я с грустью отметил, что не вижу тут сыновей народа, давшего нам Мендельсона, Ха-Леви и Мейербера, чьи блестящие музыкальные сочинения мы слушаем сегодня. Я не встретил в зале ни одного еврея. Когда же я высказал своё недоумение по этому поводу, то, к своему стыду — о, если бы мои уши обманули меня! — услыхал в ответ, что для евреев вход сюда воспрещён. У меня осталось тяжёлое впечатление об унижении человека человеком, об ужасающей несправедливости, царящей в обществе, религии и искусстве».
И в дальнейшим Писатель дружил со многими еврейскими семьями, и евреи часто помогали ему. Например, семья Коллинов помогла юному драматургу получить образование в Копенгагене, добившись для него королевской стипендии для учёбы в Латинской школе, брала на себя многочисленные хлопоты и расходы по устройству его быта.
Без совета и помощи строгого, но заботливого господина Эдварда Коллина, Ханс Кристиан многие годы не принимал ни одного решения.
В конце жизни писатель сблизился с ещё одним еврейским семейством Мелхиор: в их доме он провёл последние годы жизни и здесь скончался.
Из автобиографии Андерсена:
«В день моего рождения, 2 апреля (год 1866, ему уже 61 год), моя комната украшена цветами, картинами, книгами. Звучит музыка и звучат приветствия в мою честь.
Я в доме моих друзей — семьи Мелхиор. На улице светит весеннее солнце, и такое же тепло я чувствую в своём сердце. Я осмысливаю прошедшее и понимаю, как велико счастье, которого я удостоился».
Почти до конца жизни, даже когда Андерсен был уже болен, он писал свой дневник. А когда не смог писать, то принялся диктовать, а записывали хозяйка дома, Доротея Мелхиор, или две её дочери.
В последнюю неделю жизни, с 28 июля по 4 августа 1875 года, он уже диктовать не мог.
Осталась запись самой Доротеи Мелхиор:
«Среда. 4 августа. Андерсен весь день дремлет, у него температура. Ночью он кашлял… У него не было сил поставить чашку с остатками каши на место, и каша вылилась на одеяло.
Вчера, после ухода доктора Мейера, Ханс Кристиан сказал мне: „Доктор собирается вернуться вечером — это дурная примета“. Я ему напомнила, что доктор приходит к нему уже две недели подряд два раза в день, утром и вечером. Мои слова успокоили его.
И вот свет погас. Смерть — как нежный поцелуй! В 11 часов 5 минут наш дорогой друг вздохнул в последний раз…»
Сообщение отредактировал Kiwa - Среда, 05.06.2024, 13:13 |
| |
| |
| старый зануда | Дата: Четверг, 13.06.2024, 10:53 | Сообщение # 648 |
|
Группа: Гости
| В лучшем романе Эренбурга “Необычайные похождения Хулио Хуренито” глава одиннадцатая целиком посвящена грядущей судьбе “иудейского племени”.
Открывается она газетным объявлением, сочинённым Хулио Хуренито, он же - Учитель:
В недалёком будущем состоятся торжественные сеансы Уничтожения иудейского племени в Будапеште, Киеве, Яффе, Алжире и во многих иных местах. В программу войдут, кроме … традиционных погромов, … сожжение иудеев, закапывание их живьём в землю, опрыскивание полей иудейской кровью и новые приемы…
На сеанс приглашаются: кардиналы, епископы, архимандриты, английские лорды, румынские бояре, русские либералы, французские журналисты, члены семьи Гогенцоллернов, греки без различия звания и все желающие.”
Один из учеников Хулио Хуренито искренне негодует: ”…Это немыслимо!
Двадцатый век, и такая гнусность! Как я могу отнести это в Унион“ (типография – СТ), — я, читавший Мережковского?”
“Напрасно ты думаешь, что это несовместимо. Очень скоро, может через два года, может через пять лет, ты убедишься в обратном. Двадцатый век окажется очень весёлым и легкомысленным веком, безо всяких моральных предрассудков, а читатели Мережковского — страстными посетителями намеченных сеансов!” – со спокойной уверенностью отвечает ему Учитель.
Ещё во время войны, Эренбург, приехав в освобождённый Киев, стоял в горестном молчании на краю Бабьего Яра, где как раз и имело место “закапыванье в землю живьём” более сотни тысяч киевских евреев.
Вспомнил ли он тогда, что зловещее пророчество, вложенное им в уста Учителя, сбылось. Сбылось не в общих чертах, а с невероятно адской точностью угаданных деталей, как в Киеве, где он родился, так и в Европе, с её освенцимами и треблинками, где пеплом сожжённых евреев можно было удобрять окрестные поля, а газовки для “иудейского племени” были обустроены теми самыми поклонниками прекрасного, что ничем не отличались от ”читателей Мережковского” в интерпретации Учителя.
Иными словами, Эренбург в 1921 году предугадал скорый поворот европейской цивилизации к сумеркам средневековья. Даже самый закоренелый скептик, до конца разуверившийся в человечестве, не мог бы в то время додуматься до такого сценария.
Говоря языком рунета – “Калиостро с Вангой нервно закуривают”.
Впрочем, учитывая немыслимый масштаб предугаданной катастрофы, на ум приходят не жуликоватые субъекты массовой культуры, а тексты старозаветных Пророков.
Последние, правда, не писали, а скорее записывали под диктовку Того, чей голос являлся им в ночной тиши.
А кто нашептал космополиту-атеисту Илье Эренбургу о Холокосте за двадцать лет до его начала? А кто, ему же – о бомбе, через 35 лет взорванной над Хиросимой?
И самому Мессингу было бы не под силу прозреть, что в недалёком будущем некое смертоносное оружие будет применено американцами именно против Японии: “Учитель возлагал все свои надежды на известные эффекты лучей и на радий. … Однажды Учитель вышел ко мне весёлый и оживлённый; несмотря на все затруднения, он нашёл средство, которое значительно облегчит и ускорит дело уничтожения человечества.
…Когда год спустя Учитель захотел наконец их использовать, мистер Куль начал всячески оттягивать дело, уверяя, что отвёз аппараты в Америку. …Как-то мистер Куль признался, что немцев можно добить французскими штыками, а фокусы Хуренито лучше оставить впрок для японцев.”
Здесь можно пуститься в туманные рассуждения о том, что Эренбург был выдающимся явлением природы из категории “гений века”. Такие люди, находясь в гуще главных событий и явлений своего времени, отчетливей и глубже других проницают их причинно-следственные связи. На этом мы, пожалуй, и остановимся. Хотя бы для того, чтобы вместо досужих разговоров зазвучали драгоценные стихи Эренбурга из еврейского цикла. Приводить их надо полностью, потому как рвать их по живому на цитаты пишущему эти строки не по силам.
Когда в 44-ом Эренбург стоял над Бабьим Яром, ставшим общей могилой не только всему киевскому еврейству, но и многим другим группам населения, никаких памятников там, разумеется, не было. Сегодня их тридцать. От каменной цыганской кибитки до креста в память немецких военнопленных. Все погребенные в этом страшном урочище достойны памяти. Но любой, самый талантливый и дорогой монумент проиграет нерукотворному памятнику, воздвигнутому Эренбургом своим соплеменникам:
Бабий Яр
К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?
Я жил когда-то в городах,
И были мне живые милы,
Теперь на тусклых пустырях
Я должен разрывать могилы,
Теперь мне каждый яр знаком,
И каждый яр теперь мне дом.
Я этой женщины любимой
Когда-то руки целовал,
Хотя, когда я был с живыми,
Я этой женщины не знал.
Моё дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
Вы окликаете меня.
Мы понатужимся и встанем,
Костями застучим - туда,
Где дышат хлебом и духами
Ещё живые города.
Задуйте свет. Спустите флаги.
Мы к вам пришли. Не мы - овраги.
Комментировать “еврейские” стихи Эренбурга – дело неблагодарное. Они – поминальная молитва по шести миллионам испепелённых в прах женщин, стариков и детей того многострадального племени, к которому принадлежал их автор.
Над таким нестерпимым средоточием боли, какой заключен в этих строчках, можно молчать, можно плакать, можно скорбеть, но рассуждать об их поэтических достоинствах нельзя. Мы и не станем.
Бродят Рахили, Хаимы, Лии,
Как прокажённые, полуживые,
Камни их травят, слепы и глухи,
Бродят, разувшись пред смертью, старухи,
Бродят младенцы, разбужены ночью,
Гонит их сон, земля их не хочет.
Горе, открылась старая рана,
Мать мою звали именем - Хана.
А вот это, про то, “что наших девушек отличен волос”... страшно сказать, у пишущего эти строки, любимое:
За то, что зной полуденной Эсфири,
Как горечь померанца, как мечту,
Мы сохранили и в холодном мире,
Где птицы застывают на лету,
За то, что нами говорит тревога,
За то, что с нами водится луна,
За то, что есть петлистая дорога
И что слеза не в меру солона,
Что наших девушек отличен волос,
Не те глаза и выговор не тот, -
Нас больше нет.
Остался только холод.
Трава кусается, и камень жжёт.
Поэтическая муза Эренбурга никогда не чуралась еврейской темы, но до такой высоты, как в военные и послевоенные годы не подымалась никогда.
Ещё 20-летним юнцом он, в стихотворении “Еврейскому народу”, “всегда униженному и гонимому”, давал рекомендации про-сионистского толка, как это делал бы любой сочувствующий, но сторонний наблюдатель:
…Ты здесь не нужен, пришлый и гонимый,
Сбери своих расслабленных детей,
Уйди к родным полям Иерусалима,
Где счастье знал ты в юности своей…
В своей бродячей космополитичной молодости он писал о евреях, не как кровный сын своего народа, а отстранённо и даже немного кокетливо, как бы делая ему одолжение, что никак не может окончательно порвать связующую их нить:
Евреи, с вами жить не в силах,
Чуждаясь, ненавидя вас,
В скитаньях долгих и унылых
Я прихожу к вам всякий раз…
Правда, сложное чувство любви-ненависти к евреям становится недвусмысленно сочувственным, когда это отклик на очередные зверства и погромы, как в стихотворении времён первой мировой “Где-то в Польше”:
… Мама Иосеньке поет,
Соской затыкает рот:
“Ночью приходили
И опять придут. Дедушку убили
И тебя убьют!...”
Эту колыбельную во все времена могли бы напевать своим детям тысячи тысяч еврейских матерей по всей Европе, но катастрофа советского еврейства в первые месяцы войны девятым валом в полтора миллиона трупов перекрыла все прошлые погромы и избиения.
Это подвигнуло Илью Эренбурга и Василия Гроссмана, вернувшегося из поездки по освобождённым Красной Армией Освенциму и Треблинке, не испрашивая дозволения партийного начальства, что само по себе было беспрецедентно, приступить (в рамках ЕАК) к работе над “Чёрной Книгой”.
Это был колоссальный труд не только двух писателей, литературно обрабатывающих добываемые материалы, но и нескольких десятков журналистов.
Работая над сводом документов и свидетельствами очевидцев гибели евреев на оккупированных нацистами территориях, узнавая из первых рук от чудом спасшихся евреев-недобитков леденящие душу подробности массовых убийств ни в чём, кроме древней крови, текущей в этих, неповинных людях, Эренбург и сам постарел на тысячу лет.
В 1947 начальство опомнилось и рассыпало набор книги. Эренбург хранил оригинал в чулане. Когда он умер, дочь Ирина перевезла его к себе, и этим сохранила для потомков. С именами Эренбурга и Гроссмана на чёрной обложке двухтомник этот встал на наши книжные полки только после перестройки.
Безжалостное уничтожение “Чёрной книги” стало очередным ударом для Эренбурга. Однако, не оставляющее его в покое Провидение, готовило ему испытание, рядом с которым это был удар мяча при игре в лапту. Ему была уготована главная роль на той, подобной библейской, странице истории советского еврейства, которая могла стать последней.
Начнём с признания, что свойственный ему политический конформизм, Эренбург демонстрировал и когда речь шла о важнейших вехах в жизни еврейского народа. Пока Сталин (даже после начала войны с арабами) поддерживал создание Израиля, и Эренбург мог позволить себе искреннее ликование по этому поводу: “Трагично создание государства Израиль – акт о его рождении написан не чернилами – кровью…Советское правительство тотчас признало еврейское государство. Это признание придаёт силы героям, которые теперь отстаивают Израиль…”.
Но как только мнение Кремля меняется, он, говоря об Израиле, начинает продвигать бредовую идею о нём, как о солончаке, на котором не живут, предлагая евреям, как и прежде, быть щепоткой соли в чужом супе. Иными словами, ратует за ассимиляцию евреев и их дружбу с трудящимися тех стран, где им выпало родиться.
Осенью 1948 года в Москву в качестве главы дипмиссии новорождённого государства приезжает Голда Меир.
В Большой Московской Синагоге, куда она приходит на субботнюю службу, московские евреи окружают eё ликующей толпой, и забыв об осторожности, приветствуют её и сотрудников посольства на идиш и иврите. Окончательно впав в неконтролируемую эйфорию, они выкрикивают здравницы Израилю и еврейскому народу.
Эренбург, чутко уловив недовольство Кремля этой двойной лояльностью своих еврейских подданных, публикует огромную статью в Правде.
До сих пор существует мнение, что он написал её, чтобы между строк призвать советских евреев к осторожности, предупредить их о новой парадигме в национальной политике, о начале эры государственного антисемитизма, о чём сам он был уже хорошо осведомлён. Но, даже, если намерения были таковы, Эренбург несколько переиграл в этой не совсем кошерной игре. Ведь теперь он, вслед за новой “линией Партии”, уверен, что “создание государства Израиль не является решением так называемого “еврейского вопроса””.
Далее, он пытается убедить читателя, что “решение этого вопроса зависит не от военных побед в Палестине, а от победы социализма над капитализмом…” ну, и тому подобная трескучая демагогия, в которой он довольно поднаторел в качестве прикормленного властью гуманитария с полезными ей связями на Западе.
Нам по определению не дано проникнуть в замыслы Всевышнего. Поэтому мы никогда не узнаем, почему, невзирая на явно имевший место конформизм самого непростительного свойства, именно он, Илья Эренбург, был избран орудием для задуманного Им плана спасения евреев в Пурим 53-го года.
Может быть потому, что такое предназначение было по плечу ему одному?
Дело “безродных космополитов” и “разоблачение псевдонимов” в 48-ом, “ночь расстрелянных идишских поэтов” в 52-ом, все недавние расправы и избиения, вызванные к жизни застарелым зоологическим антисемитизмом “кремлевского горца”, померкли зимой 53-го, когда на евреев сталинского царства неотвратимо надвигалось бедствие поистине библейского масштаба — "Дело врачей".
По замыслу советского Амана дело это должно было уже в марте вылиться в публичные казни "врачей-отравителей". После этого треть евреев должна была погибнуть в результате “стихийного” общесоюзного погрома, с последующей высылкой оставшихся на неминуемую смерть в Сибирь, “с целью оберечь их от “справедливого народного гнева”.
В стране началась вакханалия страха и ненависти.
Обычных районных врачей стали массово изгонять с работы, или заставляли их первыми глотать прописанные ими же порошки и микстуры, чтобы доказать, что они не отравлены. Над еврейскими детьми безнаказанно глумились в школах однокашники. Доходило до избиения прохожих с откровенно семитской внешностью прямо на улицах. Обо всём этом Эренбург узнаёт из огромного потока писем, приходивших к нему от униженных, преследуемых, напуганных евреев. Они просят своего единственного защитника о юридической, материальной и, просто, душевной поддержке, и он, всегда помогавший страждущим, делает в этот раз, больше, чем может.
По стране прокатился вал антисемитских митингов и собраний, где советские трудящиеся соревновались в степени экстравагантности мер, которые необходимо применить к “убийцам в белых халатах”: “запереть их в железную клетку, как обезьян, и не кормить, пока не умрут”, “поломать врагам руки и ноги, а только потом казнить”, или, к примеру, “физически выжигать их, как в старину фурункулы, каленным железом”.
Однако, этот низовой энтузиазм не удовлетворил Сталина... И тогда он, в полном соответствии со своими садистскими наклонностями, возжелал, чтобы евреи сами попросили себя “выпороть”, то бишь, обратились к правительству с открытым коллективным покаянным письмом, где выражалась бы просьба восстановить доброе имя советских евреев на освоении просторов Дальнего Востока и Крайнего Севера.
