Дата: Воскресенье, 17.06.2012, 14:55 | Сообщение # 106
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 426
Статус: Offline
Очень, очень хорошее стихотворение! Я тоже очень люблю Евтушенко . Добавлю, если можно, ещё один его стих, который знаю с юности..
Н Е Н А Д О
Не надо… Всё призрачно - и тёмных окон матовость, и алый снег за стоп-сигналами машин. Не надо… Всё призрачно, как сквер туманный мартовский, где нет ни женщин, ни мужчин - лишь тени женщин и мужчин. Не надо… Стою у дерева, молчу и не обманываю, гляжу, как сдвоенные светят фонари, и тихо трогаю рукой, но не обламываю сосульку тоненькую с веточкой внутри. Не надо… Пусть в бултыхающемся заспанном трамваишке с Москвой, качающейся мертвенно в окне, ты, подперев щеку рукою в детской варежке, со злостью женской вспоминаешь обо мне. Не надо… Ты станешь женщиной, усталой, умной женщиной, по слову доброму и ласке голодна, и будет март, и будет мальчик, что-то шепчущий, и будет горестно кружиться голова. Не надо… Пусть это стоит, как и мне, недёшево, с ним не ходи вдвоём по мартовскому льду, ему на плечи свои руки ненадёжные ты не клади, как я сегодня не кладу. Не надо… Не верь, как я не верю, призрачному городу, не то, очнувшись, ужаснёшся пустырю. Скажи: «Не надо!», опустивши низко голову, как я тебе сейчас «Не надо…» говорю.
Сообщение отредактировал sINNA - Воскресенье, 17.06.2012, 14:56
Сегодня день рождения Роберта Рождественского. Он - любимый поэт моей юности. И до сих пор я отношусь к нему с почтением.
ГОРОДСКОЙ РОМАНС
Я - как город. Огромный город. Может, ближний. А может, дальний... Города на приезжий гомон поворачиваются площадями. Поворачиваются, охмуряют главной улицей, главной набережной, Речкой - будто хвостом - виляют. Рассыпаются в речи набожной. В них тепло, торжественно, солнечно! Есть Центральный проспект, а поблизости: Площадь Юмора, Площадь Совести, Дом Спокойствия, Дом Справедливости...
А дома - просторны, дома - легки. Всё продуманно. Целенаправленно...
Я - как город. Но есть в городах тупики. Прокопчённые есть окраины. Там на всех углах темнота хрипит. Там плакатами дыры заделаны. Равнодушный тупик. Усталый тупик. Дом Бездельничанья. Дом Безденежья... Никого нет на этих улочках. Страшновато с ними знакомиться: тупики не тупые - умничают. Тупики не тупые - колются. А дворы заборами скручены. Дождь лоснится на кучах мусора... Знаю, что идёт реконструкция. Жаль, что медленно. Жаль, что муторно... Ты до площади успей - добеги! Осторожнее разберись в душе. Не ходи в тупики! Забудь тупики! Я и сам бы забыл, да поздно уже!.. Вот опять слова немотой свело. Невесомы они донельзя...
Я - как город. Тебе в нём всегда светло. Как на выезде из тоннеля.
А это стихотворение - самое моё любимое, написанное Рождественским.
ВЗЯЛ БИЛЕТ ДО СТАНЦИИ ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ,,,,
Взял билет до станции Первая любовь. Взял его негаданно. Шутя. Невзначай. Не было попутчиков. Был дым голубой. Сигареты кислые. И крепкий чай. А ещё шаталась монотонная мгла. А ещё задумчиво гудел паровоз…
Там, на этой станции, вершина была. Тёплая вершина. До самых звёзд. Ты её по имени сейчас не зови, хоть она осталась – лицом на зарю… Встал я у подножия Первой любви. Пусть не поднимусь уже – так посмотрю. Потянулся к камню раскалённой рукой. Голову закинул, торопясь и дрожа…
А вершины вроде бы и нет никакой. А она, оказывается, в пол-этажа… Погоди! Но, может быть, память слаба?.. Снег слетает мудро. Широко. Тяжело. В слове буквы смёрзлись. Во фразе – слова… Ах, как замело всё! Как замело!..
И летел из прошлого поезд слепой. Будто в долгий обморок, в метели нырял… Есть такая станция – Первая любовь. Там темно и холодно. Я проверял.
