Дата: Воскресенье, 25.06.2017, 18:34 | Сообщение # 241
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
Портрет из русского музея
С чеканным стуком падала туфля на каменные плиты храма Шатель, а холодные своды при этом гулко резонировали. Обнажённая высокая женщина с перстнями на пальцах рук и ног всходила на шаткое ложе, как на заклание. Изгиб её спины был удивителен, как и вся она. В этой женщине – все приметы времени, в котором она жила. Современники писали: «Худощавое стальное тело, странно напоминающее кузнечика. Очарование ядовитое, красота на грани уродства, странное обаяние!» И вот, когда я увидел её впервые, я мучительно обомлел: – Кто она? Откуда пришла к нам? И почему она здесь? Встреча моя с нею произошла в Русском музее… Меня волновал этот резкий мазок, с такой сочностью обозначивший её спину и лопатки. И почему она (именно она!) до сих пор привлекает внимание к себе? Почему столько споров, столько страстей, которые продолжаются и поныне… Только потом я узнал, что для неё (специально для неё!) были написаны: ГЛАЗУНОВЫМ – «Саломея» (Пляска семи покрывал) в 1908 году; ДЕБЮССИ – «Страсти Святого Себастиана» в 1911 году; РАВЕЛЕМ – знаменитый балет «Болеро» в 1928 году; СТРАВИНСКИМ – «Персефона» в 1934 году. Но особенно остро меня всегда тревожил один момент в биографии этой женщины. Когда она предстала перед Серовым. Но для этого надо быть последовательным. Начнём с начала. И сразу – вопрос: а где оно, это начало? Конец всегда найти легче, нежели начало. А начало я отыскал в дне 27 августа 1904 года, когда Вера Пашенная, скромница в бедном сатиновом платье, пришла в Малый театр держать экзамен при студии. Её буквально ослепил этот зал, но уже на склоне лет она призналась, что от этого дня «ярко запомнилась только одна фигура!». Мимо неё прошла красавица в пунцовом платье, вся в шорохе драгоценных кружев, за нею волочился длинный шлейф… «Меня поразила причёска с пышным напуском на лоб. Онемев, я вдруг подумала про себя, что я совершенно неприлично одета и очень нехороша собой…» Так появилась Ида Львовна Рубинштейн, и скоро видный актёр и педагог А. П. Ленский стал хвастать по Москве своим друзьям: – А у меня теперь новая ученица – будущая Сарра Бернар!.. Ида Рубинштейн родилась в еврейской семье киевского миллионера-сахарозаводчика. Училась в петербургской гимназии. Длинноногая девочка, нервная и томная, «она производила впечатление какой-то нездешней сомнамбулы, едва пробудившейся к жизни, охваченной какими-то чудесными грезами…» Ида сознавала обаяние своей поразительной красоты и, казалось, уже смолоду готовила себя к роли околдованно-трагической. Начинала же она с изучения русской литературы, которую пылко любила. Её привлекала тогда художественная декламация. Но голос дилетантки терялся в заоблачных высях, не возвращаясь на грешную землю. Это был пафос – взлёт без падения. «Не то! Совсем не то…» Ида Рубинштейн заметалась из театра в театр. Станиславский уже заметил её и звал Иду в свой прославленный театр. Но Ида оказалась у Комиссаржевской, где она «…не сыграла ровно ничего, но ежедневно приезжала в театр, молча выходила из роскошной кареты в совершенно фантастических и роскошных одеяниях, с лицом буквально наштукатуренным, на котором нарисованы были, как стрелы, иссиня-чёрные брови, такие же огромные ресницы у глаз и пунцовые, как коралл, губы; молча входила в театр, не здороваясь ни с кем, садилась в глубине зрительного зала во время репетиции и молча же возвращалась в карету». Актёр А. Мгебров не понял, зачем Ида приходила в театр. А дело в том, что Комиссаржевская готовила к постановке пьесу Оск. Уайльда «Саломея». Ида Рубинштейн должна была выступить в заглавной роли. Библейская древность мира! Всей своей внешностью она как нельзя лучше подходила к этой роли. Известный театровед В. Светлов писал: «В ней чувствуется та иудейская раса, которая пленила древнего Ирода; в ней – гибкость змеи и пластичность женщины, в её танцах – сладострастно-окаменелая грация Востока, полная неги и целомудрия животной страсти…» Казалось бы, всё уже ясно, путь определён. Готовясь к этой роли, Ида Рубинштейн прошла выучку у таких замечательных режиссеров, как А. Санин и В. Мейерхольд. Опытные мастера русской сцены уже разгадали в Иде тот благородный материал, из которого можно вылепить прекрасную Саломею. Но… тут вмешался черносотенный «Союз русского народа» во главе с Пуришкевичем. Ополчился на Саломею и святейший Синод – постановку запретили, театр Комиссаржевской прекратил существование. А издалека за Идою следили зоркие глаза Станиславского. «Звал же я её учиться как следует, – сообщил он с горечью отвергнутого учителя, – но она нашла мой театр устаревшим. Была любительницей и училась всему… Потом эти планы с Мейерхольдом и Саниным, строила свой театр на Неве. Сходилась с Дункан – та прогнала её. Опять пришла ко мне и снова меня не послушалась!» «Саломея» увлекала её. Иде казалось, что она сможет обойти запрет Синода, поставив пьесу в домашних условиях. Не тут-то было! Но в это время она встретилась с непоседой Михаилом Фокиным. – Научите меня танцевать, – попросила она его. Этому обычно обучаются с раннего детства, и Фокин глядел на Иду с большим недоверием. Какое непомерно узкое тело! Какие высокие, почти геометрические ноги! А взмахи рук и колен как удары острых мечей… Всё это никак не отвечало балетным канонам. Но Фокин был подлинным новатором в искусстве танца. Фокин в балете – то же, что и Маяковский в поэзии. – Попробуем, – сказал великий реформатор… Как раз в это время Париж был взят в полон «русскими сезонами»: Сергей Дягилев пропагандировал русское искусство за границей. Респектабельный, с элегантным клоком седых волос на лбу, он почти силой увёз в Париж старика Римского-Корсакова. «Буря и натиск!» Шаляпин, Нежданова, Собинов. Перед ошеломлённой Европой был целиком пропет «Борис Годунов» и вся (без купюр) «Хованщина». Мусоргский стал владыкою европейских оперных сцен. Русский портрет, русские кружева, декорации… Но Дягилев морщился: – А где балет, чёрт побери? Ида Рубинштейн бросила мужа, оставила дом и, следуя за Михаилом Фокиным, очертя голову кинулась в Европу, как в омут. Вдали от суеты, в тихом швейцарском пансионе, Фокин взялся готовить из Иды танцовщицу.. Неустанный труд, от которого болели по ночам кости! Никакого общества, почти монашеская жизнь, и только одна забава: хозяин отеля поливал из шланга водой своих постояльцев. Вряд ли тогда Ила думала, что её ждет слава. «Русский сезон» продолжался... И вот, когда французы по горло уже были сыты и русской живописью, и русской музыкой, и русским пением, вот тогда (именно тогда!) расчетливый С. Дягилев подал напоследок Парижу – как устрицу для обжоры! – Иду Рубинштейн. И оглушающим набатом грянуло вдруг: слава!!! Валентин Александрович Серов приехал в Париж, когда парижане уже не могли ни о чём говорить – только об Иде, всё об Иде. В один день она стала знаменитостью века. Куда ни глянешь – везде Ида, Ида, Ида… Она смотрела с реклам и афиш, с коробок конфет, с газетных полос – вся обворожительная, непостижимая. «Овал лица как бы начертанный образ без единой помарки счастливым росчерком чьего-то лёгкого пера; благородная кость носа! И лицо матовое, без румянца, с копною чёрных кудрей позади. Современная фигура, а лицо – некоей древней эпохи…» Конечно, натура для живописца наивыгоднейшая! Серов увидел её в «Клеопатре» (поставленной по поэме А. С. Пушкина «Египетские ночи»). На затемненной сцене сначала появились музыканты с древними инструментами. За ними рабы несли закрытый паланкин. Музыка стихла… И вдруг над сценою толчками, словно пульсируя, стала вырастать мумия. Серов похолодел – это была царица Египта, мертвенно-неподвижная, на резных котурнах. Рабы, словно шмели, кружились вокруг Клеопатры, медленно – моток за мотком – освобождая её тело от покровов. Упал последний, и вот она идёт к ложу любви. Сгиб в колене. Пауза. И распрямление ноги, поразительно длинной! – Что-то небывалое, – говорил Серов друзьям. – Уже не фальшивый, сладенький Восток банальных опер. Нет, это сам Египет и сама Ассирия, чудом воскрешённые этой женщиной. Монументальность