Подписантами этого письма стали десятки высокопоставленных и именитых евреев. Среди них не только Маргарита Алигер и Павел Антокольский, Лев Кассиль и Самуил Маршак, Давид Ойстрах и Эмиль Гилельс, Исаак Дунаевский и Лев Ландау, но, и, страшно вымолвить, Василий Гроссман.
И пусть кто-то, из тех, “кого там в то время не стояло”, посмеет бросить в них камень. Но вы ещё помните про выбор, который всегда есть?
Не подписали этот, составленный в сталинской преисподней документ, поэт Долматовский, писатель Каверин, шахматист Ботвинник, певец Марк Рейзен. Не подписал его и Илья Эренбург, к которому первому пришли сталинские засланцы из “Правды”.
Эренбург не просто выпроводил их, а написал своё собственное письмо, и когда из “Правды” пришли уламывать его во второй раз, с ними и передал его Сталину.
Это был, если не отчаянный поступок самоубийцы, то акт беспримерного мужества, тем более, когда речь идёт о таком осторожном человеке, как Эренбург.
Ведь ни он сам, как, собственно, и никто в близком окружении Сталина, не мог предвидеть реакции на это письмо всесильного хозяина Кремля, обратившегося к тому времени в абсолютно непредсказуемого параноика.
Евреи, жившие в Советской России в середине прошлого века, и их потомки обязаны самим фактом своего существования, “уму и сообразительности” Ильи Григорьевича Эренбурга.
Поэтому, на до сих пор неутихающие споры, приспособленец он или герой, ответ может быть только один: герой-приспособленец.
Его изощрённый ум и интуиция, вкупе с природным здравомыслием, безошибочно подсказали ему, что прибегать к нравственно-этическим доводам в разговоре с кровавым тираном бессмысленно. Используя свой огромный опыт общения с советской номенклатурой, он говорил со Сталиным на его языке. Да, говорил с ним подобострастно, как вассал со своим сюзереном. Да, утверждал, что евреев, как отдельный народ, в природе не существует. Предавал евреев, чтобы спасти евреев. Ведь он работал на результат, а не на отстаивание своих горних принципов, и цена неудачи была бы для его народа чудовищно-непоправимой. Это был как раз тот нечастый случай, когда цель оправдывает средства.
В своём иезуитски вежливом письме Эренбург выразил опасение, что акция высылки советских граждан еврейской национальности подорвёт престиж Советского Союза (читай – Сталина) среди западной интеллигенции, европейских компартий, и сторонников мира. Были там и другие хитроумные доводы, о которых легко узнать, прочитав этот, находящийся в открытом доступе, документ эпохи.
Сталин намеревался осуществить задуманный им план в ближайшем же будущем. На Дальнем Востоке для еврейских переселенцев уже были построены бараки. В больших городах европейской части составлены по районам списки евреев с указанием их домашних адресов...
Но терять престиж у коммунистов Запада Сталину не хотелось. С огромной долей вероятности можно предположить, что письмо Эренбурга, легшее на стол Сталина 3 февраля, заставило его призадуматься и отсрочить начало выполнения плана по “окончательному решению еврейского вопроса” в Советском Союзе. Тем более, что он никогда не торопился с исполнением своих кровавых задумок, зная, что никуда они не денутся.
Но приближался Пурим, и чтобы, как издревле повелось, подгадать расправу над злодеем к этому весёлому празднику, в дело пришлось вмешаться Провидению.
В 1953 году Пурим пришелся на 1 марта. Именно в этот день тело Сталина было обнаружено сотрудником охраны лежащим в луже собственной мочи на полу малой столовой ближней (Кунцевской) дачи. У него диагностировали правосторонний паралич, с дальнейшим кровоизлиянием в мозг и смертью, наступившей 5-го марта.
Достоверное известно, что в тот день на столе усопшего лежали два письма, переданные позже в архив. Одно – коллективное, от еврейской общественности, для “Правды”, другое – от Эренбурга на имя Сталина.
Господь, не нарушив им же установленной традиции, к положенному сроку “разобрался” и с кремлевским Аманом. А Мордехая-Эренбурга и евреев миловал.
Всех “врачей-отравителей”, кроме двух, замученных до смерти в подвалах Лубянки, освободили.
Врачей, уволенных в начале зимы, восстановили на работе. Еврейские дети не боялись больше ходить в школу, а их родители – по улицам.
Так что, в пятый день марта у русских евреев, помимо общечеловеческой радости избавления от тирана, есть все основания отмечать Малый Пурим – свой собственный “праздник избавления”. Поскольку в Пурим иудеям показано напиваться так, чтобы не отличать Мордехая от Амана, русские евреи могут смело доходить до этой изумительной стадии дважды в году.
Что до самого Эренбурга, то нам, обывателям, глядя из нашего пока ещё благополучного 21-го века на то “интересное время”, и вообразить нельзя, какой животный страх, какое адское напряжение всех нервных и физических сил пережил в конце зимы, начале весны 1953 года, избалованный славой и комфортом невротик, легко теряющий способность спать и есть при любой стрессовой ситуации.
В шестой книжке своих знаменитых мемуаров он напишет об этих драматических событиях так:
Я пропускаю рассказ о том, как пытался воспрепятствовать появлению в печати одного коллективного письма. К счастью, затея, воистину безумная, не была осуществлена. Тогда я думал, что мне удалось письмом переубедить Сталина, теперь мне кажется, что дело замешкалось и Сталин не успел сделать того, что хотел. Конечно, эта история – глава моей биографии, но я считаю, что не настало время об этом говорить…
В людоедском 53-ом, поставив на кон свою жизнь, он не убоялся отправить Сталину судьбоносное для советского еврейства письмо. И тот же самый человек в сравнительно вегетарианские 60-ые посчитал, “что ещё не настало время об этом говорить”. Прав Митя Карамазов: “широк человек, слишком даже широк, я бы сузил”.
СОНЯ ТУЧИНСКАЯ
|
| |
| |
| Златалина | Дата: Четверг, 04.07.2024, 02:58 | Сообщение # 649 |
|
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 289
Статус: Offline
| В понедельник 20 октября 2003 года были прекращены передачи радиостанции "Аруц Шева"(иврит), "Седьмой канал"(русский язык). Как известно,"Аруц Шева" вещала 15 лет.
Вещала нелегально, с корабля "Эрец хаЦви", находившегося в нейтральных водах Средиземного моря. Все 15 лет дирекция "Аруц Шева" делала всё возможное, чтобы узаконить свою деятельность и начать легальное вещание с территории Израиля. И все 15 лет власти страны противились легализации, угрожали конфискацией оборудования и корабля, а также судебными санкциями руководству радиостанции.
Поскольку передачи радиостанции пользовались любовью большой группы населения, многие общественные деятели перед выборами обещали добиться легализации "Аруц Шева", принимали участие в радиопередачах, а придя к власти, быстро забывали о своих посулах. Так уж сложилось в государстве Израиль, что государственные СМИ - телевидение, радиовещание, газеты- находятся традиционно со времён Бен-Гуриона под полной властью левой элиты и её антиеврейских постсионистских взглядов. Поэтому радиостанция, проповедующая еврейские традиции и религию, идеи поселенческого движения, в конце концов, просто передающая хасидскую или восточную музыку, традиционно оставалась нежеланной для власть имущих.
В драматические дни вынужденного прекращения вещания после 15 лет бесполезной войны за выживание станции Моше Фейглин написал в своей статье "Закрытие Аруц Шева-Седьмого канала" 23.10.03: "..не имея за собой ни средств, ни хорошо смазанной общественной организации, сотрудники "Аруц Шева" преуспели в создании радиоканала, чьи стандарты были неизмеримо выше, чем у официальной прессы. Они продемонстрировали, что в Израиле может существовать радиостанция, работающая на высоком уровне и одновременно...
представляющая общественность, верную государству Израиль и еврейским ценностям."
Да, верно,"Аруц Шева" подняла планку радиовещания в стране. Другие радиостанции с оглядкой на успех "Аруц Шева" также стали включать в свои передачи мелодии хасидских песен, а главное,уделять внимание еврейским традициям и религии.
Когда алия из стран СНГ приняла ощутимые размеры, было создано и вещание на русском языке "Седьмой канал". Когда же во времена Рабина началась вакханалия с пропагандой Ословских соглашений, именно "Седьмой канал" объяснял нам, русскоязычным новосёлам, катастрофические их последствия...
О, эти осенённые звуками "Седьмого канала" первые годы моего пребывания в Израиле, так сказать, мои "университеты"!
Я сразу стала вдохновенной благодарной его слушательницей. Это радио дало мне возможность трезво оценивать победные реляции РЭКИ, всегда стоящей на позициях официоза. Это радио дало мне первый неоценимый опыт выступлений в прямом эфире с чётким, заранее осмысленным изложением своей точки зрения.
А теперь обращусь к своей ностальгической статье "Воспоминания о радиостанции "Седьмой канал", написанной к первой годовщине закрытия радио и напечатанной на МАОФе 30.08.04.
Ах, какое это было радио в давние времена!
Чего стоила бодрящая заставка программы "Республика"(марш из оперы "Аида" Верди) и сразу же за музыкой ненавязчивый, интеллигентный голос Александра Авербуха, приглашавшего радиослушателей поразмышлять вместе с ним на злободневные темы.
Какие бы ни были дела, по четвергам в 10 часов утра мы слушали "Республику". А каких гостей приглашал в студию Александр Авербух! Радиоаудитория задавала именитым гостям вопросы в прямом эфире. Любопытные, неравнодушные суждения наполняли нас чувством сопричастности и единения.
Родными, узнаваемыми с первого произнесённого в эфире слова, стали голоса незнакомых до "Республики" Люды и Стеллы, Эдуарда и Якова, Иды, Анны, Сергея, Анатолия, Моисея. Не забуду рассказ Сергея о вызове в полицию по жалобе вечно обиженного Бронфмана. На форуме сайта 7канала даже рубрика была: "Уберём Романа Бронфмана из политической жизни и отлучим от кормушки."
Остряков хватало, а поводов для острот - тем более. В "Республике", естественно, Бронфмана не жаловали тоже. Сергей поплатился за обнародование по радио и на сайте своей фамилии.
В качестве наказания полиция отлучила его на месяц от интернета. В "Республике" всегда говорили по велению сердца и встречали полное взаимопонимание, я бы сказала, радушие и такт со стороны Александра Авербуха.
Это редкие качества для журналистов радиофорумов, не свойственные, например, ведущему "Гайд-парка" на радио РЭКА Александру Дову, не жалующему своих гостей.
Конечно, на Седьмом канале, кроме "Республики", было ещё много замечательных передач.
Прежде всего, упомяну блоки послеполуденных новостей с ведущими Анной Лапид и Анатолием Лифшицем. Главным в этих блоках был актуальный комментарий Дова Конторера, который как никто, расставлял по местам события запутанной, подчас абсурдной политической жизни Израиля. После актуалий и интервью с героями дня шёл грамотный экономический комментарий Александра Дубинского. Так что в 13 часов пополудни мы прилипали к приёмникам.
Но всё хорошее кончается. Ушёл с радиостанции Александр Авербух. Ныне он ведёт солидную экономическую программу на телеканале "Израиль плюс". Не скучаете ли, уважаемый Александр, по "Республике"? Вспоминаете ли свою передачу? Да и другие журналисты радиостанции "Седьмой канал" тоже трудятся теперь на телевизионном поприще. Трудно им, конечно, противостоять ярко выраженной левой ориентации редакторов и режиссёров девятого телеканала.
Кстати, в фаворитах телеэкрана ("Открытая студия") пребывает один из авторов неувядаемого бестселлера "Эхуд Барак-солдат номер1" (и усами шевелит..).
В пресс-секретари канала пробилась переводчица сего опуса на русский язык Людмила Лагуш. В недалёком прошлом эта дама состояла в должности пресс-атташе избирательного штаба Бронфмана (в бытность его нахождения в партии Мерец). Но это так, к слову...
Лучше упомяну режиссёра эстрадных передач Бориса Салибова с его весёлым "Чемоданом без колючек", когда-то звучавшим на радио "Седьмой канал."
Это была программа, предназначенная для детей и созданная талантливым дуэтом: Марина Потоцкая и Борис Салибов. Маленькие тогда мои внуки вприпрыжку бежали после школы домой, чтобы успеть к началу радиопередачи, с радостью принимали в ней участие, даже писали сочинение для "чемоданчика".
Привет Вам, дорогие Марина и Борис, от Иды и Миши! Как горевали внуки, когда прекратился выход в эфир их любимой передачи! Знаю, что произошло это не по инициативе авторов. Мне кажется, именно с исчезновением "Чемодана без колючек" началась на радио "Седьмой канал" непонятная волна отказа его руководства от многих талантливых авторских передач, в том числе от "Трибуны" Анатолия Лифшица и "Мнений" Семёна Каплана. Исчезли даже общеобразовательные и развлекательные программы. Например, пропал поразительно интересный эрудит Игорь Марков. Ушли в небытие артистичные розыгрыши радиослушателей в прямом эфире.
"Седьмой канал" заполнился рекламой и попсой - как будто на потребу люмпенам...
Верные "Седьмому каналу" радиослушатели пытались убедить себя в том, что тотальное закрытие передач происходит за недостатком финансов. Но вряд ли изгнание штучной детской передачи, выходившей раз в неделю, могло решить материальные проблемы радиостанции.
Непонятным образом в эфире остался один журналист, он же директор радиостанции - Арье Вахновецкий. Он пытался быть мастером на все руки. Даже отважился на роль ведущего "Республики". Но это был, ой, не Авербух!
Вахновецкий не скрывал, что не любит, презирает активных участников дискуссий ("распустили вас тут"). Впечатление было такое, что директор "Седьмого канала" считает радиостанцию своей вотчиной. И не зная настроений русскоязычной публики, унижает нас попсой, попсой и ещё раз попсой. И это вместо того, чтобы приобщать нас к еврейской музыке, которой мы были лишены в нашей жизни в стране советов, к еврейским традициям, истории и культуре.
Жаль, что из-за недостаточного знания иврита мимо меня прошла радиожизнь "Аруц Шева". Говорят, это было радио! Почему же "Аруц Шева" не обращала внимания на вырождение самой идеи создания радио "Седьмой канал"? Почему отдала свой русскоязычный филиал на откуп неудачному администратору Арье Вахновецкому, умудрившемуся превратить еврейское радио в царство рекламы? Ищу и не нахожу ответа. Разве что ответ в полном пренебрежении и отсутствии интереса к русскоязычным радиослушателям со стороны "Аруц Шева".
Уже год, как определённым силам удалось изъять голос "Аруц Шева" из эфира. Корабль радиостанции уплыл в буквальном смысле слова к другим берегам. И тьма сгустилась над Средиземным морем... Но ведь не навсегда же! Временщики приходят и уходят, мельтешат и исчезают. Наша же потребность в достойном еврейском радиоголосе была и есть. И сейчас она велика как никогда. Тьма уйдёт, и верю, что после воссоздания, возрождения в эфире "Седьмой канал" станет - обязан стать!- еврейским радиоголосом на русском языке.
Cтатья написана и опубликована, повторю, спустя год после закрытия радиостанции (нынче тому уже два года!).
В статье, надеюсь, была услышана и моя горечь от расставания с "Седьмым каналом", и чувство опустошённости и растерянности, как при потере друга... Кроме того, я высказала претензии и недоумение к основной ивритоговорящей редакции "Аруц Шева", совершенно не уделявшей последние годы внимания коллегам из русскоязычного "Седьмого канала". К несчастью, моя оптимистическая концовка статьи не стала пророческой. Смешно даже предположить, что радиостанция, бывшая в течение 15 лет оплотом поселенченского движения, возродится и узаконится нынешней властью, целенаправленно уничтожающей поселенчество.
Для видимости законности борьбы с "инакомыслием на радиоволнах" был изобретён убийственный довод, что работа всякой радиостанции создаёт помехи переговорам наземных авиадиспетчеров с персоналами на бортах самолётов. Как будто частоты работы радиостанций не могут быть упорядочены в стране, как и во всяком цивилизованном государстве!
Однажды, год назад, мой друг журналист Михаил Гольденберг обрадовал меня сообщением о создании радиостанции "Еврейский голос", правда, также не узаконенной властями. Началась моя борьба с радиоприёмником, упорно не желавшим донести до меня голос слабого передатчика из центра страны в Хайфу, через хребет горы Кармель. Если удавалось поймать станцию, то можно было наслаждаться хасидскими мелодиями. Но, главное, какие личности выступали на "Еврейском голосе" у редактора Шимона Ашинского! Но недолго музыка играла...
Подоспел Шарон со своим итнаткутом, и умолк "Еврейский голос", не желая дразнить шароновские власти.