Сообщение отредактировал sINNA - Среда, 20.06.2012, 08:23
Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 05:10 | Сообщение # 109
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1559
Статус: Offline
и ещё одно от Роберта Рождественского:
Приходить к тебе, чтоб снова просто вслушиваться в голос и сидеть на стуле, сгорбясь, и не говорить ни слова. Приходить, стучаться в двери, замирая, ждать ответа... Если ты узнаешь это, то, наверное, не поверишь, то, наверно, захохочешь, скажешь: "Это ж глупо очень..." Скажешь: "Тоже мне - влюблённый!" - и посмотришь удивлённо, и не усидишь на месте. Будет смех звенеть рекою... Ну и ладно. Ну и смейся. Я люблю тебя такою.
Знаменитое стихотворение Маргариты Алигер, отрывок из поэмы «Твоя победа».
Это стихотворение передавалось из рук в руки, переписывалось, перечитывалось, заучивалось наизусть, о нем знали все, кто имел отношение к еврейству, ибо оно очень точно выразило мысли и чувства подавляющего большинства евреев, и оно было проявлением еврейского самосознания в исторический момент его безжалостного попрания.
...Разжигая печь и руки грея, наскоро устраиваясь жить, мать моя сказала: «Мы евреи. Как ты смела это позабыть?»
Да, я смела, - понимаешь? – смела. Было так безоблачно вокруг. Я об этом вспомнить не успела, - с детства было как-то недосуг.
Родины себе не выбирают. Начиная видеть и дышать, родину на свете получают непреложно, как отца и мать.
Было трудно, может быть, труднее, только мне на всё достанет сил. Разве может быть земля роднее той земли, что верил и любил,
той земли, которая взрастила, стать большой и гордой помогла? Это правда, мама, я забыла, я совсем представить не могла, что глядеть на небо голубое можно только исподволь, тайком, потому что это нас с тобою гонят на Треблинку босиком, душат газом, в душегубках губят, жгут, стреляют, вешают и рубят, смешивают с грязью и песком.
«Мы – народ, во прахе распростёртый, мы – народ, повергнутый врагом»... Почему? За что? Какого чёрта? Мой народ, я знаю о другом.
Знаю я поэтов и учёных разных стран, наречий и веков, по-ребячьи жизнью увлечённых, благодарных, грустных шутников.
Лорелея, девушка на Рейне, старых струй зелёный полутон. В чём мы провинились, Генрих Гейне? Чем не угодили, Мендельсон?
Я спрошу и Маркса и Эйнштайна, что великой мудростью полны, - может, им открылась эта тайна нашей перед вечностью вины?
Милые полотна Левитана – доброе свечение берёз, Чарли Чаплин с бледного экрана, - вы ответьте мне на мой вопрос:
разве всё, чем были мы богаты, мы не роздали без лишних слов? Чем же мы пред миром виноваты, Эренбург, Багрицкий и Светлов?
Жили щедро, не тая талантов, не жалея лучших сил души. Я спрошу врачей и музыкантов, тружеников малых и больших.
Я спрошу потомков Маккавеев, кровных сыновей своих отцов, тысячи воюющих евреев – русских командиров и бойцов.
Отвечайте мне во имя чести племени, гонимого в веках, мальчики, пропавшие без вести, мальчики, погибшие в боях.
Вековечный запах униженья, причитанья матерей и жён. В смертных лагерях уничтоженья мой народ расстрелян и сожжён.
Танками раздавленные дети, этикетка «Jud» и кличка «жид». Нас уже почти что нет на свете, но мы знаем, время воскресит.
Мы – евреи. Сколько в этом слове горечи и беспокойных лет. Я не знаю, есть ли голос крови, только знаю: есть у крови цвет.
Этим цветом землю обагрила сволочь, заклеймённая в веках, и людская кровь заговорила в смертный час на многих языках.
Вот теперь я слышу голос крови, смертный стон народа моего. Всё слышней, всё ближе, всё суровей истовый подземный зов его.
Голос крови. Тесно слита вместе наша несмываемая кровь, и одна у нас дорога мести, и едины ярость и любовь...
Дата: Воскресенье, 08.07.2012, 12:59 | Сообщение # 112
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1455
Статус: Offline
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
Дата: Понедельник, 23.07.2012, 09:54 | Сообщение # 113
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1559
Статус: Offline
Сколько их было, тех чинов от литературы и прочая, которые запрещали и не пущали к читателям Ахматову, Гумилева, Мандельштама и многих других талантливых людей?! А они и сегодня с нами! А тех, кто не "пущал" не помнит никто...