в каждом её движении, да ведь это, – восхищался Серов, – оживший архаический барельеф! Художник верно подметил барельефность: Фокин выработал в танцовщице плоскостный поворот тела, словно на фресках древнеегипетских пирамид. Серов был очарован: все его прежние опыты создания в живописи Ифигении и Навзикаи вдруг разом обрели выпуклую зримость. – Увидеть Иду Рубинштейн – это этап в жизни, ибо по этой женщине даётся нам особая возможность судить о том, что такое вообще лицо человека… Вот кого бы я охотно писал! Охотно – значит, по призыву сердца, без оплаты труда. – А за чем же тогда дело стало? – спросил художник Л. Бакст. Серов признался другу, что боится ненужной сенсации. – Однако ты нас познакомь. Согласится ли она позировать мне? А если – да, то у меня к ней одно необходимое условие… – Какое же? – Я желал бы писать Иду в том виде, в каком венецианские патрицианки позировали Тициану. – Спросим у неё, – оживился Бакст. – Сейчас же! Без жеманства и ложной стыдливости Ида сразу дала согласие позировать Серову обнажённой. Жребий брошен – первая встреча в пустынной церкви Шатель. Через цветные витражи храм щедро наполнялся светом. Пространство обширно. О том, что Серов будет писать Иду, знали только близкие друзья. Для остальных – это тайна. – А не холодно ли здесь? – поёжился Серов. Ида изнежена, как мимоза, и ей (обнажённой!) в знобящей прохладе храма сидеть по нескольку часов в день… Вынесет ли это она? Проникнется ли капризная богачиха накалом его вдохновения? Не сбежит ли из храма? И ещё один важный вопрос: выдержит ли Ида убийственно-пристальный взор художника, который проникает в натуру до самых потаённых глубин души и сердца? А взгляд у Серова был такой, что даже мать не выдерживала его и начинала биться в истерике: «Мне страшно… не смотри на меня, не смотри!» Из чертёжных досок художник соорудил ложе, подставив под него табуретки. Он закинул его жёлтым покрывалом. Впервые он (скромник!) задумался о собственном костюме и купил для сеансов блузу парижского пролетария. Этой неказистой одеждой Серов как бы незримо отделил себя от своей экзотичной и яркой натурщицы. «Ты — это ты, я – это я, и каждый – сам по себе!» Кузина Серова вызвалась во время работы готовить для него обеды на керосинке. Листок бумаги, упавший на пол, вызывал в храме чудовищный резонанс, шум которого долго не утихал. А потому Серов предупредил сестру: – Ниночка, я тебя прошу: вари что хочешь или ничего не вари, но старайся ничем не выдать своего присутствия. Пусть госпожа Рубинштейн думает, что мы с нею в Шатель наедине… Никто не извещал улицу о её прибытии, но вот в храм донёсся гул восторженных голосов, захлопали ставни окон, из которых глядели на красавицу парижане, сквозь прозрачные жалюзи в соседнем монастыре подсматривали монахи. – Вот она! – сказал Серов, и лицо его стало каменным… Ида явилась с камеристкой, которая помогла ей раздеться. Серов властным движением руки указал ей на ложе. Молча. И она взошла. Тоже молча. Он хотел писать её маслом, но испугался пошловатого блеска и стал работать матовой темперой. Лишь перстни он подцветил маслом. В работе был всего один перерыв – Ида ездила в Африку, где в поединке убила льва. Серов говорил: – У неё самой рот, как у раненой львицы… Не верю, что она стреляла из винчестера. К ней больше подходит лук Дианы! В работу художника Ида никак не вмешивалась, и он писал её по велению сердца. Древность мира слилась с модерном. Тело закручено в винт. Плоскость. Рискованный перехлест ног. Шарф подчёркнуто их удлиняет. В фоне – почти не тронутый холст, и это ещё больше обнажает женщину. Нет даже стены. Ида в пространстве. Она беззащитна. Она трогательна. И гуляет ветер… Актриса позировала выносливо, неутомимо, покорно, как раба. Она безропотно выдержала сеансы на сквозняках.. Только однажды возник неприятный случай: храм Шатель пронзил звон кастрюльной крышки. Серов вздрогнул. Ида тоже. Такой восторг, и вдруг – обыденная проза жизни… – Вам готовят обед? – спросила Ида. – Извините, – отвечал Серов. – Но у меня нет времени шляться по ресторанам… Чуть-чуть влево: не выбивайтесь из света! Серов закончил портрет и вернулся на родину. В Москве мать живописца среди бумаг сына случайно обнаружила фотокопию с портрета Иды. – Это ещё что за урод? – воскликнула она. Во взгляде Серова появился недобрый огонек: – Поосторожней, мама! Поосторожней… – Ида Рубинштейн? – догадалась мать. – И это красавица? Это о ней-то весь мир трубит? Неужели она поглотила лучшие твои творческие силы в Париже? Разве это красавица? – Да, – отвечал Серов, – это настоящая красавица! – И линия спины, по-твоему, тоже красива? – Да, да, да! – разгневался сын. – Линия её спины – красива!.. В 1911 году серовская «Ида» поехала на Всемирную выставку в Рим. Скандал, которого Серов ожидал, разразился сразу… Впрочем, единства мнений в критике не было. Проницательный Серов сразу заметил, что портрет Иды Рубинштейн, как правило, нравится женщинам… Серова поливали грязью. Про его «Иду» говорили так: – Зелёная лягушка! Грязный скелет! Гримаса гения! Серов выдохся, он иссяк… теперь фокусничает! Это лишь плакат! Серов всегда был беспощадным реалистом, но в портрете Иды он превзошёл себя: ещё несколько мазков, и портрет стал бы карикатурой. Серов остановил свой порыв над пропастью акта вдохновения, как истинный гений! Дитя своего века, Серов и служил своему веку: над Идою Рубинштейн он пропел свою лебединую песню и оставил потомству образ современной женщины-интеллигентки в самом тонком и самом нервном её проявлении… Из Рима портрет привезли в Москву, и здесь ругня продолжалась. Илья Репин назвал «Иду» кратко: – Это гальванизированный труп! – Это просто безобразие! – сказал Суриков… Серов умер в разгаре травли. Он умер, и всё разом переменилось. Публика хлынула в Русский музей, чтобы увидеть «Иду», которая стала входить в классику русской живописи. И постепенно сложилось последнее решающее мнение критики: «Теперь, когда глаза мастера навеки закрылись, мы в этом замечательном портрете Иды не видим ничего иного, как только вполне логическое выражение творческого порыва. Перед нами – классическое произведение русской живописи совершенно самобытного порядка…» Именно так, как здесь сказано, сейчас и относится к портрету Иды Рубинштейн советское искусствоведение. Ида Львовна не вернулась на родину. Она продолжала служить искусству за границей. Дягилев, Фокин, Стравинский, Ал. Бенуа – вот круг её друзей. Абсолютно аполитичная, Ида вряд ли представляла себе значение перемен на родине. Но она никогда не принадлежала к антисоветскому лагерю. Писатель Лев Любимов в 1928 году брал у Иды в Париже интервью. Она ошеломила его: всё в ней было «от древнего искусства мимов». В тюрбане из нежного муслина, вся в струистых соболях, женщина сидела, разбросав вокруг розовые подушки. – Напишите, – сказала она, – что я рада служением русскому искусству послужить и моей родине… Как-то я взял в руки прекрасную книгу «Александр Бенуа размышляет». Раскрыл её и прочитал фразу: «Бедная, честолюбивая, щедрая, героически настроенная Ида! Где-то она теперь, что с нею?..» Ида Рубинштейн всегда считала себя русской актрисой. Но гитлеровцы, оккупировав Францию, напомнили ей, что она не только актриса, но ещё и… еврейка! В этот момент Ида проявила большое мужество. Она нашла способ переплыть Ла-Манш и в Англии стала работать в госпиталях, ухаживая за ранеными солдатами. Под грохот пролетающих «фау» она исполняла свою последнюю трагическую роль. Уже не Саломея, давно не Клеопатра. Жизнь отшумела… После войны Ида вернулась во Францию, но мир забыл про неё. Иные заботы, иные восторги. Ида Львовна перешла в католическую веру и последние десять лет жизни провела в «строгом уединении». Она умерла в 1960 году на юге Франции. Мир был оповещён об этой кончине скромной заметкой в одной парижской газете. Женщиной, прошедшей по жизни раньше тебя, иногда можно увлечься, как будто она живёт рядом. Я увлекся ею… Иду Рубинштейн я понимаю, как одну лишь страничку, скромным петитом, в грандиозной летописи русского искусства. Но при чтении серьёзных книг нельзя пропускать никаких страниц. Прочтем же и эту!