Тьма действительно накрыла Средиземное море. Просвета не видно...
Постскриптум. Нет, не могу я завершить статью, не отдав должное приобретённым на передаче "Республика" друзьям-единомышленникам. Мы ведь нашли-таки возможности разыскать друг друга на необъятной земле Израиля и перезнакомиться в реальной жизни. И это не пустые мои реверансы. Повторю ставшие близкими имена (из моей статьи "Воспоминания о радиостанции "Седьмой канал").
"Родными, узнаваемыми с первого произнесенного в эфире слова, стали голоса незнакомых до "Республики" Люды и Стеллы, Эдуарда и Якова, Иды, Анны, Сергея, Анатолия, Моисея."
Люда...Дорогая моя бесстрашная Люда из Кирьят-Малахи, тихим уверенным голосом отстаиваюшая на любой трибуне ценности религиозного осмысления жизни. Льщу себе мыслью, что приобщила Люду к писанию статей и к хитрому зверю под названием интернет.
Первая публикация с критикой подлого опуса Александра Этермана "Победоносное отступление" принадлежит Люде-Милке Хочинской. Она напечатана под названием "Потеряли Гуш-Катиф, завоюем Тель-Авив" на сайте МАОФ 07.10.05.
Стелла...Стелла Светлова из Кфар-Сабы, б.землячка по Москве, сердечный и взыскательный мой критик и советчик. Когда она дозванивается в "Гайд-парк" к въедливому Александру Дову, даже он почтительно, не перебивая, выслушивает её аргументированные выступления. А вместе мы не раз досаждали газете "Вести" за печатание опусов Аркаши Мазина.
Эдуард...Великолепный художник из Иерусалима Эдуард Гуревич. Не могу наглядеться на его картины - все на темы Иерусалима, иудаики, еврейства! - в виртуальных вернисажах, на которые Эдуард присылает мне линки. Радиовыступления Эдуарда всегда были высокого темпераментного и эмоционального накала.
Ида...Дорогая моя неустрашимая Ида Воронцов из Ашкелона, по сей день гроза лживой радиостанции РЭКА. Благодарна Иде за моё приобщение к ежедневному чтению кладезя "Теэлим". Благодарна за её участие в моей жизни, сопереживание, за нелицеприятный разбор моих вылазок на РЭКУ.
И тут я подхожу к нашей общей незаживаюшей ране - смерти Анатолия из Маалота...
Привожу некролог, напечатанный нами на страницах газеты "Новости недели". Скажу только, что умер Анатолий, полковник в отставке, закалённый жизнью мужик, после очередного окрика в "Гайд-парке" на радиостанции РЭКА. Справедливости ради добавлю, бывали окрики и покруче, типа, в ладу ли Анатолий со своей совестью... после его выступления с критикой предстоящего итнаткута. РЭКА! Чего от неё ожидать?!
ПРАВДА, ОБОРВАННАЯ НА ПОЛУСЛОВЕ
Умер Анатолий из Маалота. Так он именовал себя, выступая в "Гайд-парке" радиостанции РЭКА. Под этим именем мы знали его, не ведая ни его профессии, ни его фамилии и никогда не встречаясь с ним. Он не был ни журналистом, ни ведущим радиопрограмм, ни интервьюируемой знаменитостью.
И поэтому РЭКА о его кончине не сообщила. Узнали мы о кончине Анатолия из Маалота случайно. Но убеждены, что радиослушатели РЭКИ, которые узнают о его смерти из этой эаметки, разделят нашу скорбь, чувство глубокой печали и боль, подобную той, которую испытываешь от потери близкого человека.
Ибо близость, особенно в наше раздираемое идеологическими противоречиями время определяется не былыми дружбами, не даже родстенными связями, а гражданской позицией и отношением к ценностям Эрец Исраэль.
Он был активным борцом, отстаивая их, находя любую возможность выступить в доступном ему рупоре - в еженедельном эфире "Гайд-парка" радио РЭКА. Поэтому Анатолий из Маалота был нашим единомышленником.
Его взволнованные выступления, его страстное желание сказать в эфире правду, назвать негативные явления своими именами, всегда вызывали отклик в умах и сердцах слушателей и чувство благодарности к нему. Зачастую он прерывался в эфире ведущими "Гайд-парка", но вновь неукротимо взывал к ним и ко всем нам осознать реальность и не мириться с капитуляцией перед нашими врагами и с унижением национального достоинства, которому нас подвергает шароновское правительство.
А как он спешил!
Говорил быстро и взволнованно, пытаясь уложиться в отведённые три минуты ... один раз в неделю (если дозвонишься)! Спешил, может быть, осознавая конечность отведённого нам всем времени. Последнее его выступление было как раз о том, что политика нынешнего правительства преступна. Обосновать сказанное ему не позволил ведущий, прервав его на полуслове фразой: "Не могу Вам разрешить такие некорректности на нашем радио".
Оставив вопрос о корректности самого ведущего на его совести, склоним головы перед Анатолием из Маалота. Перед человеком, надорвавшим своё сердце в неравной борьбе с государственным радио. Перед человеком - нашей совестью на этом радио.
Пусть будет благословенна память о нём!
Соколова Евгения
|
| |
| |
| Бродяжка | Дата: Пятница, 19.07.2024, 12:15 | Сообщение # 650 |
 настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 744
Статус: Offline
| ВДОВА ПАГАНИНИ
Осенью 1800 года в таверну города Ливорно вошёл нескладный худощавый молодой человек со скрипичным футляром в руках. За одним из столиков играли в карты и молодой человек присоединился к игре.
Ему не везло: деньги быстро таяли, и вскоре парень остался без гроша. Тогда он поставил на кон скрипку, пояснив, что она довольно дорогая. Картёжники согласились, и скрипка тут же была проиграна...
Молодой человек просил вернуть её хотя бы на сутки, ссылаясь на вечерний концерт, но над ним только посмеялись: «Ты же сам её на кон ставил! Мы тебя не заставляли!»
Тут к незадачливому игроку подошёл пожилой француз из-за соседнего столика. «Я простой купец из Парижа,– сказал он, но люблю музыку и бывал на ваших концертах. Вы – синьор Никколо Паганини. Так вот, скрипка ваша не из лучших. Не жалейте о ней. На вечер я дам вам другую. Её сделал никому не известный мастер Джузеппе Гварнери дель Джезу, но, может быть, её звук понравится вам».
Звуком этой скрипки семнадцатилетний Паганини был очарован. Был потрясён его игрой и парижский купец, имени которого не сохранила история...
После концерта он отказался принять скрипку обратно, подарив её молодому гению со словами: «Не мне, скромному любителю, на ней играть»
Эта скрипка Гварнери сопровождала Паганини всю жизнь. Он называл её «Cannone» («Пушка») из-за удивительной полётности, «дальнобойности» звука.
Только один раз, перед концертом в Париже, она «заболела», и Паганини отнёс её скрипичному мастеру Вильому. Тот сумел «вылечить» скрипку, и растроганный Паганини обнял его и вручил драгоценную шкатулку. «У меня было две таких шкатулки, – пояснил он. – Одну я подарил врачу, исцелившему мое тело, вторую дарю вам, исцелившему душу»...
В последующем у Паганини была огромнейшая коллекция скрипок, созданных настоящими мастерами своей эпохи – Гварнери, Страдивари, Амати. Все их он завещал родной Генуе.
Но именно Cannone была самой любимой. После смерти Мастера она получила название «Вдова Паганини». Ведь он встретил её в 17 лет и не расставался до самой смерти.
Скрипка хранится в специальной витрине – при температуре 20 градусов и влажности до 50%...
Но и сегодня она продолжает звучать. Правда, играть на ней суждено только лишь выдающимся музыкантам, победителям международных музыкальных конкурсов.
Один раз в месяц, специально назначенный куратор вынимает скрипку из витрины и играет произведения Никколо Паганини. Иногда скрипку в бронированном автомобиле с усиленной охраной привозят для выступлений в другие города и даже страны.
В мае 1999 года звучание скрипки могли услышать в оперном театре в Киеве и как пишут, муниципалитету Генуи был уплачен залог в четыре миллиона долларов.
Скрипка окружена различными слухами и мистическими историями не меньше, чем личность её владельца, но мало кто из скрипачей мира играл на ней более одного раза.
|
| |
| |
| papyura | Дата: Среда, 24.07.2024, 15:09 | Сообщение # 651 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1673
Статус: Offline
|
беседа Нины Хрущёвой с Леонидом Велеховым
 Никита Хрущёв с внучкой Юлией и правнучками Ксенией и Ниной
Леонид Велехов: Здравствуйте, в эфире Свобода – радио, которое не только слышно, но и видно. Наша программа, как я всегда уточняю, не про тиранов, она про настоящие личности, их судьбы, поступки, их взгляды на жизнь.У меня в гостях сегодня Нина Львовна Хрущёва, профессор университета New School, Нью-Йорк, правнучка Никиты Сергеевича Хрущёва.
Нина Хрущёва – правнучка Никиты Сергеевича, великого нашего политического деятеля. Противоречивого и, тем не менее, великого.
За ним немало грехов и один подвиг. Он ликвидировал ГУЛАГ, освободил сотни тысяч людей и низверг самого кровавого палача мировой истории, как назвала Сталина Анна Ахматова, с пьедестала истории. Этот подвиг, на который не решился бы никто из тогдашнего руководства СССР, сброда тонкошеих вождей, как назвал их уже Мандельштам, зачтётся ему, как говорится, на том и этом свете и стократ перевесит все его прегрешения...
Потому что цена этого подвига – миллионы спасённых жизней и очищенных от клеветы имён.
У Никиты Сергеевича было пятеро детей. Наша гостья, Нина, – дочь Юлии Леонидовны, а Юлия Леонидовна дочка Леонида Никитича, сына Хрущёва, погибшего на войне. Когда он погиб, Никита Сергеевич и его жена удочерили трехлетнюю Юлю, чтобы она не чувствовала себя сиротой. Она и называла их папой и мамой. Когда Юлия выросла, ей всё рассказали, никакой драмы тут не произошло, своя же кровь. Одним словом, в жизни Юлии Хрущёвы-старшие сыграли роль родителей, хотя на самом деле они её дед и бабушка. Коллизия причудливая, но не более того. И Нина, моя сегодняшняя гостья, называет Хрущёва дедом, хотя "по генеалогии" он ей прадед.
Нина уже много лет назад, в конце 1980-х, уехала учиться в США, окончила Принстон и осталась в Штатах навсегда. В страшном сне такое, наверное, не приснилось бы Никите Сергеевичу, который грозил "капиталистам", и прежде всего американцам: "Мы вас похороним". Фраза до такой степени врезалась в историческую память, что двадцать с лишним лет спустя она вдохновила молодого тогда и неизвестного ещё Стинга написать песню Russians, вошедшую в его дебютный альбом.
Впрочем, так ли уж очевидно, что деда Нины возмутил бы её поступок? В конце концов, кто был первым советским – и даже, смотри в историю глубже, – русским лидером, ступившим на землю Соединенных Штатов?)
Леонид Велехов: А вы хорошо деда помните? Сколько вам было – семь лет, когда он умер?
Нина Хрущёва: Да, семь лет, а помню хорошо. Он всё-таки личность была яркая, как я уже теперь знаю, а тогда я просто помню его, потому что в суровом доме Нины Петровны он был ярким окном, потому что он разрешал нам, детям, делать всё что угодно. В этом смысле он был очень хороший дедушка. Про это всегда все говорят, что "наш дедушка самый лучший", но он действительно был очень хороший дедушка. Я его помню, потому что на суровые взрослые окрики, когда мы себя вели недостаточно хорошо, он всегда говорил: "Они дети: пусть делают что хотят".
Один раз он нам разрешил прыгать на диване, из которого лезли пружины: и мы прыгали, потому что это было очень весело. Естественно, это потрясло всех, а он вошёл и сказал: "Они прыгают за меня, потому что если я буду прыгать, диван развалится". (Смех в студии.)
Так что у меня много было таких историй. Я их, естественно, запоминала, хотя сейчас даже не знаю почему, но явно было ощущение, что запоминать это нужно, потому что это важно.
Леонид Велехов: Нарекли в честь Нины Петровны?
Нина Хрущёва: В честь Нины Петровны, были большие дебаты, я сейчас разбираю мамин архив, и оказалось, что сначала папа мой хотел назвать меня Юлией в честь моей мамы. Мама моя почему-то хотела назвать меня Алёнка – не Лена, не Елена, а Алёнка. Не знаю почему, может быть, в честь Елены, младшей дочери Нины Петровны и Никиты Сергеевича.
И дальше папа сказал, что, наверное, всё-таки нужно назвать Ниной, но мама сурово написала: "Нина – не нравится". Но после того как бабушка Нина пришла в больницу к ней, она сдалась и назвали меня Ниной, и я сейчас этим очень горжусь.
Леонид Велехов: Прекрасное имя, говорю со всей ответственностью, потому что мою маму звали Нина.
Нина Хрущёва: Вот видите! Имя действительно замечательное!
Леонид Велехов: Для меня это имя просто из ряда вон выходящее. Но при всём том, что и дедушка был как дедушка очень хороший и добрый, но судьба семьи ведь очень непростая.
Я имею в виду и судьбу вашего, с формально-документальной точки зрения, деда Леонида, сына Никиты Сергеевича, погибшего на войне, и историю мамы, которую Никита Сергеевич и Нина Петровна воспитывали как свою дочь, сделав благородный и человечный шаг, потому что она оказалась сиротой, когда ей было три года…
Нина Хрущёва: Два года.
Леонид Велехов: Два года ей было, когда она осталась и без отца, погибшего на фронте, и без матери, оказавшейся в ГУЛАГе. Видимо, на таких каких-то очень высоких политических этажах всё-таки трудно даётся семейное счастье и спокойная, размеренная личная жизнь. Или нет такой закономерности?
Нина Хрущёва: Мы все выросли в Советском Союзе, и спокойной, размеренной жизни, особенно в те времена, в 30–50-е годы, ждать не только в высоких эшелонах, но во всех эшелонах было невозможно, людей и расстреливали, и сажали, разрушали семьи... Время было страшным и суровым для всех семей. Я думаю, что более всего отличало нашу семью то, что, когда Никиту Сергеевича сняли в 1964 году, а это был абсолютно невероятный поворот в советской истории, когда человек, который был всем, вдруг стал никем, оказался запрещённым, но живым, на пенсии…
В нашей истории на пенсию с таких постов не уходили. И вот, думаю, что сделало нашу семью особенной, так это то, что мы жили жизнью обычных людей. Я думаю, что в этом наша семья необычна.
Леонид Велехов: Но тогда я с другой стороны подъеду. Есть какая-то перекличка с историей сталинской семьи: Леонид, которого мы уже упоминали, соединивший в себе черты судьбы плейбоя-летчика, "принца Васи", как его называли, и несчастного Якова Джугашвили, погибшего на войне; вы, которая осталась на Западе, как Светлана Аллилуева; ваша мама, которая, спасаясь от всех этих бурных перипетий, что так или иначе касались семьи, нашла тихую гавань в театральной жизни, как ныне покойный Саша Бурдонский, сталинский внук и мой друг...
Может быть, это какие-то такие внешние приметы сходства, но вместе с тем, мне кажется, какая-то экзистенциальная в этом суть есть.
Ещё я вспомню, как Никита Сергеевич порвал свидетельство о браке сына Леонида, не признавая этот брак, точно так же, как... ну, не так же, потому что Сталин просто-напросто отправил в ГУЛАГ Каплера, возлюбленного Светланы…
Так что всё-таки какие-то сущностные переклички тут есть, хотя эти случаи различаются добротой и теплотой, которая царила в вашей семье и которой совершенно не было в сталинской семье.
Нина Хрущёва: Мы смотрим с дистанции многих десятков лет. Но тогда Леонид не был уж такой необычный по сравнению с детьми других важных политических чиновников: был у Щербакова сын Александр, тоже лётчик, у Микояна были дети лётчиками, и Вася Сталин… Так что это было нормально. У них у всех были всякие любовные и не только любовные приключения.
Например, жена Степана Микояна, старшего сына Анастаса Микояна, говорила, что когда он хотел идти в Большой театр к балеринам, она прятала его брюки. (Смех в студии.)
И бабушка Нина у Лёни, когда он был маленьким, тоже прятала штаны, потому что он собирался ехать на охоту за тиграми, ему было двенадцать лет.