«Нет лет...» — вот что кузнечики стрекочут нам в ответ на наши страхи постаренья и пьют росу до исступленья, вися на стеблях на весу с алмазинками на носу, и каждый — крохотный зелёненький поэт. «Нет лет...» — вот что звенит, как будто пригоршня монет, в кармане космоса дырявом горсть планет, вот что гремят, не унывая, все недобитые трамваи, вот что ребячий прутик пишет на песке, вот что, как синяя пружиночка, чуть-чуть настукивает жилочка у засыпающей любимой на виске. Нет лет. Мы все, впадая сдуру в стадность, себе придумываем старость, но что за жизнь, когда она — самозапрет? Копни любого старика и в нём найдёшь озорника, а женщины немолодые — всё это девочки седые. Их седина чиста, как яблоневый цвет. Нет лет. Есть только чудные и страшные мгновенья. Не надо нас делить на поколенья. Всепоколенийность — вот гениев секрет. Уронен Пушкиным дуэльный пистолет, а дым из дула смерть не выдула и Пушкина не выдала, не разрешив ни умереть, ни постареть. Нет лет. А как нам быть, негениальным, но всё-таки многострадальным, чтобы из шкафа, неодет, с угрюмым грохотом обвальным, грозя оскалом тривиальным, не выпал собственный скелет? Любить. Быть вечным во мгновении. Все те, кто любят, — это гении. Нет лет для всех Ромео и Джульетт. В любви полмига — полстолетия. Полюбите — не постареете — вот всех зелёненьких кузнечиков совет. Есть весть, и не плохая, а благая, что существует жизнь другая, но я смеюсь, предполагая, что сотня жизней не в другой, а в этой есть и можно сотни раз отцвесть и вновь расцвесть. Нет лет. Не сплю, хотя давно погас в квартире свет и лишь поскрипывает дряхлый табурет: «Нет лет... нет лет...» 18 июля 1992, станция Зима
Так щедро август звёзды расточал. Он так бездумно приступал к владенью, и обращались лица ростовчан и всех южан - навстречу их паденью. Я добрую благодарю судьбу. Так падали мне на плечи созвездья, как падают в заброшенном саду сирени неопрятные соцветья. Подолгу наблюдали мы закат, соседей наших клавиши сердили, к старинному роялю музыкант склонял свои печальные седины. Мы были звуки музыки одной. О, можно было инструмент расстроить, но твоего созвучия со мной нельзя было нарушить и расторгнуть. В ту осень так горели маяки, так недалёко звёзды пролегали, бульварами шагали моряки, и девушки в косынках пробегали. Всё то же там паденье звёзд и зной, всё так же побережье неизменно. Лишь выпали из музыки одной две ноты, взятые одновременно. 1958 г
Это стихотворение Анна Ахматова считала одним из лучших у Марии:
Назначь мне свиданье на этом свете. Назначь мне свиданье в двадцатом столетье. Мне трудно дышать без твоей любви. Вспомни меня, оглянись, позови! Назначь мне свиданье в том городе южном, Где ветры гоняли по взгорьям окружным, Где море пленяло волной семицветной, Где сердце не знало любви безответной. Ты вспомни о первом свидании тайном, Когда мы бродили вдвоем по окраинам, Меж домиков тесных, по улочкам узким, Где нам отвечали с акцентом нерусским. Пейзажи и впрямь были бедны и жалки, Но вспомни, что даже на мусорной свалке Жестянки и склянки сверканьем алмазным, Казалось, мечтали о чем-то прекрасном. Тропинка все выше кружила над бездной... Ты помнишь ли тот поцелуй поднебесный?.. Числа я не знаю, но с этого дня Ты светом и воздухом стал для меня. Пусть годы умчатся в круженье обратном И встретимся мы в переулке Гранатном... Назначь мне свиданье у нас на земле, В твоем потаенном сердечном тепле. Друг другу навстречу по-прежнему выйдем, Пока еще слышим, Пока еще видим, Пока еще дышим, И я сквозь рыданья Тебя заклинаю: назначь мне свиданье! Назначь мне свиданье, хотя б на мгновенье, На площади людной, под бурей осенней, Мне трудно дышать, я молю о спасенье... Хотя бы в последний мой смертный час Назначь мне свиданье у синих глаз.