А когда будете в Русском музее, посмотрите на Иду внимательнее. Пусть вас не смущает, что тело женщины того же цвета, что и фон, на котором оно написано. Серов всегда был в поисках путей к новому. Пусть слабый топчется на месте, а сильный – всегда рвётся вперёд.
Дата: Воскресенье, 19.11.2017, 09:58 | Сообщение # 245
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
интервью с завтрашней юбиляршей
Правила её жизни гениально просты: делать только то, что нравится. При этом она в отличие от любимой жены саудовского шейха, дочери нефтяного магната или подруги сердца банкира за все свои «хочу» платит сама. Для этого надо всего ничего: в 26 лет сочинить рассказ «День без вранья», написать сценарии картин «Джентльмены удачи» (совместно с Георгием Данелия), «Мимино», «Шла собака по роялю» и других...
— Виктория Самойловна, а у вас получается жить без вранья?
— Получается после пятидесяти. Раньше мои главные приоритеты были любовь и творческий успех. А к этому возрасту уже покончено и с тем, и с другим. Успех добыт, любовь вычерпана. Всё в порядке.
— А когда вы влюблялись в последний раз?
— В 57 лет. И это было ужасно. Во-первых, пятьдесят семь — это уже много, а во-вторых, того человека можно обозначить тремя буквами — чмо.
— Вы как-то сказали про Сергея Довлатова: «Он бы меня соблазнил и бросил на другой день, и я бы его возненавидела». Безответная любовь — это не про вас?
— Если я вижу, что ответной любви быть не может, я просто не иду на эти отношения. А с Довлатовым мы даже не были знакомы, но всё произошло бы именно так. Он был очень востребован, очень красив и имел большой выбор.
— Но почему потом обязательно ненавидеть? Разве нельзя быть благодарным за какие-то прекрасные мгновения?
— Нет, нельзя. Благодарность строится на чём-то основательном, фундаментальном.
— Вы сохранили копию любовного письма, которое написали Георгию Данелия на пике чувств. Как это возможно — думать о втором экземпляре, когда эмоции преобладают над разумом?
— (Смеётся.) Это чисто профессиональное. Я знала, что такой пик чувств я вряд ли ещё испытаю. Однажды я сломала ногу. Был поздний вечер, почти ночь, а в нашем дачном посёлке все живут за высокими заборами. Лежала я на снегу и думала о том, что я чувствую, потому что знала: это может мне пригодиться. Не было ни отчаяния, ни паники, даже боль не ощущалась.
— Почему среди тех, кого вы называете архитекторами вашей жизни, нет ни одного женского имени?
— Если и была какая-то женщина, то только моя мама, которая создала мне такие невыносимые условия, что я должна была бежать от неё куда-то подальше. Она меня тиранила и при этом очень любила.
— У вас не было в детстве мысли: вот я умру, и тогда все поймут, но будет уже поздно?
— Было, конечно. Это заложено в детской психологии.
— Вы унаследовали что-то от мамы, кроме внешнего сходства?
— Характер, наверное. Я тяжёлая. Мне очень часто дочка говорит: «Привет от Натальи Степановны!» О родителях я написала хорошую книгу «Муля, кого ты привёз?»
— Именно этими словами мать вашего папы встретила его юную избранницу, вывезенную из-под Донецка.
— Мне недавно сестра привезла фотокарточку, где вся семья моего отца в сборе, и среди них моя мать. Это, я вам скажу, такая белая ворона! Такая деревня! Я не могла понять, где были его глаза. Но, видимо, их брак нужен был для того, чтобы родилась я. Значит, он не был случайным, это провидение Господне.
— Как вы думаете: если бы ваш отец не умер так рано, в 36 лет, он бы сохранил семью или всё-таки нашёл бы другую женщину — по образу и подобию?
— Думаю, что родители жили бы вместе. Существует такое понятие, как чувство семьи. У одних оно есть, а у других отсутствует. Это прежде всего чувство ответственности. Мой отец никогда не ушёл бы от матери, имея двух дочерей, а мать никогда бы не бросила отца по той же причине.
— Вы никогда не рассказываете о своём муже. Известно только, что он инженер с синими глазами. Это была любовь с первого взгляда и скоропалительный брак, оказавшийся прочным.
— Есть женщины, которые любят мужчину больше, чем ребенка. А есть женщины, которые детей любят больше всех на свете, и мужчина занимает уже следующее место. Я из этих вторых. Я не могла бы строить счастье на слезах своей дочки. У неё с отцом была и есть такая страстная, бесконечная любовь, что раздирать их, растаскивать значило бы просто уродовать ребенка. Я не могла оттаскивать дочь от родного отца и тащить к другому — чужому дядьке, которому она совершенно не нужна. И в этом причина моего долгого и непрекращающегося брака. А когда я вижу семьи, где у мужа одни дети, у жены — другие, это как будто искусственное. Потому что любовь-страсть между мужчиной и женщиной проходит, а остаётся только разное прошлое.
— Но у вашей дочери брак с Валерием Тодоровским не сложился…
— Валерий Петрович Тодоровский очень хорошо себя повёл в этой ситуации. Он без памяти любит своих детей и очень их поддерживает.
— То самое чувство семьи — якорь, который вас всегда удерживал, но были, наверное, мгновения, когда вы готовы были сорваться?
— Не только мгновения…
— У вас есть счастливое ощущение, когда можно сказать: «Я выиграла свою жизнь». А что могло стать проигрышем? Если бы вы остались учительницей пения?
— Да. Это было бы ужасно.
— Вы общаетесь с Георгием Данелия?
— Сейчас мы общаемся очень много. Разговариваем по телефону два-три раза в неделю, и всё, что он говорит, мне безумно интересно. Несмотря на возраст и болезни, его мозги работают, как раньше, и юмора — море. Внутренний мир не тронут, и индивидуальность не полиняла.
— В вашей жизни это тоже была одна из самых ярких страниц.
— Самая яркая! Дело в том, что он очень интересный человек. Господь Бог создал природу, животный мир, но он не может выразить себя через шум дождя, через лай, мяуканье или кваканье, он может выразить себя только через человека. Но не через каждого, а через очень редкие экземпляры, которые он выбирает. Данелия — один из них.
— Когда начался ваш роман, вам было 28, Данелия — 36, а его гражданской жене, актрисе Любови Соколовой — 46. Она, как луна перед рассветом, на вашем фоне исчезла с его небосклона.
— Она никогда и не была в зените. Просто она родила ему замечательного сына, который составил счастье всей семьи. Я помню Колю, это был очень красивый и талантливый мальчик. Данелия его любил и любит до сих пор, несмотря на то, что Коля ушел рано, в 25 лет. Когда я сейчас вижу по телевизору фотографии молодого Георгия Данелия, я замечаю, как похож был на него Коля.
— Его мама, Мери Анджапаридзе, ваш роман не приветствовала.
— Мама вначале была в меня влюблена. Это потом она не приветствовала, когда стало всё опасно. И я её сейчас очень хорошо понимаю. Она хотела, чтобы у Коли была полная семья. Это нормально.
— А вы тогда не испытывали угрызений совести?
— Моменты были, конечно, но любовь — как поезд, который всё сметает на своем пути. И моральные запреты уже не работают.
— Виктория Самойловна, меня завораживает ваша открытость. Такими бывают только самодостаточные и независимые люди.
— Это во-первых, а во-вторых, врать унизительно. И если можно не врать, то это очень удобно. Бывают унизительные подробности, которые не хочется из себя вытаскивать, но в моём прошлом ничего унизительного нет. Есть только то, что является поводом для прекрасных рассказов. Художественное произведение интересно тогда, когда узнаваемо, когда в нём всё — правда. Я пишу о том, что происходит в жизни практически каждой женщины.