Со Светланой интересно, что вы меня сравниваете, поскольку Светлана была дочерью Сталина, а я уже далеко-далеко от самого Хрущёва…
Леонид Велехов: Но и сын Хрущёва, между прочим, остался на Западе…
Нина Хрущёва: Он поехал туда и остался, а я всё-таки не считаю себя оставшейся. Когда Михаил Горбачев сказал, что страна свободная, в конце 80-х годов, я подумала: "Как интересно – поехать и посмотреть, как это – быть иностранцем". А где вы будете иностранцем лучше всего? В Америке. И я поехала. Я не эмигрант, у меня никаких причин эмигрировать не было. Я просто поехала посмотреть, как там живётся. Для меня это была совершенно невероятная возможность. Я до сих пор люблю летать: я люблю самолёты, я люблю аэропорты, потому что это открывает мир, это то, что я никогда не думала, что у меня будет.
Со Светланой интересно то, что, когда она эмигрировала, она приехала в Принстон к Джорджу Кеннану. А я поступила в Принстонский университет. Поэтому нас иногда путают, но я говорю: "Нет, я родственница другого диктатора". (Смех в студии.)
Леонид Велехов: Я дружил с Сашей Бурдонским, а в школе учился с Никитой, вашим двоюродным братом…
Нина Хрущёва: У нас два Никиты.
Леонид Велехов: Тот Никита, который стал журналистом, архивистом, работал в "Московских новостях".
Нина Хрущёва: Никита Сергеевич, сын Сергея.
Леонид Велехов: Да, полный тёзка своего деда. И я помню, как Никиту дразнили "Хрущём", как иногда обижали, тем более что это были 60-е годы, сам Никита был абсолютно добродушное и безобидное существо, был похож на деда – такой же кругломордый и толстый. Его задевали, его дразнили.
Саша Бурдонский, это был человек, который очень глубоко переживал своё родство со Сталиным, которого не любил. А за что было его любить? Сталин его мать посадил. И это был человек, глубоко раненый этой своей биографией. Мы с вами говорили до эфира, что я был шапочно знаком с вашей замечательной мамой, и на её лице, в её глазах была печаль. Так что всё-таки не так всё просто.
Нина Хрущёва: Конечно, не так просто. Когда мама осталась одна, без родителей, ей было два года, я думаю, что на неё это произвело очень сильное впечатление. У неё был какой-то испуг до конца жизни, такой странный и непонятный. Я даже её дразнила, когда стала самостоятельным человеком, я говорила: "Что же ты так всего боишься?"
Думаю, она всю жизнь, как, возможно, и Бурдонский тоже, ожидала от этой страны какого-то подвоха.
Леонид Велехов: Да, возможно!
Нина Хрущёва: Они всё время ждали, что что-нибудь произойдет, что что-нибудь будет...
Леонид Велехов: Саша Бурдонский страдал и от сталинистов, и от антисталинистов. Хотя какое он имел к сталинским преступлениям отношение?! Но пытались, я помню, зарубить его поступление в ГИТИС. К Марии Осиповне Кнебель, замечательному педагогу и режиссёру, приходили до вступительных экзаменов и говорили: "Это внук Сталина! Неужели ты его примешь?" Она его приняла. Она его обожала, любила. И он её. Он был таким нежным и трогательным человеком, хотя очень неуравновешенным. И он страдал от сталинистов, которые, когда театр приезжал на гастроли в Тбилиси, подкатывали на чёрной "Чайке" к трапу и увозили его с особыми почестями. Это ему было совершенно не нужно. Вот какая-то такая жизнь между двух огней.
Нина Хрущёва: Совершенно верно! Потому что, с одной стороны, сын за отца не отвечает, а с другой стороны, скажи это тем, которые требуют ответа без конца. Я это на себе испытываю. Уже два поколения после Хрущёва!
Каждый раз, когда я что-нибудь напишу, мне обязательно начинают говорить: "А вот Никита Сергеевич как бы к этому отнесся?" Я говорю: "Я не медиум, он через меня из могилы не разговаривает!"
Но это совершенно невозможно никому объяснить. И я думаю, что это проблема именно русского человека, от которого власть далеко, высоко, ему совершенно непонятно, что они там за кремлевскими стенами делают. Поэтому когда появляется возможность к ней прикоснуться через какого-то вот такого посредника…
Леонид Велехов: Ну, вот тогда и я вас спрошу в духе тех, кто донимает вас такого рода вопросами. А как бы дед отнёсся к тому, что вы остались в США?
Нина Хрущёва: Я думаю, это никакого значения для него не имело бы, потому что до меня уже Сергей остался!
Леонид Велехов: Как Никита Сергеевич говорил про Нью-Йорк? "Хуже города в своей жизни не видел!"
Нина Хрущёва: Он говорил: "Должен вам сказать, товарищи, Нью-Йорк – это ужасный город!" (Смех в студии.) А я Нью-Йорк люблю больше жизни: если у меня спрашивают – кто я? – я говорю, что я нью-йоркец, я не американка.
Леонид Велехов: Возвращаясь непосредственно к Никите Сергеевичу. Я сам лично, цитируя Ахматову, "хрущовец". У меня в одной только Москве четыре таблички "Последнего адреса". Так что для меня Хрущёв тем, что он сделал в 1956 году, искупил многократно все свои ошибки и прегрешения. Тем не менее, часто слышишь от людей сталинских ли убеждений или, может быть, даже каких-то более нейтральных, что у самого Хрущёва были руки по локоть в крови. И вот у вас в книжке я читаю, что, оказывается, он сам про себя так говорил!
Нина Хрущёва: Это его фраза. Даже фотография есть, когда он это говорит Шатрову.
Леонид Велехов: А что это было в таком случае, этот его шаг по разоблачению культа личности? Я понимаю, что тут многое соединилось, но чего всё-таки было больше – его личного покаяния или сногсшибательного манёвра, который позволил ему, во-первых, на Сталина перевести все стрелки за репрессии, а во-вторых, избавиться, пусть не сразу, от всей этой шайки-лейки, которая не хотела никаких разоблачений и изменений?
Нина Хрущёва: Я думаю, что тут было всё вместе. Хрущёв был у Сталина в ногах долго, он был руководителем московской партийной организации, когда были эти страшные показательные процессы, которыми он опосредованно, но всё равно руководил… Есть очень известная фотография, по-моему, 36-го года: Сталин, Хрущёв сидит рядом с ним и смотрит на него абсолютно влюблёнными глазами. Но дальше его отправляют в Киев. Он видит последствия Голодомора… Дальше началась война, он был членом военных советов разных фронтов, в том числе 1-го Украинского. Есть телеграмма и письма о том, как они пытались спасти Киев и как Сталин им сказал, что если они уберут войска с левого берега, то будут расстреляны...
И так далее, и так далее. Хрущёв был политиком. Я думаю, что Сталину он показывал одну часть себя, а внутри – было другое. Все истории про то, что он был пьяницей, про то, что он был дураком... Он был человеком не высокообразованным, он всегда сам говорил с большой тоской, что у него нет хорошего образования. Бабушка Нина была его учительницей. Но он не был дураком. Он понимал, что время Сталина, когда Сталин умер, прошло, кончилось и таким образом дальше эту страну вести невозможно. Кстати, Светлана Сталина в своей книге "Двадцать писем к другу" очень хорошо описывает эти моменты – как Микоян сказал, что, если Берия будет руководить страной, он их всех убьёт. Микоян был очень умный человек. Он точно знал, откуда дует ветер.
И я думаю, что Микоян поставил на Хрущёва, понимая, что вместе они смогут страну вывести на другие горизонты, тем более что Микоян хорошо знал экономику и даже лучше, чем другие. Он понимал, что открытие каких-то маленьких личных возможностей для людей может помочь развитию этой системы.
Я думаю, что это и Хрущёвым двигало. И как крестьянин он понимал желания человека, что хочет обыкновенный человек. Про него Милован Джилас писал в своей книге, что Хрущёв очень отличался от всех других людей вокруг Сталина, он не сидел и подписывал бумаги, он надевал сапоги и ехал в деревню. И, уже когда он был первым, есть фотография, подписанная "Осматривая деревни Венгрии": там сидят какие-то аппаратчики, а он в кирзовых сапогах, в грязи изучает, как делать "гуляшный коммунизм". Для книги я ездила в Усово, где нашла одну крестьянку, которая рассказала: "Я помню, Никита Сергеевич приходил к нам, у нас коза была очень упрямая, а он её за рога схватил и в загон отвёл..." Если он считал, что он может что-то сделать, он это делал. Конечно, без перегибов не обходилось, он был человек очень очень страстный. Если им овладевала какая-то идея…
Леонид Велехов: Да. Хотя я вовсе не считаю, к слову, увлечение кукурузой какой-то глупостью…Нина Хрущёва: Он совершенно не собирался её сажать в Арктике, между прочим! Это уже сработала "вертикаль власти": начальник сказал, подчинённые пустились наперегонки…
Леонид Велехов: Жаль другого: что он не удержался от этого самовозвеличения, самонаграждения...
Нина Хрущёва: Он был человеком своего времени. Он вышел из Сталина, говорю не для его оправдания. Потом, когда тебе двадцать четыре часа в сутки поют, что ты самый великий и замечательный, уже у тебя, естественно, говоря современным жаргоном, едет крыша. Бабушка говорила, очень была умная женщина: "Хрущёв 58-го года – это не Хрущёв 62-го", давая мне понять, что абсолютная власть коррумпирует абсолютно.
Леонид Велехов: Но, как вы утверждаете в этой книге, ботинком по трибуне он всё-таки не стучал.
Нина Хрущёва: Нет, не стучал! Нигде не доказано, никаких нет фотографий, ничего. Если бы он стучал чем-нибудь, то не может этих фотографий не быть! А их нет нигде и никогда.
Есть одна фотография, где, действительно, ботинок стоит у него на пюпитре. Сергей говорит, что он у него свалился с ноги, когда он шёл к своему месту, и вот он что-то там поправлял, когда уже сел. И только через какое-то время, по-моему, через две недели появляется статья, сейчас уже не помню, кажется, в Wall Street Journal, о том, что он этим ботинком стучал с подиума!
А он на подиум точно тогда не ходил. Но это была такая скандальная сессия, потому что две недели он их "доставал" после того, как Эйзенхауэр ему наврал, что не было никакого шпионского самолёта.
И Хрущёв сказал: "Если вы меня будете держать за идиота, я вам сейчас покажу кузькину мать".
И вот он им две недели её показывал, но без ботинка...
Леонид Велехов: Но потом сам ровно в такую же ситуацию попал с Карибским кризисом.
Вот вы говорите, что он был человеком недостаточно образованным, от этого сам страдал, сам это понимал. А я помню, когда я первый раз услышал запись его голоса, я удивился – это не был голос некультурного человека: абсолютно правильная речь. А когда я у вас прочитал, что он наизусть знал Твардовского и Некрасова…
Нина Хрущёва: Нет, я не говорю, что он не был образован в том смысле, как мы понимаем сегодня, то есть он был рабочим, у него было школьное образование, потом он ушёл в революцию, потом бабушка Нина была его преподавателем по политической экономии, истории партии и так далее. У него такое образование было. Но он был очень любопытным человеком: он читал книги, очень интересовался всем. Так что я говорю только об этом.
Часто я слышу – и моя мама всегда очень страдала от этого, – что он неуч, идиот, дурак, он не умел читать. И даже сейчас прогремел в России, как всегда очень "умные" люди, запретили фильм "Смерть Сталина", поскольку он как бы оскорбляет наше родное Политбюро…
Да, и в этом фильме Никита Сергеевич читать не умеет, ему Нина Петровна читает вслух. Это совершенный бред и ерунда, он любил читать. Он уважал тех, кто знает больше.
Леонид Велехов: С другой стороны, несколько было случаев, которые от него оттолкнули интеллигенцию: это когда он стал их поучать, собрав, в одном случае, на Воробьевых горах, в другом случае, когда пришел на выставку в Манеж… Мой добрый знакомый, замечательный художник Борис Жутовский мне про это в лицах рассказывал… Но другое дело – опять же, какая личность! – как он потом это всё переосмыслил, как он понял, что он был неправ, и не постеснялся в этом признаться! Того же Бориса Жутовского Никита Сергеевич стал приглашать к себе в Петрово-Дальнее. Однажды, Жутовского цитирую, сказал: "Ты же понимаешь, что я, конечно, роман-то Пастернака не прочитал, но вот мне наговорили, и я все это сморозил сгоряча".
Это, конечно, тоже была потрясающая черта какая-то его...
Нина Хрущёва: Жутовского пригласили, потому что его привезла моя мама: его жена тогда дружила с моей мамой. Так что – да, они действительно приезжали.И то, что сам Неизвестный говорил о нём: "Я понимал, что разговаривал с живым человеком".
Живот к животу, они спорили, он их учил, но понимая, что это не финальное слово. Это, кстати, было организовано КГБ специально, зная, что Хрущёв человек взрывчатый, и вот они сейчас таким образом эту авангардную шушеру сметут. И никого не смели! Так что я думаю, что как раз эти истории на пользу памяти Хрущёва, а не против памяти Хрущёва.
Леонид Велехов: Конечно! И все эти люди хранили и хранят о Хрущёве добрую, хорошую память.
Нина Хрущёва: И после того как его сняли в 1964 году, они к нему приезжали, начиная с Евтушенко и заканчивая Высоцким. И Высоцкий со свойственной ему непосредственностью сказал: "А нельзя ли вам обратно?"...
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Четверг, 15.08.2024, 07:09 | Сообщение # 652 |
 неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1541
Статус: Offline
| «Красная Москва». Это название стало нарицательным.
Символ Советского Союза, легендарная классика со столетней историей, аромат с необычным терпким запахом покорил не только нашу страну, но пожалуй, и весь мир. Яркий, дерзкий, запоминающийся парфюм состоит из порядка 60 компонентов. Винтажный цветочный аромат отличается от всего того, что было создано до него. Основные ноты - цветочные и немного пряностей...
В 1836-м в Париже родился Анри Брокар, который сам себя называл Генрихом.. Ему уготована была судьба великого парфюмера и предпринимателя. Невероятный дар обнаружился у Генриха ещё в детстве.
Как-то его отец играл с ним и подбрасывал вверх. Малыш заливался смехом и вдруг неожиданно спросил:— Папа, чем от тебя так вкусно пахнет?
— Наверное, это аромат духов мамы! — ответил отец. — Дорогая, у нашего сына прекрасное обоняние! Наверняка он будет парфюмером!
— Естественно, а кем же ещё, когда весь род Брокаров - парфюмеры — подала голос тётушка, никем не замечаемая ранее.
Брокар старший понимал, что достигнуть признания во Франции невероятно тяжело. Ведь здесь каждый второй - парфюмер. Безусловно, у ребёнка талант, да и я обучу его всему, чему надо, но, как ни крути, заработать себе имя, оставаясь во Франции, даже заручившись покровительством предков, близко к нулю.
Тётя Жанель рассказала Генриху, что можно загадать желание в Сочельник и увидеть вещий сон. Наутро за завтраком, когда собралась вся семья, тётушка спросила у Генриха, видел ли он что-нибудь во сне. Мальчик рассказал, что ему приснился большой далёкий снежный город и букет цветов с чудесным ароматом, от которого даже кружилась голова.
Впоследствии все забыли об этом, но сон оказался вещим.
Генри рос смышленым и умным юношей. Родители дали ему отменное образование, он изучал химию, экономику, парфюмерное дело. Первые попытки пробиться среди рядов парфюмеров успеха не принесли и в 1861 году Генрих принял судьбоносное решение - попросил у отца денег и сказал, что хочет поехать в Россию за компанию с другом. Генрих хотел открыть в России производство парфюмерной продукции и наладить продажи.
Отец, будучи умным человеком, возражать не стал, и Генрих оказался в России...
Там ему очень понравилось, он был рад, что приехал в Москву - гостеприимную и хлебосольную, в отличие от мрачного неприветливого Петербурга. Сначала Генрих работал помощником у купца Константина Гика.
Согласно контракту, в случае увольнения Брокар был обязан передать хозяину все придуманные им новшества и секреты. И конечно, таких секретов было немало. Например, Генрих придумал, как можно духи концентрировать (в таком виде они намного дольше сохранялись и упрощалась транспортировка)...
Как раз тогда Брокар встретил Шарлотту Равэ, дочь бельгийского предпринимателя, и женился на ней. Шарлотта была необыкновенно умна и красива, получила прекрасное образование, владела несколькими иностранными языками, была общительна и дружелюбна. Она во всём помогала мужу, и делом, и советом.
Брокары решили обойти условия договора и не передали нанимателю секрет концентрирования ароматов, а решили продать его.