— Многие узнают себя в ваших героинях.
— Однажды позвонила женщина со скандалом: «Кто вам рассказал мою историю?» Я спросила: «Какую? — «Я ехала отдыхать, и наша машина перевернулась. Я попала в больницу и влюбилась во врача».
— А вы узнали себя в фильме «Осенний марафон»?
— Не совсем, потому что Алла была машинисткой, а я — писателем. Это разные социальные слои. Вот она печатает, сидя, сгорбившись, за машинкой, а писатель — это другой уровень. Машинистка зарабатывает гроши, ищет приработок, а писатель, если он ещё и сценарист, идёт в другом материальном коридоре. И потом я была замужем и с ребёнком, а Алла одинокая. Общее у нас только то, что Бузыкин был женат. Вот и всё.
— В общем, параллелей нет?
— Параллели есть, потому что Александр Володин писал свою историю. У него была именно такая Алла, которую он очень любил. А у Данелия — другая история, и он пытался эту Аллу ко мне подтянуть. И к концу работы они даже поссорились.
— Вы ещё и очень независимы в отличие от Аллы. В этом ваша сила. Но не хотелось хоть однажды стать слабой женщиной?
— Не понимаю, что значит быть слабой. Моя независимость — от материальной независимости и от профессиональной состоятельности.
— Но в советское время ваши книги выходили редко.
— Книги редко, а фильмы часто. Тогда сценарий стоил, как машина «Волга». А сейчас — как «Вольво».
фото из прошлого...все узнаваемы — На что вам не хватает сегодня денег?
— Чтобы купить остров, хотя на самом деле он мне не нужен. Мой дом — это мой остров.
— Вы на своём острове вдали от политики?
— Я вовсе не вдали.
— Вы по-прежнему первый тост поднимаете за Горбачёва?
— Теперь уже нет. Но перестройка дала мне очень много. Именно в перестройку я заключила договор со швейцарским издательством. И сумела на эти деньги построить дом, который составил моё счастье. Так что недооценивать её — несправедливо. У моего поколения появилась возможность хорошо одеваться, чего не было во времена СССР... у меня даже появилась норковая шуба. Был такой случай: мы с Эдвардом Радзинским путешествовали по маршруту Самарканд — Хива — Бухара, и нас принимал председатель колхоза. Стояла осень, но было, как ни странно, холодно, и я взяла с собой лёгкую норковую шубку. Председатель подал мне её и сказал: «Иди ко мне в гарем!» Я удивилась: «Мне уже 40 лет, зачем тебе такая старая жена?» Он ответил: «Женщина, которая приносит в дом доход, ценится как молодая!» — «А с чего ты взял, что я приношу доход?» — «Вон на тебе какое пальто! Сколько из него шапок можно нашить!»
— Статусные вещи имеют для вас значение? Если платок, то от Эрме, если сумка, то Диор.
— У меня есть косыночка «Берберри», которую мне подарила Лариса Рубальская. У меня есть две брошки, эмаль в золоте, которую мне подарил Олег Митяев, вернее, его жена Марина Есипенко. У меня есть профессия, которая составляет моё счастье, двое внуков и правнук Илья невиданной красоты. И больше мне ничего не надо.
с внучкой...
— В вашем посёлке, наверное, много историй с людьми происходит. Или ничего не доносится из-за высоких заборов?
— Всё доносится, но я их не обсуждаю, а то мне дом подожгут.
Дата: Суббота, 25.11.2017, 16:29 | Сообщение # 246
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 543
Статус: Offline
Женщина с точки зрения пьяницы
Женщина есть опьяняющий продукт, который до сих пор ещё не догадались обложить акцизным сбором. На случай, если когда-нибудь догадаются, предлагаю смету крепости означенного продукта в различные периоды его существования, взяв за основу не количество градусов, а сравнение его с более или менее известными напитками:
Женщина до 16 лет — дистиллированная вода.
16 лет — ланинская фруктовая.
От 17 до 20 — шабли и шато д’икем.
От 20 до 23 — токайское.
От 23 до 26 — шампанское.
26 и 27 лет — мадера и херес.
28 — коньяк с лимоном.
29, 30, 31, 32 — ликёры.
От 32 до 35 — пиво завода «Вена».
От 35 до 40 — квас.
От 40 до 100 лет — сивушное масло.
Если же единицей меры взять не возраст, а семейное положение, то:
Жена — зельтерская вода.
Тёща — огуречный рассол.
Прелестная незнакомка — рюмка водки перед завтраком.
Вдовушка от 23 до 28 лет — мускат-люнель и марсала.
Вдовушка от 28 и далее — портер.
Старая дева — лимон без коньяка.
Невеста — розовая вода.
Тётенька — уксус.
Все женщины, взятые вместе — подкисленное, подсахарённое, подкрашенное суриком и сильно разбавленное «кахетинское» братьев Елисеевых.
А. П. Чехов, 1885
Сообщение отредактировал Сонечка - Суббота, 25.11.2017, 16:30
История несостоявшейся актрисы и гениального лингвиста, написавшей самый популярный в СССР учебник...
Не каждому человеку в свои 92 года удаётся так замечательно выглядеть, сохранить оптимизм и тонкое чувство юмора, в совершенстве овладеть иностранным языком и научить любить его несколько поколений.
Автор методики изучения английского языка Наталья Бонк уже давно с улыбкой относится к тому, что её "детище" ласково называют фамилией, ставшей нарицательной. Сегодня мы поговорим о "бонке", которому нет аналогов в мире, и о его талантливом авторе.
Наталья Кроль родилась в Москве в семье интеллигентов. Её отец был очень грамотным специалистом и возглавлял один из крупнейших столичных заводов. Мама Наташи была талантливой пианисткой и певицей. В их гостеприимном доме часто собирались творческие люди, которые оказали огромное влияние на решение девочки стать актрисой. С детства Наташа любила петь, танцевать, декламировать и очень естественно держалась перед аудиторией. Родители всячески поощряли желание дочери посвятить себя сцене. Особенно талантом девочки восхищалась её няня, которая была первой зрительницей и ценительницей "спектаклей". Наталья Александровна и сейчас называет эту женщину главным человеком в своей жизни.
Наташа училась в элитной школе, в которую принимали только детей высшего руководства страны. Всё свободное от уроков время девочка проводила на сцене, участвовала во всех школьных театральных постановках и представлениях. У неё даже появилась группа поклонников и поклонниц её таланта. Обычно они занимали первые ряды на спектаклях и одаривали её овациями. Среди этих школьников была и Светлана Аллилуева, дочь Сталина. Уже в послевоенные годы Наталья встретила Светлану в консерватории. Аллилуева не сомневалась, что подруга учится в ГИТИСе. А когда узнала о её выборе, была явно огорчена. Позже в своих воспоминаниях дочь Сталина напишет: "Девушка, от которой ждали достаточно многого, стала простой учительницей зарубежного языка".