Вернувшись во Францию, чета Брокаров обратилась в парфюмерный концерн Рур Бертран в Грасе. Им заплатили 25 тыс франков - и этих денег как раз хватало, чтобы открыть собственное дело. Вернувшись в Москву, супруги взялись за дело.
Брокар заметил, что в России люди не пользуются мылом по причине его дороговизны: его ввозили из-за границы. Генрих впервые предоставил возможность всем людям пользоваться недорогим мылом: в 1864 году он открыл мыловаренную фабрику. Они с Шарлоттой выдумывали одну идею за другой.
— То ли ещё будет! — восклицал он!
Выпуск мыла начался с трёх видов - «Детское», «Янтарное» и «Медовое». На «Детском» были выдавлены русские буквы. Мыло очень понравилось покупателям, и Брокар решил расширяться и разрабатывать новые виды продукции.
У Генриха были выдающиеся знания в химии и парфюмерном деле и прекрасный вкус.
В 1870-м фабрика начала производство одеколонов и духов.
Первое время продажа духов шла очень туго, поскольку срабатывал стереотип, что всё французское - хорошее, а русское плохое.
Шарлотта в отчаянии решилась на смелый эксперимент - она перелила свои духи во французские флаконы, а французские ароматы в свою тару. Произошло необыкновенное - покупатели раскупили все брокаровские духи, не находя слов от восхищения, а попробовав французские, отходили в сторону.
Когда розыгрыш был обнародован, покупатели удивились и кинулись покупать духи Брокара.
Этa семья обладала недюжинной фантазией: чтобы привлечь внимание к старту продаж одеколона «Цветочный», они установили в фойе магазина фонтан с ним, и каждый посетитель мог бесплатно надушить свой платок или пиджак...
О брокаровском чуде пресса шумела не один день.
Фабрика получила много наград на выставках в Европе. В Париже в 1889-м духи «Персидская Сирень» получили Гран-При, французы впервые проиграли и оказались лишь на втором месте.
Несмотря на два герба, красующихся на этикетках, парфюмер сожалел о том, что его империя не имела звания «Поставщика Двора Его Императорского Величества».
Генрих часто вспоминал родину, родственников и свой волшебный сон.
Однажды ночью он воскликнул :«Нашёл!» Оказалось, ему приснился сон из детства, на него нашло озарение. "Я хочу создать букет, тот самый! Букет императрицы!"
Вскоре они обсуждали со своим помощником Августом Мишелем идеи и пути достижения желаемого результата.
"Императрица не устоит!" - кричал Генрих.
Но свою идею претворить в жизнь Брокару не довелось. В 1900-м его не стало, дело перешло к жене и сыновьям, а Шарлотта попросила главного парфюмера фирмы Августа Мишеля закончить задумку мужа, и тот с радостью согласился.
Так в 1913 году императрице Марии Федоровне был преподнесён подарок - ваза с цветами из воска, каждый цветок благоухал чудесным ароматом, а все вместе они соединялись в роскошную цветочную композицию. Мария Федоровна назвала аромат «Любимый букет императрицы», и специальным указом империя Брокара получила долгожданное звание «Поставщика Двора Императорского Величества».
Аромат завоевал славу как в России, так и далеко за её пределами, духи превратились в легенду.
По слухам, Брокару приснился не только прекрасный восковой букет, пахнущий настоящими цветами, но и непонятное судьбоносное событие, о котором он не стал упоминать.
В 1917 году к власти пришли большевики, и фабрику национализировали: и всемирно известная Империя Брокара превратилась в «Замоскворецкий парфюмерно-мыловаренный комбинат N 5».
Фабрику спасла большевичка Евдокия Уварова, которая добилась приёма у Ленина, и оборудование для выпуска духов было сохранено.
У новой власти хватило ума уговорить Августа Мишеля остаться работать на предприятии. Ему предложили обучать советских парфюмеров, но Мишель не смог терпеть жуткого переименования фабрики и предложил назвать фабрику «Новая заря». Большевики не стали возражать: название вполне соответствовало концепции эпохи и было приятно на слух. Так с лёгкой руки Августа «Империя Брокара» обрела новое имя.
Август постоянно вспоминал духи, которые они с Генрихом сделали для императрицы.
Он понимал: новая власть не согласится оставить старое название, не смогут они и соблюсти технологию производства. Тогда парфюмер решается оживить легенду, он воссоздаёт знаменитый аромат и вносит предложение о переименовании духов в «Красную Москву».
Как и планировалось, все согласились.
Так чудесный аромат императрицы получил вторую жизнь и завоевал миллионы поклонников уже после революции. Приобретая этот аромат, вспоминайте, что в красивом фигурном флаконе в форме башни Кремля скрыты грёзы Генриха Брокара, императрицы Марии Федоровны и мечты русских красавиц, уже давно покинувших этот мир.
Может быть, и поэтому тоже, этот колдовской аромат имеет лёгкую неуловимую горчинку.
***********
материал прислан из США от Миры Лейдерман, за что ей большое спасибо!
|
| |
| |
| отец Фёдор | Дата: Пятница, 30.08.2024, 15:32 | Сообщение # 653 |
|
Группа: Гости
| Сто лет назад на гастроли в США прибыла труппа Московского Художественного академического театра. Сезон, которому предшествовал месяц репетиций, открыли 8 января 1923 года в театре AlJonson на 59-й улице Манхэттена в Нью-Йорке. Для американских зрителей ставили спектакли «Царь Фёдор», «Три сестры», «Вишневый сад» и «На дне». А еще давали концерт, составленный из «Провинциалки» и трех сцен из «Братьев Карамазовых».
Пресса в США назвала гастроли МХАТа «русской театральной революцией», которая «потрясла и завоевала театральную Америку». Актеры Константина Станиславского поразили Нью-Йорк глубиной чувств и разноплановой игрой. Но главное, пробудили желание у американских коллег играть так же слаженно и правдоподобно. Одним из очарованных игрой «красной труппы» был начинающий актёр еврейского театра Ли Страсберг.
Вот как описывал тот момент его биограф Ричард Шикель: «Ли имел возможность видеть качественный театр и раньше, но, разумеется, ничего подобного этому ансамблю актёров, полностью растворивших свои “я” в работе. Каждый из них проецировал неявную, но очевидную внутреннюю жизнь своего персонажа.
Страсберг знал, что его собственное актёрское будущее – а он ведь был малосимпатичным коротышкой – весьма ограничено. Зато молодой человек осознал, что в качестве теоретика и проводника новой системы он сможет стать мощной силой в американском театре». Так на творческом наследии Станиславского зародился «метод» Страсберга, которого теперь часто называют отцом американской актёрской школы.
Маленький Изя Страсберг из бедного еврейского местечка. Он научил играть Джека Николсона, Аль Пачино и Микки Рурка – и помог получить десятки «Оскаров».
С рождения Ли вообще-то звали Израилем – он появился на свет в ноябре 1901 года в Галиции, в местечке Буданов, входящем ныне в состав Тернопольской области Украины. Когда мальчику исполнилось семь лет, его родители Штрассберги переехали в Нью-Йорк – и американизировали как фамилию, так и имена членов семьи. Израиль стал Ли. Семейство обосновалось в Нижнем Ист-Сайде – районе, в котором в то время селились бедные еврейские эмигранты. Отец, портной по профессии, пошел работать на фабрику женской одежды. А профсоюз швейников содержал небольшой районный театр, где ставились спектакли на идише. Вот почему все детство маленький Ли провел в зрительном зале, а в 15 лет начал и сам пробовать свои силы на сцене.Устроившись на работу мелким клерком, Ли начал заниматься в разных драматических кружках, а после того как побывал на выступлениях МХАТа, устремился в American Laboratory Theatre. Дело в том, что преподавателями в этой «театральной лаборатории» были Ричард Болеславский и Мария Успенская – выходцы из России, бывшие ученики Станиславского. Обучение актерскому мастерству велось в строгом соответствии с системой мэтра – и только это Ли и было нужно. Он жадно впитывал каждую мысль Станиславского.Через два года студия American Laboratory Theatre приступила к постановке пьес, и Ли ее покинул – он не видел себя актером. Зато он тут же нашел место режиссера в нью-йоркском Theater Guild – и с успехом поставил ряд классических пьес. Однако, углубляясь в свои театральные эксперименты, Ли все яснее осознавал, что ему нужна своя труппа – из искренних единомышленников, и свой театр, больше нацеленный на искусство, а не на выгоду. Так в 1931 году появился The Group Theatre, в котором под руководством Страсберга собрались 28 актеров. Большинство из них, кстати, тоже прошли через «лабораторию» Болеславского – та в какой-то момент прекратила существование, и The Group Theatre стала преемником всех их традиций.
Коллектив Страсберга по сей день считается величайшим в театральной истории Америки, «золотой труппой». Стелла Адлер, Элиа Казан, Моррис Карновски, Фиби Брэнд, Клиффорд Одетс, Сэнфорд Мейснер и другие актеры театра горели желанием экспериментировать, творчески расти и удивлять зрителя, принимавшего каждый их спектакль с восторгом. Вот что рассказывал один из основателей The Group Theatre Гарольд Клерман о репетициях труппы под руководством Страсберга: «Ли фанатично искал подлинные чувства. Все остальное было для него второстепенно. Он вытягивал их с инквизиторской дотошностью, на дух не вынося шаблонов. Для актеров это было нечто неизведанное, первобытное, почти священное. На театр снизошло откровение, и Страсберг был его пророком».
Театр, подаривший Америке целую плеяду великих актёров и ряд знаковых постановок, просуществовал девять лет – ровно столько, сколько смог себя содержать, ведь главным в нём оставалось искусство, а не коммерция. Именно в этом театре были опробованы, выточены и доведены до совершенства ставшие впоследствии фундаментальными для Америки направления актёрской техники, позволявшей играть в разных стилях, а не зацикливаться на одном амплуа.
При театре одно время была даже школа, но она быстро закрылась по финансовым причинам. Однако этот педагогический опыт вдохновил многих актёров на создание других школ.
И вскоре у методики Страсберга появился сильный конкурент – актриса Стелла Адлер разработала свои техники, и они стали также невероятно популярны.
Находясь в Париже в 1934 году, Адлер случайно встретилась со Станиславским – и тут же выпалила, что начинает ненавидеть театр из-за постоянной необходимости следовать «его системе».
Станиславский, который к тому времени переосмыслил ряд своих прошлых убеждений, попросил Адлер прийти к нему на следующий день.
Визиты продолжались пять недель и Станиславский посоветовал ей больше не зацикливаться на эмоциях аффективной памяти и самостоятельно выбирать то, что должен сделать персонаж для достижения цели.
Вернувшись в Америку, Адлер инициировала собрание труппы театра, на котором рассказала об эволюции педагогических подходов Станиславского. Это был вызов Страсбергу, на которого устремились взгляды всей труппы.
«Станиславский ошибается, – прервал минутное молчание Ли. – В конце концов, я преподаю вам не его систему, а мой метод»...
В итоге Адлер ушла и увела с собой часть актёров – основав консерваторию имени себя, она до конца жизни исповедовала «позднего Станиславского».
Венцом же педагогической деятельности Ли Страсберга стало руководство Actors Studio. Изначально студия, созданная несколькими именитыми режиссёрами в Нью-Йорке в 1947 году, задумывалась для повышения квалификации актёров. Но буквально в течение нескольких лет Actors Studio стала местом притяжения для всех голливудских звёзд – «Оскары», крайне быстро заработанные первыми учениками Страсберга, принесли ему репутацию кудесника.
На переобучение к Страсбергу выстраивались очереди. Принимали, однако, далеко не всех, что только укрепляло имидж учреждения. Так, чтобы попасть в студию, Джеку Николсону пришлось пройти пять прослушиваний, Дастину Хоффману – шесть, а Харви Кейтел попал туда и вовсе с 12-й попытки. А ждать между попытками нужно было, между прочим, как минимум год.
Среди выпускников школы Страсберга Джеймс Дин, Пол Ньюман, Аль Пачино, Мэрилин Монро – она, кстати, завещала любимому учителю часть своего наследства, Марлон Брандо, Микки Рурк и многие другие.
Ещё при жизни Страсберга было подсчитано, что актёры, прошедшие его школу, получили 24 «Оскара» и больше 100 номинаций на эту награду. Ученики его учеников увеличили эти цифры в разы. Между прочим, и сам Ли Страсберг в какой-то момент стал сниматься в кино.
Он начал, когда ему уже шёл седьмой десяток – исполнил роль еврейского мафиози Хаймана Рота во второй части кинотрилогии «Крёстный отец»...
В 1969-м Страсберг открыл Театральный институт своего имени, а в 1982 году умер от сердечного приступа.
На следующий день после смерти Страсберга Адлер вошла в класс своей консерватории со словами: «Умер великий человек театра…
Алексей Викторов
|
| |
| |
| papyura | Дата: Понедельник, 16.09.2024, 10:14 | Сообщение # 654 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1673
Статус: Offline
| Он мог умереть в Освенциме – или стать великим скрипачом. Но вместо этого решил резать людей с любовью...
30-го августа в Лос-Анжелесе умер Джордж Берси – основателю малоинвазивной хирургии было 103 года
«Идея о том, чтобы ввести в тело пациента небольшую камеру, которая может снимать изнутри и транслировать изображение на экран, пришла мне в голову в начале 50-х, – рассказывал Берси в интервью. – Тогда хирурги уже экспериментировали с эндоскопами – приборами из линз, через которые “заглядывали” к органам. Но камера? Тогда для хирургии это казалось слишком фантастичным. Меня не поняли».
Изначально Джорджа Берси звали Георгием Блейером. Он родился в венгерском Сегете в 1921 году. Его родителями была пара еврейских музыкантов. Вскоре после рождения мальчика они увезли его в Вену – тогдашнюю столицу музыки. Однако в 30-е годы семья вернулась на родину: виной тому стал растущий в Австрии антисемитизм.
В Венгрии дела, впрочем, шли не многим лучше: антиеврейский дискурс ещё с 20-х укоренился в местной политике. Ну, а начиная с 1938-го в стране приняли ряд законов, постепенно лишающих евреев прав. Установили квоты на трудоустройство, предпринимательскую деятельность и учебу.
С 1941-го запретили половые контакты и браки между евреями и венграми.
Всё это пришлось на подростковые годы Джорджа Берси. Не имея возможности ходить в обычную школу, он доучивался в частной еврейской. Из-за ограничений не смог поступить в институт. Пошёл работать помощником продавца в магазин электротехники, а оттуда – в цех на заводе. Он мог бы зарабатывать музыкой: уже в то время Берси, следуя по стопам родителей, был отличным скрипачом. Вот только евреев повально изгоняли из концертных трупп и консерваторий.
«Мой папа не был бы самим собой, если бы опустил руки, – вспоминала много позже дочь Джорджа Берси Кэтрин. – Всю жизнь он поднимался над обстоятельствами и умел превращать неудачи в возможности»...
«Те годы на заводе здорово пригодились мне позже в хирургии, – говорил сам Берси. – Я развил отличный глазомер, научился замерять, сверлить и делать чертежи».
В 1942-м 21-летнего Джорджа забрали на принудительные работы в трудовой лагерь. Венгрия воевала на стороне Германии и других стран оси.
В 43-м Берси пригнали на погрузку боеприпасов. Он вспоминал, как еврейские юноши рядом с ним мечтали, чтобы один из снарядов взорвался и покончил с их муками. В 44-м его отправили в Освенцим. Но по дороге случилась воздушная тревога, охранники разбежались, и ему с группой узников удалось скрыться.
«Мы просто исчезли для нацистов», – вспоминал он. Вернувшись в Будапешт, Берси включился в работу Сопротивления, много раз рисковал быть пойманным – но вновь чудом избежал смерти. Казалось, сама судьба хранила его для будущих свершений.
В 1945 году Берси поступил в медицинский университет в Сегете. «Передо мной стоял выбор – скрипка или медицина. Я выбрал второе, потому что посчитал, что так будет легче заработать на жизнь», – рассказывал он.
К тому времени он совсем отказался от фамилии Блейер – стал Берси, чтобы не привлекать внимания к своему еврейству. В 50-е поступил в ординатуру: именно там ему пришла в голову идея о телекамере в человеческом теле.
Берси стал исследовать и развивать метод лапароскопии, предложенный ещё в начале ХХ века французским доктором Бернхаймом.
С его помощью хирурги делали не полостные разрезы, а небольшие проколы – через них в тело вставляли аппарат с оптикой, в который смотрел доктор. Первоначально лапароскопию использовали для диагностики. Но Берси был уверен, что с ее помощью можно делать самый широкий спектр операций.
В начале 50-х хирурга исключили из ординатуры. Виной были резкие высказывания Берси о сталинизации Венгрии. Из опалы помог вернуться советский врач Борис Петровский. «Он слышал о моих исследованиях и связался со мной. Я рассказал, что больше не работаю, и объяснил почему. Сразу после этого разговора опалу неожиданно сняли, а меня назначили главой отделения экспериментальной хирургии», – вспоминал Берси.
Но и в этой престижной должности он продержался недолго. В 1956 году Берси вновь бежал в Австрию: по его собственным словам, последние пять километров до границы они с матерью шли пешком по снегу. Потом матери стало плохо – хирург нёс ее на руках...
Поработав в Вене, Джордж Берси через год эмигрировал в Австралию.
«Меня взяли работать в клинику лаборантом – потому что мой английский был так плох, что пришлось идти на курсы», – вспоминал он.
В начале 60-х Берси познакомился с британским физиком Гарольдом Хопкинсом и немецким производителем оптики Карлом Шторцом. Втроём они разработали уникальный для того времени эндоскопический инструмент – со сложной системой линз, давшей лучший обзор внутренних полостей. Хопкинс сделал макет этого эндоскопа, Берси доработал и применил в реальной хирургии, а Шторц взял на себя его массовое производство.
«Мы сошлись с Хопкинсом на почве музыки, – вспоминал Берси. – Когда я ехал в Лондон, мне говорили о нём как о человеке “немного сумасшедшем”. Я ждал его, насвистывая скрипичный концерт. Оказалось, что он тоже без ума от классической музыки, и это сразу растопило мосты между нами».
В конце 60-х Берси получил предложение о работе от крупной клиники Cedars-Sinai в Лос-Анджелесе – и переехал в США. Он продолжал экспериментировать с инструментами для лапароскопии.
В числе прочего в 70-х в тандеме с Хопкинсом ему удалось осуществить давнюю мечту – оснастить эндоскоп не просто линзами, но видеокамерой, которая увеличивала изображение и проецировала его на большой экран.
Тогда же Берси обеспечил инструмент подходящей лампой – она давала много света и не нагревалась: разработкой поделилась с врачом армия США. Из всего этого позже выросла малоинвазивная хирургия.
Она сделала медицинское вмешательство менее травматичным и болезненным – пациенты теряли меньше крови и быстрее восстанавливались, чем при операциях с большими полостными разрезами.
Сегодня этот метод применяют в самых разных областях хирургии: урологии и гинекологии, бариатрии – например, при усечении желудка, а также при удалении жёлчного пузыря, аппендикса, селезёнки или грыж.
Профильные издания по медицине называют методы Джорджа Берси «революцией».
Он проработал в Седарс-Синай больше 50 лет – и даже в 100-летнем возрасте продолжал разрабатывать оборудование и консультировать хирургов. Параллельно Берси принимал участие в просветительских программах о Холокосте. Он сотрудничал с музеями в Калифорнии, давал лекции и снимался в документальных фильмах.
И, конечно, хирург не оставлял игры на скрипке. «На самом деле, музыка для меня даже важнее, чем хирургия. Иногда я по-прежнему жалею, что не стал музыкантом», – признавался он...
Джордж Берси умер в лос-анджелесской клинике, где долгие годы проработал сам. Его дочь сообщила, что причиной смерти стали осложнения после перенесенного ковида.
«Это была невероятная, грандиозная жизнь! – сказал Эдвард Филлипс, доктор медицины, коллега и давний друг семьи Берси. – Наследие, которое оставил нам Джордж, живёт в тысячах хирургов по всему миру».
Михаил Блоков
|
| |
| |
| старый зануда | Дата: Четверг, 03.10.2024, 07:33 | Сообщение # 655 |
|
Группа: Гости
| 
Какое, всё-таки, правильное слово придумали для Советского периода жизни — «застой»!
Действительно! Полный застой! Болото!
Тебе 10 лет. Мама дала тебе один рубль и послала в магазин:— Купи, сынок, буханку чёрного хлеба (12 копеек), буханку белого (батон, 13 копеек), литр молока (26 копеек), пачку масла (100 грамм, 36 копеек) и на сдачу — мороженое (эскимо — 11 копеек).
Пошёл, пнул ржавую банку по дороге, перешёл улицу. Зашёл в магазин, подошёл к кассе. Продиктовал тётке в окошке свой список, отдал рупь.
Кассирша кричит:— Граждане! Пропустите ребёнка! Ребёнка пропускают.
Дают масло, наливают в бидон свежее молоко. В соседнем отделе ребёнок берёт хлеб, булку, суёт всё это хозяйство в авоську и выходит на яркое солнышко, на улицу.
Идёт на угол, протягивает другой тётке одиннадцать копеек, получает серебристое мороженое, тут же его разворачивает, кусает, облизывает, съедает за секунду и лениво плетётся домой.
Рубль, наконец, закончился.
Отдаёт авоську и бежит играть в футбол во дворе.
А вечером, сделав уроки, садится смотреть по телеку «Неуловимых» или «В мире животных».
Тоска… Застой.
Через 5 лет, когда ему уже 15 лет, он берёт рупь и идёт в магазин. Всё в тот же. Опять делает то же самое. Покупает всё то же самое. И опять берёт мороженое за 11 копеек. И опять идёт играть в футбол. Или в хоккей. Или — во Дворец Пионеров, клеить модели кораблей или самолётов. Или в секцию бокса.
Скучно же! Застой!
Ещё через 5 лет ему уже 20 лет. Он студент. Получил стипендию. Пошёл в магазин, отдал в кассу рупь. Пробил чек на буханку хлеба (16 копеек), плавленый сырок за 11 копеек, бутылку пива (37 копеек), 100 грамм «докторской» (23 копейки). Получил сдачу, сложил всё в портфель. Подумал, почесал за ухом, засмеялся, перешёл на другую сторону улицы и купил мороженое «эскимо» за … 11 копеек.
На оставшиеся 7 копеек купил газету «Комсомольская правда» и на метро поехал в общагу.
Застой… Тоска, что тут скажешь? Ужас!
А ещё через 5 лет ему 25 лет. Он закончил институт. Работает в НИИ мэнээсом (младшим научным сотрудником). Зарплата — 110 рублей в месяц. На календаре — 83-й год.
Получает зарплату и идёт куда? Правильно, в магазин! Всё в тот же! Опять даёт кассирше рупь. Опять покупает всё по списку выше, минус мороженое. Стыдно как-то.
Вместо мороженого он покупает три газеты за 9 копеек. И на метро за пятак едет домой.
Рядом с домом он останавливается около ларька и покупает пачку «Беломора» за 22 копейки и коробок спичек за копейку.
Вот раньше, 15 лет назад, этот «Беломор» за 22 копейки был недоступен. Не продадут! Хоть тресни! Наоборот, подзатыльник дадут! Или отцу пожалуются! Все же друг друга знали!
А теперь — пожалуйста! Ты уже большой, сам зарабатываешь. Заплатил 22 копейки, и на тебе папиросы!
Ну разве можно так жить, скажите на милость!
Блин! десятилетиями ничего не меняется! Ни цены, ни люди!
Застой!!!
Опять в программе «Время» какой-то завод построили, какую-то домну задули, какой-то корабль спустили на воду. Опять рявкнули на Запад, чтоб не гоношился.
И опять «Неуловимые». Или «Ирония судьбы».
Ни тебе кровищи на экране, ни тебе стрельбы с десятком трупов, ни задницы голой!
«Жи» и «Ши» — только с буквой «и». Год за годом! Диктор на экране — как автомат русского языка. И опять передачи про учёных, про строителей, про космонавтов...
Занудство! Годы идут, а ничего не меняется!
И так — везде! Застой! Хоть стреляйся! Скука смертная.
Вот так сидишь, бывало, смотришь, как где-нибудь в Африке негры друг друга стреляют, и думаешь:— Вот! даже в Африке жизнь бьёт ключом! А у нас — эх, одно расстройство! Дал соседу по морде — получил 15 суток. Украл — сел.
Ни те — присяжных, ни те — прогрессивной прессы, ни те — правозащитников!
А когда кто-то кого-то застрелил из ружья по пьяному делу, так весь город миллионный это месяц обсуждал.
Только и слышишь на лавочке у парадной:— Ой, чё деется, бабоньки! Да где ж такое видано, чтоб живого человека из ружжа средь бела дня застрелить? Что ж дальше-то будет? Кошмар какой!Застой… Тоска…Проклятая власть!
Ни стрельбы, ни кокаина, ни жевательной резинки! Один Чайковский с Моцартом, да Толстой с Пушкиным.
Разве это жизнь?
Как это можно, вы только вдумайтесь! Так издеваться над людьми:
Годами ездить на трамвае за три копейки, а на метро — за пятак! Годами платить за квартиру 5 рублей в месяц! Десятилетиями знать, что если закончишь ВУЗ — наверняка попадёшь на работу по специальности! Ни тебе безработицы, ни тебе взяток! Ни тебе папы — банкира! Ну что это за жизнь? Кто такое выдержит?
Предсказуемость просто убивала! Вот не успеет какой-нибудь Синявский или какой-нибудь Даниель даже рот открыть для протеста против всей этой чудовищной жизни, а ты уже знаешь: Сядет! И обязательно угадаешь!
Это же застой! Болото! Всё же наперёд известно!
Спрашиваешь, бывало, на работе:— А где этот Сенька, который протестовал?
— Как это где? Сидит уже!
Берёшь свой карандаш, склоняешься над кульманом и тихо радуешься за товарища. Наконец, хоть для него всё кончилось! Ни трамваев за три копейки, ни газет за две копейки, ни «Беломора» за 22 копейки! Отмучался! Теперь, поди, круглые сутки — свежий воздух, сосны столетние, снег хрустит под ногами! И сопки синеют вдали! Романтика! Повезло парню!
Эх!!!
Берёшь в руки 100 рублей с профилем Ленина, смотришь на неё, на купюру эту и думаешь:
Ну и что, что в Москву и обратно — 16 рублей? Ну и что, что гостиница 2.60 в сутки, ну и что, что обед в ресторане — пятёрка?
Ну нельзя же из этого культ делать! Надоело! Скучно же!
Ведь год за годом одно и тоже! Ну сколько можно, в самом деле? Когда же это всё кончится?
*********
Кончилось...
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Пятница, 11.10.2024, 11:57 | Сообщение # 656 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1541
Статус: Offline
|
Попрощаться с евреями...
В этом эссе я хотел попрощаться с евреями, как я знал их в моем советском детстве — некоторые учёные, некоторые подпольные бизнесмены или врачи, собирающие шоколад и коньяк. Их больше нет.
Но я хотел бы попрощаться и со всеми светскими (и не только советскими) евреями, которые ещё есть, но исчезают. Мои правнуки ещё увидят евреев, но их дети, только смогут прочитать про это племя, но никак не встретить их. Если, конечно, праправнуки заинтересуются историей.
Начнем с конца.
Для меня история исчезновения евреев выглядит так: в I — II веках нашей эры 40% евреев добровольно стали христианами, а оставшиеся продолжали жить религиозной жизнью.
150 лет назад появились как группа светские евреи — потомки евреев, которые не соблюдали религиозные законы. Всего 150 лет назад это было очень маленькое и новое образование.
80 лет назад 40% евреев истребили. Оставшиеся евреи либо остались религиозной группой в разных странах, в том числе и в Израиле, либо стали израильтянами, либо стали американцами с неким духом еврейства — либо на словах, либо в рамках реформистского иудаизма.
Почему я утверждаю, что они очень быстро исчезают, или почему 40% евреев уходят от своего племени в либералы-интернационалисты?
Наверное, это эссе вас обидит, хотя я пишу его с любовью и уважением к читателю. Оно может обидеть вас, потому что я буду использовать собирательный образ людей, которых хорошо знаю.
Евреев, которые стали израильтянами, и евреев, которые стали американцами. Вам покажется, что все это «не совсем так» или «ну, я не такой». Возможно, но это статистически средний образ людей, которых я наблюдал в течение десятков лет моей жизни в Израиле, где я много лет служил в боевых частях, защитил две докторские диссертации и был профессором Тель-Авивского университета.
Это статистический образ советско-американского еврея, среди которых я провёл 15 лет жизни как профессор и как генеральный директор компьютерных компаний, который заработал в Америке миллионы.
Семидесятые годы.
В Вене приземляется самолёт с еврейскими эмигрантами. Рейс из Киева. При выходе идет селекция: в Израиль — направо, к «Сохнуту», налево к «Джойнту» — на пути в другие страны.
Я, моя жена и трёхлетняя дочка — единственные из самолёта пошли направо.
Решение моих попутчиков было простое — они не хотели умирать в армии, и они хотели больше денег. Господа соотечественники (да, я гражданин Израиля и Америки), были две причины: на некрасивом языке — это «трусость и алчность», а на красивом — всё дивно и просто: ну какой я еврей? Я что — пойду в синагогу? Зачем мне помирать, если можно жить без войны? Зачем получать мало денег, если за ту же работу можно получать много денег? Любому человеку понятно, что не идти в армию и получать много денег лучше, чем умирать от арабской пули и работать за гроши.
Всё оказалось просто — все те, кто не были религиозными или идиотами (читай — сионистами, вроде меня), поехали жить нормальной жизнью. В 70-е это было по желанию, а потом наступил конец 80-х, и Израиль заставил приехать к себе миллион человек, которые мечтали об Америке и по своей воле в Израиль не приехали бы...
Мы разделились. Навсегда.
Буду говорить только про людей, которых хорошо знаю — инженеры, врачи, бизнесмены, адвокаты — все те, кто зарабатывает деньги образованием.
В Израиле небольшой процент этих людей стал религиозными, а, в основном, они в синагогах не бывают, но все праздники, с недоступными для американцев названиями, как Шавуот или Суккот — празднуют. Все ритуалы и смысл религиозных праздников им понятен и принят.
Никакого конфликта между зажиганием ханукальных свечей и нехождением в синагогу у них нет. Зарабатывают бывшие советские евреи неплохо, но не роскошно. Путешествуют много — Израиль это остров, и любое путешествие начинается с полёта. Мои друзья бывают несколько раз в году в Европе, почти все побывали в Америке, некоторые путешествовали по Азии. Почти все бывают в России, абсолютно все смотрят телевидение из России. Десятки рейсов из Израиля в Батуми, Нижневартовск, Львов, Самару, Днепропетровск, не говоря уже о Москве, Петербурге, Киеве, Риге, Минске, Тбилиси и т.д.
Мои друзья знают на память, как имена израильских министров, так и российских. Никакой ненависти к России у них нет. Путин и вся система скорее вызывают улыбку, чем возмущение.
Я недавно путешествовал на Камчатке и не чувствовал никаких проблем, так как не ожидал вежливости американцев, чистоты японцев и удобства путешественника по Швейцарии.
И, конечно, не сравнивал Камчатку с Аляской.
А вот ожидания прекрасной природы сбылись.
Бывшие советские, а не только их дети, вжились в атмосферу израильского быта: не всегда убирают за собакой, не ожидают, пока люди выйдут из лифта, а бросаются вперед в борьбе за место в лифте, не предупреждают велосипедиста «Ай эм он ё райт», а смело проезжают мимо него.
Бывшие советские не видят грязи в местной поликлинике, относятся спокойно к тому, что живут в домах, которые ветшают, так как никто не хочет платить за обслуживание. Книги читают только по-русски, даже известных израильских писателей читают в переводе.
Дети бывших советских евреев с радостью служат в армии и не видят для себя другого места на земле. Все они побывали после армии во многих странах и свободно говорят по-английски. Некоторые дети умеют говорить по-русски, но внуки уже ни бельмеса на «тарабарском» не понимают.
Дети женятся, выходят замуж за представителей разных этнических (но еврейских) групп (марокканцы, персы, йеменцы, румыны), и это не вызывает никакого негатива.
Их образование? Так себе, в основном они образованы (и титулованы) меньше, чем их родители.
Среди моих близких тридцати друзей (пятнадцать пар) в Израиле — 18 с высшим техническим образованием, включая двух профессоров и трёх докторов наук, 5 врачей, трое с высшим музыкальным образованием, один архитектор. Среди их детей есть пятеро с высшим техническим образованием, из них — два профессора, три адвоката, ни одного врача и ни одного с высшим музыкальным. И это на тридцать пять детей!
Никто из них, включая моего сына, генерального директора компании в миллиард долларов, никаких угрызений от отсутствия технического, юридического или музыкального диплома не испытывают.