Когда настал час поступать в театральное учебное заведение, они все уже были эвакуированы. И на факультет английского языка МГПИИЯ в свои 16 лет Наталья попала совершенно случайно. В дни войны девушка часто оказывалась дома одна. Ей вверено было беречь продовольственные карточки и в нужный момент их "отоваривать". Однажды, купив на них баранью ногу, Наташа пошла вдоль Остоженки и увидела на надпись "Московский государственный институт иностранных языков". Ноги сами понесли её в этот храм науки. Дойдя со своей ценной ношей до кафедры английского языка, девушка увидела там профессора фонетики и поведала, что закончила школу и желала пойти на первый курс. Он поинтересовался, почему она выбрала именно английский язык. Наташа рассказала, что по-немецки уже разговаривает свободно с самого детства. В итогееё зачислили в институт без всякого прослушивания... Сейчас Наталья Александровна с юмором вспоминает, что её "приняли с бараньей ногой", и что она долгое время не знала, к какому ремеслу здесь готовят, так как изначально пропустила слово "педагогический" в названии ВУЗа. По окончании института Наталья, тогда уже Бонк, стала преподавать на курсах иностранных языков Министерства внешней торговли. Специальных учебников тогда не было, и Наталья Александровна сама сочиняла задания, чтобы найти занятия для аудитории. Как-то старший преподаватель поинтересовался, где она берет такой замечательный материал, и был приятно удивлен, услышав ответ.. Вскоре Бонк позвал директор курсов и предложил Наталье руководить маленькой группой учителей по подготовке упражнений для ведения уроков по английскому языку. В помощь ей дали двух талантливых коллег - Галину Котий и Наталью Лукьянову, которые и стали соавторами Бонк в создании прогрессивного учебника. Наталья с присущей ей скромностью говорит, что не понимает, по какой причине книгу называют по её фамилии - "бонком". Его разрабатывала группа авторов, которые решили, что справедливо будет разместить их фамилии в алфавитном порядке. Так она оказалась первой. Очень часто автор сравнивает своего "бонка" с Кощеем Бессмертным. На этой книге выросло не одно поколение студентов. Известен забавный случай, когда Наталье Александровне позвонила женщина и от имени всех педагогов сказала: "Мы очень признательны Вам за Ваш двухтомник, благодаря которому мы приобрели себе квартиры и купили дачные участки". Сама же автор на его издании не обогатилась. И всё благодаря ... советскому бюрократизму. Кому-то "наверху" не давал покоя тот факт, что учебник безумно популярен и часто переиздается, причём, при каждом новом издании его авторам надо было выплачивать весомый гонорар. И тогда появился новый закон: работа оплачивается только при первом издании. Впервые учебник Натальи Бонк был выпущен за границей издательством "Глобус". И когда прибыли первые тома этого увесистого коричневого гроссбуха в столицу, авторы ужаснулись и начали обзванивать всех знакомых, чтобы те скорее раскупили это "чудовищное по весу издание". А на то, что книга была крайне идеологизированной, никто тогда даже не обратил внимания. В последующих изданиях эта проблема была устранена, и сборник приобрел достойную бессмертную историю. Когда Наталью Александровну спрашивают, как правильно изучать иностранный язык, она отвечает, что главное - это желание. На первом месте, по мнению лингвиста, стоит знание родного языка. Грамотному человеку легче осваивать что-то новое, а освоив, не стоит останавливаться на достигнутом. Наука - это постоянное совершенствование. Но самое основное - это живое общение на уровне человек-человек. И если его заменить только мертвыми компьютерными технологиями, говорит создательница "бонка", тогда считайте, что все старания Господа Бога по созданию человека прошли даром...
Дата: Понедельник, 18.12.2017, 11:20 | Сообщение # 248
Группа: Гости
просто житейская история или моя мудрая мама
Я держалась до последнего. Но настал день, когда мои силы иссякли, и как только муж уехал на работу, я собрала вещи, взяла нашего 14-месячного сына и ушла из дома. Тот год был единственным, когда мы жили в одном городе с моими родителями. Очевидно, возможность убежать к папе и маме упростила моё решение оставить Билла… Заплаканная и рассерженная, я ушла с мамой на кухню. Она держала ребенка, а я, рыдая, оправдывала свой поступок. Мама налила мне кофе и сказала, что они с папой помогут мне. Я облегченно вздохнула, узнав, что они за меня. – Но прежде чем оставишь Билла, ты должна будешь кое-что сделать, – сказала мама. Она положила моего спящего сына в кровать и взяв лист бумаги и ручку прочертила вертикальную линию по центру листа. В левой колонке она попросила меня написать всё, что сделал Билл, из-за чего жить с ним стало невозможно. Взглянув на разделительную черту, я предположила, что справа мама попросит написать все хорошие качества Билла. Но я была уверена, что список отрицательных качеств всё равно окажется длиннее, поэтому охотно взялась заполнять левую колонку. Я не жалела чернил и бумаги. Мне не терпелось запечатлеть на бумаге отвратительный портрет моего несносного мужа. Левая колонка выглядела следующим образом: Никогда за собой не убирает. Неразговорчивый (молчун). Обо всех его планах и решениях я узнаю последней. Засыпает во время церковных служений. Сморкается и делает отрыжку прямо за столом. Никогда не покупает мне хороших подарков. Одевается неряшливо и невпопад. Скуп на деньги. Лентяй (не помогает мне по дому)... .............................
Список заполнил всю страницу. У меня было больше чем достаточно доказательств того, что никакая женщина не в состоянии жить с таким мужчиной-монстром. С самодовольной улыбкой я спросила маму: – А теперь ты попросишь меня написать с правой стороны хорошие качества Билла? – Нет, – сказала она, – я их и так знаю. Напротив каждой строки, справа, напиши свою ответную реакцию. То, как поступаешь ты. Это задание оказалось намного сложнее, чем описывать хорошие качества Билла. Я легко могла описать несколько его хороших качеств, но никогда не думала о себе самой. Зная, что мама не отстанет, пока не закончу, я начала писать. Я обижалась, кричала, сердилась, дулась. Мне стыдно было находиться рядом с ним. Я строила из себя «мученицу», играла на чувствах и вызывала к себе жалость. Я хотела быть замужем за кем-нибудь другим. Я не разговаривала с ним (замыкалась в себе и наказывала его молчанием). Я считала, что слишком хороша для него (я считала Билла недостойным меня). Список казался бесконечным. Когда я исписала весь столбик, мама взяла лист и ножницами разрезала моё произведение по проведённой черте. Левую колонку она скомкала и бросила в мусор, а правую вручила мне. – Бекки, – сказала она, – возьми этот список домой. Подумай сегодня над своими поступками и помолись об этом. Пусть сегодня ребенок останется у нас. Если ты выполнишь мою просьбу и по-прежнему захочешь оставить Билла, то мы с папой сделаем всё, что можем, чтобы тебе помочь.
Голая правда
Оставив сына и вещи, я вернулась домой. Я сидела на кушетке со своей частью листа. Трудно было поверить, но без балансирующего перечня раздражающих привычек Билла мои поступки выглядели ужасно. Передо мной был список из мелочного поведения, позорных методов и разрушительных реакций. Следующие несколько часов я просила у Бога прощения. Просила силы, руководства и мудрости для тех изменений, которые должна была сделать. Я продолжала молиться и поняла, каким посмешищем была. Мне трудно стало даже вспоминать описанные мной прегрешения Билла, насколько абсурдны они были. Там не было ничего безнравственного или ужасного. Моё сердце настолько ожесточилось и ослепло, что я перестала замечать, что была благословлена действительно хорошим мужем – не совершенным, но хорошим. Я вспоминала, как пять лет назад дала Биллу клятву. Я обещала любить его в болезни и в здравии. Быть с ним в печали и в радости. Я обещала всё это в присутствии Бога, моей семьи и друзей. Но, несмотря на моё священное обещание, я была готова покинуть его этим утром из-за мелочных раздражений. Я поехала обратно к родителям. Теперь я ощущала мир, спокойствие и благодарность. Забирая сына, я ужаснулась от того, что чуть было трагически не изменила его жизнь. Из-за своей мелочной придирчивости и повышенной чувствительности я чуть не лишила его возможности ежедневно проводить время с замечательным отцом. Я быстро поблагодарила маму и вылетела за дверь, чтобы успеть домой до возвращения Билла. К тому времени, когда он вернулся с работы, я уже распаковала вещи и ждала его.
Новый взгляд
Я хотела бы сказать, что Билл изменился, но это не так. Он продолжал делать всё, что смущало и раздражало меня, заставляя взрываться и выходить из себя. Однако изменения произошли во мне. С того самого дня я почувствовала ответственность не только за свои действия, но и за то, как реагировала на поступки и отношение Билла. В одном из пунктов я написала: Билл спит в церкви. Как только он начинал дремать, я становилась неспособной поклоняться Богу и воспринимать Его Слово. Так часто я считала своего мужа бездуховным грубияном, которому были неинтересны проповеди (а проповедником был мой отец!). В церкви я напрочь забывала о том, что Билл вообще не мог долго бодрствовать в положении сидя. Я только и делала, что зацикливалась на его неуважительном отношении к богослужению. Он дремал, а я кипятилась. Я ёрзала на скамейке, чувствуя себя оскорблённой и униженной. Удивлялась, как я только могла выйти замуж за мужчину, который позорит меня на всю церковь. Я была уверена, что он не заслужил жены столь благочестивой, как я. Однако после молитвенного размышления с моих глаз спала пелена и я смогла увидеть себя такой, какой в действительности была... проблема была не в муже, а во мне. С прозрением в мою жизнь пришли перемены. Теперь, когда Билл начинал дремать в церкви, я отводила свой взгляд от него и сосредотачивалась на Боге. Я целиком отдавала себя молитве и благодарению. Меня не интересовало, что происходило вокруг. Я знала, что отвечаю только за своё сердце, поэтому все свои силы и внимание я направляла на то, чтобы приблизиться к престолу благодати. Поразительно, что после того как я начала сосредотачивать своё внимание на Боге, а не на недостатках Билла, в моей душе произошли перемены. Гнев, раздражительность и негодование сменились на радость, мир и любовь. Вскоре Билл заметил произошедшие во мне перемены. Как-то во время обеда он сказал: «Я заметил, ты стала более радостной на богослужениях. Это хорошо, а то я было начал думать, что тебе не нравится проповедник». Инстинктивно мне сразу же захотелось высказать ему, как много служений для меня он испортил, но я просто приняла его слова без комментариев.