Советоамериканцы (напоминаю: моего круга) живут существенно лучше среднего. По традиции, эмигранты живут в больших городах и их окрестностей. Любят, ну просто обожают страну, которая освободила их от коммунистов. В России не бывают: «к этим бандитам ни ногой», любят республиканцев, но на работе это скрывают. На «высокие праздники» заглядывают в синагогу.
Моя оценка реформистского движения проста: реформизм существует 150 лет, но количество реформистских евреев, у которых дедушка был реформист, весьма мало. Для меня это очень симпатичный клуб бывших евреев, дети, а тем более внуки которых в это уже не играют.
Так как мы поддерживаем связь друг с другом, в основном на Интернете, то хочу отметить, что моя почта заполнена песенками на незнакомом советоамериканцам языке идиш и списками евреев лауреатов Нобелевской премии, которые курсируют из электронной почты в Фейсбук и обратно.
В еврейской светской культуре (а была такая в ХХ веке и в России, и в Америке), советские эмигранты не продвинулись — все те же сестры Берри или «ба мир бисту шейн» в исполнении экзотического ансамбля.
В отличие от своих израильских друзей, эмигранты читают книги по-английски, а некоторые даже хвастаются своим американским акцентом на русском языке.
Новые еврейские американцы посылают друг другу статьи и ролики об Израиле.
В их глазах советоизраильтяне люди симпатичные, но такие, которым не повезло — они не добрались до счастья, до Америки. В конце 80-х годов я в первый раз переезжал из Америки в Израиль и превращался из профессора Сити Колледжа в профессора Тель-Авивского университета. Не однажды мне говорили: «Ну что, всё же не удалось зацепиться?»
А что с детьми? С внуками? Все дети с дипломами колледжей. 100%. Дети пошли во врачи, адвокаты, бухгалтеры, брокеры. Многие основатели великих компаний Силиконовой Долины потомки евреев — Фейсбук, Гугл, Убер, Эйрбнб, но я не встречал молодого (родившегося в Америке) еврея-программиста, а встречался с сотнями софтверных инженеров.
Те из вас, кто побеждал в районных, областных и даже международных олимпиадах, спокойно смотрят на то, что ваши дети и внуки не могут победить китайцев не только на олимпиаде, но и во всех других соревнованиях.
Посмотрите на список аспирантов по математике MIТ в 1950 году и в 2020 году. В 1950 году список похож на иешиву с примкнувшей к ней небольшой протестантской школой.
В 2020 году список выглядит, как меню в китайском ресторане...
Женятся дети моих соотечественников на неевреях. И понятно почему: какой смысл нерелигиозному человеку ограничивать выбор своей пары одним процентом претендентов. Это было бы абсолютно нелепо.
Передо мной фотография конца 60-х годов. Фотография сделана в Горьком. На снимке 10 евреев и две еврейки. Все они ученики великого репетитора Якова Каплана, который готовил для поступления в университет на физику или математику. Учил только евреев и учил их на экспорт — из-за локального антисемитизма в Киеве у них, победителей олимпиад, не было никаких шансов поступить в университет в Киеве, и они уезжали в Россию. Впоследствии, один из 12 живет в Украине, один в Австралии, один в Германии, один в Канаде, двое в Израиле, а семеро в США. Я один из двух, живущих в Израиле.
Что с ними произошло, а главное, кто их внуки?
Простое утверждение: для воспроизводства количества евреев, у этих евреев должно быть 50 еврейских внуков. У этих 12 евреев — 14 еврейских внуков, из них шестеро — моих. Возможно, у этих восьми американских внуков будет 2-3 еврейских ребёнка, но у них уже не будет еврейских внуков. Баста.
Волнует ли это меня? Нисколько! Так же, как гомосексуализм — естественная часть нашей жизни, и бессмысленно ею восторгаться или возмущаться, так и ассимиляция естественна.
Прощайте евреи. Ваши внуки стали частью либеральной религии с её очень строгим кодексом «что можно, и чего нельзя говорить и делать». Либеральное верование в одинаковые способности рас и полов, в необходимость исправлять неравенство административными мерами, вера в симметрию гомосексуализма и гетеросексуализма, в равенство и миролюбивость всех религий — это и есть та религия, в которую перешли потомки евреев, точно так же, как они перешли в христианство почти две тысячи лет тому назад.
Израиль — это одна из культурных американских колоний, и, как в метрополии, здесь немало верующих в идеалы либерализма. Будущее покажет, будет ли светский Израиль продолжателем светских евреев (на что автор этих строк надеется), или связь нерелигиозных израильтян с евреями будет такая же, как связь американцев, потомков англичан, с Англией.
Небольшая часть наших детей и внуков выбрала религиозный путь и осталась евреями. Почему? Если бы вы знали ответ на этот вопрос, вы, наверное, тоже бы выбрали путь евреев.
Засим остаюсь ваш, нерелигиозный израилеамериканец, профессор, генеральный директор и отставной израильский сержант.
Леонид ШТИЛЬМАН
|
| |
| |
| Шульберт | Дата: Четверг, 17.10.2024, 09:46 | Сообщение # 657 |
|
Группа: Гости
| прислали вчерась воспоминания, что посвящены народному артисту СССР ЗиновиюГердту. Впрочем, в этих воспоминаниях многое сказано не только о Гердте, но и о самом Горине ( я очень любил и уважал обоих!):
"Люди, подобные Гердту, возникнув в твоей жизни, занимают в ней такое прочное место, что невозможно понять и вспомнить — когда же это случилось.
В мою жизнь он вошёл как природное явление.
Когда же это произошло? Наверное, на «Необыкновенном концерте», где я не мог опомниться от голоса конферансье и его реприз. Потом я снова услышал этот голос в «Фанфан-Тюльпане». А позже Гердт появился уже в компании общих друзей, а затем мы познакомились ближе и стали хорошими приятелями, несмотря на разницу в возрасте.
Когда Гердт смеялся, то в мире наступала гармония. Я как человек, пишущий какие-то забавные вещи, как только слышал, что Гердт над ними смеётся, уже ни о чём не беспокоился.
А вот если он ещё и вскакивал…
Помню, у Гали Волчек в театре «Современник» был праздник, и когда я прочёл свое поздравление, Гердт вскочил со своего места и стал громко аплодировать.
Для меня это было наивысшей похвалой — сам Гердт вскочил!
Как сказал Жванецкий (и это абсолютно точно), любой человек рядом с Гердтом умнел. Когда я был на его чаепитиях, то сочинил для него такие стихи:
Хорошо пить с Гердтом чай!
Хоть вприкуску, хоть вприглядку.
Впрочем, водку невзначай
С Гердтом тоже выпить сладко.
Пиво, бренди или брага —
С Гердтом всё идёт во благо,
Потому что Зяма Гердт
Дарит мысли на десерт.
Ты приходишь недоумком,
Но умнеешь с каждой рюмкой,
И вопросы задаёшь,
И, быть может, запоёшь!
А потом я спел ему такой романс:
Ах, ничего, ничего,Что сейчас повсеместно
Близких друзей сокращается круг.
Не оставляйте стараний, Маэстро,
Не выпускайте стакана из рук!..
Он относился к той части русской интеллигенции, по которой можно было сверять поступки.
Не знаешь, как отнестись к тому или иному явлению, публикации, книге и даже фильму, — спроси у Гердта. Он поразительно чётко чувствовал фальшь.
Он мог похвалить, а мог вынести приговор, буквально убить одним словом.
Я никогда не забуду, как мы были с ним на концерте рок-группы в Сочи. Мы вышли, и он сказал: «За два часа ни одной секунды искусства!» По-моему, это гениальная рецензия.
Несмотря на то, что Гердта большинство зрителей и коллег знают как добродушного, весёлого рассказчика, комфортного во всех отношениях собеседника, он был естествен во всех своих проявлениях. Он мог сказать: «Мне неприятно здесь пить», встать и уйти...
Вообще фразы, которые он мог бросить на прощание или сказать при встрече, вроде: «Видеть вас — одно удовольствие, а не видеть — совсем другое» — мгновенно становились крылатыми.
Он в равной степени любил шутку литературную и шутку, сказанную на ходу, в обиходе. При всей своей жёсткости в оценке всего того, что происходило в театре, литературе и кино, он мог подсесть к человеку и сказать: «Я хочу выпить за вас. Вы, на мой взгляд, человек безусловно талантливый». Или: «Я считаю, что это гениально, и даже не спорьте со мною. Я говорю сразу «это гениально» для того, чтобы окончить спор и не переходить на личности».
Такая милая форма старой интеллигенции, когда вдруг в нюансах проскальзывало и «вы», и «ты», легко возникал комплимент, намёк, шутка. Во всём этом была удивительная гердтовская гармония, подтверждением которой являлись и такие фразы: «Это — говно. Пойдемте отсюда»...
Он ненавидел пошлость — условность, которую люди ставят выше смысла.
Он, например, совершенно терялся, когда его спрашивали: «Зиновий Ефимович, а над чем вы сейчас работаете?» Разговор сразу же заканчивался.
Терпеть не мог вранья и неправды жизни и общества, которому, он очень надеялся, станет гораздо лучше жить после падения коммунизма.
Однажды был какой-то митинг, и мы, выходя из Дома кино, продираясь через толпу, услышали оклик женщины, адресованный Гердту: «Туда не ходите! Там ж@ды!» Гердт воскликнул: «Я тоже ж@д!» — и начал продираться туда, куда ему не советовала идти эта дама.
Она пыталась его остановить: «Вас-то я не имела в виду!»
— «Да нет, вы именно меня и имели в виду, — ответил Гердт. — И я этому рад!»
Он вообще был довольно задирист, мог вступиться за кого-то на улице, не боялся ответить на оскорбление, не боялся говорить правду.
Зяма очень любил свою машину и вообще всё, что связано с бытом. Помню, я переехал в новую квартиру и думал, как её обустроить. Поехал к Гердту советоваться по поводу шкафа и он сразу же взял быка за рога: «Здесь даже и думать нечего! Нужно заказывать вот такой-то и такой-то шкаф… Вот такой-то фабрики… Тебе нравится моё предложение?!»
Я не успевал ответить «да», как он уже восклицал: «Это блестящий повод выпить!» — и уже доставал рюмки. Этот шкаф, «выпитый» с Гердтом, до сих пор стоит в моей квартире и несёт свою верную службу.
Перед юбилеем Гердта я поехал на рынок и купил живого гуся, поскольку Паниковский питал известную слабость к этим птицам. Я сказал ему: «Зяма, хватит воровать гусей, пусть у тебя будет свой гусь». Этот гусь важно расхаживал весь вечер среди гостей и перекочевал вместе с Гердтом на банкет. Потом они с Таней меня долго корили: «Что ты наделал? Ты же понимаешь, что съесть мы его не можем, а жить с гусем невозможно. Мы не умеем за ним ухаживать… Он щиплется!»
Они долго ходили по Пахре и предлагали гуся жителям, пока наконец его не взял к себе на полный пансион Червинский, который в это время решил обзавестись курами. Наверняка этот гусь закончил свою жизнь в один из рождественских вечеров, но если это и так, то этот гусь погиб во славу Гердта.
Не будучи одесситом, Гердт стал гордостью одесситов. Он удивительно вписался в эту часть российской культуры, в ироничную и остроумную «одесщину», чьи жители постоянно находились в состоянии конфликта с миром — как Паниковский.
Просто у коренных одесситов такое свойство — всё время немного ворчать, тихо бурлить, регулярно как бы напоминая о собственной температуре кипения.
Счастье не должно быть полным — у евреев так положено.
На еврейских свадьбах полагается разбить тарелку и наступить на неё — это показатель готовности молодожёнов к тому, что не всё будет гладко. А если опуститься на большую глубину размышлений на эту тему, то счастье не может быть полным, пока не построен разрушенный храм царя Соломона.
Это в крови еврейского народа — нельзя всё время закатывать глаза от счастья. Гердту была свойственна печаль, оборотной стороной которой было его, гердтовское, веселье".
|
| |
| |
| Сонечка | Дата: Среда, 30.10.2024, 08:36 | Сообщение # 658 |
 дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 560
Статус: Offline
| Александр Поволоцкий - скрипач-виртуоз. Есть что-то в нём от мальчишки: волосы, собранные в хвостик, очень живые глаза...Впервые я услышала его на концерте "Виртуозов Тель-Авива", где он играл вместе со своими детьми Юджином и Марианной.
 Это было потрясающе: совершенное звучание, блестящая импровизация и полное взаимопонимание между музыкантами. Я еще подумала: как же надо любить музыку, чтобы дети захотели продолжить дело отца. И вот спустя два года, мне удалось договориться с Поволоцким об интервью. Я пришла к ним в розовый дом в одном из районов Яффо. И отметила, до чего это уютное жилище, красивое и теплое, насквозь пропитанное музыкой, соответствует духу своих хозяев.
Александр поставил свой рабочий диск и полились дивные "Четыре времени любви", которые он писал на протяжении 25 лет...
Полина Лимперт-
Как говорится, нет пророков в своём отечестве. И у меня сложилось впечатление, что ваше имя больше известно за пределами Израиля, чем в Израиле. Так ли это?
-Я не знаю, мне трудно определить степень моей известности за границей, но доля истины в том, что вы сказали - есть. Могу судить хотя бы по тому, что я был приглашён членом жюри на международный конкурс Венявского (один из старейших в Европе, международный скрипичный конкурс имени Генриха Венявского проводится один раз в пять лет, начиная с 1935 года; к примеру, одним из его победителей был Давид Ойстрах. До Поволоцкого чести быть приглашенными в члены жюри не удостаивался ни один русскоговорящий израильский "мастер смычка" - ред. )
- То, что вы написали увертюру в "соавторстве" с Венявским - своеобразная творческая наглость, как если бы кто-то написал фантазии на тему Паганини (а они существуют).
- Ну, фантазии на темы Паганини начали писать, как только его не стало. В соавторстве с Венявским я тоже писать не мог, потому что он умер достаточно давно. Но я использовал его произведения. Это был очень кропотливый труд.
Венявский является одним из столпов скрипично-музыкальной литературы, композитором и виртуозом-практиком, одним из праотцев современной скрипки, то есть техникой её владения. Он развил романтическую виртуозную скрипичную игру. И те несколько концертов для скрипки в сопровождении фортепьяно или в сопровождении оркестра даже спустя сто лет трогают сердца. Его музыка, может быть, проста, но очень мелодична и очень искренна.
Но в смысле исполнительского мастерства она отвечает самым высоким меркам. И очень трудно работать с материалом талантливым.
Поэтому то, что я сделал, безусловно, было смело. Но в первую очередь это было смело со стороны тех, кто мне предложил это сделать. Ведь это была не моя идея. Мне это предложил сделать Шломо Минц, очень известный в мире скрипач, который был председателем жюри на конкурсе Венявского.
- Существует печальная традиция: таланты в Израиле не задерживаются. Принимают гражданство других стран и прославляют их. Почему?
- Если говорить о талантах, то их не так уж и много. Если уезжают по-настоящему талантливые люди, то это оттого, что здесь мало пространства для работы. Они уезжают для того, чтобы играть, если они солисты. А если уезжают только для того, чтобы где-то играть в оркестре или преподавать - я очень много таких встречал за границей, - я вам даю гарантию, что они не прославляют ни себя, ни страну, в которой живут. Израиль могут прославить такие имена, как, например, Максим Венгеров, Ефим Бромфман, Гиль Шахам. Они являются гражданами Израиля и, действительно, живут и в Европе, и в Америке, и концертируют по всему миру. А кто знает человека, который сидел здесь в каком-то небольшом оркестре и переехал в такой же оркестр, но в Европе?
- Как вы думаете, почему израильские родители стараются дать образование талантливым детям не дома, а за границей?
- Там более широкие горизонты. Но опять-таки не все талантливые дети становятся талантливыми взрослыми. Недавно я услышал по телевизору очень интересное высказывание одного музыкального критика. Она сказала, что талантливый и способный человек - это два совершенно разных понятия.
Я когда услышал это, понял, что она абсолютно права.
Потому что способный человек - это человек, который хорошо впитывает, а талантливый - это человек, который отдаёт. Когда способный ребёнок уезжает за границу, он там впитывает новое. Например, в Джульярдской школе в Америке, безусловно, его развитием будет заниматься больше людей, чем здесь. И культурная жизнь там богаче. Но сумеет ли он потом выдать то, что впитал в себя, - это покажет жизнь.