Переписанный список
Много раз в течение последующих лет я переписывала свой список. Я продолжала просить Бога простить мой эгоизм и гордость и дать мне мудрость... Пятнадцать лет спустя, в возрасте 49 лет, Биллу поставили диагноз: болезнь Альцгеймера. Он был вынужден оставить работу. Все домашние обязанности и финансовое содержание семьи взвалились на мои плечи. Много дней и ночей стали для нас беспокойными и тревожными. Мы с сыновьями наблюдали, как Билл отчаянно боролся за жизнь. Его оптимизм и выносливость вдохновляли нас. Мы изо всех сил держались за нашу веру в то, что его жизнь в Божьих руках. Для нас это было утешением, потому что мы отчётливо осознавали собственную беспомощность. Мы искали в Библии ответы на вопросы. Мы вопрошали: почему? Наши сердца были наполнены то болью, то отчаянием, то печалью... Я жалею о том, что так часто выходила из себя из-за того, что состояние Билла выводило меня из внутреннего равновесия. В те времена мне не хватало терпения, хотя я и знала, что Билл ничего не делал, чтобы осложнить мою жизнь. Со временем я поняла, что должна отвечать на его действия любовью... Много раз я благодарила Бога за мою мать, которая просто помогала мне обнаружить истину, которая спасла самое ценное для меня – мой брак... Мой сын однажды пришел домой и спросил: «Мама, а что мы будем делать, если папа однажды не вспомнит нас?» Я ответила: «Мы будем помнить его. Мы будем помнить всё то, чему он нас научил, и то, как сильно он любил нас». После того как сын вышел, я улыбнулась. Я вспомнила обо вcём, что сделал для нас этот человек, любящий свою семью. И многие из этих приятных воспоминаний связаны как раз с теми раздражающими привычками, которые я внесла в список отрицательных качеств Билла много лет назад.
Дата: Пятница, 19.01.2018, 07:26 | Сообщение # 249
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
Французская любовь
Однажды пришёл мужчина и сказал, что к годовщине свадьбы хочет сделать жене невероятный подарок из цветов. 3 тысячи роз понадобилось, чтобы исполнить его желание и превратить зал в огромный розовый букет. А когда вошла жена, она... заплакала.
Двадцать лет она хранила в своём портмоне лепесток розы, которую муж подарил ей на первом свидании.На вопрос: почему же Вы плачете, мадам? - женщина тихо ответила: "Где же я буду хранить столько лепестков?"
Дата: Суббота, 17.02.2018, 13:03 | Сообщение # 251
настоящий друг
Группа: Друзья
Сообщений: 710
Статус: Offline
ЦЕНА ЛЮБВИ
…Машина плыла по пустой двусторонней дороге. Серое полотно матово поблёскивала лучами летнего солнца. Тучи, надвигающие с севера, грозились в скором времени закрыть своим покрывалом дневное светило. - Похоже, скоро пойдёт дождь,— предположил Антон, всматриваясь в приближающуюся хмурость неба и одновременно следя за дорогой. - Да, синоптики обещали мокрый беспредел. - Небесная канцелярия решила помыть Землю,— посмеялся он и посмотрел на неё. - Лучше бы ты на дорогу смотрел,— как можно мягче поправила Наташа. - А я хочу смотреть только на тебя. Она посмотрела прямо в его глаза. Он не лгал. Иногда кажется невероятным, когда самые тайные мечты, которые часто скрываешь даже от самого себя, воплощаются в реальность. - Ты же несерьёзно,— сказала она и тут же осеклась, чувствуя, что произнесла глупость. - Почему это?— его лучезарная улыбка была ярким контрастом серому фону, что наползал слева движению машины.— Я абсолютно серьёзно, Таша. - Но ты же меня знаешь всего неделю. - Ошибаешься,— он мельком глянул на дорогу: она была чиста.— Я знаю тебя всю жизнь. - Так не бывает,— по-прежнему не верила она… или просто делала вид, что не верила. Она сама не понимала. Хотелось, чтобы он просто говорил и всё… просто говорил. - Бывает, Ташенька, бывает. Когда образ реализуется в человеке его не сложно полюбить. Я люблю тебя, и любил всю жизнь, ещё до нашей встречи,— произнёс он с изрядной долей волнения. Она молчала не в силах открыть рот и ответить. — Скажи что-нибудь… - И… я тоже,— она засмеялась. Как глупо всё получилось, но прекрасно и наивно. - Ась?— якобы не слыша, спросил он, сияя своей улыбкой. - Я тоже люблю тебя!— выкрикнула она. Что-то прорвалось внутри, и Наташа была готова повторять это снова и снова. Как хотелось остановить машину и обнять его, чтобы он закружил в порыве и... Машину резко качнуло в сторону. Она не поняла, что произошло. Всё сменилось в одно неощутимо короткую секунду. Какая-то неведомая сила швырнула к двери. Удар вернул её в реальность: машина переворачивалась или, нет, — весь мир перевернулся... На мгновение пришла невесомость, а затем почему-то потянуло вверх. Раздался резкий скрежет металла, а затем глухой удар, и брызги лобового стекла прошлись по лицу и рукам. Всё затихло. Только сейчас она поняла, что висит вверх ногами, наглухо пристёгнутая ремнём безопасности. «Как такое могло случиться?» Взгляд метнулся на Антона: он лежал без движения. - Тоша!— Наташа резким движением отстегнула ремень и упала на крышу машины, больно зацепив что-то рукой. — Антон, ты меня слышишь? Дурное предчувствие посетило душу. Она подползла к нему и, обхватив за талию, перевернула. Испещрённая осколками щека… устремлённые в небо глаза… счастливая улыбка, перемешенная с удивлением… — всё это воспринималось отрывками, кусками оборванной реальности. - Антон!!!— прокричала она, но он не отвечал. По металлу тихонько застучали первые капли. Наташа притянула его себе, уложив голову на колени. Она снова не верила. Такого просто не могло произойти! Она не верила в этот дождь, что мерно стучит каплями по металлу. Она не верила в пустой взгляд любимого ей человека. - Господи!!! Да за что же?!!— прокричала она в пустоту. По изрезанной щеке потёк солёный ручеёк.— За что?!! За что?.. Она крепко обняла его, словно боясь, что его отберёт кто-то чужой, и поцеловала, всё тихо твердя: «За что?» Наташа не помнила, сколько времени прошло, она просто сидела, обняв любимого человека. И как назло не проезжало ни одной машины, некому было помочь. Она чувствовала себя одной во всём мире, одной во всей Вселенной. И даже Бог не отвечал на её мольбы. Даже дождь прекратил своё движение и замер в ожидании. Тогда она, совершенно не думая ни о чём, попыталась вытащить его из машины. Хрупкая девушка каким-то нечеловеческим усилием смогла вынести взрослого мужчину. Наташа не знала, что делать дальше, в голове только крутилось одно: «Господи, за что? Почему?» Тонкий солнечный свет, излился откуда-то сверху, пробив серую пелену туч, и привлёк её внимание. Сначала она не поверила своим глазам, столь невероятным и захватывающим было зрелище: человек неопределённого возраста, не старый и не молодой, спускался по световой туманной дорожке вниз. Он был облачён в белую одежду и светился какой-то невидимой, но осязаемой умиротворяющей аурой. - Господи,— снова сказала она, уже даже не помня сколько раз, сейчас произнесла это слово. Наташа просто знала, что это Он.— Почему всё так произошло? Почему ты допустил это? Он подошёл к ней, неслышно ступая по земле. - Я не властен над вами,— его голос был мягок и в тоже время твёрд. - Но ты же Бог! - Да, и чтобы оставаться им, я не имею права указывать людям, какой путь они выберут. Вы выбрали свой путь, когда сказали друг другу. - Но он такой короткий! - …но ваш. - Я хочу, чтобы он жил. Не хочу, чтобы всё так сложилось. Должно было всё выйти по-другому. - Ты просишь меня, чтобы я помог тебе изменить свой выбор? Не стоит этого делать, дитя моё. - Я хочу, чтобы он жил! - Сделай, так как она просит,— прозвучал слева твёрдый и сильный мужской голос. Наташа вздрогнув, повернулась: там стоял человек, одетый в красно-чёрный плащ. Лицо его было бледно, а взгляд колюч и властен.— Чего тебе стоит? Ты же Бог. - Не нужно лишних слов, мой друг. - Пожалуйста, дай мне шанс всё исправить!— она упала на колени.— С каких это пор за любовь платят жизнью?.. Пожалуйста! - Помоги ей,— снова раздался властный голос.— Помоги найти ответ на этот вопрос. - Выбор сделан тобою, дитя. Неужели ты хочешь отказаться от него? - Да,— тихо произнесла она, и мир растворился, закружившись, словно в сказочном калейдоскопе. Наташа снова сидела в машине, и снова рядом был Антон. Они снова ехали. - Похоже, скоро пойдёт дождь,— предположил Антон, всматриваясь в приближающуюся хмурость неба и одновременно следя за дорогой. - Да, синоптики обещали мокрый беспредел,— машинально ответила она и, вспомнив, что сейчас должно произойти, испугалась. - Небесная канцелярия решила помыть Землю,— посмеялся он и посмотрел на неё. - Антон, смотри, пожалуйста, на дорогу,— испуганно произнесла она. Он смутился, не понимая тревоги, и произнёс: - Ну ладно… Больше Антон не проронил ни слова. Взгляд был хмурым и задумчивым. Наташа никогда прежде не видела его таким. Когда машину слегка качнуло, он впервые в жизни невразумительно выругался при ней. Настроение было испорчено, и Наташа поняла, что уже ничего не произойдёт. А ей так хотелось снова услышать его слова, почувствовать трепет внутри и произнести «люблю». «О, Господи, почему так всё выходит. Эта задача не имеет решения… Я же люблю его, но я теперь-то знаю, что мы сейчас приедем, но ничего не будет. Не будет больше таких слов. Это не Антон... и здесь сижу не я. Такого просто не может быть»... Что-то оборвалось внутри. Она снова сидела на асфальте, прижимая к себе Антона. Рядом стоял Он и ещё один человек в красно-чёрном плаще. - Это неправильно,— тихо произнесла она. - Ты задала вопрос господину Богу. Было бы неплохо услышать ответ на него,— снова прозвучал властный голос незнакомца. - Единственная цена за любовь – жизнь. Единственная достойное жизни – любовь, дитя моё,— произнёс Он мягко. - Но почему я должна платить сейчас? - Ты видела другой расклад событий,— сказал незнакомец.— Похоже, что ты выбрала первый вариант и второй раз отказалась от своего выбора. Разве не так? Ты ж сама выбрала! - Я не хочу! Так неправильно!— закричала она.— Я же люблю его!! - Пойдём со мной,— Он протянул руку.
- Куда?— Наташа переводила взгляд с одного на другого, но всё же встала, отпустив Антона. - Я отведу тебя к нему. Она коснулась его ладони пальцем, словно пытаясь понять реальность всё это или нет. Его рука была тёплой и мягкой, и все волнения были сметены: в душе воцарилось спокойствие. Она знала, что всё будет хорошо. Наташа осмотрелась: незнакомец уже исчез. - Кто он? - Мой друг. Мы всегда с ним вместе. Самый близкий, но ему предстоит ещё многое узнать. - Например, что единственная любовь длиною в жизнь? - Да… жизнь, уходящая в Вечность. Когда он узнает, тогда я возьму его с собой,— Он умиротворяюще улыбнулся и сделал первый шаг по лестнице света, увлекая её за собой…
* * * Когда через час к месту аварии подъехала машина, лучи летнего солнца уже стёрли следы дождя. Автомобиль, взвизгнув тормозами, остановился около перевёрнутого остова, из него мгновенно выскочили двое: мужчина и женщина, и подбежали к перевернутой машине. Мужчина подбежал первым и наклонился, чтобы узнать судьбу пассажиров. На стеклянной крошке лежала пара: девушка и юноша, оба были мертвы, их руки крепко сцепились, словно перед ужасным происшествием они обнялись.
Дата: Воскресенье, 25.02.2018, 03:23 | Сообщение # 252
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1453
Статус: Offline
Идеальная женщина
На специальной пресс-конференции в 1911 году 10 врачей со всей Америки снимали с неё мерки: «при росте 176 сантиметров она весила 95 килограммов, обхват её груди 112 см, талии – 74 см, бёдер – 109 см, икр – 41 см, правого бицепса – 36 см».
Медики пришли к выводу, что по всем параметрам Кейт Брумбах является идеальной женщиной.
Кейт Брумбах (Katie Brumbach) родилась в Австрии в 1884 году и выросла в семье циркачей, у которых было 14 детей. Оба родителя были силовыми атлетами. Три сестры Кейт – Барбара, Евгения и Мари так же обладали большой физической силой, благодаря чему позже начали выступать вместо со своими родителями. Но Кейт выделялась и была одарена беспрецедентной силой, превосходящей даже силу собственных братьев. Её слава должна была затмить их всех...Кейт и три её сестры поступили в цирковую труппу родителей. Одним из наиболее популярных номеров стала борьба дочери и отца, 198-сантиметрового гиганта. Молодая девушка была настолько уверена в своих силах, что даже сделала дерзкое предложение сразиться с любым желающим. В случае победы она обязалась заплатить 100 золотых марок. За много лет на ринге Кейт никто не победил, зато она встретила мужа. Как и многие другие, акробат Макс Хейманн думал, что сможет справиться с этой девушкой и заработать 100 марок, НО... Брумбах играючи оторвала его от земли, некоторое время вращала над землёй, а потом отправила за пределы ринга. Однако, когда их взгляды встретились, вспыхнула настоящая любовь: Кейт и Макс вместе прожили 52 года и вырастили двух сыновей.
В начале 1900-х годов супруги бросили семейный цирк и оправились в Америку, где самую сильную женщину в мире ожидали многочисленные выступления: она рвала стальные цепи и гнула толстые прутья. Ещё более зрелищно выглядели силовые номера, в которых Кейт поднимала и удерживала на себе до шести взрослых мужчин, когда она ложилась под платформу, по которой шли люди и даже проезжала запряжённая карета.
Кейт Брумбах вызывала восхищение своей силой и ... не давала забывать, что она женщина. Она жала штангу, но при этом у нее были накрашенны ногти.
Кейт в 1922-м году
В 1902 году самая сильная женщина кинула дерзкий вызов всем мужчинам, предложив в открытом состязании поднять больший вес, на который она способна. К удивлению всех собравшихся, никто иной, как сам отец пауэрлифтинга и бодибилдинга, Евгений Сандов, принял её вызов.
Он считался самым физически одарённым человеком в мире, и на какой-то момент Кейт подумала, что допустила серьёзную ошибку, но слово не воробей и ... конкурс начался. До какой-то поры всё шло хорошо, пока Кейт не нагрузила невероятные 136кг, подняв их над головой. Всё что удалось Сандову, это довести данный вес лишь до уровня груди...
После этой победы Кейт Брумбах взяла себе псевдоним Сандвина, то ли в знак уважения к знаменитому атлету, то ли в насмешку над ним.
В США Сандвина вместе с мужем выступала в нескольких коллективах и в 1911 году она подписала контракт со знаменитым цирком Барнума и Бэйли, где продолжала выступать на протяжении десятилетий и вышла на пенсию в 60-летнем возрасте. Вскоре вместе с мужем они открыли кафе в Нью-Йорке. И даже на этом поприще Сандвине пригодилась её сила: однажды днём в помещение ворвался вор... Кейт с одного удара уложили амбала на пол, а затем преподала ему хороший урок.
21 января, 1952-го года, Сандвина приняла своё первое и последнее поражение – она скончалась в поединке с раком. И хотя рак забрал её жизнь, ему не удалось стереть из памяти людей тот невероятный след мужества и силы, который она оставила после своей смерти.