- Почему вы "задержались" в Израиле? Может быть, за границей ваша творческая жизнь сложилась бы совсем по-другому?
- Так получилось. Наверное, у каждого - своя судьба. Мне захотелось поменять свою судьбу, которая, кстати, и в Советском Союзе складывалась удачно.
- То есть можно сказать, что Израильский филармонический оркестр под управлением Зубина Меты стоил того, чтобы оставить ради него ансамбль скрипачей Большого театра?
- Я думаю, что никакая работа не стоит жертв. Есть твоё внутреннее состояние. Ты можешь работать в замечательном коллективе, а быть исключительно несчастным человеком. Всё должно быть в гармонии. Неужели вы думаете, что игра в оркестре у Зубина Меты является краеугольным камнем моего счастья?
Безусловно, это не так. Но всё вместе: и то, что я приехал сюда, и что поступил в оркестр, и то, что имел возможность реализоваться, и то, что мои дети получили достойное образование (дочка тоже играет в этом солидном оркестре), и то, что я люблю эту страну, - всё ЭТО даёт мне право чувствовать, что я здесь - на своём месте.
- Картинка детства: дети гоняют во дворе в футбол, а какой-то еврейский мальчик пиликает на скрипке. Его зовут поиграть, но родители не пускают. Это похоже на ваше детство?
- Нет. У меня не было такого зацикленного детства, где скрипка - и больше ничего. Я успевал и с мячом бегать, и на скрипке играть, и в кино ходить чуть ли не каждый вечер. Когда я был ребёнком, телевизоров не было, единственным культурным центром были кинотеатры, а в кинотеатрах были оркестры, у меня там работал папа, там я и ошивался...
- А если бы сейчас предложили какую-то халтуру - пошли бы? Например, на частную вечеринку к "новым русским"?
- Когда мы только приехали сюда, я, безусловно, искал любой вид заработка. Не ходил на похороны, но на торжества - ходил. Я не играл, когда гремели тарелками, вилками и когда жевали...
Но когда на торжествах устраивали небольшой камерный концерт, я играл. Последние пять-шесть лет я это не делаю. Хотя... всё зависит от оплаты.
Но играть, когда жуют, я этого не сделаю, даже если обещают много заплатить. Потому что я всегда одинаково играю при любом выходе на публику, понимаете? Для меня всё равно - стою я на большой сцене или в ресторане. Главное - что я играю.
- Вы играли в лучших оркестрах мира...
- Всего в двух оркестрах двух стран: Советского Союза и Израиля, но они были лучшие и там и здесь, и они концертировали по всему миру.
- Насколько вы современны? Пользуетесь при написании музыки компьютером?
-Да, последние лет пять я пишу на компьютере. Я не пишу компьютерную музыку, аранжировки я делаю на компьютере...
Во-первых, это значительно удобнее! Когда я пишу, я не только сразу вижу напечатанные ноты, но и слышу написанное. То есть я как бы пишу - и одновременно себя критикую. Это замечательно! Компьютер для сочинения, конечно, колоссальная вещь!
- Гимнастка Ольга Корбут однажды сказала, что, достигнув определённого уровня мастерства, она уже не могла спуститься ниже. И ничто не в силах помешать, ни плохое настроение, ни самочувствие. Вы бы могли сказать это про себя?- Год назад я был приглашен в Польшу на 70-летие президента конкурса имени Венявского. Они попросили, чтобы я приехал со своими детьми. Я специально для этого выступления написал пьесу на три скрипки. И наше выступление должно было стать центром всего юбилейного концерта.И вот буквально за несколько дней до этого...
С нами жила моя тётя. Она меня вырастила, она всю жизнь прожила с моими родителями и в Израиль приехала с нами. Ей было почти 99 лет, но она была молодцом.
И как раз накануне нашего отъезда она попала с воспалением лёгких в больницу. Не поехать я не мог, потому что это моя работа, я не мог подвести людей, которые нас пригласили.Мы прилетаем в Польшу. У нас был один день на репетицию - пианист, с которым мы должны были играть, был поляком. И вдруг по "Си-Эн-Эн" передают, что в Израиле произошёл теракт. Палестинцы расстреляли в упор шесть израильских солдат. И мой сын начал интересоваться - кто погиб? Он ведь тоже служит в армии, и у него там масса друзей и знакомых.
В день концерта, буквально за пару часов до нашего выхода на сцену, приехала моя жена с израильской газетой и мой сын увидел, что один из погибших - мальчик, с которым они были приятелями, вместе играли в теннис... Он через дорогу от нас жил. Можете представить состояние моего сына, когда он увидел, что его товарищ - погиб! Какое у меня было настроение, вы тоже можете себе представить.
Но я ему сказал: "Так! Эмоции - в сторону! Мы идём на сцену!" И мы отыграли. Концерт прошёл потрясающе. Нас великолепно принимали.
На следующий день мы улетали. И вот зазвонил мобильный телефон моего сына. Звонили из больницы. И по его взгляду, по тому, как он посмотрел на мою дочь, я все понял. "Она умерла?". Он ответил: "Да". Моя тётя умерла буквально за пару часов до нашего возвращения - я вам рассказываю это к тому, что в профессии есть только одно: твой выход на сцену - и зрители. Никого не должно интересовать, что творится у тебя в душе...
- Я знаю, что существует определенный набор популярных классических произведений-шлягеров, которые ждёт зритель. Чем бы ты его ни угощал - модным, изысканным, чувственным, - а он всё равно будет хотеть "Чардаш" или "Полет шмеля". Что вы думаете на этот счёт?
- Я к этому отношусь положительно. Всё дело в том, как это исполнять.
- Какие творческие планы?
- Во-первых, я только что закончил пьесу по заказу международного мастер-класса "Кешет Аялон" под руководством Шломо Минца. На эти мастер-классы приезжают скрипачи со всего мира. Обычно по окончании этих курсов проводится заключительный концерт, на котором играют лучшие, а завершается всё это выступлением ансамбля скрипачей. На этот раз они попросили меня, чтобы я аранжировал пьесу, которую израильский космонавт напел жене из космоса.
Второе - выпуск диска, который я должен закончить до конца этого месяца. Это будет мой сольный диск, где будут исполняться импровизации на известные темы с пианистом Игорем Наймарком, мои пьесы, которые были записаны в Москве с оркестром радио и телевидения, джазовые пьесы, пьесы для скрипки с оркестром... Одну пьесу - на тему "Перпетуум мобиле" Паганини - в джазовой обработке я играю с дочкой. Весь этот диск - подарок моего сына, который его продюсирует.
- В общем, у вас получился натуральный семейный подряд. Как он будет называться?
- "Четыре времени любви". Есть у меня такая пьеса. Я её часто играю в концертах, и зрители часто просят... Всем она нравится. Это сюита из четырёх частей, которую я писал на протяжении двадцати пяти лет. Правда, когда я её начинал, я не думал, что так получится...
- Тема бесперспективности жизни больше у вас не возникает? Вы живёте в согласии с самим с собой?
- Да, я живу в гармонии.На прощание Александр Поволоцкий показал мне выложенную кирпичом стенку и сказал: "Когда я обдумывал, как писать увертюру к Венявскому, я выкладывал эту стенку"...
И я с уважением посмотрела на его руки. Руки, способные класть кирпичи и - писать музыку.
MIGnews.com
|
| |
| |
| Пинечка | Дата: Понедельник, 18.11.2024, 07:09 | Сообщение # 659 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1541
Статус: Offline
| 
 Россиянам давно пора открыть глаза, включить мозги и понять наконец, кто и почему их дурит, заявила в интервью"ГОРДОН" литературный критик, жена поэта-шестидесятника Роберта Рождественского Алла Киреева.
Роберт Рождественский – автор нескольких сот песен, в том числе "Не думай о секундах свысока", "Что-то с памятью моей стало", "Мои года – мое богатство"...В этом году исполнилось ровно 30 лет со дня его смерти. Из отпущенных 62 лет 41 год Роберт Иванович прожил с любимой женой – литературным критиком Аллой Киреевой.
Как им, таким разным, удалось сохранить семью, Алла Борисовна сама не может ответить. Рождественский – кумир поколения, поэт, обласканный советской властью, Киреева – бунтарь и правдоруб, всю жизнь ненавидевшая Коммунистическую партию и советский строй.
"Робка действительно очень долго искренне доверял всему, что видел и слышал, – вспоминала Киреева в интервью. – Помню, году в 78-м вдруг заявил, что собирается в партию…
Я не выдержала: "Значит, так: одно заявление в партию, второе – в ЗАГС на развод. Я с партийным жить не буду!"
О несгибаемом характере Киреевой можно судить по одному красноречивому эпизоду: на 70-летний юбилей поэта Андрея Вознесенского пожаловал экс-управляющий делами президента РФ (и Ельцина, и Путина) Павел Бородин. Пока кремлёвский чиновник поднимался на сцену, Киреева, сидевшая в первом ряду, громко крикнула: "Вор должен сидеть в тюрьме!"
"Последнее, что помню, – безумные глаза Зои Богуславской (жена Вознесенского. – "ГОРДОН"). – признавалась Киреева. – Вырвалось… Бородин, конечно, обаятельный с виду мужик… Но елки-палки! Ты же поэт! Да Робка бы повесился, если бы я ему сказала: "Давай пригласим Пал Палыча…" Лучше уж сухарь есть вместо белого хлеба, чем таскать таких людей на порог!"
– Алла Борисовна, вы понимаете, чего добивается Путин?
– Ни новый СССР, ни Российская империя ему не нужны. Цель Путина – построить шубохранилища для себя и своего ближайшего окружения. Это бизнес-задачи и ничего более.
– А Владимир Владимирович уверяет, что "самая главная трагедия – это отчуждение украинского и русского народов", чему якобы немало поспособствовал Запад.
– Путин своими руками устроил все самые главные трагедии России последних 15 лет. Подчеркиваю: трагедии устроены им и только им!
– Судя по соцопросам, российский народ так не считает, иначе откуда у президента РФ рейтинг 84%?
– Сегодня Путин почти всем внутри России нравится, а завтра, когда государство начнет залезать в кошельки обывателя, – сильно разонравится. Скоро кремлёвские обещания о создании "Новороссии" большую часть российских обывателей разочаруют и даже разозлят.
– И на Красной площади появится Майдан?
– На свой Майдан у России силёнок не хватит, вместо этого начнутся грабежи и кровавые разбои.
– Почему именно Украина вызывает у российского обывателя такую агрессию и ненависть?
– Большинство россиян зомбировано телевизионной пропагандой. Народ разучился думать и работать, да и не хочется ему. Потому сосед, который взял судьбу в собственные руки, вызывает неприятие и раздражение.
– Странно, что пропаганде поддалось и молодое поколение, не знающее СССР, но прекрасно понимающее, что такое Запад.
– Молодёжь в России росла с включённым телевизором, которому абсолютно верила и верит. Сейчас они запутались в интернет-сети, читают всякую глупость вместо книг. В России очень жёсткая пропаганда, которая меняет сознание, для меня это абсолютно реальный факт.
– Как вы спасаетесь от кремлёвской пропаганды?
– Читаю русскую классику, не смотрю телевизор, где одни и те же лица с пеной у рта и с безумными глазами несут чушь. На меня пропагандой действовать невозможно.
– Почему так много представителей творческой интеллигенции России – писатели, артисты, музыканты – не только не выступают против политики Путина, но активно её поддерживают?
– Потому что у них рабская, лакейская душа.
– Вы обратили внимание, что среди деятелей России, подписавших письмо в поддержку Путина, нет ни одного поэта?
– Поэты – довольно тонкий материал. Как хорошо, что в Украине заметили: подписи настоящих поэтов под письмом нет. И это прекрасно. Понимаю, почему в украинском обществе назрело презрение к россиянам. Это ужасно. На восстановление прежних отношений уйдут десятилетия сложнейшей работы.
– Вы лично ощущаете действие санкций?
– Я настолько дряхлая, что редко хожу по магазинам, потому западные санкции меня не коснулись. А ответные санкции России выглядят инфантильно. Это ужасная детсадовская привычка: "Ах, вы так? Тогда мы вам так!" ...
Когда российский обыватель говорит: "Хорошо, что западные товары запретили, теперь отечественный производитель поднимется", – он не понимает, сколько времени и технологий нужно, чтобы вырастить, например, свою пшеницу. Но куда деваться, такой в России народ…
– Чем закончится российско-украинская война?
– Невозможно прогнозировать. Кремлёвская власть непредсказуема, совершенно неясно, чего ей захочется завтра. Думаю, в конце концов, Украина станет свободной европейской страной, а Россия по-прежнему будет вставать с колен.
– Что бы вы пожелали нашим народам?
– Украине желаю поскорее стать настоящим твёрдым кулаком и попробовать не ненавидеть Россию. Поверьте, не все россияне виноваты в том, что сейчас происходит. Россиянам желаю только одного: открыть глаза, включить мозги и понять наконец, кто и почему их дурит.
Наталия ДВАЛИ, редактор
|
| |
| |
| papyura | Дата: Суббота, 07.12.2024, 08:01 | Сообщение # 660 |
|
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1673
Статус: Offline
| Чуть более ста лет назад, в мае 1921 года, в Палестине случился погром. (Поясняю для не-израильских друзей: "погром" - это древняя традиция, родившаяся в средневековой Европе (а может быть, и раньше), когда соседи режут, насилуют и грабят евреев).
Арабы громили евреев в Яффо, в Петах-Тикве, в Хадере, в Иерусалиме. За неделю убили 47 человек и
6-го мая беспорядки докатились до Реховота.
Толпа арабов (которые ещё не догадывались, что они - палестинский народ, но уже чётко знали, что евреев нужно резать), вооружённая палками, камнями, топорами, с криками "Смерть евреям" двигалась из Рамле в Реховот.
Обороной Реховота руководил публицист, писатель, педагог, общественный деятель, уроженец деревни Телепино, что под Киевом, Моше Смилянский...
Если не считать 2-х лет службы в Еврейском батальоне британской армии в самом конце Первой Мировой, никакого военного опыта у Смилянского не было.
То ли в британской армии не было занятий по гуманистическим правилам ведения военных действий, то ли Моше пропустил их, так как в это время чистил картошку на кухне, но он так и не овладел премудростями военного гуманизма, и всю жизнь придерживался примитивной местечковой концепции: "Пусть лучше убью я, чем убьют меня" (право, дикарь!).
На подступах к Реховоту Смилянский приказал установить пять оборонительных пунктов. Штаб обороны размещался в "Доме Слуцкина" (сегодня это школа Де Шалит, известная всем реховотчанам).
Из Иерусалима прибыл доктор Гери, который вместе со своей женой-медсестрой организовал импровизированный полевой госпиталь. В Реховоте жили несколько евреев-ветеранов британской армии, им Смелянский раздал винтовки и распределил их по огневым точкам. Остальным жителям поселения приказали сидеть по домам и не высовываться...
В полицию защитники поселения не обращались: в то время британские полицейские были очень заняты выписыванием штрафов гражданам, которые ходят без масок, ловлей злостных нарушителей правил дорожного движения и расследованием коррупционных скандалов сионистского руководства (якобы кто-то из высокопоставленных сионистских руководителей получил в подарок от богатого плантатора ящик апельсинов).
Беспокоить полицию такой глупостью, как погром, было как-то неловко. Также решили не обращаться к мировому сообществу, ибо 100 лет назад межплеменные разборки на далёком Ближнем Востоке не интересовали прогрессивную международную общественность...
Когда погромщики подошли совсем близко к границам поселения, Смилянский, не успев подумать, где же он завтра будет есть хумус, где будет чинить машину, или у кого будет покупать дешёвые овощи, и не успев повздыхать, что среди арабов тоже есть приличные люди и, даже не вспомнив, как однажды арабский фельдшер достал ему занозу из пальца, скомандовал "Огонь!".
Раздался залп, и шесть мирных арабских жителей, спешивших подискутировать с еврейскими соседями о Новом Ближнем Востоке, навсегда остались лежать на пыльной дороге Рамле-Реховот.
Ещё с десяток были ранены и также не смогли принять участие в дискуссии. Вся остальная толпа, поняв, что евреи сегодня не очень расположены к диалогу, побросав палки, топоры и колья, разбежалась.
В Реховоте не пострадал ни один еврей.
Назавтра в Рамле хоронили жертв неудавшегося погрома...
А в Реховоте продолжили заниматься рутинными делами: строить дома, сажать деревья и воспитывать детей. И никто не заламывал руки по поводу "мирного сосуществования".
Да и слов таких в иврите ещё не было. Язык был простой, и люди несложные.
|
| |
| |
|