В 1952-м году мир лишился сильнейшей женщины в истории мирового спорта.
Дата: Четверг, 08.03.2018, 03:20 | Сообщение # 253
дружище
Группа: Пользователи
Сообщений: 299
Статус: Offline
ПРИТЧА О ЖЕНЩИНЕ
Когда Бог создавал женщину, он заработался допоздна на шестой день. Ангел, проходя мимо, спросил:- Почему ты так долго над ней работаешь? И Господь ответил:- А ты видел все те параметры, в соответствии с которыми я должен её создать?! - Она должна быть моющейся, но сделана не из пластмассы, иметь более 200 подвижных деталей, и все они должны быть заменяемыми, она должна функционировать на любой еде, быть в состоянии обнять нескольких детей одновременно, своим объятием исцелять всё - от ушибленного колена до разбитого сердца, и всё это она должна делать, имея всего лишь одну пару рук. Ангел был поражён:- Всего лишь одну пару рук… невозможно! И это стандартная модель?! Слишком много работы на один день… оставь, доделаешь её завтра. - Нет, - сказал Господь. - Я так близок к завершению этого творения, которое станет моим самым любимым... Она сама исцеляется, если заболеет, и может работать по 18 часов в сутки. Ангел подошел ближе и потрогал женщину:- Но, Господь, ты её сделал такой нежной. - Да, она нежна, - сказал Господь, - но я также сделал её сильной. Ты даже представить себе не можешь, что она способна вынести и преодолеть. - А думать она умеет? - спросил ангел. Господь ответил:- Она умеет не только думать, но и убеждать и договариваться. Ангел коснулся женской щеки…- Господь, похоже, это создание протекает! Ты возложил слишком много тягот на нее. - Она не протекает… это слеза, - поправил ангела Господь. - А это для чего? - спросил ангел. И сказал Господь:- Слезами она выражает свое горе, сомнения, любовь, одиночество, страдания и радость. Это необычайно впечатлило ангела:- Господь, ты гений. Ты все продумал. Женщина и вправду изумительное творение! И это действительно так! В женщине есть сила, которая изумляет мужчину. Она может справиться с бедой и вынести тяготы жизни. Она несет счастье, любовь и понимание. Она улыбается, когда ей хочется кричать, поет, когда хочется плакать. Плачет, когда счастлива, и смеется, когда боится. Она борется за то, во что верует и восстает против несправедливости. Не принимает отказа, когда видит лучшее решение. Она отдает всю себя на благо семьи. Ведет подругу к врачу, если та боится. Любовь ее безусловна.Она плачет от радости за своих детей и радуется успеху друзей. Умиляется рождению ребенка и свадьбе. Сердце ее разрывается от горя, когда умирают родные или друзья. Но она находит в себе силы продолжать жить. Она знает, что поцелуй и объятие могут исцелить разбитое сердце. У неё лишь один недостаток - Она забывает о своих достоинствах...
Сообщение отредактировал duraki1909vse - Четверг, 08.03.2018, 03:34
Дата: Суббота, 10.03.2018, 15:06 | Сообщение # 254
неповторимый
Группа: Администраторы
Сообщений: 1552
Статус: Offline
Она родилась 10 марта 1928 года в небольшом городке Кампо-де-Криптана, в провинции Сьюдад-Реаль, Кастилия — Ла-Манча, в Испании, в многодетной малообеспеченной католической семье и получила при крещении по-испански пышное имя: Мария Антония Алехандра Висента Эльпидия Исидора Абад Фернандес ( Абад Фернандес — фамилия). Девочка прислуживала в церкви, посещала монастырский интернат и школу, где её обучали монахини. Родители ласково называли её Саритой. Она обожала своих родителей, особенно отца. С пяти лет она пела в церковном хоре и училась игре на фортепиано, а дома всё своё свободное время проводила у радиоприёмника, особенно когда транслировались музыкальные передачи или оперы... К удивлению родителей, в семилетнем возрасте Сара могла спеть труднейшие оперы Дж. Верди «Травиата», «Трубадур» и «Риголетто», особенно учитывая, что девочку этому никто не учил, она выучила это самостоятельно на слух и пела. В одиннадцатилетнем возрасте, прочитав на улицах Мадрида объявление о конкурсе на лучшее исполнение народных песен пришла в Паласхрусталь и спела перед авторитетным жюри. Она была самой молодой участницей конкурса. Жюри вынесло решение: присудить ей первое место, выдать главный приз и направить в Музыкальную академию без экзаменов и платы за обучение.
С этого времени становится ясно, что в церковном хоре Сарита больше петь не будет. Тем более, что голос её вскоре изменился до неузнаваемости: стал ниже, в нём появился особый шарм, обаяние и лёгкая хрипотца, которые со временем многие назовут загадочными. И мечтала юная Сара теперь только о кино и сцене.
Едва закончив Музыкальную академию, Сара пришла на кинопробы, её заметили, и в 16 лет она сыграла в своём первом кинофильме «Я люблю тебя для меня» (1944). Начиная со второго фильма — «Всё началось со свадьбы» (1944) — она берёт себе псевдоним Сара Монтьель, под которым её вскоре узнает весь мир. В течение одного года с участием Сары Монтьель в Испании выходит сразу три фильма, её стали приглашать петь в концертах, выпустили её первый диск с песнями большим тиражом. Но вскоре она бросает всё и едет за океан, в Мексику, где... снялась в 13 фильмах. И произошло то, о чём она так долго мечтала и для чего так много и упорно трудилась: о ней, наконец-то, заговорили в её родной Испании как о восходящей звезде экрана, о ней писали во всех газетах, критика благосклонно принимала её роли.
Как впоследствии с грустью говорила Сара Монтьель в своих интервью, слава в родной Испании пришла к ней из-за океана.
После семилетней успешной работы Сары Монтьель в Мексике на неё обратили внимание американские режиссёры и пригласили её сниматься в Голливуде. Переехав в Голливуд, Сара Монтьель снялась в 1954 году в вестерне «Веракрус» вместе с Гэри Купером и Бертом Ланкастером. Успех фильма был настолько ошеломляющим, что студия «Коламбия Пикчерс» сразу же предложила испанской актрисе семилетний контракт, но Сара не захотела связывать себя на такой большой период времени... В 1956 году Сара Монтьель снялась в музыкальной мелодраме «Серенада» режиссёра Энтони Манна. В фильме экранным партнёром Сары Монтьель был легендарный оперный тенор и киноактёр Марио Ланца... НО... получив неожиданное предложение сняться в фильме в Испании, она согласилась и вернулась домой. Возвращение в Испанию оказалось триумфальным, актрису приглашали сниматься ведущие испанские режиссёры тех лет. В 1957 году Сара Монтьель снялась в главной роли в музыкальной мелодраме «Последний куплет» (Премия Синдикат, 1957). Фильм имел огромный успех и стал заметной вехой в её карьере. Затем актриса снялась у известного испанского режиссёра Луиса Сесара Амадори в фильме «Продавщица фиалок» (Премия Синдикат, 1958) вместе с известным итальянским актёром Рафом Валлоне. В 1960 году режиссёр снова пригласил Сару на главную роль в фильме «Моё последнее танго», в котором она снималась вместе с известным французским актёром Морисом Роне. С ним же Сара Монтьель снималась в фильмах «Кармен из Ронды» (1959), «Касабланка — гнездо шпионов» («Ночи в Касабланке», «Шпионское гнездо в Касабланке») (1963). В фильме «Касабланка — гнездо шпионов» режиссёра Анри Декуэна, помимо других песен, в исполнении Сары Монтьель звучит знаменитая на весь мир песня «Bésame Mucho».
...Огромный международный успех имела музыкальная мелодрама известного испанского режиссёра Рафаэля Хиля «Королева „Шантеклера“» (1962), в котором Сара Монтьель сыграла главную роль. Сара Монтьель также снялась в музыкальных мелодрамах «Прекрасная Лола» (1962, в нашем прокате «Дама с камелиями») и «Варьете» (1971). Музыкальные фильмы с Сарой Монтьель в главной роли имели огромный международный успех, а пластинки и диски с песнями из кинофильмов в её исполнении выпускались миллионными тиражами и становились лидерами продаж во всём мире...
фото из прошлого...все узнаваемы
с внучкой...
Кейт в 1922-м году